***
В лучах солнца снежинки медленно танцевали в воздухе, приземлялись на светлые волосы и блестели, сверкали, как драгоценные камни. Еще тогда дул ветерок, слегка морозя неприкрытые нос и щеки. Они розовели, краснели. Горели. И Лейфтан стоял, укутавшись в длинную белую шубу. И Лейфтан сливался с белыми просторами поля. В лучах солнца снежинки падали на сугробы. И блестели, сверкали… гипнотизировали. Два счастливых голоса разносились в поле. Они грели сердце, тепло расползалось в груди. Лейфтан улыбался. Он так мило морщил нос и зеленые глаза. Лейфтан так судорожно прятал покрасневшие пальцы за шубой, пытался согреть. И немного привставал на носочки, наблюдая за двумя высокими фигурами в длинных шубах. Лейфтан, давай к нам! Снег так блестит! Смотри, смотри! Из него получаются отличные снежки! И Лейфтан смеялся, бежал по белоснежному полю. Капли крови стекают по бледным пальцам, падают на укрытые снегом лужайки. Ветер доносит крик, протяжный вой боли. Звон стали. Треск огня и молний, выпущенных из рук магов. Жар пламени опаляет белый подол плаща. Он загорается алым, язычки пламени ползут вверх. А снежинка падают вниз, словно танцуя, они блестят в свете молний и огня. В разноцветном свете заклинаний. Небо давно укрыто черно-красными облаками. Лейфтан бежит, стуча каблуками сапог, по выложенной камнем тропинке. На обгорелых камнях темнеет свежая кровь. Оглушающий звон. Блеск лезвия. Через сугробы летит голова, делает круги на снегу и криво катится к ногам, оставляя кровавый след. Некогда яркие зеленые глаза тусклы, стеклянны. И знакомы. И голова распадется на части, распыляется по ветру, оставляет небольшую горку пепла. Лейфтан бежит дальше, глубоко дышит. Холодный воздух морозит нос и щеки, жжет гортань. Главное, что не ее голова. Пусть знакомая, пусть важная. Но не ее голова. Не ее… Лейфтан останавливается, задирает голову. Наблюдает за пролетающей в небе глыбой огня. В зеленых глазах отражается яркое пламя. Подолы плаща черны. Кусочки потемневшей ткани улетают, распадаются по ветру, исчезают в густом дыму. Искры отскакивают от кострищ, тени воинов танцуют, дергаются, падают. Пропадают. Но стальные значки Гвардий блестят в свете магии и огня. Крики и вопли. Стоны. Лейфтан бежит, перескакивает через изуродованные тела, через отрубленные головы. И дышит. Резкий запах горелого мяса ударяет в нос, звон стали оглушает. Отдается в затылке. «Ты этого хотел, да? Так получи!» В темном небе тонкий серп луны весел высоко. Снег скрипел под ботинками, теплые одежды шуршали. Лейфтан бросал взгляды на маленькие разноцветные шарики на веревочках, на блестящий бриллиантами снег. Эрика шла чуть впереди и, задрав голову, разглядывала звезды и луну. Белые помпоны на варежках забавно прыгали из стороны в сторону. Она улыбалась тогда. Так мило, так дружелюбно. Морща нос и прикрывая глаза. Сиреневые глаза блестели ярче, чем снег в разноцветном свете фонарей. И Лейфтан улыбался. Искренне, радостно. И дышалось ему так легко, так свободно. И под ребрами билось сердце. Словно билось впервые за долгое время. Щеки и нос розовели на холодном ветру. — Сегодня прекрасный день, Лейфтан, — заговорила тогда Эрика шепотом, утыкаясь лбом в мех белой шубы, — замечательный день. Хочу остаться в этом дне навсегда. И Лейфтан слегка улыбнулся, сильнее сжал в объятиях Эрику и щекой прижался к русым волосам. Глубоко вдохнул, ощущая легкий аромат домашнего вишневого пирога, ванили и старых страниц книг. — Мы можем устроить свой рай, — ответил ей Лейфтан и блаженно прикрывал глаза. — Только ты и я. И поцеловал в макушку. Так нежно, так чувственно… Снежинки падали медленно, словно танцуя в серебряном свете луны, и приземлялись на светлые волосы. И блестели, сверкали… Крупные хлопья снега окрашиваются в красный, едва приземляясь на теплые тела, и тают. Красные капли скатываются по изувеченным изгибам тел. Лейфтан стоит, слегка склонив голову, и смотрит в черные глазницы обгорелых черепов. Стальные значки блестят. — Недоумки, — ядовито говорит Ашкор и вытирает лезвие меча о ближайшие тело. — Кто только учил их сражаться? Лейфтан молчит, бросает взгляд на потемневшую от сажи сталь брони и хмурится. Подходит ближе, ногой переворачивает тело и жадно всматривается в знакомые черты лица, покрытые кровью и грязью. — Разве эльфы не боятся испачкаться? — спросил как-то Лейфтан, передавая бинты и вату. — Не все эльфы заносчивые ублюдки, — ответила тогда Эвелейн, отбрасывая прилипшие прядки волос со лба. — Не всем быть ублюдками. А теперь будь так добр, заткнись и помогай. И Лейфтан молчал, ходил за Эвелейн вдоль рядов раскладушек и вслушивался в стоны и крики боли. Все крепче сжимая бинты и вату. В нос резко ударяли запахи мочи, говна и крови. И спирта. Эвелейн всегда пахла спиртом и сухой ватой. За окном падали крупные хлопья снега, они блестели в свете фонарей. Об стены таверны ударялись громкие звуки лютни, барабана и флейты. Рядом грубо ругались мужики в теплых одеждах. Звенела посуда, стучали каблуки. Нос резали запахи пота и алкоголя. Лейфтан сидел в тот вечер за длинным деревянным столом и смотрел в замусоленное окно. Разглядывал падающие снежинки и темные силуэты, медленно плывущие по заметенным снегом дорогам. — Из них всех нормальная только Эви, — пробормотал в тот вечер Ашкор, склонив голову над полупустой кружкой. — И Керо. Хоть он какой-то на вид… мягкий. Слишком… ну, знаешь, он деликатный. И Икар. Что ты думаешь об Икар? Она слишком умная, как и Эви. Они мешают, но я не хотел бы их убивать. И хотел бы одновременно. Хочу быть тем, кто убьет их. Хочу быть тем, кто уничтожит последнюю надежду этой чертовой Гвардии. Лейфтан промолчал в тот вечер, он наблюдал за танцующими в свете фонарей снежинками. И слушал. Вслушивался, не подавая вида. — Черт бы меня побрал, — сказал Ашкор, наливая в кружку пиво, — но я люблю своего брата. Он идиот, он слепец. Не видит истинную суть, не хочет видеть. А Мико? Я буду тем, кто убьет эту суку. Лейфтан промолчал, бросил только взгляд на Ашкора. Увидел в белой дымке свечей голубые глаза, блестящие ненавистью и… болью, печалью, бешенством. — Я убью ее, Лейфтан. Не смей прикасаться к ней. Лейфтан молчал, внимательно смотрел на Ашкора. — Есть вещи, которые нужно сделать самим. Мимолетный в сиреневых глазах блеск. Страха? Ненависти? Боли? Разочарования? Лейфтан стоит и, широко раскрыв глаза, смотрит на миниатюрную фигуру, одетую в черные одежды. Белые снежинки приземляются на плащ и не тают. Наслаиваются друг на друга. Блестят в свете молний и огня. С тонких рук течет кровь, стекает на рукоять меча. И с лезвия крупными каплями падает на укрытую снегом лужайку. Сердце пропускает удар, а затем больно ударяется о ребра. Лейфтан открывает рот, издает глухой звук. И закрывает глаза. Сжимает челюсти и кулаки. Крики, звон стали. Нос режет запахи обгорелых тел и крови. Эрика резко отворачивается и бежит. Перескакивает обгорелые тела, глыбы земли и льда. Подолы черного плаща развиваются. Светлые волосы отливают перламутром. Лейфтан сидел на кровати и внимательно разглядывал миловидные черты лица, тонкие брови, курносый нос и длинные ресницы. И каждый раз протяжно вздыхал, когда поднимал взгляд чуть выше. В пепельно-русых волосах все больше виднелись светло-перламутровые прядки. В груди защемило, в горле застрял комок. — Прости, — шептал Лейфтан, склоняя голову, — я ничего не могу с этим поделать. Ты связана с Оракулом, с Кристаллом. Как бы я хотел это изменить… Лейфтан протянул пальцы к бледной ладони, едва прикоснулся и мучительно закрыл глаза. — Что же мне сделать, чтобы разорвать вашу связь? Лейфтан поднял взгляд, вздохнул, чуть хмуря брови, и посмотрел на спокойное лицо Эрики. Она спала, уютно укрытая одеялом. — Я обязательно что-нибудь придумаю. Звон стали, серебряный отблеск. Эрика дышит громко, тяжело. И смотрит. Глядит внимательно, впиваясь глазами, ярко блестящими в свете огромных костров. Снежинки падают на перламутровые волосы и тают. Капли стекают по локонам на лицо, едва смывая кровавые пятна. Лейфтан стоит, держа меч в одной руке, и протяжно глядит. Рассматривая такие до боли родные черты лица. — Я остановлю тебя любой ценой, Лейфтан, — говорит Эрика и сильнее сжимает рукоять меча. — Не думай, что у тебя получится уничтожить мир. Лейфтан ухмыляется, отводит взгляд и смотрит на кровавые пятна на белом снегу. И говорит: — И что ты сделаешь? Обманешь меня? Перейдешь на мою сторону, а потом опять придашь? Ты не лучше меня, любимая. Ты такая же, как и я. Идешь на поводу своих эгоистичных желаний. — Мы никогда не были похожи. Лейфтан поднимает голову и смотрит прямо в сиреневые глаза. Дыхание прерывается, меч чуть не выпадет из рук. В сиреневых глазах безразличие. И только блеск мелькающих вдалеке молний. Эрика нахмурилась, сложила руки на груди и опустила голову. Разглядывала носки сапог и молчала. И дергалась при малейшем приближении к ней. И сильнее обнимала плечи при порыве ветра. В свете утреннего солнца ее волосы отливали перламутром, а снежинки на меховом воротнике куртки блестели. Лейфтан закусил губу, внимательно наблюдая за протяжными вздохами. И молчал. — Ты опять сделал это, — глухо произнесла Эрика и подняла голову. — Ты опять сделал, как захотел. И не посоветовался со мной. В сиреневых глазах блестела боль, обида и разочарование. Брови свелись на переносице, а губы вытянулись в одну тонкую линию. Сердце в груди сжалась, пальцы занемели. — Ты обещал, Лейфтан. Ты обещал, что будешь все говорить мне. Будешь давать время, чтобы я нашла альтернативу. — У меня не было времени искать альтернативу, — ответил Лейфтан и протяжно вздохнул. — Пришлось действовать по ситуации. Эрика скривила лицо, словно от боли, и отвернулась. Сердце пропустило удар. Лейфтан подскочил и встал рядом, нависая над хрупкой фигурой. И уже протянул руки. — Какое же дерьмовое оправдание, — сказала Эрика и отошла. — Почему же я так себя дерьмово чувствую? Лейфтан сжал кулаки, убрал руки и отвернулся. Он глядел на блестящий в утреннем свете снег. И не находил в себе силы просто дышать. — Но я сделаю это еще раз, — произнесла Эрика и подошла, протянула бледные пальцы к рукаву белой шубы, — я прощу тебя еще раз. Я поверю тебе еще раз. Ведь я люблю тебя. И Лейфтан поднял голову, посмотрел в сиреневые глаза, блестящие ярче тысячи звезд, и потерялся. Утонул. Исчез. Уже не чувствуя стук сердца, Лейфтан все же смог протянуть руки и сжать в объятиях Эрику, урываясь носом в длинные волосы. Ощущая теплый сладкий аромат. — Я люблю тебя, — прошептал Лейфтан и прикрыл глаза, вслушиваясь в стук такого родного сердца. Он чувствовал под пальцами ребра, родинки, шрамы, он нежно скользил по изгибам тела. Ощущал горячее дыхание на своей коже, скольжение теплых ладоней и губ. Ее руки всегда теплые, всегда уютные, всегда любящие… Лейфтан чувствовал бешеный ритм своего сердца. Лейфтан слышал стук ее сердца. И улыбался, прикрывая глаза. И прижимался сильнее, крепче стискивая в объятиях. И шептал ей на ухо всякие глупости о своей любви. А в ответ она молчала. Она просто дышала для него. Обвивала бледные руки вокруг шеи, прижималась ближе, утыкалась носом в изгиб шеи. — Прошлое Эрики слишком опасно, — сказал как-то Лейфтан очень давно, наверное, целые столетия назад, и медленно шагал вдоль невысокого ограждения. — Мы не знаем, кто она есть на самом деле, Мико. Может, она и сама не знает, кто она такая. Но менее опасней от этого не становится. — Я тоже думала над этим, — ответила в тот день Мико, хмурясь. — Мы не можем рисковать, слишком опасно оставлять все как есть. Но я не знаю, как защитить гвардейцев и жителей Эль. — Сделай так, как будто проблемы и не было, Мико, — сказал Лейфтан и остановился. — Как будто проблемы никогда не существовало. Мико стояла и смотрела, все крепче сжимая посох. Глядела на белый подол плаща, закусывая губу и хмурясь. Лейфтан сложил руки за спиной и шагнул вперед. Едва дышал, бросая взгляды вверх. В утренних лучах солнца грани Кристалла блестели, сверкали, переливались оттенками насыщенного синего и яркого голубого. Пленили взгляд. В горле застрял камень, мешал дышать. Думать, отвечать. Но Лейфтан встряхнул головой и пошел дальше. Разглядывая в высоких окнах медленно плывущие облака. Звон стали, серебряный блеск. Эрика уворачивается от меча, отскакивает на пару шагов, погружаясь в снег по щиколотки. Отбрасывает светлые пряди с глаз, тяжело дышит. И смотрит. Лейфтан ухмыляется гадко, медленно идет по тропинке и бросает взгляды на черно-красные облака. — Ты одна, — произносит Лейфтан, подходя ближе к Эрике, — никого нет рядом с тобой. Эрика молчит, сердито щурит глаза и вытирает кровавый развод на щеке. — Все врали тебе, обманывали. Пользовались. И бросали. Так почему же ты выбрала их сторону? Эрика крепче сжимает рукоять меча, перепрыгивает через глыбу льда и медленно идет по тропинке, внимательно наблюдая за Лейфтаном. — Я выбрала мир, — отвечает Эрика и поднимает меч. — Я выбрала мир, а не чью-то сторону. Лейфтан кривит лицо, отворачивает голову и смотрит на выжженную землю, на кровавые следы на снегу, на глыбы камней и льда. Глядит на трупы, на отрубленные головы, руки, ноги. На фамильяров, чьи туши лежат в неестественных позах. И вслушивается в звон стали, крики и вопли. В треск заклинаний. — Выбрала мир, говоришь? Тогда почему город Эль похож на ад? — спрашивает Лейфтан и поднимает голову, всматривается в сиреневые глаза. — Почему же так много трупов? Так много крови? — Не пытайся мной манипулировать, Лейфтан, — отвечает Эрика сквозь зубы. — Не делай так, что в итоге плохая я. Это ты напал на Гвардию, это ты повел своих людей убивать. — Гвардия тоже убивает людей, — говорит Лейфтан. — Стирает у людей воспоминания, просто вычеркивает их из жизни родных людей, как будто их никогда и не существовало. Эрика резко вскакивает, бежит, держа наготове меч, и замахивается. Лейфтан отпрыгивает на пару шагов назад, ухмыляясь, и поднимает меч. Перебрасывает его в другую руку, перебирает пальцы на рукояти и сжимает крепче. — Или я не прав? — спрашивает Лейфтан, рассматривая гримасу боли и ненависть в глазах. Эрика наносит удар слева, Лейфтан отскакивает на пару шагов в сторону. Ударяет справа, и он уворачивается вновь. Лейфтан ухмыляется, наносит удар в ответ, выбивает меч из рук. Блеск лезвия. Меч делает пару оборотов в воздухе и падает на каменную тропинку. Звон стали оглушает. Эрика бросает взгляд, полный призрения и злобы. — Никого нет рядом, — произносит Лейфтан, шагая вперед, — нет и оружия. Надежда все тает и тает. Что ты будешь делать теперь? Эрика молчит, пятится. Спотыкается об тело, лежащее в снегу, и падает на спину. Кривит лицо и спешно пытается встать. Лейфтан подносит лезвие меча к горлу Эрики и смотрит. Вглядывается в глаза, блестящие в свете молний и огня. — Я могу убить тебя прямо сейчас, — произносит Лейфтан, чуть хмурясь, — но это не так важно. Лучше ответь мне, почему ты не убила меня раньше? — Я любила тебя, — отвечает Эрика и кривит лицо в отвращении. — Я так любила, что не видела, что ты такое. Перехватывает дыхание. Лейфтан закрывает глаза, хмурится. Пытается дышать ровнее. Эрика хватает лезвие меча, отбрасывает его в сторону и вскакивает. Убегает, не оглядываясь. Оставляя за собой кровавый след на снегу. Лейфтан стоит посреди газона и потерянно смотрит вслед удаляющейся фигуре. Черный плащ развивается, пленит взгляд. Снежинки падают, словно танцуя, на светлые волосы и блестят, сверкают…***
Скрежет меча по мраморному полу, звон стекла, вой ветра. Ашкор идет по коридору медленно и надменно смотрит на глыбы камней, деревянные доски и разорванную ткань, свисающую с разрушенных стен. — Ты только глянь! — восклицает Ашкор, поднимая меч и забрасывая его на плечо. — Вот как должен выглядеть Штаб! Настоящее наслаждение видеть здесь разруху и чувствовать запах крови. Лейфтан молчит, идет впереди, стуча каблуками сапог, и смотрит на полуразрушенную арку. — Наконец этот момент настанет, — произносит Ашкор, переступая через трупы и камни, — а ты даже чуть-чуть не нервничаешь. — Этому суждено случится, — отвечает Лейфтан. — Мне незачем «чуть-чуть нервничать». Все идет, как и должно быть. — И даже предательство той маленькой девчонки? — Заткнись, — говорит Лейфтан сквозь зубы, бросая злой взгляд. — Ты ничего не понимаешь. Ашкор ухмыляется, останавливается и развязно упирает руку в бок. — Разве? Я видел достаточно, чтобы понять, что она просто увидела в тебе монстра. Просто сняла с себя розовые очки и увидела того, кем ты являешься на самом деле. Лейфтан резко оборачивается, встает напротив Ашкора и зло впивается взглядом. — Заткнись, Ланс, иначе твои кости прямо здесь и останутся сторожить Старый Мир. Ашкор отходит, подняв одну руку, и улыбается. Гадко, высокомерно, триумфально. — Спокойней, спокойней, большой босс, мой рот на замке. Прошу, веди. Лейфтан прикрывает глаза, делает глубокий вздох и отходит. Разминает плечи, бросает взгляд на разрушенные стены, на падающие снежинки и облака. И выдыхает. До ушей доносятся крики и лязг стали. — Давай дальше без фокусов, Ашкор. Нам осталось совсем немного. Ашкор закатывает глаза и отворачивается. Переступает через деревянную балку, и идет дальше. Под сапогами хрустит стекло. Лейфтан последний раз бросает взгляд на большие кострища, на летящие глыбы земли и огня, на молнии, ударяющие в землю, и облака. И идет, переступая через камни, балки и трупы. Лейфтан идет медленно, не спеша поднимается по полуразрушенной лестнице, глядит вперед. Безразлично смотрит на голубой свет, льющийся из арки. И держит меч, все крепче сжимая рукоять. До ушей доходят отдаленные крики, вой ветра и треск магии. Ашкор идет следом, скалясь все злей с каждым шагом и перебирая пальцы на рукояти меча. Лейфтан останавливается, прислоняется к стене и поднимает раскрытую ладонь. Ашкор сжимает челюсти и встает рядом. До ушей доходят отголоски тихого разговора: — Мико, мы должны провести ритуал, — настойчиво шепчет знакомый голос, — как можно скорее. Лейфтан уже близко. Нельзя медлить. — Я не могу просить тебя о таком! — отчаянно восклицает Мико. — Мы найдем другой способ! — Другого варианта нет. Лейфтан незаметно ухмыляется, чуть качает головой и вслушивается внимательней. — Эрика, ты должна понимать, чем грозит этот ритуал, — слышится серьезный голос Хуан Хуа. — Если начнем ритуал, то дороги назад нет. — Я знаю. — Ты точно хорошо подумала? — спрашивает мужской голос. — Мы могли бы потянуть время и найти другой… — Валькион, я видела, что происходит снаружи! У нас нет времени! Люди гибнут именно сейчас! Ашкор закатывает глаза, перебрасывает меч в другую руку и шепотом спрашивает: — Может, уже? Лейфтан вздыхает и кивает. Ашкор молниеносно перепрыгивает через ступеньки и несется в центр полупустого зала. Вскрик удивление, лязг стали. — Нужно начинать! — восклицает Эрика. Лейфтан идет не спеша, словно все время этого мира принадлежит ему, переступает через ступеньки, вслушиваясь в громкий топот, треск стекла, шорох одежд, вопли и звон стали. И ухмыляется. Ашкор с полуоборота наносит удар. Валькион нагибается, проходит под двуручным мечом и с размаху ударяет молотом. Ашкор отпрыгивает на пару шагов назад и улыбается. — Я всегда говорил тебе, Вальк, что молоты вещь громоздкая. Враг легко уйдет от удара. Валькион скалится и замахивается еще раз. Из-под молота выскакивают куски мрамора. Ашкор смеется, заливисто хохочет, отпрыгивая от удара молота и ухмыляется. Гадко, довольно, злобно. Лейфтан идет по залу и разглядывает Кристалл, переливающийся насыщенными оттенками синего и голубого. Крепче сжимает рукоять меча, замечая пристальный взгляд сиреневых глаз. — Ну что ж, любимая, — громко говорит Лейфтан, — надежда все-таки еще не растаяла? — Надежда умирает последней, Лейфтан, — отвечает Эрика и спускается по лестнице. — А наша надежда никогда не умрет. — Я предпочитаю убивать надежду первой. — Лейфтан останавливается и отбрасывает меч в сторону. — Знаешь, чтоб не рассчитывать на других. Не ждать мистического спасения, которое никогда не придет. — Возьми меч, Лейфтан, — говорит Эрика и встает в трех метрах от Лейфтана. — Я собираюсь сражаться. Не убегу, не сжульничаю. Я одержу победу. — Я даю тебе фору. Зеленые глаза горят в полутьме, страшно сверкают, а склеры темнеют. Лейфтан отбрасывает в сторону плащ, разминает плечи. И за спиной вырастают крылья. — Если хочешь, можешь взять два меча, — произносит Лейфтан и ухмыляется, наблюдая за мрачным лицом Эрики. — Он мне все равно не понадобится. Эрика молчит, встает в стойку и пристально наблюдает за каждым движением Лейфтана. Лейфтан складывает руки на груди и расслабленно стоит, бросая взгляды на мелькающие фигуры вокруг Кристалла. До ушей доходят крики и звон. — Знаешь, а ведь я принес тебе маленький подарок, — говорит Лейфтан и приподнимает руку, показывая кулон на веревочке, сверкающий в голубом свете. — Помню, ты любишь всякие побрякушки. Эрика молчит, щурит глаза. И резко вскакивает, несется вперед, наносит удар. Лейфтан уворачивается. Ветер свистит. Эрика молниеносно оборачивается, делает выпад мечом, но разрезает только воздух. — Мы оба знаем, что тебе не победить, — произносит Лейфтан, уже шагая по лестнице, но останавливается, оборачивается и спрашивает: — Почему ты предала меня? — Ты хочешь уничтожить мир, — отвечает Эрика, бросая взгляды куда-то в сторону. — Я же хочу восстановить этот мир. — Здесь нечего восстанавливать. — Ошибаешься. Лейфтан резко падает с лестницы, летит вниз. Пытается разглядеть хоть что-то, но только слышит: — Эрика, скорей, ритуал нужно начинать сейчас! Мы задержим его! Лейфтан встает и видит бегущих вниз Невру и Эзарэля. И Эрику, которая перепрыгивает через ступеньки, несется к Кристаллу. И невольно ухмыляется. Серебряный блеск, звон. Треск стекла под ботинками. Лейфтан уворачивается от ударов Невры и отбрасывает Эзарэля в сторону. Он летит в Валькиона, сбивает его с ног. Ашкор прорезает мечом воздух и возмущенно что-то кричит. — Помоги лучше своим друзья, — презренно бросает Лейфтан, всматриваясь в серый глаз, и хватает Невру за плечо. — Ты там больше пригодишься. И толкает в центр зала. Невра летит кубарем, врезается в торчащую глыбу камня, протяжно стонет, но встает. Ашкор подпрыгивает и наносит удар, со свистом разрезая воздух. Невра отскакивает на пару шагов назад, крепче сжимая кинжалы. Валькион молниеносно подбегает, громко дыша, и с полуоборота ударяет. Ашкор ставит блок. Звон стали. Из-под ботинок отскакивают камешки. Лейфтан поднимается по лестнице, щурит глаза от яркого света и крепче заматывает веревочку на руке. Эрика скидывает черный плащ, нервно отбрасывает челку с глаз и встает в центр пентаграммы, которая светится насыщено-синими оттенками. Оборачивается и испугано дергается, смотря прямо в зеленые глаза. — Хуан Хуа, начинай! — кричит Мико и выпускает из рук конус голубого огня. Лейфтан выставляет раскрытые ладони вперед, в воздухе вырисовывается черная печать. Огонь врезается, окутывает печать. И пропадает. — И это все? — спрашивает Лейфтан и ухмыляется. Мико крепче сжимает посох, подпрыгивает вперед и делает выпад. Лейфтан блокирует удар рукой. Мико крутится вокруг своей оси, ударяет другим концом посоха, целясь в голову. Но Лейфтан наклоняется, проходит под режущим воздух ударом. Блокирует следующий. И уворачивается, отпрыгивает на пару шагов в сторону. Мико запускает огненные шары, но они попадают в стену, с треском опаляя поверхность. Эрика пронзительно вскрикивает. Лейфтан бросает взгляд, видит измученное выражение лица и злобно скалится. — Что за ритуал вы проводите? — И хватает посох, нависает над Мико. — Что теперь она решила делать? — То, что ты понять не сможешь, — отвечает Мико, кривя губы. Лейфтан яростно отбрасывает посох, отталкивает Мико и бежит к пентаграмме, что все ярче сверкает в полутьме разрушенного Зала. Мико спотыкается, ударяется головой и мучительно стонет. Хуан Хуа напряженно бросает взгляд, затем жмурится и склоняется. Шепчет заклинание. Из ладоней выходит белый свет. — Не подходи! — кричит Эрика, впиваясь измученным взглядом. — Не подходи, Лейфтан! Ритуал должен быть закончен! Лейфтан молчит, зло бросает взгляд на Кристалл, затем на Хуан Хуа, но идет дальше. Подходит ближе и смотрит сверху вниз. — Мне немного плевать, что там должно быть законченно. — И хватает Эрику за плечо, тянет вверх. Ладони горят, кончики пальцев покалывает. Сердце больно сжимается, а дыхание прерывается. — Отойди от нее! — кричит Мико и цепляется в рукав Лейфтана. — Если прервать ритуал, то точно все погибнут! Лейфтан гадко ухмыляется и отбрасывает Мико в сторону. Она летит вниз, падает на парней. До ушей доходят возмущенные крики Ашкора. В груди щемит. Сильный поток магии не дает нормально дышать. Эрика жмурится, сжимает кулаки и челюсть. Лейфтан приподнимает ладонь, бросает взгляд на грани кулона, сверкающие в свете магии и Кристалла, и прикладывает к груди Эрики. — Что ты… делаешь? — спрашивает Эрика, приоткрывая глаза. — То, что ты не сможешь понять. И притягивает Эрику ближе, сжимает в объятиях. И мучительно закрывает глаза. Лейфтан вслушивается в бешеный стук сердца, в тяжелое дыхание, в шепот заклинания и лязг стали. Ашкор что-то орет, смеется, звенит своими колокольчиками на броне. Кожа горит. Поток магии несется в крови, сотрясает кости. Эрика цепляется за плечи Лейфтана, больно врезается ногтями в кожу. А затем отпускает, без сил роняет руки вниз. Хуан Хуа резко поднимает голову, смотрит пустыми глазами на Лейфтана и в отчаянье кривит лицо. — Зачем ты это делаешь? — спрашивает и через силу встает. — Зачем пытаешься уничтожить мир? Лейфтан молчит, аккуратно укладывает Эрику на глыбу камня и убирает перламутровые прядки за ухо. — Чтобы создать рай. Для себя и ее. И отходит, последний раз бросает взгляд на Эрику и отворачивается. Подходит ближе к Кристаллу и всматривается в сверкающие грани. Глубоко вдыхает холодный воздух и выдыхает. Тянет руку, прикасается к граням. Белый свет слепит, окутывает все вокруг. И поселяет в груди чуждость, холод и одиночество.***
Полгода спустя. Земля. Ирландия, где-то в графстве Донегол. — Что ты можешь рассказать нам? — спрашивает мужчина и поправляет очки. — От Гвардии Эль не поступает новостей уже больше полугода. Альмод вздыхает, трет переносицу и отвечает: — Ничего конкретного. Знаю, что один мой знакомый хотел отомстить. Посоветовал мне не приближаться к городу Эль. А потом вообще сказал, чтобы я сваливал с Элдарии. Я думать долго не стал и просто нашел первый попавшийся способ перебраться на Землю. — Все порталы перестали работать, — говорит молодая девушка, убирая темно-каштановый локон за ухо. — Даже природные. Обычно это говорит о полном разрушении магической структуры в мире. Не зайти, не выйти. А мир без магической основы долго выжить не сможет. Если только, конечно, это не значит, что Элдария вновь поменяла магическую основу. Тогда просто придется ждать новостей с той стороны. — Что ты хочешь этим сказать? — спрашивает Альмод, хмурясь. — Хочу сказать, что вам втирают какую-то дичь эти ваши фэнхуаны, — грубо отвечает девушка. — Китайцы всегда отличались хитростью и, простите меня, пиздобольством. — Что? — Элдария такой же естественный мир, как и Земля. Фэнхуаны врут, что пришлось принести жертву двум сильнейшим расам для создания мира. Никакой жертвы не было. Элдария существовала всегда. Еда, выросшая там, не годится в употребление в пищу не из-за того, что демоны, которые на самом деле ангелы, обманули всех и скрылись. А потому что ДНК различается с нашим. Во время Великого Переселения фэнхуаны умудрились всех обмануть, почти уничтожить драконов и свалить всю вину на ангелов. Чтобы просто вся власть и слава досталась им. И каким-то образом еще успели уничтожить старую магическую основу и создать новую. Очень нестабильную, хочу заметить. — Что? — потрясенно переспрашивает Альмод. — Откуда ты это знаешь, Марселина? — Не все артефакты и документы достались фэнхуанам, — отвечает мужчина и встает. — Альмод, ты не мог бы подробнее рассказать о своем знакомом? — Да, хорошо, — бормочет Альмод, склоняя голову и перелетая пальцы в замок. — Для начала, его звали Лейфтан. И он был самым настоящим демоном…