Сумасшедший

      Тело вновь изогнулось под неправильным углом, прогибаясь в спине. Позвоночник казался ватным, ну или его не было вовсе. По крайней мере он так гнуться не должен. Мэтт сужает глаза. Оторвать взгляд от этой картины можно, но не имеет смысла. Мелло все равно не поможет.       Короткие ногти скребут по кирпичной поверхности пола, буквально сдирая ошметки грязи. Мэтт облокачивается спиной на железный стол. Рука исследует территорию кармана в поисках пачки сигарет. Лёгкие требуют никотинового яда.       Мелло неожиданно всхлипывает и следом кричит. Найденная пачка почти вываливается из пальцев от неожиданности, но Мэтт берет себя в руки. Теперь пространство подвала погружено в бессвязный шепот. Мелло, видимо, уже не больно. Он прекратил извиваться, приподнялся на локтях, пытался отползти назад. Мэтт щелкает крышкой зажигалки, и сигарета начинает тлеть. От криков Мелло не слышно ничего вокруг. Дживас прикрывает глаза в попытке расслабиться.       — Не надо! Отойди, отойди! — Михаэль начинает плакать, слёзы лихорадочно текут из глаз. Он хватается за свои же волосы, вырывает их из головы. Кидает в воздух напротив. Светлые пряди оседают на кирпичах.       Выглядит Мелло из рук вон плохо. Весь горит. По лицу текут пот и слёзы, грязные волосы прилипли к лицу. Ногти раскурочены, местами пальцы кровоточат. Грудная клетка вздымается и опускается. Все движения резкие, дерганые, его трясёт. Мэтт выдыхает облако дыма. Рука, держащая сигарету, затекла. Поэтому Дживас трясёт ей в воздухе, оставляя за собой тонкий след дыма. Мелло выглядит отвратительно. Нелепо.       — Папа, мне правда больно... Не надо. — Дрожащий голос срывается. Дживас не знает, что там произошло у напарника в далёком детстве. Никогда не спрашивал, да и интереса, собственно, нет.       Глаза у Мелло красные, опухшие, очерченные сетью тонких узорных чёрточек. Мэтт знает – Мелло не спал три дня. Сон не шел. Мелло был в отчаянии. Бился в кровати, ворочался, мял простыни. Кричал, царапал собственное лицо и объедался шоколадом.       Зачем Мелло начал употреблять? Все просто. Оскорбленная гордость, неспособность отклонить вызов. Называй как хочешь. Просто однажды ему сказали, что употребляя метадон невозможно сохранять здравый рассудок. Мелло сумасшедший. Мэтт усмехается. Злосчастная таблетка пылится в заднем кармане джинсов. Они оба знают это.       Дыхание Мелло тяжёлое и глубокое. Местами он задыхается от собственных криков и переизбытка слюны, которую он забывает сглатывать. Бессвязный шепот затихает. Мелло мешком падает на пол, поднимая в противовес себе внушительное облако пыли. Взгляд у Келя потухший, усталый. Губы дергаются в попытках выдавить звук. Не выходит. Мелло смотрит в пустоту, в стену чуть левее чужих кроссовок.       Сначала метадон Мелло принимал играючи. Да, он прекрасно понимал последствия, не дебил. Но думал, что справится. Зря. Если бы ещё полгода назад Дживасу сказали, что Кель так наивен, он бы не поверил. Раньше Кель казался ему расчетливым и хитрым. Зря. Зависимость началась спустя несколько недель.       Спор Мелло выиграл. Но подсел. Увяз, растворился и потонул. Проиграл. А как это – проиграть, выиграв? Они оба теперь знают.       Мелло скручивается в комок, хватает колени. Волосы слиплись. А ведь раньше он за ними ухаживал, гордился. Видимо, теперь зря.       Дыхание у него подорванное. Мэтт устало прикрывает глаза, вслушиваясь в хрипы. Маленький огонёк сигареты размеренным шагом добрался до фильтра. Окурок полетел на и без того не чистый пол. Щеки у Мелло горят. Жар. Мет небрежно отталкивается от стола.       Делает ровно три шага к центру комнаты. Оказываясь прямо над Мелло. Достает из кармана завернутую в помятый чек из супермаркета таблетку. Метадон. То, чего так хочет Мелло. Договор был, что Мелло сам должен был попросить дозу, но кого они оба обманывали? Мелло не в себе. Не думает, абсолютно не понимает, что происходит. Не может попросить. Стоп, точно. Мэту становится смешно. Даже при таких обстоятельствах Мелло умудрился обвести его вокруг пальца. Расчёт был на то, что Кель не сможет попросить. На губах Мэтта появляется кривая усмешка. Сумасшедший. Идиот. Просто сволочь. Он садится на корточки рядом с Мелло, пальцами разворачивая импровизированную обертку. Грубо хватает чужой подбородок, тянет на себя, заставляя слабое тело на полу сесть.       Главный соперник Ниа прожигает рассеянным взглядом. Не узнает. Нет, даже не смотрит. Сейчас, находясь так близко, Мэтт замечает, что у Мелло тахикардия. За короткий промежуток времени Дживас выучил все синдромы. Может пойти в наркодилеры?       Мэтта охватывает злость. Сильная, яростная. Мэтт вроде как тоже гений. Как Эл, как Ниа, как Мелло, но какого хрена тогда он не может объяснить почему? Сейчас Мэтт хочет сделать больнее, намеренно сжимает пальцы до предела. Мелло вскрикивает. Повышенная чувствительность к боли.       — Ненавижу. — Одно слово. Ни долгих речей, ни оправданий.       Тихо. Чертовски тихо. Где сейчас его раздражающий шепот? Где истеричные крики? Где срывающийся голос?       Мэтт глотает таблетку, впивается в чужие губы. Резко. Кусая до крови. Проталкивая метадон в глотку, не заботясь о Мелло. Виноват сам.       Губы у Мелло гадкие, у них вкус кирпичного пола и слипшихся волос. У Мэтта – уже приевшихся сигарет. От этого сочетания тянет блевать. Мэтт отталкивает от себя парня и морщится. Поцелуй был отвратителен. Самый худший в его небогатом опыте. Никакой отдачи, ничего. Словно и не человек вовсе. На душе противно. Помыть, что ли, потом рот с мылом?       От толчка Мелло, как тряпичный, снова падает на пол. Его взгляд выглядит более осмысленным.        Мэтт встаёт, вытирает рот тыльной стороной ладони. Уходит не оборачиваясь. А зачем? Мелло это все равно не поможет. Сумасшедший, что за сумасшедший! Почему именно он? Мелло? Мэтт скрипит зубами.       Только сумасшедший мог влюбиться. Только сумасшедший мог не обернуться. Только сумасшедший мог безразлично закрыть дверь и не услышать тихое "постой".