The Named

       Баки. Таким, оказывается, было его имя. Он примерил его на себя, попробовал назваться им, прокатить его в привычной пустоте своего сознания. Позволил ему прокатиться по просторам минного поля - его разума. И, нужно признаться, что звучание это поселило в нем далекое, но все же весьма угадываемое, чувство правильности. Вместе с этим там же, на задворках внезапно лопнул крошечный пузырь тревоги, запуская цепную реакцию среди себе подобных. В считанные секунды это обратилось в разрушающую силу. Гигантская волна паники подкатывала к его едва обретшему покой берегу... - Баки, - он решился и как следует распробовал свой секрет на вкус, покатал на языке, позволил ему сорваться с губ. Паническая тошнота, завладевшая им, внезапно отступила. Он с облегчением понял, что смог побороть это мерзкое чувство. У него есть имя. Ему позволено называть себя именем. - Эй, Бак! - позвал Стив.       Его мягкий, вкрадчивый голос был раем для ушей. Спасением, без устали напоминавшим Солдату, кто он такой. Услышав этот голос, Баки вздрогнул. Он сделал глубокий вдох, и, выпуская воздух сквозь зубы, снова задрожал, переполненный уже совсем другими эмоциями. Запах Стива затопил их апартаменты, ненавязчивая медовая сладость сводила Баки с ума. Он отчаянно не желал покидать этот благоухающий кокон, коим была их квартира. Сильнее всего его будоражило в непосредственной близости со Стивом. Когда тот подходил к нему в плотную, это было словно перед Баки распахивал свои двери персональный магазин сладостей.       Вернувшийся с пробежки Стив выглядел так, словно сошел с обложки журнала: обтягивающая все аппетитные изгибы футболка и свободные тренировочные штаны. Никаких признаков усталости, разве что легкая испарина поблескивала на лбу. Никакой одышки. Хоть сейчас на фотосессию. При том ни один шедевр именитого фотохудожника не смог бы запечатлеть Стива во всей полноте красок, оттенков, ощущений. Ни один снимок не мог вместить в себя то, каково это - находиться в его присутствии. И Баки готов провести всю оставшуюся жизнь приобщаясь к такому поразительному явлению, как Стив, наблюдая мельчайшие детали, описывая различные аспекты, вместе с тем с понимая, что всей полноты, всей глубины ему не познать. Никогда.        Стив был причиной того, что Баки стоял на кухне, подпираемый шкафчиком, в семь часов утра, ведь так он бы, конечно, предпочел остаться в кровати ещё как минимум пару часов. В те дни, когда Стив, наконец, ослабил свою гипербдительность над Баки (а Стив реально не позволял себе оставлять последнего больше, чем на пять минут), он вернулся к своему утреннему моциону, который включал в себя в первую очередь подъем ни свет, ни заря, то есть, когда все нормальные люди еще видят сны. Баки же потребовалось несколько дней, чтобы привыкнуть к новому положению дел. Теперь каждое утро, превознемогая желание подольше понежиться в постели, окутанный их со Стивом запахами, он поднимался, причем уже где-то через час после ухода Роджерса. Главной задачей было проснуться и притащить себя к входной двери к тому моменту, как Стив решит вернуться. И если он профукает момент, то... Стив с порога направится прямиком в душ, смывать с себя ароматную вуаль легкой испарины, в которую Баки жаждал завернуться.       Семьдесят лет, суперсолдатская формула и вообще куча произошедшего дерьма абсолютно не повлияло на то, как пах взмыленный Стив. Запах его пота возвращал Баки в жар бруклинского лета, когда они со Стиви прямо посередь бела дня в изнеможении лежали на полу в одних трусах, а перед ними тарахтел маленький вентилятор. Все эти крохи воспоминаний, вспыхивающие в его голове, греющие душу, четкие и реалистичные образы: он хватался за них с упрямым отчаянием, считывал и отбрасывал от себя, принимаясь за другие. Медленно, но верно его разум излечивался. Запах Стива заставлял его кровь петь, тело тонуть в необъяснимо приятном ощущении. И с того самого дня их воссоединения арома Стива становилась все слаще и плотнее с каждым днем, а отклик тела Барнса на эти изменения все более заметным. И сегодня Баки, кажется, пересек какую-то черту. Было чувство, что он вот-вот завибрирует.        Стив приблизился к нему, но сделал это неторопливо, словно опасаясь, что Баки в любой момент может отпрянуть. Что, к сожалению, не исключено... Такое уже случалось. И не раз... Баки вдруг забывал где он и с кем... Кто он такой... Что он находится в безопасности... Случалось и то, что сознание Баки играло с ним злую шутку, возвращая его в воспоминания на кресло или в лабораторию, где его готовили к отходу в крио; в моменты, когда он методично смыкал свои железные пальцы, выдавливая жизнь из того, кто зазевался в его присутствии. В этих случаях ему жизненно необходима осведомленность Стива, его осторожность и тщательно рассчитанная последовательность. Только Стив в состоянии помочь Баки не допустить ошибки, не сорваться и натворить того, о чем он пожалеет, когда приступ закончится, возвращая его в реальное место и время.       Приближаясь, Стив медленно вытянул руку, и Баки уставился на нее несколько безучастно. Иногда (почти всегда) он не знал, как ответить на этот жест... Как реагировать. Сегодня же он просто позволил Стиву положить раскрытую ладонь на стык металла и живой плоти. Позволил легонько сжать это место, приласкать его теплом. Ведь Стиву явно не было дела до того, что Баки уже никогда не станет прежним, никогда не станет целым с двумя руками из живой плоти. Стиву важно лишь то, что он здесь. Рядом. - Все в порядке?        Уголки губ Баки дрогнули, едва приподнявшись - да, он заново познает науку улыбки. Ведь прикосновения Стива не будят панику, не вгоняют в ступор, напротив, там на плече, где его касаются родные пальцы, пульсирует тепло. Ему нравится это ощущение. - Да, - ответил он, наблюдая за тем, как заря расцвечивала лицо Стива нежной пастелью. - Это хорошо, - Стив кивнул несколько раз, словно болванчик, - Это прекрасно, Бак.        "Хорошо". Еще одно понятие, которое Баки заново вводит в свою жизнь. Конечно, время проведенное с Пирсом и Гидрой в целом стерло, а точнее извратило истинный его смысл. Но сейчас, когда это был Стив, это были его сладкие уста, произносящие это "хорошо", Баки нравилось. Нравилось, как стивово "хорошо" гонит прочь все интерпретации прошлого. Как стирает их без остатка.        Кончиками пальцев живой руки Баки прослеживал аппетитно выпирающие мышцы на предплечье Стива прямо до края рукава тренировочной футболки. Все существо омеги источало тепло и умиротворенность, и Баки тянуло к нему словно магнитом. Он подался вперед, ближе, и растворился в объятиях Стива, с наслаждением утыкаясь носом ему в шею, вдыхая его божественный запах. Первый вдох немедленно запустил реакцию: в груди что-то чиркнуло, высекло искру, что превратилась в крохотный огонек, ласково обжигающий его изнутри, помогая душе избавиться от остатка наледи. Следующий вдох и пламя разгорелось в полную силу, он поднял руки, плавно оборачивая их вокруг Стива. Все это напоминало ему... Каково это быть человеком. Личностью.        Сладкая арома Стива держала Баки на коротком поводке, без всякой возможности отстраниться. Хотелось, напротив, раствориться в нем без остатка и таким образом продолжать свое существование до последнего вдоха. - Омега, - промурчал он хрипло.        Руки медленно, но от того не менее жадно оглаживали бока Стива, вырисовывали его выдающуюся конституцию, наслаждаясь таящейся в ней жаром и силой.        Стив задушено всхлипнул, и голова Баки чисто автоматически дернулась вверх, в глазах мелькнула тревога.        Но Стив молча подтолкнул его обратно, удерживая его в своих нежных, но крепких объятиях. - Да, Бак. Я твой омега. Только твой... - тяжело сглотнув, прошептал он в ответ, чуть покачивая их обоих из стороны в сторону.        От этих слов, кулаки Баки сжались, побелевшие от напряжения пальцы вцепились в футболку Стива. Он весь приосанился, вытянулся. Омега... Как же чертовски ему нравилось это слово. Особенно в сочетании с медовой сладостью и ощущением ласкового тепла. Раскрытыми губами он вычертил дорожку вдоль стивова горла, бесстыдно смакуя его, наслаждаясь его вкусом. - Я твой альфа, - пробормотал Баки, скорее для самого себя, не отрываясь от своего дела, терзая тонкую нежную кожицу шеи.        Голова Стива дернулась в кивке: - Только мой, - подтвердил он, чувственно оглаживая плечи Баки.        На несколько минут они просто зависли у стены, погруженные в объятия, чуть покачиваясь, опьяненные друг другом. Пока Баки не поднял своей лохматой головы, не хотя отрывая нос от вкусно пахнущей шеи. Глаза, глядящие ему прямо в душу... Иссиня-голубые, словно воды океана, так подчёркнуто играющие своей яркостью из-за цвета чертовой тренировочной футболки. Этот взгляд.. Этот цвет... Все до мельчайшего оттенка, крошечного мазка... Баки хотел выжечь у себя на подкорке. Так, чтобы не было ни единого шанса забыть... Чтобы через еще пятьдесят лет это стояло перед глазами: синяя пучина, нежная щеточка длиннющих ресниц, крошечная улыбка, затаившаяся в уголках губ. - Ну ты чего? - спросил Стив мягко, слегка игриво.        Плавно двигающиеся чуть влажные губы гипнотизировали. Баки был абсолютно сражен глянцево-розовым блеском омежьих уст. И это. Это тоже в копилку того, что нужно зарубить на носу. Вытатуировать на сердце. - Иди ко мне, - шепнул он, прежде чем соединить их в долгожданном поцелуе, притянув Стива к себе за шею. Омега охотно поддался его порыву, на полпути встречая губы Баки своими. То как легко они совпадали, две части единого целого, безумно кружило Баки голову. Он буквально потерялся в нежном скольжении их губ, в плотном кольце любимых рук, что сжимали его на грани отчаяния.       Стив едва подавил стон, притесняясь еще ближе, хотя куда ближе, горячий язык игриво касался нижней губы Баки, дразня, побуждая того дерзнуть в ответ, бороться за власть. И Стив позволил ему взять над собой верх, буквально тая в его руках, заставляя Баки искать опоры у тумбы.        В какой-то момент они с неохотой оторвались друг от друга, чтобы немного перевести дух. - Боже, как же мне хорошо, - промурчал Стив ему в плечо тихим, низким голосом. Голосом с той самой особой ноткой, которая с лёгкостью проникла к самое сердце Баки, вызывая в нем отклик.       Стив медленно и с чувством облизнул нижнюю губу, словно дегустируя их прерванный поцелуй, расфокусированные глаза блестели восхищением из под полуопущенных ресниц. И Баки не устоял, не смог: потянулся к этим сладким устам вновь.       Прослеживая руками изгибы спины омеги, он в нерешительности остановился там, где кончалась футболка. Пальцы какое-то время неловко теребили край, пока в конце-концов не нырнули под ткань и устроились вдоль резинки тренировочных штанов. Кончики фаланг поглаживали кожу под резинкой. Правда едва решившись чуть отпустить себя, позволить почувствовать жар омежьей кожи сокрытой под одеждой, Баки тут же окончательно смутился и убрав руки, прижался к Стиву, словно извиняясь за свою прыткость. - Все, что ты хочешь, Бак, - прошептал омега прямо ему в губы, неторопливо поглаживая его плечи.        Когда формальное приглашение, наконец, озвучено, все становится как будто в миллионы раз легче.        Баки с удовольствием возвратил ладони на прежнее место, расправляя пальцы на многообещающей сочной округлости ягодиц. Тем самым, вырывая у Стива удовлетворенный стон. Его нежные, но уверенные руки с нажимом прошлись по спине альфы и...        И это предел. Это то, к чему они сумели прийти, вновь обретя друг друга.        Вдруг Баки сковал лютый ужас. Ледяные щупальца спеленали его с ног до головы, мышцы задеревенели, кожа покрылась коркой из мурашек. Он хотел, чтобы они со Стивом продвинулись дальше. Хотел большего, кое-что помнил из прошлого, но не совсем понимал, что это все означает. Как это должно быть... А может быть он совсем не тот, каким его запомнил Стив? И даже не физически - хотя физически ему уж точно никогда не стать тем бруклинским парнишкой, с которым Стиви рос и мужал- но а эмоционально? Что если он не вызывает у Стива те же чувства, что раньше? Что если ему не нравятся эти бесконечные метаморфозы, через которые прошел Баки?       Да, он все еще альфа Стива. Но что если его омега больше не нуждается в его прикосновении... Для чего он вообще тогда может сгодиться?        Вот здесь... В этом мгновении, на этой ступени их возобновленных отношений тихо и спокойно. Безопасно. Опытным путем он выяснил, что Стив это нежные прикосновения, это принятие и искренность и всепоглощающее чувство понимания.        Но чем дольше он живет вне крио, чем больше проходит времени с момента его побега из Гидры, где его в режиме активности регулярно держали под завязку накаченным наркотическими коктейлями, тем больше воспоминаний к нему возвращается. И, как следствие, тем больше желаний и потребностей у него появляется.        Руки Баки сами собой сползли еще ниже, пальцы жадно пригладили упругую округлость. Стив, не сдержался, с всхлипом резко подался вперед, на что Баки мгновенно отреагировал, отдернув ладони.        Ощущение того, что он напортачил глушило: - Извини, - выдавил он едва слышно, пристыженный и подавленный.        Он должен, черт возьми, держать себя в руках. - Бак, нет, - парировал Стив, - Нет, ты не понял. Все же хорошо.        Омега зарумянился, на лице проступила крошечная смущенная улыбка: - Мне нравится. Сделай так еще,- пробормотал он отрывисто, кладя свои ладони на поясницу альфы, - Ну, если тебе, конечно, самому нравится...        Баки отпустил себя и вернул ладони на самый низ поясницы, пальцы жадно впились в самую сдобу, изучая заново. Стив втянул его в новый поцелуй. Огонь, доселе умиротворенно потрескивающий внутри Баки, взревел, нещадно паля все вокруг. И топливом для этого могучего фаер-шоу был омега, его сладостная арома, его аппетитные формы. Жар пробудил в нем, что-то вроде импульса, тяги. Такой, что он и позабыл, как это бывает... Твердым, неколебимым тоном она взывала к нему, требуя немедленно взять Стива на руки и унести в спальню, в их теплый и уютный кокон.        Стив разорвал поцелуй, и внимательно посмотрел ему в глаза, с легкостью считывая его желания: - Ты уверен, Бак? Нам не обязательно торопиться.        Конечно, нет. Конечно, Баки не мог быть уверен ни в чем. Но ему становилось лучше... Поэтому собрав всю волю в кулак, он позволил словам, проносящимся у него в мыслях, достигнуть его губ. В Гидре за любую ремарку, за любое слово, звук, за любое действие вне приказа - его ждало бы суровое наказание, но со Стивом... Стиву нравилось, когда Баки говорил. Он буквально светился от счастья и когда Баки выдавливал из себя всего пару слов. Что ж, в том-то и заключалась задача Баки:делать так, что был Стив был доволен. Чтобы он был счастлив. - Ты же знаешь, что я ни в чем не уверен, Стиви, - пробормотал он, смакуя вкус старого прозвища на своих губах, и с удовольствием отмечая, что реакция самого Стива также не заставила себя ждать: он ласково притерся к нему еще ближе, еще теснее, - Думаю, нам стоит просто попробовать. Посмотрим, куда нас это приведет... - Думаешь? -Да... Если хочешь, мы можем просто взять и лечь на ... - Баки замолчал, замявшись, и неловко кивнул в сторону кровати позади Стива.        Кровать. Простое обычное слово. Но почему-то ему порой все еще бывает трудно выуживать простые, самые обычные слова из недр памяти и произносить их вслух.        Стив обернулся и посмотрел на их ложе. На незаправленный ворох простыней, в котором Баки обожает проводить свои утренние часы, пока Стив отлучается, чтобы совершить свой утренний моцион.        Когда Стив повернулся обратно к Баки, на его губах играла крохотная ласковая улыбка. Такая ошеломляюще откровенная... Он потянул их обоих назад, нежно направляя альфу. Они замерли, когда ноги Стив с глухим стуком ударились о раму. Омега посмотрел на него выжидательно и, отпустив, ухватился руками за края футболки: -Снимем или оставим?        И этот вопрос в своей сущности на самом деле совсем не вопрос для Баки: -Снимай.        Баки потянулся к краям своей футболки, той что ему недавно купил Стив: - А мне: оставить или снять. - Определенно снять, - ответил тот, усевшись на кровать, из под опущенных ресниц наблюдая за тем, как альфа избавляется от футболки. Его взгляд словно загипнотизированный на какой-то момент задержался на груди Баки, но затем опустился ниже по животу , еще ниже - к внушительной выпуклости, обтянутой спортивными штанами. Он вздрогнул и на низкой ноте протянул: - О, Бак, то как ты пахнешь, я...        Баки тряхнул головой. Арома Стива раскрывалась и усиливалась, заполняя собой воздушное пространство, в ее сладком привкусе неожиданно явственно начала ощущаться терпкая нота. Едва сделав вдох, альфа ощутил, как вскипела кровь, перед глазами замелькали звезды и вдруг он вспомнил: то, как они проводили ночи... тогда в 30-х. Но Баки не мог почувствовать свой запах, поэтому ему оставалось только надеяться, что он пахнет так же заманчиво и притягательно для Стива, как раньше, как сам Стив для него.        Стив нетерпеливо потянулся к нему: - Да, иди же ты сюда, ко мне... Я схожу с ума, просто дыша тобой, Бак...        Облегчение окатило Баки волной, на сердце стало так легко и спокойно, что он расплылся в улыбке. - Ах, так?!- притворно возмущенно вскинулся омега, - Значит нравится наблюдать, как я тут весь схожу по тебе с ума?        Его глаза буквально загорелись, когда Баки не разрывая зрительного контакта, медленно опустился коленями на кровать: - Да, вы издеваетесь, мистер Барнс.        Улыбка на губах Баки стала шире и еще мягче, хотя куда уж, он медленно подполз к Стиву, нависая над ним. Вся было словно во сне, сюрреалистично, слишком хорошо, чтобы быть правдой. Словно влажная фантазия одного бруклинского паренька... Но действительно... он снова здесь в объятиях Стива. И пусть Баки не заслуживает такой милости, но, Боже, ничто не заставит его страстно желать этого. - Не думаю, что издевательства помогут делу,- сказал он в ответ.