El Silbon

не ходи на свист, мой мальчик, не бросай туда свой взор. Эль Сильбон стоит, скучает, словно жизни ревизор. он считает свою ношу и свистит простой мотив. Эль Сильбон навеки проклят, Эль Сильбон весьма гневлив. коль узреть его желаешь — хорошенько напрягись. или просто, мой хороший, или просто обернись.

Чонин сидит с широко распахнутыми глазами и старается не дышать. Страх, липкий, вязкий страх сковывает, лезет в глотку, собирается где-то в солнечном сплетении и расползается по телу. Ладони не просто влажные - мокрые, пальцы впиваются в ноги до побелевших костяшек; сердце колотится непростительно бешено, и сквозь шум в ушах слышно только собственное дыхание. Мелкий судорожный вдох и шершавый, словно наждачкой по стене провели, выдох. Ему никогда в жизни не было так страшно Перед ним маячит высокое существо, перемазанное в крови. Раны его - жуткие, воспалившиеся, пузырящиеся гноем - постоянно нарываются с тихим отвратительным чавканьем. В комнате висит тяжёлый запах гнили и железа. У Чонина в животе скручивается узел. Существо насвистывает; раздаются тихие постукивания, как если бы это был метроном, отбивающий сорок ударов в минуту. Тук. Тук. Тук. Колкие импульсы, направленные прямиком в мозг, заставляют Чонина крупно вздрагивать. Повторяющиеся звуки сводят с ума. Это похоже на пытку, и Чонин чувствует, понимает, что долго так не продержится. Хочется свернуться в комок и громко надсадно кричать. Такой роскоши у него, конечно же, нет. Шуршит ткань. Белые продолговатые предметы исчезают в чёрных недрах мешка. Существо поднимает что-то, похожее на рёбра, и начинает водить пальцами, музицируя. Длинные обломанные ногти цепляются за края, нажимают с глухим «тунь» и ломаются. Чонин с ужасом понимает, что это и есть рёбра. Че-ло-ве-чес-ки-е. Боже мой, какая прелесть. У него определённо едет крыша К горлу подступает склизкий комок, и Чонин с трудом его проглатывает. Тошнота накатывает волнами, заставляет мышцы живота сокращаться и чаще сглатывать вязкую слюну. Чонину кажется, что это самый громкий, оглушающий, пронзительный в мире звук. Существо замирает и разражается низким, скрипучим хохотом. Он разлетается стайкой испуганных пичужек, врезается маленькими острыми клювиками прямиком в податливое мягкое естество и р а з р ы в а е т его прямиком в кровавое месиво. Чонин ёжится от ощущения фантомных струй крови, предательски покидающих тело, и тянет руки к лицу, рассматривает и пытается их осознать. Но это становится немного проблематичным, когда его голову с силой прикладывают к стене.