lip is fucking up.

Лип сломанный, испорченный, б р а к о в а н н н ы й . Он сам себе повторяет это каждый день, вдалбливая в голову - всё проёбанно. Да так сильно и смачно, что хочется поджечь самого себя - больнее не станет. Мэнди сопит ему в грудь, обхватив тонкими руками подкаченный торс, и иногда морщится, почувствовав выпущенный Галлагером сигаретный дым. Тому немного стыдно, он даже мысленно бьет себя по лицу, только остановиться нет возможности. Все вокруг вызывает желание медленно, в агонии, сдохнуть. - Прекрати, ты уже зелёный. Милкович даже глаз не поднимает, бурчит это ему в кожу, пробиваясь к почти окончательно убитым легким, невесома стуча в сердце. Лип послушно тушит сигарету о ножку кровати и путает пальцы в длинных чёрных волосах. Быть любимым, но не любить, кажется так же противно, больно и тошно, как наоборот. Лип эгоистичный, отбитый, морально у р о д л и в ы й . Он знает о бешеной любви мудака-отца и шлюхи-матери, о всех проблемах из таких связей вытекающих, да он, блять, видит итог - шестеро переломанных жизней без представления о том, что такое «нормально». Только легче не становится. Галлагер легко ударяется затылком о стену, пытается вбить невбиваемое: Карэн Джексон не центр вселенной. У него на груди Мэнди, готовая половину района спалить к херам, ради него, только этого мало. Милкович не хватает совсем, дыру в груди Липа ей не заполнить, на половину даже не перекрыть и это вымораживает. Этот факт бесит так сильно, как комар в жаркую летнюю ночь, которого невозможно убить. - Лип, подъем! Фиона зачем-то колотит в дверь, перед тем как вломиться и на секунду замереть на пороге. В её глазах столько презрения и недовольства, что руки чешутся уебать. Мэнди Фионе не нравится не потому что она простая, излишне преданная и вообще ведёт себя как ребёнок жаждущий внимания, а потому что она - Милкович. Ебаная Милкович и этим всё сказано. Липа пробирает на истеричный хохот: Милкович такой же диагноз, как Галлагер. Сестра на эти звуки кривится и хлопает дверью, пытаясь разбудить всех остальных, а Филиппа тянет проорать вслед «мысли свои так захлопни!». Мэнди прекрасная, красивая, смешная и вообще лучшая, её нельзя презирать за чрезмерную преданность, нельзя ненавидеть за фамилию. Лип целует младшую Милкович в макушку и нежно двигает, выбираясь из мягких, болезненно-хрупких объятий. Его тошнит от этой приторной нежности так же сильно, как хочется почувствовать себя живым, а не существующим. *** - Уговори её не уезжать. Йен смотрит на него так, будто это Лип заставляет Мэнди съебывать в никуда с чернокожим амбалом, который может убить её в любой момент. И старший Галлагер кивает в ответ, потому что знает - на деле все именно так. На деле мудозвон Филипп Галлагер не может заставить шестеренки в своём сердце работать ради девушки поменявшей его жизнь, поэтому она следует за другим. - Хорошо. Мэнди пиздецки худая, так что коленками и локтями можно порезаться; сжимая в объятьях можно сломать к чертям. Ещё у Милкович нежные потрескавшиеся губы, в сочетании с ледяными пальцами. И невозможно глубокий взгляд. - Ты красивая, милая, смешная, ты достойна лучшего. Ты же знаешь это? Лип бракованный, но не глупый. Он знает, что она останется, если он даст ей надежду. Призрачную, незримую, ложную, чтоб её, надежду. - Что между нами? - Мы два человека, которые любят тела друг друга. Он не хочет смотреть ей в глаза - больно. Весь настрой сбивается, а закончить этот фарс банальным «прости, мы тогда оба налажали, я правда пытаюсь сердце завести, но не выходит» - нельзя. Нужно отыгрывать, вбивать Мэнди в кровать и не думать, черт возьми, не думать о Карен, мать её, Джексон (с которой происходил точно такой же диалог и в итоге все вышло огромной задницей). - Я люблю тебя. После такого уже не отвяжешься. Лип тихо скулит, кусая девушку за плечо, и не хочет в это верить. Он же разъебанный изнутри, она же это видит. Ему нельзя слышать такое в свой адрес. Мэнди Милкович падает рядом спустя полчаса и утыкается ему в плечо, когда он закуривает, держит сигарету в губах и тянется потрепать её по голове. Девушка мурлычет от этого жеста, заставляя через секунду хохотать обоих. И у Липа дергается. Сердце под гнилыми легкими теплеет, когда он опускает взгляд и видит бескрайний космос её глаз. Спустя столько времени самовнушение, кажется, сработало. Галлагер большим пальцем проводит по её щеке и впервые этот жест не имеет ни какого намёка на пошлость. - Я могу придти утром, позавтракаем вместе? Лип знает её хуеву тучу времени, но осознание нежелания уходить делает из него полнейшего идиота и даже такая простая фраза выговаривается чертовски тяжело. Он дожидается тихого «да» , скромной улыбки и уходит так же стремительно как пришёл. Милкович думает он это просто так, потому что заставил Йен, поэтому собирает вещи - Галлагер полчаса торчит у дерева рядом с её домом до того как узнает, что она уехала ещё час назад. *** Лип - совестливая пародия на Фрэнка. Совестливая - потому что больше хочет помогать обществу, нежели его разрушать. На Фрэнка - потому что так же разрушает всё, к чему прикасается. И потому что всем без него намного лучше. Он бухает круглые сутки, учится, пытается забыть отпадную преподавательницу, которой вроде как разрушил жизнь. И думает, что скоро сдохнет, потому что видит у двери дома Мэнди Милкович выглядящую на чертов миллион долларов. И конечно не верит своим глазам. А потом ушам. Вообще происходящему не верит. Лип правда за неё рад, но мысль: «без него она получила всё» - вымораживает. Зубы сводит, кости ломит, кожу хочется срывать с себя, выкрикивая проклятия от безысходности. Галлагер старший и правда не думал, что у неё получится.