Вместо предисловия
В одной из подборок смешных дублей со съемок то ли первого, то ли второго фильма оригинальной трилогии есть дивная сцена. Харрисон Форд бьется над одной из своих реплик и никак не может договорить ее без запинки до конца. В какой-то момент он поднимает страдальческий взгляд куда-то поверх камеры и говорит, обращаясь к Лукасу (пересказ довольно таки вольный): «George, you may write any kind of shit but you can't make people say it aloud!» («Джордж, бумага все стерпит, но ты не можешь требовать того же от живых людей!»). С ним трудно не согласиться, по крайней мере мне трудно: всякий раз, как пересматриваю первый эпизод, не перестаю удивляться, насколько естественные жесты и мимика актеров не вяжутся с совершенно неестественными и дикими текстами, которые они произносят. Посему реплики из канона используются согласно следующему принципу перевода: А если милый вам герой Прескверно поступил, Поправьте автора тотчас, Ошибся, видно, он. Так что прошу не удивляться тому, что герои изрядно выходят за рамки сценария. Не говоря уже о том, что сценарий, как показал анализ, не полностью соответствует тому, что в результате зритель видит на экране. Примечание №1. Осторожно! Встречаются жесткие психологические преувеличения и перегибы («И влюбленные эти, взятые целиком из жизни голубей, тоже нечеловечески сидят у фонтана и нечеловечески смотрят вдаль. И председатель так не ходит, не говорит, не ест…»), а вдобавок вашему вниманию предлагаются отменные литературные штампы. Примечание №2. Это джен. И если я говорю джен, я имею в виду джен.≪≪≪÷÷÷÷÷÷÷÷*.*.*.*.*÷÷÷÷÷÷÷÷≫≫≫
— Мастер, ты же знаешь, что они его ни за что не возьмут. Сколько ему уже? Девять?.. Джедай обернулся и задумчиво посмотрел на ученика. Вокруг полыхал корусантский закат, прорезанный пунктирными потоками транспортников и спидеров. За балконом расстилался бесконечный город. А чему еще там было расстилаться, если балкон находился на одной из башен Храма джедаев? Жаркий неподвижный воздух облеплял лицо, как расплавленный пластик. Каждый раз, когда луч заходящего солнца касался шеи за ухом, ожог от лазера начинал гореть и ныть, косичка неприятно царапала натянувшуюся кожу. Ожог был легким, Оби Ван даже мазать его ничем не стал, оставил как напоминание о том, что надо было ловчее уворачиваться там, на набуанском болоте. — Энакин Скайуокер будет джедаем, — медленно произнес Квай Гон, по его лицу пробежала тень недовольства. — Можешь мне поверить. У Оби Вана упало сердце, он поднял глаза на учителя, весь вид которого недвусмысленно предупреждал о том, что терпение его на исходе. Оби Ван видел это ясно, однако остановиться уже не мог: — Мастер… Не спорь с Советом, только не сейчас… — голос прозвучал совсем не так, как он рассчитывал: возмущенно, требовательно и главное дерзко. Квай Гон в легком удивлении поднял брови: — Я буду делать то, что должен, Оби Ван, — сказал он с нажимом и двинулся к перилам балкона, задумчиво глядя на закатный город. — Если б ты не спорил с ними, ты бы сейчас уже мог быть в Совете. В этот раз у них лопнет терпение, и они устроят тебе какую-нибудь гадость, — грустно заметил Оби Ван в спину учителю, также подходя к перилам. — Тебе еще многое предстоит понять, мой падаван, — неожиданно мягко сказал Квай Гон, ласково хлопнув его по плечу, чего не делал, казалось, уже целую вечность.≪≪≪÷÷÷÷÷÷÷÷*.*.*.*.*÷÷÷÷÷÷÷÷≫≫≫
Сцена Совета джедаев, на котором Квай Гону окончательно запретили брать Энакина в падаваны, опущена намеренно. Она совершенна и в фильме и не нуждается ни в каких дополнениях или пояснениях. Там уже ни убавить, ни прибавить.≪≪≪÷÷÷÷÷÷÷÷*.*.*.*.*÷÷÷÷÷÷÷÷≫≫≫
Корусант медленно поворачивался вокруг своей оси, граница дня и ночи сместилась еще на несколько градусов, и на окрестности Храма джедаев опустилась темнота. Готовый к отлету Королевский корабль Набу — нубийский звездный корабль 327 типа «j» — вытянул длинный нос в сторону Храма и слегка поблескивал хромированными боками в свете сигнальных фонариков, отмечающих край посадочной платформы. Ночной воздух холодил кожу и был наполнен звуками: легким жужжанием антигравитационных стабилизаторов под платформой, приятным глубоким гудением разогревающихся корабельных двигателей, слабым попискиванием дроидов за спиной. Поскрипывал трап, из-под платформы поднимались далекая музыка и приглушенный гул вечно бодрствующего города, его голубоватые огни подсвечивали все предметы снизу, придавая происходящему легкий налет инфернальности, ветерок гнал по платформе какой-то мелкий мусор. Тот самый мусор, который иногда застревает в волосах или попадает в глаза, когда летишь между небоскребами Корусанта в открытом спидере. Квай Гон размашистым шагом спускался по служившей кораблю трапом опущенной боковой двери навстречу прибывшему только что кортежу королевы. Одновременно он искал глазами Энакина, которого куда-то унесло на ночь глядя и за полчаса до вылета. Оби Ван шел следом, сверля взглядом косичку на затылке наставника. — Это вовсе не оскорбление, мастер. Это правда, — продолжал убеждать Оби Ван. Кто бы мог подумать, что он будет защищать Совет от Квай Гона! Но что тут поделаешь, если на этот раз прав именно Совет, как бы это ни было противоестественно? Квай Гон явно думал о чем-то другом, и голос его звучал раздраженно: — Это тебе так кажется. На этом месте уже точно стоило остановиться. Но инстинкт самосохранения затерялся где-то под километровыми ватными слоями растерянности и тревоги, поэтому Оби Ван напористо продолжил: — Но он же опасен! Будет что-то ужасное. Все это чувствуют. Неужели ты не чувствуешь? Мастер резко развернулся, но заговорил терпеливо, как с маленьким ребенком: — Неопределенное будущее, как выражается Йода, совершенно не означает, что будет что-то ужасное. Оби Ван открыл рот, чтоб еще как-нибудь возразить, но Квай Гон, видимо, окончательно устал препираться. Лицо его закаменело, а серые глаза превратились в лед: — Совет решит, что делать с Эничкой, тебе придется этим удовольствоваться. Иди на корабль, — сказал он спокойно, голосом холодным и чужим. Ужас и обида пробежали от плеч к кистям рук и отдались болью в кончиках пальцев. Но годы дрессировки сработали безукоризненно, с губ слетел единственно возможный ответ на прямой приказ: — Да, мастер, — ответил Оби Ван едва слышно, развернулся и медленно двинулся обратно к кораблю. У себя за спиной он услышал тихий голос Энакина: — Мастер Квай Гон, сэр… Я совсем не хочу быть проблемой… Оби Вана накрыла черная волна безнадежности: то есть он все это слышал. Откуда он тут вообще взялся? «Шикарная вишенка на торте», — гнусно хмыкнул внутренний голос, практически заглушая ласковый и усталый голос мастера за спиной: — Ты не проблема… Внутренний голос не унимался: «Ага. Теперь добавь еще и 'дружок' для полного счастья». — …дружок. Ощущение было такое, как будто в голове с лязгом захлопнулась тяжеленная металлическая дверь. Как же он не понимает? Дело тут не в одной детской ревности. Нет, он не спорит, детская ревность на месте. Да еще какая! Тут он неправ, ясное дело. С этим надо бороться. Конечно, глупо так реагировать на ребенка. Да и чем этот ребенок настолько лучше? Просто тем, что он маленький? Стоп. Вот только не начинай. Лучше — хуже. Надо же отделять мух от котлет. Ревность ревностью, но неужели мастер забыл, что в последний раз глупые дурные предчувствия его падавана полностью оправдались? Оби Ван тяжело привалился к переборке. Откинул голову назад, опершись затылком, закрыл глаза и попытался успокоить пульс, считая до десяти на вдохе и до пятнадцати на выдохе. Помогало плохо. Сидевший за столом Джа-Джа Бинкс поднял голову и посмотрел на него задумчиво и внимательно. С тихим шипением разъехались двери в кают-кампанию, пропуская рослого джедая. Оби Ван мгновенно отлепился от переборки и кинулся ему навстречу: — Мастер, я только хотел… — Не сейчас, падаван, — его рука описала мягкий полукруг, как бы отодвигая готовый излиться поток оправданий. Голос звучал ласково-официально, так разговаривают со своими подмастерьями карамельно-сливочные джедаи из мыльных опер. Оби Ван замер как от оплеухи, а потом взглянул на вошедшего следом Энакина, который ощутимо съежился под этим взглядом. Джа-Джа Бинкс медленно водил глазами от одного участника этой немой сцены к другому. Квай Гон пересек кают-компанию и исчез за следующей переборкой, Энакин семенил следом. Оби Ван постоял немного и двинулся в противоположную сторону. Все это надо было как-то обдумать, но как раз думать-то и не получалось. В голове вертелось одно бесконечное «За что?», хотя ответ и был очевиден.≪≪≪÷÷÷÷÷÷÷÷*.*.*.*.*÷÷÷÷÷÷÷÷≫≫≫
Джа-Джа Бинкс методично обследовал корабль. Не то чтобы он что-то пропустил еще по дороге на Корусант, но каждый знает, что если смотреть, то можно и увидеть, а если сидеть на месте, не увидишь ничего. К тому же у него было дело. Джедайский ученик оказался на нижней палубе в техническом отсеке. Он сидел, сгорбившись, бессильно свесив руки между колен, на идущем вдоль стены белом пластиковом коробе, прикрывающим кабели и коммуникационные трубы, и на лбу у него было написано, что в нем бушуют обида и страх. Два страха. И возможно, две обиды. Хотелось сказать ему что-нибудь, как-то утешить. Но как? Если нормального языка он не понимает, а на всеобщем вообще таких понятий нет… Джа-Джа Бинкс осторожно приблизился, стараясь не задеть множество коварно таящихся повсюду предметов и свернувшихся в петли проводов. Почему в родном Ото Гунги можно спокойно ходить, и ноги ни за что не цепляются? А стоит вылезти на поверхность, как ходить становится решительно невозможно. Люди вечно разбрасывают вокруг себя груды всякого хлама, причем совершенно мертвого. И машины у них все мертвые, хоть и выглядят иногда как люди. А ведь каждому ясно, что дело не в форме. Вот взять хотя бы бонго. Он, хоть и выглядит, наверное, в их представлении как обычный катер, при этом вполне живой и прекрасный. А вокруг этих странных людей все всегда мертвое. Поэтому гунганы и ушли на дно. Он осторожно тронул печального джедая за плечо: — Твоя ходи и говори: моя не прав. — Что? — Оби Ван вздрогнул, вырванный из глубокой задумчивости, и мрачно исподлобья уставился на подкравшегося сзади гунгана. — Что ты здесь делаешь? Взгляд его ясно говорил: «Что ты лезешь ко мне, дурацкий гунган?!» — Ты грустный много-много. Моя твоя жалей. Коло им в бок! На этом языке вообще можно разговаривать? — Твоя учитель сердитый — твоя грустить. Моя твоя помогай. Дорогая Мать Прародительница! Как же это сказать-то нормально? Кто вообще придумал эти непроизносимые звуки и конструкции, которые выворачивают мозг наизнанку? На какое-то мгновение Джа-Джа увидел гнев в глазах глупого человека, ему показалось, что Оби Ван сейчас размахнется и ударит его прямо в лицо. Но тот подавил раздражение и сказал с напряженным спокойствием: — Спасибо, — он даже попытался изобразить вежливую улыбку, но получилось больше похоже на оскал. — У меня все в порядке, мне не нужна помощь… — Твоя здесь сиди и никому ничего не говори — плохо-плохо делай. Твоя грустный сиди. Моя помогай. — Я тебя не понимаю, Джанго. Если ты хочешь помогать, сходи на мостик, — он неопределенно махнул рукой по направлению к лифту на верхнюю палубу и снова уставился в пол. — Может, там тебе найдется, чем заняться… — Моя звать Джа-Джа. Джа-Джа Бинкс. — Да, конечно. Извини, — тихо согласился Оби Ван, почти не размыкая губ; он сжал правой рукой левую и медленно втянул воздух сквозь зубы. — Слушай, Джа-Джа. Я очень ценю твое сочувствие, но помощь мне не требуется. У меня все в порядке, я… — Моя важное говори, твоя слушай, твоя не перебивай. Твоя джедай. Твоя чувства не говори. Плохо-плохо делай. Гунган много говори, хорошо делай. Твоя тут сиди и бояться, твоя бояться, что большая джедай твоя больше не люби, что большая джедай умирай. Твоя ходи и большая джедай говори: «моя плохо говори». Большая джедай умный, большая джедай с твоя говори и все-все понимай. Оби Ван поднял на гунгана затравленный взгляд: — Это так не работает, — ответил он сдавленно и хрипло, почти шепотом. Потом откашлялся и продолжил все с большим жаром: — Я пытался все объяснить, он меня не слушает. Я последние сутки только этим и занимаюсь! Знаешь, сколько раз я уже пытался поговорить! Вообще он сердится на меня… Я его достал. Но ты прав, я боюсь. Он меня выгнал, понимаешь? Он от меня отказался. Конечно, я боюсь. Ведь это навсегда, понимаешь? А я так не могу. Зачем я тогда вообще нужен? Но это ладно. Я боюсь, что с ним что-то случится. Что с ним что-то случится, и я ничего не смогу сделать, ведь он меня выгнал и меня не окажется рядом. И мало того — на меня свалится этот ребенок, с которым надо что-то делать… Тут я уже начинаю злиться, а это еще ужаснее. За это он и сердится на меня. Но что я могу поделать? Я точно знаю, что что-то будет плохое, и будет оно именно из-за этого мальчика. Понимаешь? Но он на меня сердится… К тому же не умею я нормально говорить. Начинаю говорить, а выходит какое-то сплошное хамство. И всю жизнь так. Вроде как уже прошло, а тут опять… «Вот-вот! — мысленно поддакнул Джа-Джа. — На вашем всеобщем языке ничего нормально сказать нельзя. У вас и мышление поэтому такое вывихнутое…» — Твоя это не моя говори, твоя это большая джедай говори. Моя все понимай. И большая джедай все понимай. — Ничего ты не понимаешь. Он все это знает. Что тут говорить? — Как так? Твоя не правильно думай. Как большая джедай знай, когда твоя тут сиди и бояться? — Знаешь что, Джа-Джа. Ты, конечно, весь такой многоумный и все знаешь, но есть еще Сила. А еще есть связь между мастером и падаваном, так что вся эта ерунда про чувства и про то, что разговорами все можно победить, вообще ни разу не работает. — Твоя ходи и говори, — упрямо повторил гунган, устремив взгляд желтых глаз немного поверх головы Оби Вана. Оби Ван ничего не ответил.≪≪≪÷÷÷÷÷÷÷÷*.*.*.*.*÷÷÷÷÷÷÷÷≫≫≫
Космическая тишина давила на уши. На корабле не было слышно ни звука. Оби Ван лежал на боку в облюбованной им нише в одном из переходов и изображал крепкий и здоровый сон, когда над ухом у него раздалось еле слышное: — Оби Ван, ты спишь? Оби Ван крепче завернулся в плащ. «Нет. Нет-нет-нет-нет-нет. Только не это. Что он вообще тут делает? Пожалуйста, пусть мне это снится. Пожалуйста». Но во-первых, беда его как раз и заключалась в том, что заснуть он не мог, а значит никакие сны ему не полагались, а во-вторых этот сон был слишком уж реальным: Энакин слегка потряс его за плечо, рука у него была ледяная, это прекрасно чувствовалось даже сквозь рубашку. — Ммм? — Извини, пожалуйста… — там, по ту сторону век, голос Энакина звучал жалобно, а зубы так стучали, что было трудно разбирать слова. — Я бы не стал тебя будить, но тут ужасно холодно… Может, тут есть какая-нибудь запасная одежда? Ты не знаешь, где мастер Квай Гон? Оби Ван зажмурился, ему хотелось вскочить и крикнуть: «Слушай, отвали от меня, иди найди мастера и пусть он с тобой возится!» «Впрочем, именно с этого он и начал», — уныло возразил он себе же, а вслух сказал невнятно, не открывая глаз, и нарочито сонным голосом: — Не знаю. Мастер спит уже, наверное. Возьми мой плащ и тоже спи… — Он тебе точно не нужен? — Угу, — буркнул Оби Ван, поворачиваясь лицом к стене. — Я регулирую температуру тела. Иди спи, он довольно теплый. Но Энакин все не уходил. Плащ он взял, и некоторое время было слышно только, как он стучит в темноте зубами. Наконец, когда Оби Ван уже готов был открыть глаза, встать и отправить его спать силой, если понадобится, он все-таки прервал напряженное молчание: — Ты сердишься на меня? «Убейте меня кто-нибудь, — мысленно застонал Оби Ван, — убейте меня кто-нибудь и избавьте от маломерных эмпатов, которые бродят ночью по кораблю, стучат зубами и отравляют и без того безрадостное существование! Спокойно, — сказал он себе. — Тебе просто надо отправить очередного шастающего по ночам юнглинга спать. Ничего сложного. Ничего личного. Представь себе для простоты, что у него голубая кожа и тентакли». — С чего ты взял? — бросил он через плечо. — Я просто сплю. Завтра будет адский денек. Так что ты тоже иди спи. Без плаща в переходе и вправду было довольно холодно. Ну так правильно: гостеприимные и практичные набуанцы включают обогрев только в каютах. А для лишних пассажиров каюты не предусмотрены. А тем более для лишнего обслуживающего персонала, каковым, безусловно, являются джедаи — заметим, что их к тому же в полтора раза больше, чем договаривались, и в три раза больше, чем необходимо. Это же не пассажирский рейсовый лайнер дальнего следования, а личная королевская яхта. Однако теперь, несмотря на холод, он уснул, даже не додумав до конца мысль о практичных набуанцах.≪≪≪÷÷÷÷÷÷÷÷*.*.*.*.*÷÷÷÷÷÷÷÷≫≫≫
Утро, наступившее для Оби Вана примерно через шесть часов, когда он окончательно замерз, было не особенно добрым. Корабль как будто вымер. Оби Ван в одиночестве съел в кают-компании, что нашел. Добиться чего-либо от автоматического камбуза не получилось — в рамках экономии его отключили, после того как позавтракала свита королевы и экипаж корабля. Тем не менее ему повезло: он нашел запечатанный пищевой контейнер, непочатую протеиновую плитку и пачку какого-то коричневого питья, которое неплохо было бы разогреть… «Разогрей его на сэйбере, ты же джедай», — глумился внутренний голос. «По крайней мере в одном этот дурацкий гунган прав, — думал Оби Ван, сидя на столе и дожевывая протеиновую плитку. — Сидеть и страдать в углу никакого смысла нет. Какая разница, сердится он на меня или нет. С корабля-то он меня не выгнал, пока что я его ученик и буду там, где мне и положено быть», — и он отправился на мостик, ошибочно рассудив, что там-то, наверное, жизнь — какая бы они ни была — как раз и кипит. Поднявшись на мостик, он огляделся. В мягком красноватом свете атмосфера на мостике царила идиллическая. Ребенок сидел впереди рядом с Риком и демонстрировал свою гениальность. До Оби Вана донеслись обрывки их разговора: — А эти регулируют вертикали? — Ты схватываешь на лету. Меж тем как раз мастера здесь и не было. Он обнаружился в тронном зале, голые белые стены которого создавали навязчивое ощущение, что ты находишься в лаборатории. Причем, судя по всему, в качестве объекта для опытов. Резкий белый свет не столько лился, сколько как каменная плита падал сквозь дверь в переборке в темный проход. У дверей нес вахту солдат службы безопасности. Оби Вану были видны Джа-Джа Бинкс, мастер и прислужница Амидалы, стоящая справа от трона. Острое желание убежать было почти непреодолимым, но вместо этого он кивнул неподвижному охраннику и двинулся вперед. Капитан Панака как раз завершал свою пламенную речь: — Стоит нам высадиться, представители Федерации арестуют вас и заставят подписать договор. Старательно делая вид, что ничего не происходит и никто никуда не идет, Оби Ван тихонько обогнул гунгана, стоявшего ближе всех к двери, намереваясь занять свое место слева от мастера, но Джа-Джа крепко схватил его за руку повыше локтя. Оби Ван резким движением высвободил руку. Он хотел сказать что-нибудь колкое насчет неуместности подобной фамильярности в тронном зале самой королевы Набу, но, заметив, что левая прислужница пристально смотрит на их возню глазами, полными вселенского укора, не сказал ничего и ограничился выразительным взглядом. Гунган тоже посмотрел на прислужницу и решил промолчать, хотя явно собирался что-то сообщить. Не желая снова привлекать к себе внимание бдительных дам, Оби Ван остался на месте, отделенный от наставника примерно ярдом пустого пространства и десятками световых лет ледяной пустыни. — Согласен, — произнес Квай Гон. — Не понимаю, чего вы надеетесь добиться. Сердце у Оби Вана сжалось, так безжизненно и устало прозвучал голос мастера. Он живо почувствовал, насколько тот вымотался — почти круглосуточно убеждать всех этих высокопоставленных идиотов не делать глупостей или хотя бы делать в глупостях перерывы, вдобавок еще и Совет со своими представлениями о прекрасном и дивными формулировками, Энакин, о котором надо подумать в первую очередь… И в качестве вишенки — он, Оби Ван, который вместо того, чтоб помогать или хотя бы не мешать, разводит на пустом месте истерику. Его слегка замутило от отвращения к себе. Раздавшийся торжественный ответ Амидалы был достоин всей происходящей комедии: — Вернуть наше достояние. — Нас слишком мало, Ваше Величество, у нас нет армии, — капитан Панака решил взять на себя роль голоса разума. — Я не смогу вести ради вас войну, я могу лишь защищать лично вас, — грустно добавил Квай Гон, и капитан глянул на него со смесью благодарности и неприязни. В этот момент Джа-Джа снова схватил Оби Вана за руку и зашептал прямо в ухо, щекоча дыханием шею: — Твоя ходи и большая джедай говори! На этот раз Оби Ван обязательно ответил бы что-нибудь, но в неожиданно наступившей тишине раздался решительный голос Амидалы, захваченной новой гениальной идеей: — Джа-Джа Бинкс! — Моя, Ваше Величество? — гунган вынырнул из-за спины Оби Вана. — Да. Мне понадобится твоя помощь. Цирк продолжался. Капитан Панака в недоумении переглянулся с Квай Гоном, который только слегка пожал плечами, как бы говоря: «Пусть делает, что хочет». А Амидала окончательно перешла в торжественный регистр: — Ты говоришь, у гунганов есть армия, и они могут храбро сражаться. Ты готов предоставить ее в распоряжение королевского командования для изгнания интервентов? Тогда мы спасем нашу планету и покажем этим сенатским крысам, что произвол не остается безнаказанным. — Моя говори с большая Насса босс, — неуверенно откликнулся Джа-Джа Бинкс и погрузился в задумчивость. — Мы надеемся на тебя, Джа-Джа Бинкс! — ответила Амидала с самой милостивой из своих улыбок и величественно поднялась. — Я буду в своих покоях, — обратилась она к Квай Гону. — А вы с капитаном Панакой можете пока обсудить план действий, принимая во внимание и армию гунганов, — и она бросила торжествующий взгляд на капитана, растерявшего от такого поворота событий все свои аргументы. — Да, Ваше Величество, — отозвался Квай Гон, пропуская ее вперед. Оби Ван несмотря на наполнявшую его тьму отчаяния едва сдержал улыбку, услышав сколько сарказма вложил его мастер в этот короткий ответ. — Но большая босс очень-очень на моя сердиться, очень-очень не любить ваша Набу, он никогда не давай своя храбрый воины, — жалобно воскликнул Джа-Джа Бинкс вслед Амидале, вытянув шею и подавшись всем телом в сторону темного дверного проема. Королева и ее кортеж были уже далеко, и она не расслышала его слов. — Пойдемте на мостик, капитан, — обратился Квай Гон к Панаке, улыбаясь одними глазами. — Теперь у нас есть ясный и прямой приказ, а на большом экране удобнее смотреть карты. Панака ответил нервным и злобным взглядом. «Мастер, пожалуйста, возьми меня обратно!» — мысленно взмолился Оби Ван. Но выходя из тронного зала вслед за капитаном, Квай Гон на него даже не взглянул. Втроем они двинулись по переходам корабля к мостику. Мягкое покрытие глушило шаги, в переходах царил полумрак — светильники на стенах работали в четверть силы. Оби Ван твердо решил делать вид, что ничего не произошло, и всеми силами гнал с лица всякую мрачность. Нельзя сказать, чтобы это ему удавалось. Квай Гон еще только входил на мостик, когда Энакин с тихим радостным взвизгом вскочил с кресла и, чуть не запутавшись в ремнях безопасности, бросился ему навстречу. Решительно оставив мастера с Энакином за спиной, Оби Ван нацепил дежурную улыбку («мы тут все с вами коллеги и делаем общее дело») и занял место за креслом Рика, чтобы видеть панель управления. В конце концов, проводя время с Риком, Энакин выбрал самое верное средство от скуки в долгом полете — следить за работой пилота. Почему бы не взять с него пример? Капитан, опустившийся в кресло слева от пилота, недовольно покосился на нависшего у него над плечом Оби Вана, но ничего не сказал. А Оби Ваном овладело какое-то истерическое веселье. Позлить капитана, который смеет так зыркать на мастера, тоже чего-то да стоит. Может, просто у негров на Квай Гона аллергия? — Тут боевой корабль, — сообщил Рик всем желающим слушать. Оби Ван глянул на экран через плечо Рика, и не успел капитан произнести хоть слово, бросил как бы невзначай, но с легким превосходством человека, повидавшего и не такое: — Это станция управления дроидами. — Они, наверное, заметили нас. «Еще бы! — подумал Оби Ван. — Мы же тут особо и не скрываемся». Компьютер принялся выводить на экран параметры станции, и тут он вдруг понял, точнее с непреодолимой ясностью осознал, что прилетели они воевать, а не на увеселительную прогулку. Но гораздо важнее было другое: вступать в бой, будучи в ссоре с мастером, абсолютно бессмысленно, можно просто заранее пообрубать себе (и ему) руки, ноги, да и голову. Результат будет тот же, а время сэкономишь. Гадский гунган со своими разговорами о чувствах и открытости! — У нас же совсем нет времени… — случайно сказал он вслух, имея в виду вовсе не команду Королевского корабля и не переговоры с гунганами.≪≪≪÷÷÷÷÷÷÷÷*.*.*.*.*÷÷÷÷÷÷÷÷≫≫≫
Боковая дверь открылась в зеленый полумрак, густой как суп от поднимающихся болотных испарений. Посадочные опоры корабля погрузились в мягкий грунт не менее чем на шесть футов, поэтому дверь-трап опустилась не до конца и образовала на стыке с кораблем довольно высокий порожек, о который дроиды спотыкались, жалобно попискивая, а сотрудники безопасности - тихо матерясь. Позади слабо гудели остывающие двигатели, их стихающий гул плавно перетекал в несмолкающее низкое гудение местных кровососущих насекомых. Оби Ван тут же вспомнил, что одежда вовсе не служит им препятствием. Команда между тем согласно плану приступила к разгрузке. Первые ящики, глухо стукнув друг о друга, увязли в мокрой траве. Под ногами чавкало и хлюпало. Трава была везде и вела себя агрессивно: спутывала ноги, лезла в карманы, норовила вырвать что-нибудь из рук. Квай Гон стоял на соседней поляне и вид имел неприступный. Но это не имело значения. Оби Ван знал, что мастер устал и измучен. Что каким бы бессмысленным и глупым учеником он ни был, он может попытаться хоть как-то помочь, но для этого надо вернуться, прорвать эту чертову блокаду (или снять?). Сейчас или никогда. — Джа-Джа уже отправился к гунганам, мастер, — храбро сообщил он широкой спине Квай Гона. — Хорошо, — холодно ответил Квай Гон, высматривая что-то между деревьями. Накатила паника, но на панику времени как раз и не осталось. Нужно было зайти с другой стороны: например, задать провокационный вопрос, требующий развернутого комментария: — Идея королевы вообще осуществима? Помогло не особо. — Я, конечно, не уверен, что гунганов удастся уговорить… — Квай Гон наконец перестал созерцать лесные глубины и с отсутствующим видом посмотрел на ученика. — Но мы в любом случае не имеем возможности, как-то исправить происходящее. Это обязательно надо было обсудить! Нормально обсудить, чтобы мастер рассказал, как все на самом деле обстоит! У него уже накопилась уйма вопросов: и про гунганов, и про Сенат, и про поведение людей здесь на Набу, и как бы нейтрализовать Амидалу с ее идеями и продвинуть какой-нибудь нормальный план или откорректировать то, что есть… Но пока что это было невозможно, и он сам же в этом виноват. Оби Ван набрал побольше воздуха в грудь, где-то в районе трахеи застрял ледяной комок: — Я… Прости меня, мастер… Мне ужасно стыдно, что я так вел себя… Кто я такой, чтобы спорить с тобой из-за мальчика… Лицо Квай Гона дрогнуло: — Ты дурашка, — сказал он с грустной улыбкой и положил руку на плечо ученику. От этого тона ледяные клещи на горле у Оби Вана разжались, заставив сделать судорожный вздох, а колени ослабли, но он сказал еще не все из того, о чем думал этой ночью. Разглядывая свои сапоги, носки которых поглотила агрессивная трава, он продолжил: — Я очень рад, что ты считаешь меня готовым… — врать мастеру было тяжело, никакой радости он по этому поводу не испытывал, одну обиду; но он был намерен позже воплотить свои слова в реальность. Если мастер и вправду так считает, то пусть так и будет. Только пусть не сегодня. Он поднял голову посмотреть, какое впечатление произведут его слова, хотел сказать еще что-то, но наставник перебил его: — Ты прекрасный ученик, Оби Ван, — и добавил задумчиво: — Возможно, даже единственный мой настоящий ученик… Оби Ван смутился и отвел взгляд. В глубине души он тоже думал, что ученик из него неплохой. Правда маловероятно, что дальше из него может выйти что-то путное. Хорошие рыцари получаются, как известно, только из плохих оруженосцев… Но оказалось, что это были еще цветочки: — Ты мудрее меня. Я думаю, ты станешь выдающимся джедаем. «Мастер! Что ты несешь?» — Оби Ван внимательно всмотрелся в лицо учителя, ища на нем признаки иронии, но то ли он говорил серьезно, то ли хорошо притворялся. — Ну раз уж я такой мудрый, — хмыкнул он, чтобы хоть как-то сбить пафос, — то мне ужасно не нравится этот план, — от испытанного облегчения слова хлынули рекой: — Погибнут сотни гунганов. Мало того, что их в принципе загнали в резервации, так теперь они будут воевать за своих угнетателей. Это вообще нормально? — Это меня тоже беспокоит. Но не в первую очередь. Может, до таких ужасов дело и не дойдет. Ладно. Пойдем попробуем что-нибудь придумать. Если безобразие нельзя предотвратить, его нужно возглавить. И если получится — минимизировать потери для гунганов. Люди пусть делают, что хотят. Мастер снова улыбнулся, но этой улыбке недоставало веселости.