Имбирно-пряничная девочка

      «Ну что, теперь ты не такой смелый, как раньше?»       Голос Боузетты звучал как гром, иногда она сама удивлялась его силе и жёсткости. Она стояла в ледяной башне и смотрела вниз, на тёмные, ужасающе острые скалы и крутые каменные стены. Никогда ещё она не ощущала такой пустоты. Грибное королевство погрузилось во мрак проклятия, оковавшего все земли в огромное ледяное полотно. Воздух мерцал и поблёскивал, а ветер разносил мелкие снежинки и бросал их в лицо королеве. Но она практически не ощущала, как мороз режет её щёки. Она была слишком воодушевлена и опустошена.       За её спиной, в самом уголке башни, на полу сидела принцесса в платье цвета леденцов, её лицо превратилось в каменную печальную маску. Её спаситель проиграл, он не придёт за ней сегодня. Тем не менее, Пич не проронила ни слова, как всегда, скромная и тихая.       Боузетта почувствовала, как ярость засверкала в её жилах яркими вспышками, и, быстро подскочив к златовласке, дала ей пощёчину, и, коснувшись подбородка девушки, приподняла её лицо, желая встретить знакомый мягкий взгляд:       — Что же ты, совсем ничего не скажешь, принцесса?       Глаза Пич блеснули, когда тусклый свет масляной лампы нашёл её лицо. На одной щеке застыла, словно замёрзшая, маленькая слезинка. Боузетта плавно убрала руки и почувствовала резкий укол там, где-то между рёбер.        В этот момент, когда злодейка уже была уверена в своей окончательной победе, на самом деле она уже была обречена.       Тянулись дни и недели. Боузетта смотрела в то же открытое окно, на те же заснеженные скалы, на очередную снежную бурю, холод которой был ничем, по сравнению с тяжёлым взглядом Пич, встречавшим королеву Куппа каждое утро, каждый день и каждый вечер. Принцессе было, должно быть, холодно в этой высокой башне, поэтому злодейка определила её в большую широкую залу с самодельным камином, который хоть и согревал воздух, но не мог растопить ледяных стен.       Пич никогда не нравилась Боузетте, но в то же время нравилась настолько, что это порождало в королеве ледяного замка настоящую злость.       В башне принцесса безмолвно общалась с холодными ветрами, мерцающие снежинки оставались на её пушистых светлых ресницах, её каменная маска становилась смертельно бледной, как выглядят лица дорогих фарфоровых кукол, а её глаза, отливавшие чистейшим аквамариновым оттенком, смотрели куда-то вдаль, туда, где заканчивались горы и начиналась бескрайняя белоснежная пустыня. Боузетта не могла вынести этого зрелища, наверное отчасти потому и заковала принцессу там, где ветер не сможет добраться до неё и заставлять блестеть её прекрасные золотистые ресницы.       Её волосы цвета гелиодора имели согревающий приятный аромат имбирного пряника, поэтому Боузетта повадилась расчёсывать эти длинные кудри каждый день, касаясь своими пальцами шелковистой длинной шевелюры, немного похожей на её собственную, отливающую янтарём. Принцесса не возражала. Королеве Куппа даже казалось, что в голубых глазах появлялось что-то, вроде чувства умиротворения.

***

      Пич хотела бы слышать, как завывают ветра снаружи, чтобы не слышать звука собственного сердца. Она хотела бы не видеть никого и ничего не чувствовать. Это так неправильно – испытывать эмоции в таком ужасном месте, неправильно быть спокойной. Но она смотрела каждый вечер, как засыпает Боузетта с лёгкой улыбкой на лице и вспоминала, как похитительница расчёсывала красивой щёткой её волосы и осторожно касалась их, будто может сломать в любую секунду.       Принцесса не умела злиться. Она лишь только беспокоилась. Беспокоилась о бедном милом Марио, от которого не было ни весточки, беспокоилась о том, что ей предначертано до последнего вздоха прожить в ледяной темнице, о королевстве, на которое обрушилось проклятие. И о ужасном чудовище в облике девушки, которое безмятежно спало, чтобы утром проснувшись, снова разжигать камин и ждать, когда проснётся принцесса. У чудовища были светлые волосы тёплого песочного оттенка, которые на кончиках переходили в цвет яркого закатного солнца, шипы на её браслетах и ошейнике совсем не кололись, а кожа всегда была тёплой, даже после прогулки на холоде.       В череде одинаковых дней принцесса ужасалась всё больше, она едва могла сдерживать испуг перед самой собой, когда замечала, что ужасный монстр, похитительница и злодейка — всё больше походила на человека.       Пич окончательно запуталась, мысли сковали её изнутри, и она жаждала спасения от нахлынувшего наваждения.       Принцесса боялась привыкнуть.       Боялась, что в один ужасный момент захочет остаться.

***

      Боузетта запомнила тот момент, когда проснулась и не нашла маленького розово-золотистого пятнышка на фоне одиноких стен, покрытых цепким инеем.       Она бежала, бежала, и уже не понимала то была ярость или дикий страх где-то внутри. На улице была метель, которая злостно хлестала королеву Куппа, как огромным хлыстом, оставляя мелкими льдинками царапины на коже. Снег сыпал целыми хлопьями, порошил и неумолимо менял ландшафт вокруг замка. Боузетта переглядывалась, озираясь в каждую сторону, и видела лишь, как каждая снежинка падает, летит, слипается с другими, окрашивая картину узорами в светлую неоднородную крапинку. Невидимый девичий силуэт уходил всё дальше, сливаясь с пейзажем, растворялся в снежном царстве, будто прощаясь. Королева бежала, несмотря на огромные сугробы, так долго, как никогда в своей жизни, и дышала огнём, чтобы хоть как-то расчистить себе дорогу. Но проклятый снег не желал таять до конца и облеплял Боузетту всё больше, будто назло. Её рога превратились в две большие сосульки, а панцирь на спине покрылся сантиметровой ледяной корочкой, но она продолжала двигаться, даже практически обессилев. Вскоре она замерла на месте, смотря вниз, где горы сходились в небольшом тёмном ущелье, где даже метель сбавляла свои обороты, и, в конце концов, откуда невозможно было бы выбраться в одиночку одной маленькой принцессе.       Пич стояла, не двигаясь, по пояс заметённая снегом. На её хрупких плечах была накинута мантия из замка, но этого было явно недостаточно. В ущелье пробился один маленький лучик рассветного солнца. Она смотрела в сторону света, её волосы развевались на ветру, запутанные и в снегу. Но Боузетта знала, что даже так, они пахнут так знакомо, тепло и уютно. Она сделала несколько шагов вперед.       Принцесса обернулась. Её платье изорвалось, и из под него была видна мертвенно-бледная кожа.       Боузетта продолжала медленно двигаться навстречу, минуя ужасный склон.       Голубые глаза принцессы казались ярче, чем обычно. Пич не бежала. Она совсем не боялась, даже наоборот — взгляд её был выжидающим.       Королева Куппа остановилась в паре метров и протянула руку девушке в платье цвета малиновой карамельки.       — Ты можешь дать второй шанс, принцесса?       Пич слабо протянула совсем замёрзшую руку в ответ и зацепилась за крепкую ладонь своей похитительницы.       Боузетта беззлобно улыбнулась и вгляделась в так любимые ею золотистые ресницы, на которых мерцали маленькие снежинки.