N is for Tonks

Больница, в которую отправили целители Шона с Рэймондом, оказалась неподалеку от маггловского участка. Троутон, к которому Тонкс решила заглянуть первым делом после собственной выписки в районе полудня, обрадовался ее появлению, хотя по лицу было видно, что он омрачен если не собственным состоянием, то Шона — точно. Рэймонд вызвался проводить ее до палаты своего напарника и, схватив больничную трость, достаточно проворно зашагал вперед. — Утром сшиб столик у кровати, в итоге врач наказал ходить с этой палкой, — усмехнулся он с долей смущения, покачав в руке тростью, пока лифт поднимал их на следующий этаж. — Но если расскажешь Рему про нее, то я за себя не ручаюсь. — А что он скажет-то? — Тонкс улыбнулась одними кончиками губ. — Подначивать будет, что мне уже на пенсию пора, — задорный взгляд Рэймонда через несколько секунд погас обратно, и он посмотрел на нее. — Из-за чего это произошло? Кома. С Шоном. Твой дядя не смог толком мне объяснить, а ваши доктора вообще не стали отвечать на вопросы, не касающиеся моего самочувствия. — Я не могу сказать наверняка, — она виновато пожала плечами. — Может, из-за моей вспышки, — и заметила его немой вопрос. — Ну, взрыв в тюрьме нашей, которым снесло дверь. Рэймонд понимающе кивнул. — Может, из-за Империуса. Может, из-за китайских чар. Нам остается только гадать, что именно они сделали, когда узнали про Шона, — Тонкс бесцельно уставилась на его руку, сжимающую трость, пытаясь подобрать слова. — Я не знаю, Рэй. Честно, я бы очень хотела знать и дать ответы на все твои вопросы, но… — она вздохнула вместо окончания фразы. — Вы, магглы, далеко не всегда хорошо переносите влияние магии на организм. Особенно, если оно связано с мозгом и темной магией. Скорей всего, дело в том, что чары Империуса неудачно легли, и только их наличие удерживало Шона от этого коллапса. Но никто не знает точно. Может, магия вообще никак не связана с его состоянием, и все это — просто ужасное совпадение. — Но он потерял сознание от направленного на него колдовства, а не просто шел-шел и упал. Не верю я в такое совпадение, Тонкс. Двери лифта разъехались, и они, пройдя до дверей первой пустой палаты, остановились. На этаже было всего пару человек, да и те были заняты своими делами, поэтому их разговор вряд ли кто-то толком услышал бы. — Я понимаю, Рэй, как все выглядит. Но мы в этой ситуации ничего не можем сделать. Все, что было возможно, уже попробовали. Троутон тяжело вздохнул и пожевал щеку. — Понял, да. Да-да, — он рвано тряхнул перевязанной головой. — Помнится, у Римуса был друг, что сошел с ума после пленения на вашей войне. Лет пятнадцать назад. Фрэнк, вроде бы. И жена у него еще была. — Алиса, — она кивнула. — Вместе с Фрэнком сошла с ума от пыток. — Да. Это оно же? — Нет, но из того же перечня запрещенных. Если можно так выразиться, то Шона не пытали. Он просто стал марионеткой. По крайней мере, я надеюсь, что обошлось только одним непростительным заклинанием. Лонгботтомов же пытали часами. Рэймонд молча помотал головой, сжав челюсти, и сделал было шаг, но тут же вернул ей свое внимание, печально улыбнувшись. — Знаешь, когда я читаю Бэлл сказки про всякую там магию и волшебников, то такие двоякие чувства испытываю. С одной стороны, все красочно и по-доброму: магия, замки, красивые принцессы, храбрые принцы. Хорошие ребята всех спасают, а планы злых рушатся, их уничтожают, и все потом живут счастливо в этой утопии. А с другой стороны — реальный мир, в котором она на самом деле существует и… Ничего этого нет, — на его лице замерла гримаса обреченности. — На деле я вижу вещи, которые кажутся даже хуже, чем у нас, обычных людей. Чувствую себя великим обманщиком, ведь магия в детском представлении — это то, что несёт в конце концов всегда только мир и счастье. — Ну, это же сказки, — она постаралась улыбнуться, но вышло натянуто и неестественно. — Успеет она еще на реальный мир посмотреть. — Мне остается только надеяться, что не так, как я. Или ты. Или Рем, — и он, выдавив улыбку в ответ, двинулся вперед. Не дойдя десятка или двух шагов до последних палат на этаже, он кивнул подбородком в сторону одной из комнат, в которой за открытой дверью было видно кровать и Джулию. Плечи опущены, она сидела, немного сгорбившись, у постели и теребила в руке край одеяла. — Страшный сон любого родителя, — тихо выдохнул Троутон и оперся о трость обеими руками, выставив ее перед собой. — Вы же знакомы? — Да, — еле слышно ответила Тонкс, не сводя взгляда с мамы Шона. — Виделись пару раз. Что ей вообще в такой ситуации сказать? «Мне очень жаль»? Как ей это поможет? И поможет ли ей сейчас вообще хоть что-то? Они прошли в палату. Джулия, едва заметив их, поднялась и обняла Тонкс, кивнув Рэю со сдавленной и благодарной улыбкой. Казалось, что с момента их последней встречи она постарела лет на десять, если не больше. Усохла, поблекла. Шон же выглядел обычно, хоть и немного бледно. Если бы не маска с трубкой на его лице, тянущиеся провода аппаратуры и шланг от капельницы, то можно было бы подумать, что он просто уснул после тяжелого дня. — Как он сегодня? — спросил Троутон, останавливаясь рядом с кроватью. — Без изменений. Мне посоветовали его отключить от ИВЛ, — голос Джулии был скрипучим, тихим. — Девочки его еще не видели и… — она обошла кровать с другой стороны и пригладила волосы Шона еле заметно подрагивающей рукой. — Я пытаюсь понять, прочувствовать, когда время и правда придет. — Совсем никакой надежды? Джулия вымученно мотнула головой, неотрывно смотря на сына. — Она настолько мизерная, что… Да и я знаю, что будет, что нас ждет, если вдруг он очнется. Он не хотел такой жизни. Он едва ли разрешал мне помогать, когда его ранили, а тут… — Ранили? — спросила Тонкс. Шон никогда не рассказывал ей о каких-то своих ранениях. — Да, в начале третьего года в патруле. Сломали левую большеберцовую, сложный перелом был. Несколько месяцев скакал по дому с гипсом, но все в итоге хорошо срослось, — Джулия слабо улыбнулась воспоминаниям. — Налег на учебники, чтобы перевели в детективы. Верил, что так меньше шансов попасть под раздачу и стать обузой семье. «Вот тебе и статистика», — подумала Нимфадора. — Тонкс, как ты себя чувствуешь? — Джулия, словно очнувшись, осмотрела ее с волнением. — Выглядишь хорошо, учитывая, что мне Рэй рассказал. На лице Троутона промелькнула сдавленная улыбка. — Мне досталось меньше всех. Ничего страшного, — она махнула рукой. — Отделалась легким испугом, — добавила она, едва сдержав усмешку на собственные слова. — Рэй, ты вроде говорил что-то про огнестрельное в живот… — она с легким сомнением посмотрела на Троутона и, после его кивка, перевела взгляд обратно на Тонкс. — Быстро же тебя на ноги поставили. Троутон косо глянул на Нимфадору с извинением: видимо, это было лучшее, что он смог придумать. — Да там… Обошлось без серьезных травм, — промямлила Нимфадора отстраненно в надежде, что не ляпнула какой-то несуразицы. — Ну, видимо чудеса молодого и здорового организма, — Джулия усмехнулась и пробормотала с теплой усмешкой: — Несерьезная травма, скажешь еще, конечно… — В ее возрасте я тоже рвался побыстрее на волю от врачей, — с улыбкой заметил Рэймонд. — Надеюсь, тебя тоже скоро отпустят уже, — Джулия посмотрела на него. — Нечего тебе здесь делать, только койку занимаешь. Троутон засмеялся. — Твое отделение несколькими этажами ниже, — с усмешкой заметил он, и Джулия махнула в его сторону. — Вы здесь работаете? — спросила Тонкс у нее. — Да, на первом этаже. Надеюсь, нам не придется там с тобой увидеться по долгу работы, — на лице Джулии появилась горькая улыбка, и она вновь посмотрела на сына. Тонкс с сомнением смотрела на дверной звонок уже знакомой квартиры. Нужно ли было вообще приходить сюда, если Люпин свалил из Мунго, даже не заглянув к ней перед выпиской? Он, конечно, не обязан был, но для приличия-то можно было бы. Однако после дня, проведëнного сначала в одной больнице, а потом в другой, идти больше никуда не хотелось, и вот она здесь. «Ходишь сюда уже как к себе домой, — осуждающе мелькнуло в ее голове. — Пошлет он тебя на хрен скоро, отстань от человека». По ту сторону двери послышался лязг звонка, и Тонкс убрала палец с кнопки. Но, кроме него, больше ничего из квартиры не доносилось. Нимфадора вздохнула, озираясь посреди пустого и с редким освещением коридора. У нее хоть и был теперь ключ, но все равно ощущалось как-то странно: пользоваться им без реальной нужды. Римус не пропадает Моргана знает где, а она сама — не вымокла до нитки, и истерика не бьет насквозь. Хотя с последним она едва ли бы согласилась: день был ужасен эмоционально. Джулии удавалось держаться — в основном, наверное, из-за специфики профессии — но обстановка все равно была гнетущей и высасывающей, словно дементор, все хорошее из мыслей. Плечи ныли от невесомой ноши чувства вины, грызущей совести и очередного бессилия. Правда, в этот раз она и правда не могла ничего поделать, кроме как просто смотреть. После недолгих раздумий, одну из чаш весов которых перевесило совершенно нестерпимое, как зуд, желание увидеть Люпина, она повернула ключ в замке, после очередного звонка в дверь, на который в ответ снова была только тишина. На кухонном столе в полумраке Тонкс увидела целую кучу зелий и скомканный рядом бинт. Все остальное убранство комнаты выглядело непривычно для вечно аккуратной, даже аскетичной квартиры Римуса: на диване и полу разбросаны книги вперемешку с кассетами, пара дверец кухонного гарнитура открыты, а на самих тумбах валялось их содержимое, рассыпанное и выпотрошенное. Тонкс стянула с себя джинсовку, вешая на соседний с летним аврорским пальто крючок, и прошла дальше. Самого Люпина она нашла в спальне: он спал, лежа с расстегнутой рубашкой и ремнем и касаясь ногами пола. Эта комната тоже выглядела будто была эпицентром торнадо: распахнутые дверцы шкафа демонстрировали полный хаос на полках, а часть вещей валялись рядом. У обеих тумбочек у кровати были выдвинуты все ящики, немногичсленное содержимое раскидано на полу. Тонкс осторожно передвигалась по комнате, приводя ее в хотя бы подобие чистой, убирая с пола весь бедлам, но все-таки едва не рухнула в темноте, когда споткнулась о ножку кровати, и следом запрыгала на одной ноге, подавляя восклик от неожиданности и резкой боли. Присев на край кровати и перетерпев боль в ноге, на полу у дальней тумбочки она заметила записную книжку, из которой торчало с десяток или два колдо и обычных фотографий. За то время, что Тонкс была у Римуса в апреле, ей ни разу не доводилось видеть ее. Она, кинув взгляд на Люпина, что продолжал крепко спать позади нее, открыла книжечку: куча каких-то заметок и напоминаний, некоторые из которых были даже на китайском, понятны в своем большинстве только хозяину и неизвестно каким днем датированные. Нимфадора достала фото, каждое из которых на обратной стороне имело дату и место или цель встречи, и первое же узнала сразу, едва слабый свет Люмоса на кончике ее палочки попал на матовую бумагу: почти весь состав Ордена Феникса. Точно такую же Тонкс не раз видела у Сириуса. Следующее было со свадьбы Лонгботтомов четвертого мая семьдесят восьмого: Алиса с сияющей улыбкой в роскошном белом платье и короткой фате перебирала пальчиками в воздухе, демонстрируя обручальное кольцо сначала на камеру, а потом стоящей рядом Лили в строгом оливковом платье, что изумленно дурачилась от его вида на пальце подруги. Фрэнк в черном костюме с длинным сюртуком, у которого из нагрудного кармана выглядывал платок в красно-желтую полоску, а белоснежная бутоньерка была прикреплена над ним, поднимал бокал шампанского, а другой рукой делал взмах волшебной палочкой. Стоящий рядом с ним шафер, Люпин, что был одет практически идентично жениху, пытался держаться серьезно, спрятав руки за спиной и вытянувшись как струна, но улыбка рвалась и озаряла все лицо. От одного его счастливого вида сжималось сердце: что-то похожее она видела лишь раз — когда Римус общался с Бэлл на дне рождения Рэймонда. «Сколько им тут? Лет по восемнадцать-девятнадцать же», — подумала Тонкс. Порассматривав короткий колдоотчет с вечеринки после официальной части свадьбы, где она узнала, вроде бы, даже Августу, Тонкс наткнулась на еще несколько кадров с других домашних мероприятий. На одном из них Фрэнк, затянув вокруг головы галстук, кривлялся с метлой в руках на большом квадратном кофейном столике, что был заставлен едой и напитками, и изображал из себя солиста рок-группы. Римус, лежал на диване, устроив голову на коленях неизвестной Тонкс блондинки, а ноги перекинув через подлокотник, и, зажмурившись и выкрикивая слова, активно бренчал на гитаре. В последний момент в кадре движущейся картинки появилась беременная Алиса, что-то возмущенно восклицающая и взмахивающая руками на Фрэнка посреди стола. Еще одно было сделано в общем зале Аврората летом восьмидесятого года: камера находилась в руках у Фрэнка, что сидел рядом с Римусом за рабочим столом, и оба над чем-то сдавленно ржали. Через секунду Фрэнк поднял камеру из-за стола и повернул, и в кадр попали стоящие поодаль Джеймс с Сириусом, которых отчитывал, судя по активной жестикуляции, Робардс. Неожиданно камера резко взлетела вверх, словно ее выдернули из рук, и, развернувшись, показала Фрэнка с Римусом. Они уже испуганно смотрели на подлетевшего к ним Муди, у которого были еще обе здоровых и собственных ноги. В следующий миг он заорал на них двоих, отвесив каждому оплеуху, и прогнал куда-то Люпина, быстрым шагом двинувшись за ним следом. Тонкс еле сдержала рвущийся смех. На другом колдо был не на шутку разгневанный Сириус с разрисованным на манер болельщика команды Слизерина по квиддичу лицом и прячущаяся за Фрэнком с Доркас Марлин. Лонгботтом был явно недоволен тем, что МакКиннон использовала его в роли живого щита, а Медоуз лишь хохотала от вида Сириуса. При взгляде на последнее колдо Тонкс прыснула в кулак: Сириус, Джеймс с задранными очками на лоб, Фрэнк и Римус в непонимании и растерянности чесали затылки и смотрели на лежащих рядом друг с другом и запеленанных Гарри и Невилла в окружении бутылочек с детской едой, кучи салфеток и пеленок и рыдающих от неизвестного взрослым дискомфорта. Нимфадора повернула фотокарточку, где было выведено: «24 дек. 1980, предрождественский клуб молодых отцов у Ф. и А.». Маггловских фотографий оказалось всего две: на первой Римус прижимает к себе девушку на фоне какого-то старого замка. Скорей всего, это Ив, подумалось Тонкс. Длинные блондинистые волосы немного завивались и обрамляли миловидное лицо, а большие пронзительные карие глаза идеально сочетались с маленьким, аккуратным носом, кончик которого смотрел слегка вверх, и пухлыми губами. Она была ниже Люпина где-то на полголовы. Тонкс невольно сравнила себя с его пропавшей женой и пришла к нелестному выводу, что ее угловатая, грубая или зачастую просто мальчишеская внешность явно проигрывает. Она, поджав губы, быстро убрала фото в конец, даже не взглянув на обратную сторону, и посмотрела на последнее: Римуса и неизвестного парня азиатской внешности сфотографировали в каком-то заведении, судя по двум бутылкам пива и плошке с закуской между ними. Видимо, это Джеки. Среднего роста или даже ниже среднего, худощавый, жилистый. Черные как смоль волосы были подстрижены под «горшок», а левую бровь пересекал старый шрам, прячась за челкой на лбу. Тонкс присмотрелась к Римусу — он хоть и тоже улыбался в камеру, но во взгляде уже прослеживалась привычная ей сдавленная тоска. Она повернула фотокарточку: «Сентябрь 85-го, с Вонгом в “Золотом карпе”». Чуть ниже уже другого цвета чернилами было подписано «Или октябрь». «Получается, где-то два-три года и все, нет “того” Римуса», — она повернула к нему голову, убрав перед этим фотографии и вернув блокнот обратно в тумбочку. Внутри нее все разрывалось от увиденного: они все казались такими яркими, такими веселыми, а теперь… Оставшиеся в живых и с ясным умом Блэк с Люпином не демонстрировали даже половины того, что было заметно на фотографиях. Тонкс на секунду представила, если бы Вивиан с Меллором и даже Чарли постигла та же судьба, что и Лонгботтомов или МакКиннонов, и от одной мысли свело желудок. Тонкс вернулась на кухню и постаралась убрать большую часть бедлама, не разбудив при этом Римуса и не натворив еще большего, пока она шарилась по квартире в полутьме с Люмосом наперевес. Разувшись, прошла к обратно к Люпину и, присев рядом, осторожно коснулась плеча. Ее нос мгновенно уловил знакомый едкий запах мази саламандры, которой ей тоже еще с утра обработали шрам на боку. Видимо, Римусу прописали то же самое. Под его распахнутой рубашкой, словно разметка на дороге, белели полосы бинта, проходя через живот, и даже в такой темноте можно было разглядеть синяки по всему телу, не скрытому одеждой и перевязкой. Она, еле касаясь, провела пальцами по не травмированным участкам его груди, прикрыв глаза на несколько секунд и наслаждаясь ощущениями от прикосновения к голому телу. Захотелось лечь на Римуса, обнять крепко-крепко и никогда не отпускать. Тонкс мотнула головой, избавляясь от наваждения. — Рем, ложись нормально, — шепнула она, когда Люпин заморгал, пробудившись. — Тонкс? — он непонимающе обвел глазами окружающую темноту и в конце концов увидел ее. — То-о-онкс, — усталым и хриплым ото сна голосом обрадовался он, забравшись на кровать с ногами и придвинувшись к ней. Повернулся на бок с шипением и обвил ее талию руками, упираясь носом в бедро. — Ты же ненавидишь спать не в домашней одежде, — заметила она, запустив пальцы ему в волосы и сглотнув ком в горле при виде полоски уже затянувшегося шрама на его лице. — А тут еще и после больницы. — Потом. Все потом, — еле слышно проговорил он ей в бедро, не отрываясь. — Рубашку хоть сними. Он протестно загудел, но все же поддался, стоило Тонкс потянуть за рукав, и после еще сильнее сжал кольцо рук вокруг нее, прижимаясь. — Мерлин, надеюсь это не галлюцинации от зелий, — он потерся носом, расслабленно выдыхая. — Я вполне себе реальна, — пробормотала Тонкс, откидываясь на подушку и скрещивая ноги из-за уже знакомого жара внизу живота от окружающего ее запаха и рук. Сейчас, определенно, не время для этого. — И живая, — добавил он довольно и, словно проверяя и убеждаясь, провел рукой по внешней стороне ее правого бедра до самого колена, замерев на нем на несколько секунд. Мурашки удовольствия от такого простого жеста пронеслись вверх по спине, и она облизнула губы, сдерживаясь. — Живая. И ты живой, — она посмотрела на него, продолжая перебирать волосы. Этот незамысловатый процесс успокаивал и дарил невероятное чувство наслаждения с нотками спокойствия и безопасности рядом с этим человеком. Даже сейчас и даже посреди квартиры, которую буквально пару дней назад перевернули вверх дном. — Иди сюда. Римус тяжело вздохнул, поднявшись на локтях, и, добравшись до подушек, практически рухнул на нее сверху. — Извини, — он заерзал, укладываясь удобнее. Выругавшись, вытянул ремень из шлевок, что резким холодом металлической пряжки обдал ее оголенную кожу на боку, и отбросил его куда-то себе за спину. — Руки вообще не держат, — его дыхание на шее заставило Тонкс зажмуриться. — Я сама захотела, — шепнула она дрогнувшим голосом, во рту уже пересохло от усилившегося желания. Мерлин, если бы Люпин сейчас не был в таком состоянии, то уже ничто не удержало бы ее от того, чтобы накинуться. Но все, что она могла себе сейчас позволить — это не дать собственным рукам откровенно облапать его, спрятав одну в его волосы, а второй медленно поглаживая по плечам. Люпин через время, когда ей уже показалось, что он уснул прямо на ней, громко вздохнул и закинул ее правую ногу себе за спину, крепко сжав бедро. Тонкс выругалась про себя на его совершенное некстати проявление желания близости с непонятно каким финалом, зажмурилась в который раз и попыталась успокоиться. Хотя горячая рука Люпина, которая впилась пальцами в ногу, и в целом поза, в которой они сейчас находились, никак этому не способствовали. Но Римусу скоро станет жарко — успокаивала и убеждала она себя — и спать они будут явно не как сиамские близнецы. «По крайней мере, не оттолкнул меня опять», — подумала Тонкс, прижавшись губами к его лбу и после уткнувшись ему в макушку, и постаралась как можно быстрее унять похоть и уснуть, пока находится в окружении его тепла и запаха. Нимфадора испуганно воскликнула посреди ночи от неожиданно приземлившейся руки Люпина на ее живот. Она подскочила, боль на месте недавно затянувшегося ранения прострелила все тело до самого мозга, заставив зажмуриться и сжать челюсти. Римус, казалось, не заметил ни ее вскрика, ни резкого и бурного пробуждения. Напротив, он снова дернулся, перевернувшись на спину. — Во всем этом не было никакого смысла, Кэл! — выпалил Римус сквозь сон, было видно, как глаза метались под закрытыми веками. — Ты намеренно слил его! — Рем, — Тонкс приподнялась на локте, бок все еще пульсировал, но уже терпимо. Он вновь вздрогнул, и Нимфадора еле успела убрать протянутую к его щеке руку, как Римус перевернулся и поджал ноги. Отбросил одеяло, скомканное в подобие шара, в ее сторону, превратив его в преграду между ними. — Нам надо уходить. Сейчас же, — уже прошептал он, переворачиваясь на спину. — Или мы оба трупы. — Рем! — Тонкс не выдержала и схватила его за плечо, встряхивая. Люпин дернулся, распахнув глаза. Они описали дугу, встретившись под конец с ее. — У тебя кошмар, — пояснила она, опускаясь на подушку. Он еще несколько мгновений смотрел на нее, осознавая происходящее. — Черт… Извини, что разбудил, — наконец громко вздохнул Римус, утирая ладонями глаза. — Твою мать, опять началось, — добавил он уже едва слышно, отворачиваясь. — Что началось? Кошмары? — Не бери в голову, спи, — он отмахнулся. С мыслью, что с утра она расспросит его получше, Тонкс укрыла их обоих одеялом и, положив руку ему на макушку, закрыла глаза. Сквозь остатки сна начал пробиваться шум из реального мира за окном, и Тонкс протерла глаза, привыкая к утреннему свету в комнате. Люпин сжался рядом на кровати и еще спал, обнимая ее руку и, кажется, немного подрагивая. После того, как они поочередно разбудили друг друга ночью, он все равно спал беспокойно — это ощущалось сквозь сон, но уже не настолько, чтобы полноценно поднять. Она, повернувшись, пригладила вихор у него на затылке. И правда дрожит. Да еще и весь взмокший. Тонкс прислонила тыльной стороной кисть ко лбу — тут даже градусник не нужен, чтобы понять, что у него жар. — Рем, ты горишь, — она слабо погладила его по горячей заросшей щеке, осторожно касаясь самого края шрама. — Римус, проснись. Он вздрогнул, когда она вытянула свою затекшую руку из его хватки, и болезненно зажмурился, стоило на секунду повернуть голову в сторону окна. — Башка раскалывается, — облизав губы, пробормотал Римус и обратно прикрыл глаза. — Что тебе целители прописали? Люпин, молча полежав еще несколько мгновений, со вздохом достал из кармана брюк сложенную бумажку и сощурился на нее. — Кажется, я пропустил несколько приемов лекарств. Тонкс, недовольно вздохнув, забрала наставления медиков и поднялась с кровати. Список-то ему выдали приличный. — Ты вчера вообще не принимал ничего? — остановившись в дверном проеме, она сердито сдвинула брови и посмотрела на Люпина, уже предполагая ответ на свой вопрос. — Только перевязаться смог, да и то на животе. Потом решил перевести дух, прилечь на пару минут и… — Римус небрежно качнул кистью и уткнулся лицом в подушку. — И вот уже ты пришла. — И что тебе не лежалось в Мунго? Вылечили бы тебя нормально. — Я лучше под Аваду брошусь, чем еще день там проведу. Тонкс покачала головой, скрываясь на кухне. Разбирательство с каракулями целителей заняло прилично времени, и, когда она вернулась с нужными склянками, прихватив еще бинт с мазью, Люпин уже был на грани сна. — Тебе не обязательно со мной нянчиться, — заметил он, осушив перед этим флакончик с рябиновым отваром, и теперь морщился. Медовая вода в составе явно проиграла, как и всегда, всем остальным компонентам в битве за хоть сколько-то нейтральный вкус. — Тебе тоже этим не обязательно было заниматься, — проворчала Тонкс, сидя рядом, и кивнула на следующее зелье на тумбочке, пока подготавливала на коленях повязку. — Так это простое возвращение должка? — Римус прозвучал едва заметно разочарованно. — Нет, — отрезала Нимфадора и посмотрела на него: к новому зелью так и не притронулся. — Все просто. Я хотела к тебе прийти и я пришла. — Наверное, вышло не совсем то, что ты ожидала, — он натянуто и с горечью улыбнулся, откупоривая экстракт бадьяна. — Давай, снимай штаны, — потребовала Тонкс вместо ответа, закончив с подготовкой повязки. Люпин подавился зельем и, прокашлявшись, изумленно посмотрел на нее: — Что, прости? — Что-что, — она склонила голову набок, — перевязать тебе обе раны надо. И с ноги бы начать, раз ты ее вчера оставил без внимания. — Я и сам могу, — вполголоса проговорил Люпин, отставляя уже пустую склянку. — Ага, я заметила. Выписался на кой-то хрен даже раньше меня с двумя дырками, теперь температурит дома и из-под палки лечится. — Тонкс, — он сжал губы и наклонил набок голову, — я взрослый мальчик уже как-никак. — Думаешь, я взрослых мальчиков без штанов не видела? — Тонкс усмехнулась, изогнув левую бровь. — Тебе лишь бы сострить, — Римус цокнул языком, уже потребовав повязку жестом. — Меня ты без штанов не видела, и я пока не планирую это менять. — Я же не прошу тебя трусы снимать, — парировала Нимфадора, стараясь скрыть свое разочарование на его последнюю фразу. — Тебя ранили, вроде бы, в ногу, а не в пах. По крайней мере, зажимала я именно кровоточащую ногу. — Тонкс, пожалуйста, — он сел рядом, перенеся вес на упертую в остов кровати руку и немного нависая над ней с явным намеком, что он-то больше и сильнее, — не надо лишать меня остатков достоинства. — Я правда никому ничего не расскажу. Даже под пытками, — Тонкс театрально захлопала глазами. — Да и достоинство я твое, — она, многозначительно приподняв одну бровь, опустила взгляд на пояс его брюк, потом снова посмотрела на самого Римуса, — тоже не собираюсь трогать. Он с минуту или две молча смотрел ей в глаза, пару раз отведя в раздумьях взгляд. — Ладно, но дай мне сначала дырку в животе перевязать. Такой вариант тебя устраивает? Тонкс прищурилась на него, пытаясь предугадать замысел, но, сдавшись, проговорила: «Устраивает». Римус размотал свой живот и теперь с шипением и стоном отлеплял с левой стороны плотный кусок сложенного в несколько раз бинта, весь пропитанный коричнево-алой смесью из лечебной мази и крови. — Знаешь, я все же надеялась, что целители отпустили тебя не в таком состоянии. Признайся, что ты сбежал оттуда прямо в больничной мантии и без официального разрешения, — пробормотала она, когда поближе разглядела состояние раны, там даже не пахло заживлением. — Не удивительно, что у тебя температура подскочила. — Если бы меня вчера не вырубило, то все нормально было бы, — Римус продолжал свои медленные попытки снять бинт. — Я тебя разбудила вчера вечером, — напомнила она. — Ты сказал, цитирую: «все потом». Знала бы, что все так плохо, то даже слушать твои отговорки не стала. — Когда ты стала такой любительницей делать все правильно, а? — с нервной улыбкой поинтересовался Римус, но стоило Тонкс оторвать присохший к краю раны кусок повязки, на что он никак не решался, шипя от боли, и молча поднять глаза от его раны, как он тут же потупил взгляд. — Виноват, не отрицаю. Тонкс заметила, что у него на лбу и висках снова выступил пот, а его самого снова немного потрясывало. Она, шепнув: «Дай я сделаю, ложись давай», подтолкнула Люпина обратно на подушки, чтобы иметь обзор получше, и принялась осторожно промывать рану. Римус несколько раз дернулся, но не проронил ни слова, только шумно то втягивал носом воздух, то выпускал. — Ладно, — начала она, чтобы хоть как-то отвлечься от того факта, что он лежит перед ней с голым торсом, и не пожирать взглядом. После того, как она закрепила повязку на его животе, Тонкс принялась за подготовку следующей и продолжила: — расскажи, что такого ужасного в Мунго, что ты оттуда, едва придя в себя, сбежал? — Ты сама выписалась на следующий же день, — пробурчал он, положив руку поверх бинтов, и сделал глоток из чашки с водой. — Да, но не в таком же состоянии. На руках шрамы уже зажили, — она продемонстрировала полное отсутствие следов на одном из локтей от пореза ножом. — На боку через несколько дней рассосется, а у тебя даже не срослось и до сих пор кровь. Боюсь думать, что там с ногой. — Если будет ну прям совсем ужасно, то вернусь в Мунго, клянусь, — Римус посмотрел на нее. — А сбежал я оттуда по одной простой причине: соседка моих родителей перевелась работать на второй этаж, стоило мне вернуться сюда, поэтому новость о практически каждом моем попадании в Мунго будет доставлена в тот же момент, когда она увидит меня в палате или в журнале пациентов. Причина убедительная. На его месте она бы тоже сбегала. — Ну… А ты не пробовал с ней поговорить? — Пробовал, бесполезно, — он недовольно сжал губы. — Хватает на один раз, потом снова стоит загреметь даже с какой-то фигней, и вот скорбные лица родителей у моей постели, словно у меня терминальная стадия драконьей оспы и жить мне осталось пару суток или даже часов. Ну, у мамы так уж точно, — Римус поднял на нее взгляд полный надежды. — Может, все-таки я сам с ногой разберусь? — Ты же сам понимаешь, что я сделаю быстрее и лучше. — Лучше? — Что, думаешь вся аврорская подготовка у меня из головы вылетела? Или в мои годы занятия по первой помощи стали хуже преподавать? — Нет-нет, — Римус усмехнулся, покачав головой, и отвел взгляд. — Тогда что? — Мне неловко, Тонкс, — он признался и смущенно уставился на ее руки. — Ага, то есть как меня весь вечер вжимать в кровать — так это нормально, ничего тебя не стесняет, а как штаны для перевязки спустить, так сразу краснеешь, словно школьник? Я правильно тебя поняла? — с нескрываемой иронией поинтересовалась она. — Перед целительницами тоже мнешься? — Это другое, — Римус еще сильнее стушевался, стоило Тонкс хохотнуть на его ответ. — О, ну конечно! — Слушай, Тонкс, — он наконец поднял на нее взгляд с возмущенной и, одновременно, смущенной интонацией, — я пытаюсь сделать так, чтобы между нами не было еще большей неловкости, чем уже есть. Она изумленно посмотрела на него. Он прикалывается, что ли? Куда уж еще больше? Ну, разве что неожиданная встреча на нудистском пляже или свингерской вечеринке. — Если хочешь, я могу морфировать в Грозного Глаза. Или в Амбридж. Или в гоблина. Или в… — Тонкс, — он прервал ее поток вариантов, — во-первых, это толком не поможет. — А во-вторых? — Это будет выглядеть ну уж очень странно. Амбридж я к своим ранам даже под угрозой смерти от Круциатуса не подпущу. А Муди, который перевязывает мне ногу и спрашивает все ли нормально, стоит мне только вздрогнуть или зашипеть от боли? Если в первую часть я еще могу поверить, то второе… — он скривился. — Вот обматерить и заткнуть чарами, чтоб не скулил — это пожалуйста. — Могу также сделать, ты главное скажи, как больше любишь: нежнее или, может, наоборот предпочитаешь жестко и грубо. Люпин закатил глаза, услышав ее шутливые издевки-аллегории. — Могу, кстати, в мадам Помфри превратиться, если уж тебе так важна реалистичность происходящего, — предложила Тонкс с улыбкой. — Не надо, — он устало вздохнул. — Мое дело предложить. Ладно, еще вопросы? — Ты разве можешь сейчас морфировать? А вот это уже и ей интересно. Вчера скрыть шрам даром не удалось. Тонкс прикрыла глаза, решив поставить еще один эксперимент над полученным ранением, но знакомых ощущений в теле от попытки использования дара не последовало. Она задрала майку: шрам все так же краснел, как и было до попытки. Целители предупредили, что при нарушении постельного режима скорость восстановления может замедлиться, а то и вовсе дойти до маггловского уровня с отсутствием лекарств, и шрам может покраснеть от излишней активности — ровно как сейчас. Тонкс вздохнула, опуская край майки: — Видимо, еще пока нет, — и заметила напряженный взгляд Римуса на том месте, где под одеждой находился шрам. — Пара дней, и пропадет, не надо на него с таким лицом смотреть. Сама виновата, — она опомнилась: — И, вообще, хватит мне зубы заговаривать. Римус, излишне страдальчески вздохнув, все-таки принялся расстегивать брюки, и Тонкс отвернулась, чтобы хоть какое-то время его дополнительно не смущать. Хотя так и подмывало. Смущенный Люпин оказался еще милее, чем она представляла. «Человек болеет, а ты тут со своими томными чувствами на уровне пояса», — фыркнула она сама себе. Другая ее часть была явно не согласна и вытащила из памяти в качестве аргумента конец празднования окончания стажировки и наступающего Рождества. Слава Мерлину, ее дар сейчас не окажет медвежью услугу, являя ему на обозрение очередные метаморфозы ее внешности на эмоциях. Хоть какой-то плюс от этого ранения. Гортанная смесь рычания и шипения донеслась от Люпина, и Тонкс повернулась: он, спустив брюки до колен, разбинтовывал свою ногу. Она, собрав всю силу и воспитание в кулак, старалась не поднимать глаза выше раны, помогая. На снятие старой повязки он сдавленно зафырчал и в конце концов дал ей полную возможность сделать все самой, беспомощно закусив костяшки на кулаке. — Ну что, в Мунго тебя сопроводить? — Тонкс подняла взгляд от его воспаленной раны, что выглядела в разы хуже предыдущей, но Люпин отрицательно замотал головой. — Ты серьезно? — Да нормально, пройдет, — он глухо отозвался, но по глазам было видно, что сам в это верил с большим трудом. — Надо просто не пропускать прием лекарств и менять повязки. — Как знаешь. Но! Если ты рухнешь в обморок или начнешь бредить, то я точно не буду раздумывать между продолжением лечения на дому и профессиональной помощью, — строго предупредила Тонкс, покачав головой с тяжелым вздохом, и принялась обрабатывать рану, пока Римус кусал кулаки и давился от боли. — Я стараюсь как только можно аккуратнее и быстрее. — Знаю, Тонкс, я знаю, — быстро проговорил он на вдохе, когда она в очередной раз промокнула рану настойкой растопырника. Ее запах щипал и слезил глаза, будто лук, но приходилось терпеть. — Спасибо, что возишься. Нимфадора на секунду подняла взгляд, и Люпин, пересекшись с ним, поджал губы в извиняющейся улыбке. — Знал бы ты, как я сейчас хочу просто взять и вызвать целителей… — пробормотала она, вновь смочив новый кусок ваты настойкой и склоняясь над его ногой. — Представляю. И извини еще раз, — он уперся макушкой в стену, а левой рукой сжал одеяло, на котором сидел, закрыв глаза и шумно втягивая воздух. — Потом извиняться будешь, — сказала Тонкс, когда наконец закончила с обработкой и теперь приматывала повязку к его бедру. — Все, можешь отдыхать, я на ближайшие пару часов отстану от тебя с лечением и нравоучениями, — закончив, она погладила его по ноге, мышцы которой тут же напряглись, чуть ниже перевязки и слабо улыбнулась, поднимаясь и забирая пустые флаконы от зелий. Люпин вновь поблагодарил ее в спину, в этот раз уже расслабленно выдыхая. Тонкс уперлась боком в стенку холодильника и в задумчивости глотнула прописанное целителями уже ей зелье: это правда она сейчас была все утро, а не Вивиан в нее вселилась? Какие еще сюрпризы принесет ей влюбленность? Может, она начнет мечтать о пышной свадьбе, спокойной жизни в роли домохозяйки и воспитании ребенка, а то и нескольких? Тонкс фыркнула сама себе и отправила все пустые флаконы в мусорку. Заглянула в холодильник. Опять привычные пустые полки: хлеб и дюжина излюбленных Люпином йогуртов. Решив, что сейчас у нее точно нет сил идти даже в ближайший магазин, она взяла две упаковки и, прихватив ложки, вернулась в комнату. — Рем, поешь, пожалуйста, — она погладила его по плечу и, когда Люпин открыл глаза от полудремы, вручила скудный завтрак. Глаза сами собой остановились на его паховой области. Ну, за одно это утро у нее уже прилично пополнилась коллекция для одиноких вечеров. — Ты так долго упирался снимать брюки передо мной, а теперь вот он я, красавец, смотрите все? — она усмехнулась, усаживаясь рядом. Люпин измученно покачал головой и вскрыл йогурт. — Ну, видимо, я в настолько плачевном состоянии, что то, о чем я так переживал, не произошло. — Ты про то, что у тебя встанет, и я это увижу? Римус перевел на нее взгляд и молча повернул во рту ложку, облизывая. Захотелось оказаться на месте этой ложки. Тонкс сглотнула, смотря на него, и напрягла бедра. «Чертов Люпин». Он тяжело вздохнул и отставил упаковку вместе со столовым прибором на тумбочку. Ни один мускул не дрогнул на его лице, ни намека на смущение. По крайней мере, видимого. — Я тебе уже говорил, что люблю твою прямолинейность? — спросил он, изогнув бровь. — Да, иногда любишь. Но это не тот случай? — она пожевала нижнюю губу в попытке спрятать улыбку. Даже если сейчас ему эта шутка и правда не понравилась, то он точно не злится. Но Люпин только устало и уже мягко улыбнулся одними кончиками губ, ничего не ответив. И все-таки натянул обратно брюки к ее разочарованию. Она поскребла по дну йогурта ложкой, собирая остатки. Этим не наесться, но по крайней мере можно избавиться от прогорклого вкуса зелья с языка. А еще попробовать отвлечься от разыгравшейся фантазии. — Тонкс, — голос Римуса прозвучал неожиданно близко, и она вздрогнула, вынырнув из собственных размышлений о ерунде и обнаружив, что он уже сидел на коленях на постели рядом и практически впритык, — спасибо, что пришла. И что осталась, — он смотрел ей в глаза с непривычным откровением. — Да я… — мысли закружились в голове, не давая сформировать хоть одну. — А еще ты красивая, — выпалил Римус. — Очень. Ты очень красивая, — повторил он медленнее. — У тебя еще сильнее температура подскочила, что ли? — Тонкс с сомнением посмотрела на него, не придумав ничего другого в ответ на комплимент. — Или от боли зрение ухудшилось? — Думаешь, я такое только в бреду мог сказать? — Либо пьяный, — едва ли отшутилась она. — Как это уже было когда-то. — Алкоголь, скорее, позволяет мне говорить и делать то, что я по какой-то причине не делаю трезвым, — с сожалением проговорил он, но все так же не спуская с нее взгляда. — И Шторм знает о твоей этой особенности? — А она-то здесь причем? — он удивленно поднял брови. «И правда, Тонкс, причем здесь, блядь, вообще Шторм? — внутри нее все воспылало на собственный необдуманный и ревностный ляп. Как будто других дурацких ответов за последние несколько минут она не выдавала, чтобы еще и такое могло прокатить. — Ну давай, выкручивайся теперь». — Ты же с ней встречаешься. Вроде бы. Люпин шумно вздохнул и посмотрел куда-то в сторону, потерев лоб двумя пальцами. Потом снова на нее, но уже куда сдержаннее. — Мы не встречались в нормальном смысле, я же говорил, — тихо напомнил он. — А главное, мы закончили с нашими… эм… встречами, отношениями — называй, как хочешь — уже достаточно давно. — Почему? — Тонкс еле успела подавить радость в голосе. — Я не умею распылять свое внимание на несколько женщин, — робкая усмешка проскользнула на его лице, и он пожал плечами. — Даже если ни одной из них оно не требуется. — Несколько женщин? Он вздохнул уже возмущенно: — Ты долго будешь притворяться, что не понимаешь, к чему я клоню? — Римус уперся кулаком в постель между ними, перенеся вес на него. Его лицо оказалось так близко, что можно было почувствовать дыхание. Желудок сделал сальто, и пришлось в очередной раз собрать волю в кулак, чтобы просто ответить что-то осмысленное, а не растечься лужицей от одного взгляда в эти глаза. — Ну, так ты скажи прямо, а то додумать я могу что угодно, полет фантазии поразительный и непредсказуемый. Римус медлил, скакнув взглядом к ее губам и обратно, к глазам. — Люпин, ты со… Тонкс не успела договорить свою фразу, полную недовольства из-за его колебаний: Римус подался вперед, впившись в ее губы с такой жаждой, что сердце пропустило один или два удара. Ее словно прошибло током насквозь, она замерла, беспомощно сжав в руке стаканчик йогурта. Люпин, не получив ответа на собственную попытку, уже было отстранился, но Тонкс, очнувшись, обратно притянула его за шею свободной рукой. Его губы вновь накрыли ее, поцелуи выходили хлесткими, смазанными, неряшливыми. Дышать скоро стало практически нечем, где-то сбоку послышался звон от упавших на пол йогурта с ложкой, и Тонкс опустила освободившуюся руку ему на голову, с силой потянув его за волосы еще ближе. Но Римус неожиданно оборвал поцелуй, скользя по Тонкс уже потемневшим и немного обезумевшим взглядом. — Я… Я что-то сделала не так? — Нет, — он, тяжело дыша и сморгнув, покачал головой. — Нет, конечно. — Тогда что? — она нетерпеливо облизнула губы. До ужаса хотелось продолжить. — Ну… — кажется, кончики его ушей немного покраснели, — забыла уже о чем я переживал? — Стоило догадаться, — до нее дошло только через несколько секунд. — А еще меня обратно в жар бросило, — он отвел смущенный взгляд, сдвигаясь к подушкам. — Извини, прямо сейчас я совершенно не форме. Не знаю, о чем я вообще думал. Тонкс подсела ближе к нему, погладив по щеке, Римус тут же с наслаждением зажмурился, подставляясь, словно зверь под редкую человеческую ласку. Он и правда выглядел изможденным: бледный, под глазами синяки усталости. — Видимо о том, что я красивая, — предположила с улыбкой Тонкс, и Римус мягко усмехнулся, быстро закивав. — И так как в этот раз, видимо, я отвечаю за твое состояние, то сбегаю магазин. У тебя в холодильнике шаром покати. «А еще мне надо подышать свежим воздухом». — Тонкс, не надо, — он стыдливо поморщился. — Я сам схожу. — Ага, может еще на работу сбегаешь и парочку плохих парней арестуешь между делом? Лежи, ты и так еле двигаешься, — она закатила глаза, накрыв его ноги одеялом и подоткнув. Нимфадора уже собиралась подняться, но Римус неожиданно взял ее за руку и, притянув обратно к себе и обняв ее лицо, жадно поцеловал. Тонкс простонала ему в губы, с дикой неохотой прерывая. — Я сама не верю, что собираюсь сказать это, — выдохнула она, прикрыв глаза на мгновение. — Но если мы продолжим, то я смотаюсь вместо продуктового в лавку зелий, куплю там эректильное зелье, опою им тебя и!.. — затараторила Тонкс, но Люпин прервал ее, мягко сжав ее плечи. — Просто, чтобы ты знала: я-то с удовольствием тебя порадую иным способом, — он, ухмыляясь, словно лис, смотрел прямо в глаза. — Ну уж нет, Римус, — она издала нервный от смущения смешок и попыталась понять, когда именно она стала так легко вгоняться в краску на такой незамысловатый в своей пошлости флирт. Видимо, причина этого курьеза сидит прямо перед ней, — первый раз с тобой я не хочу игру в одни ворота. — Я понял тебя, — он поджал нижнюю губу, улыбаясь. — Тогда постараюсь держать себя в руках. Сегодня по крайней мере. Нормально выдохнуть она смогла только оказавшись на улице. Пробродив по супермаркету и то и дело застывая перед полками из-за полного погружения в собственные мысли, в конце концов она смогла закупиться хоть чем-то. Со своими скудными навыками в готовке пришлось еще думать, что именно взять. Хотелось порадовать Римуса, даже удивить, но чем именно — она ума не могла приложить. Удивить же хотелось в хорошем смысле, а не тем, что она спалит не только еду, но и всю квартиру. Да и рецепты изысканной кухни были для нее так же недосягаемы, как и содержимое Отдела тайн. Видимо, пора брать уроки кулинарного мастерства у Вив. По возвращении она обнаружила, что Римус все-таки поднялся с постели и уже успел почти полностью прибраться в квартире. Похоже, было слишком наивно надеяться, что он просто уснет, подумала она, встретившись с ним взглядом, пока он раскладывал вещи у себя в шкафу. — Серьезно, Рем? — Тонкс сложила руки на груди и прислонилась плечом к дверному косяку. — А что ты предлагаешь, просто смотреть на беспорядок? — Можно закрыть глаза, например, — Люпин усмехнулся на ее ироничное предложение и, в несколько движений сложив очередную белую футболку, аккуратно убрал ее на полку. — Тебе нужно лежать или даже лучше спать… А не скакать тут, вылизывая квартиру. — Ну, раз уж мы пока не готовы найти моему языку другое применение… — будничным и даже немного обиженным голосом проговорил он и посмотрел на Тонкс. — Приходится заниматься уборкой. Она во все глаза уставилась на Люпина, чувствуя, как краснеет, и как разрастается ее паника по этой причине. Римус же первые мгновения выглядел так, будто ничего особенного не сказал, но чем дольше они молча смотрели друг на друга, тем выше поднимались уголки его рта. — Мерлин, ты просто невероятный, — она громко вздохнула и отвернулась, достав палочку из висящей рядом куртки и рассылая магией продукты по своим местам. Поскорей бы щеки перестали гореть, и можно было бы нормально сосредоточиться на готовке, а не переживать о том, что она перережет себе все пальцы. Практически весь день они провели на диване. Римус постоянно проваливался в сон, будучи под действием зелий и особенно после дневной перевязки, что вытянула из него практически все силы. Тонкс же задремала только раз — скорей всего, тоже из-за лечебного зелья — и в основном смотрела фильмы, изредка поднимаясь, чтобы налить себе чаю или размять затекшие мышцы. Для чего-то еще выбираться из объятий Люпина не было никакого желания. Римус, что вытянулся сейчас прямо на ней, подсунув руки ей под спину и устроив голову у нее на плече, в очередной раз поерзал во сне. Тонкс уже больше по привычке за целый день медленно перебирала его волосы. Вторая рука скользила под его футболкой по спине, иногда замирая. Хотелось, чтобы все оставшиеся дни протекали точно так же. На экране яркими вспышками, что то и дело озаряли опустившуюся в вечерний полумрак комнату, шел вестерн, названия которого она не запомнила. Еще в апреле, когда Тонкс заявилась к Люпину на порог, на следующий или через день он быстро обновил свою коллекцию кассет, притащив с дюжину арендованных фильмов поновее и с сюжетом поактивнее, чтобы ей не приходилось скучать от просмотра какой-то очередной трехчасовой болтовни о «высоком». Сегодня она обнаружила, что ее набор фильмов был заботливо обновлен с того времени. Люпин в очередной раз неожиданно вздрогнул и, громко вздохнув, поднял голову, ошарашенно осматриваясь от резкого пробуждения. Тонкс немного испуганно посмотрела на него: она не могла понять, из-за чего это происходило сегодня весь день, а он отвечать не спешил. Возможно, сам не знал, а возможно, не хотел ее расстраивать или еще сильнее тревожить. — Все нормально? — ее рука переместилась ему на щеку, и Римус сместил взгляд на Тонкс. — Да, я… Прости, — он устало вздохнул и уперся лбом в ее плечо. — Нервное. — Это точно не из-за меня? — Что? — он обратно поднял голову, нахмурившись. — Нет конечно. Как это может быть с тобой связано? Она только пожала плечами. — Лучше сценария, чем твое появление, я придумать не мог, — шепнул Римус и коротко поцеловал ее в шею, утыкаясь следом в нее носом. Тонкс кинула быстрый взгляд на настенные часы. — Ну, мне придется прервать твой лучший сценарий, — проговорила она, и Римус вопросительно промычал. — Тебе надо перевязаться. Да и ужинать пора. Он устало вздохнул и, кивнув, поднялся. На плите под аккомпанемент шума из ванной комнаты бурлила вода в кастрюле, пока Тонкс разбиралась с соусом. Римус и сам порывался заняться ужином, но Нимфадора пригрозила ему вызовом целителей, если он будет и дальше увиливать от своего лечения, поэтому Римус, поворчав про жестокую судьбу, ушел в ванную с перевязочным набором, оставив ее наедине. Занявшись готовкой и полностью погрузившись в процесс, она не услышала, как Римус закончил со своими водными процедурами. — Мерлин, Рем! — она подскочила от неожиданности, выронив из руки нож, когда он обнял ее со спины, утыкаясь в шею. — Прошу прощения, мисс, — шепнул Люпин, выключая конфорку и отодвигая вбок миску, и развернул Тонкс к себе. — Я просто не могу удержаться при виде вас, — проговорил он ей в губы, жадно целуя следом. Его рука тут же забралась ей под майку, пока другая хищно ощупывала бедро. — Ты обещал держать себя в руках, — пробормотала Тонкс вмиг охрипшим голосом от его действий, когда он оторвался от ее губ и теперь оставлял дорожку влажных следов на шее. — Сейчас в моих руках ты, — Римус посмотрел ей в глаза с самодовольной ухмылкой и вжал ее спиной в тумбу. Тонкс простонала, почувствовав его возбуждение, упершееся ей в бедро. — К тому же уже вечер… — Люпин, — голос дрогнул. — Да, Тонкс? — он поинтересовался с интонацией, будто они обсуждали какие-то рабочие моменты, и поднял брови, пока его руки беспрепятственно исследовали ее тело. — Я смотрю, ты уже выздоровел, — она обвила его шею, зарывшись одной рукой в его влажные волосы. — Ну, я выполнил твои требования. И чувствую себя намного лучше, чем утром. Даже по сравнению с дневным состоянием, — он еще сильнее к ней прижался, раздвинув ее ноги коленом и явно демонстрируя свое настроение. — Вашими стараниями, мисс. — Мерлин, — прохрипела Тонкс, запрокинув голову. Кожа на шее уже горела под его губами. — Что на тебя нашло? Не то чтобы она была против, но вышло слишком неожиданно. — Подумал, что вдруг я сейчас выйду из душа, а тебя нет. Что ты столько ждала от меня чертового шага, а я все топтался и топтался рядом, как баран, — прошептал Римус. — Вдруг ты резко сбежишь, как в прошлый раз, так и не дождавшись. А ты мне так нравишься. Ты мне так чертовски нравишься, — под конец его голос дрогнул, и он провел носом по ее щеке, шумно и с наслаждением вдыхая. — Ты просто невероятная. Тонкс зажмурилась, пытаясь найти хоть какую-ту точку опоры в своих мыслях, чтобы не сорваться. Он еще этим утром еле двигался, ему нужно больше времени на восстановление — остатки ее здравого смысла пытались пробиться сквозь захватившее мозг желание. Но Люпин был, похоже, противоположного мнения: втянув ее в очередную серию поцелуев, он попятился в сторону спальни, увлекая ее за собой. — Я все еще надеюсь, что это не сон, — прошептал он, нависнув над ней на кровати. — И часто тебе такие сны снятся? — Тонкс притянула его к себе за шиворот футболки, заставляя лечь. — О, постоянно. Сны, мечты, я уже запутался, — он усмехнулся ей в шею между поцелуями, царапая то и дело кожу бородой. Коротко чмокнув ее в губы, он поднялся и стянул через голову футболку, отбрасывая ее куда-то. — Ты мог бы вообще не одеваться после душа, — заметила она, упершись локтем в постель и второй рукой медленно и с наслаждением оглаживая его торс. — Раз уж сразу накинулся на меня, наплевав на недавнюю договоренность подождать. — Я вообще-то успел попялиться на тебя сзади какое-то время перед этим, — сказал он, тут же смутившись на пару мгновений от собственных слов. Его глаза с предвкушением следовали за собственными руками, пока те медленно скользили по ее бедрам, сжимая. — А договоренность… — его взгляд тут же скакнул к ее груди, скрытой спортивным лифчиком, стоило ей освободиться от майки. — Мы можем, конечно, подождать… — Ты правда хочешь подождать? — ухмыльнувшись, она опустила руку к резинке его домашних шорт, водя указательным пальчиком по низу напряженного живота. — Я устал ждать, — признался Римус, сглотнув. Стоило ему наклониться к ней, как ее рука соскользнула прямо на его вставший член и сжала через ткань. Из его горла вырвался стон посреди поцелуя. Она обняла его лицо свободной рукой, осторожно проводя пальцами по его подбородку, щеке и шраму. Забираясь пальцами в волосы, пока их языки то ли танцевали, то ли сражались друг с другом. — Ты сам выбрал, — с наигранной обидой сказала она, прервавшись на шумный вздох, когда Люпин прикусил мочку ее уха и провел языком вниз по шее, — такую тактику. Он поднял на нее внимательный взгляд и, продолжая следить за ее реакцией, мягко сжал ее грудь рукой. Тонкс тут же прогнулась в спине, подставляясь под его ладонь, и облизнула губы, закусив нижнюю под конец. Римус, ухмыльнувшись, сел на колени и придвинул ее к себе за бедра так, что она уперлась промежностью ему в пояс. Он высвободил ее грудь из лифчика, опустив его ниже, и вновь сжал, но в этот раз уже обеими руками, зажмурившись на мгновение и издав тихое довольное рычание. Он склонился следом к ней и вобрал один из ее сосков в рот. Тонкс закусила губу, обняв его голову обеими руками и прижав к себе еще плотнее. Он глухо усмехнулся, прикусив его и тут же обводя языком. — Римус, какого хрена ты столько тянул? — она выругалась, когда он переместил свое внимание к другой груди, накрывая первую рукой и мягко сжимая, пропуская меж пальцев и покручивая сосок. Он буквально упивался процессом, и Тонкс вцепилась пальцами в его спину, царапая, стоило ему вновь прикусить ее грудь прежде чем опуститься ниже, начав покрывать ее ребра, живот и с особенной нежностью и вниманием — травмированный бок поцелуями. Она приподнялась, наблюдая за ним, то и дело запрокидывая голову и жмурясь от фейерверка мурашек и покалывания удовольствия, когда он касался особенно чувствительных точек. Римус, заметив ее внимание, оторвался от ее тела и посмотрел в глаза, расстегивая ее джинсы. Совершенно темный от желания взгляд, что невозможно было оторваться. — Мерлин, как ты в них вообще ходишь? — растерянно и нервно поинтересовался Люпин, когда и на второй раз ее джинсы не поддались на попытку от них избавиться. — Поможешь? А то еще пара секунд, и я их просто порву к чертовой матери. — Знаешь, звучит заманчиво, — она, игриво улыбаясь, закусила губу и поднялась на локтях. — Ты точно живешь на одну зарплату младшего аврора, а не с родителями до сих пор? — уточнил он, выгнув бровь. — Кажется, кто-то забыл про существование Репаро, — она усмехнулась, пододвигаясь к нему и снимая джинсы вместе с нижним бельем, на которые он беспомощно то и дело кидал взгляд. — Твое тяготение к маггловской жизни даже умиляет, если быть предельно честной, — шепнула она, смотря прямо ему в глаза, но Римус испуганно уставился куда-то вбок. — Что не так? — Ну… — нервная усмешка промелькнула на его губах, — обычно меня называют «ненормальным» или «чудаком» из-за этого, — он отважился посмотреть на нее только под конец. — Что ж, тогда стоит сказать, что мне безумно нравится этот чудак, — она притянула его за затылок к себе и добавила: — Мы подходим друг другу в этом смысле. Тонкс с жаром поцеловала мигом расслабившегося Люпина и опустила руку вниз к его шортам, скользнув под пояс. Провела ноготками по члену сквозь ткань белья; из горла Римуса донесся довольный рык посередине поцелуя, и он прикусил ее нижнюю губу. Со следующим поцелуем она оттянула резинку трусов, обхватывая его напряженный член, и Римус толкнулся в ее руку, не сдержавшись. — Надеюсь, моя рука достаточно теплая? — поинтересовалась она, оторвавшись от его губ и опуская руку к его основанию. — О, она идеальная, — пробасил Римус с закрытыми глазами через сбивчивое дыхание. — Ты идеальная, — его руки подрагивали от нетерпения на ее груди, хаотично сжимая. — Хочешь меня, дорогой? — шепнула она ему на ухо и после провела кончиком языка по краю, Люпин тут же сдавленно простонал, вновь дернувшись в ее руке. — Безумно хочу, — он смазанно поцеловал ее в шею. И еще раз. И еще. — Если только ты меня тоже хочешь. Она посмотрела на него. Невероятно красивый. Невероятно милый. Невероятно сексуальный. Невероятно напряженный. Ей хотелось запомнить его таким: сгорающим от желания и при этом сдерживающимся изо всех сил, чтобы ненароком не сделать того, чего она не хочет. — Я хочу, чтобы ты меня трахнул, — она коротко, но хищно поцеловала его в губы. — Я давно этого хочу. Чтобы это был именно ты и только ты. Из его груди вырвалось рычание, и он, подхватив ее под бедра, повалил обратно на постель, остервенелыми движениями избавляясь от остатков своей одежды. Когда он навис над ней, Тонкс положила ладонь на его щеку, заставляя остановиться и проследить за ее действиями. Она, взяв Люпина за указательный со средним пальцы, ввела их в свою совершенно мокрую киску. Насадившись пару раз на них и еле найдя в себе силы не продолжать удовлетворять себя прямо на его глазах его же рукой, медленно и со стоном погрузила его пальцы следом себе в рот, облизывая, словно его член. Его зрачки еще сильнее расширились, хотя казалось, что уже некуда, когда она, причмокнув, достала пальцы. Люпин, неотрывно смотря в ее глаза, хищно облизнул их следом, будто мороженое. «Волшебная», — с придыханием произнес он и врезался своими губами в ее, резким толчком входя в нее. Он едва ли дал ей время привыкнуть к нему, начав двигаться. — Черт возьми, — прохрипел он ей в губы, почти не отрываясь, — какая же ты замечательная. Тонкс обняла его за шею, прижимая к себе еще сильнее, впиваясь кожу на его голове и спине и подмахивая его движениям. Стоны вырывались в унисон его движениям, а скрип кровати и шлепки странным образом ласкали слух. — Не хочу тебя отпускать, — горло уже ужасно саднило на каждый вдох. — Рем, жестче, молю тебя! Люпин вновь прорычал, прямо на самое ухо, и приподнял ее, обхватив за задницу, меняя угол для проникновения еще глубже и совершая еще более размашистые движения. Тонкс чувствовала, что уже близка. Столько времени мечтать об этом моменте, столько времени представлять Люпина, который трахает ее в любых позах и в любых местах, что сегодня, сейчас ей много времени не нужно. Под своей поясницей она почувствовала что-то мягкое, и Римус уперся локтями по бокам от ее плечей, вновь возвращаясь к ее губам. Она обняла его лицо, стараясь поспевать за его жаждой и не дать разорвать связь. — Тонкс, извини, я долго еще не продержусь, — прохрипел он. — Ты слишком прекрасна. — Просто не останавливайся, — она взъерошила его волосы. — Я… Блядь! Она почувствовала, как Римус опустил руку туда, где их тела сливались воедино, и следом принялся дополнительно стимулировать ее, мгновенно приблизив к долгожданному финалу. Оргазм накрыл ее с головой, и она, прогнув спину, вцепилась в его плечи и напрягаясь всем телом. Она почувствовала, как Римус принялся осыпать ее шею поцелуями, прикусывая кожу и тут же проводя языком по месту укуса. Как он шептал ей, насколько она прекрасна, насколько он восхищается ею, насколько она нужна ему. Дрожь пробила насквозь, и тепло приятной огромной волной разливалось по телу. Сквозь рассеивающуюся пелену она услышала уже тяжелое и хрипящее дыхание Римуса у себя над горящим ухом. Его движения стали рваными, быстрыми. Он начал подниматься, почти выйдя из нее, но Нимфадора дернула его к себе обратно. — Тонкс, я за… — Я на зельях, — коротко сказала она, перебив его. Римус прикрыл на секунду глаза, сглатывая, и Тонкс сжала мышцы вокруг него в подтверждение своих намерений. Он тут же втянул воздух носом, вновь подаваясь бедрами к ней. Он все-таки поднялся на колени и, ухватившись за скрученный лифчик у нее под грудью и сжав плотно челюсти, размашисто и силой толкнулся с закрытыми глазами. Еще несколько движений, и его руки напряглись ещё сильнее; он рухнул и уперся лбом в постель чуть выше ее плеча, издав громкий стон. Тонкс расслабленно вытянула ноги вдоль него, чувствуя приятное остаточное напряжение во всех мышцах. Римус, полностью иссякнув, вышел и, тяжело дыша, съехал на бок, исступленно целуя ее правое плечо и бормоча слова восхищения. — Мерлин, Рем… — она выдохнула, оглаживая его влажную спину. — Это было супер. — Безумно рад слышать, — он улыбнулся, выравнивая дыхание и ленивым жестом проводя по изгибам ее тела. — Я бы хотела повторить, — она повернулась к нему всем телом и, вытащив из под спины подложенную им во время процесса подушку, закинула ногу ему на бедро. — Что, — он напряженно усмехнулся, все еще пытаясь прийти в себя, и положил руку на ее бедро, медленно скользя ладонью, — уже? Прямо сейчас? — Нет, — Тонкс засмеялась и погладила по щеке. — Как будешь готов. — Ну, тогда точно не сегодня, извини, — он скосил взгляд на собственный член. — Ты говорил что-то про удивление меня другими способами, — заметила она, игриво улыбаясь. Он устало засмеялся, утирая лицо руками и поворачиваясь на спину. — Язык враг мой, — вздохнул Римус и посмотрел на нее, все еще улыбаясь. — Да, говорил. И я не отказываюсь от своих слов, просто… — он вздохнул. — Дай мне передохнуть. Она, зардевшись от его готовности, поцеловала в щеку: — У тебя есть пара часов, мистер. Римус прикрыл глаза с усмешкой. Ее взгляд наткнулся на его съехавшую повязку на животе. — Как ты себя чувствуешь? — Лучше, чем… Не помню, когда мне было так хорошо. Во всех смыслах сразу, — медленно проговорил он с закрытыми глазами. Ей захотелось спросить, было ли ему также хорошо с Шторм или даже с Ив, но вовремя прикусила язык. Это точно не тот вопрос, который она бы сама захотела услышать. И уж тем более еще что-то отвечать. — Я про твои раны, Рем. — А, это… — он положил руку себе на бок. — Да вроде нормально. Возможно, целители были бы против такого постельного режима, но я ни о чем не жалею. — Надеюсь, тебе не станет хуже, — виновато пробормотала она. — После такого я готов по первому твоему слову отправиться хоть в Мунго, хоть куда. — И с каких пор ты стал меня слушаться? — Да, мэм. В Мунго, мэм, так точно, — он козырнул, и Тонкс закатила глаза в улыбке. Римус неожиданно попросил: — Не уходи только, пожалуйста. — Я и не собиралась, — она удивленно посмотрела на него. Люпин резко сгреб ее в объятия, прижав к себе и довольно загудев. Утром им помешал звонок в дверь. Люпин, заметив на себе голодный взгляд Тонкс, стоило ему выйти из ванной, с большим энтузиазмом вернулся к ней в постель. Она обнаружила, что целоваться с ним оказалось не только невероятно приятно, что было непривычно осознать со всей ее нелюбовью к этим «слюням», но и возбуждало в считанные секунды. Чуть погодя, когда удовольствие переросло в нестерпимое желание, Люпин опустился ниже, вырисовав дорожку из жарких и влажных следов. Его руки, крепко обхватив, уже во всю удерживали ее за ляжки, пока его язык то жадно и голодно вылизывал ее, то кощунственно дразнил и сводил с ума малейшими вибрациями от его гортанных звуков прямо над клитором, заставляя Тонкс выгибаться и прижимать его голову еще плотнее, когда противный лязг дверного звонка прервал их на самом интересном. — Кого там еще принесло? — прорычал Римус на очередной звонок, оторвавшись от Тонкс и облизываясь. — Да к черту их, — она надавила на его спину ногами, требуя вернуться к приятному времяпрепровождению, но Люпин уперся. — Тонкс, я не смогу сосредоточиться. Она подняла голову: он издевается сейчас над ней, что ли? — Ладно, иди, — пробурчала она, заметив, что он и правда обеспокоен. — Будешь должен. Римус с извинением улыбнулся и, подпоясавшись полотенцем, ушел к настойчивым звукам, закрыв за собой дверь в спальню. — Ты не представляешь мое удивление, когда я сегодня узнал, что твоя задница выписалась из Мунго, не смотря на предписания целителей! — послышался разъяренный мужской голос после того, как Люпин щелкнул замком входной двери. — Гави?.. — Как же вы меня задрали! Особенно вы двое! Что ты, что Блэк! — Робардс прошел вглубь кухни, судя по быстрым шагам. — Как будто в лечебке с умственно-отсталыми работаю! Да еб, даже они порой думают собственной башкой лучше, чем вы! Тонкс замерла, едва поняв, кто именно пришел к Римусу. Мерлин, только бы Гавейн не открыл дверь сюда. — Какая разница, где я зализываю раны: тут или в Мунго? И причем здесь вообще Блэк? — Большая, блядь! Тебе сказано было сидеть на жопе ровно и делать все по правилам! Тонкс впервые слышала, чтобы заместитель главы Аврората был в таком бешенстве. Она в целом первый раз была свидетелем того, что его хоть что-то смогло разозлить. Уставшим, нервным, расстроенным, взволнованным — часто, а вот разъяренным ни разу. Какой бы пиздец не творился. Даже казалось, что он в принципе не умеет злиться. Однако раньше она думала, что и Люпин едва ли способен на проявление хоть каких-то ярких эмоций. — У меня была чертовски веселая неделя, Люпин. Четыре дня назад я узнаю, что твои делишки из Гонконга всплыли здесь. Ты об этом никому не доложил. Никому, блядь! Причем узнаю я это постфактум! Когда тебя, Тонкс и двух копов-магглов схватили ебанные китаезы! И что вышло? Азиата ты придушил, один маггл в коме из-за Империуса, а Тонкс в полусозналке не дает тебе ласты склеить, сама едва не померев. Которая, на минуточку, если ты забыл, несколько месяцев в себя приходила после!.. — Гавейн! — Римус перебил его. Тонкс, стараясь не издавать никакого шума и замирая, когда на кухне повисала пауза в разговоре, очень медленно слезла с кровати и на цыпочках прошла в ванную, забрав по пути свои вещи. Тут почти также хорошо слышно происходящее, но вот шанс быть застанной в постели Римуса — намного меньше. Ну, а если и найдет, то она хотя бы успеет одеться. — Нет, блядь, стой, сука, и впитывай! Ты по уши в дерьме, Люпин, так что… — он прервался, и послышался громкий вздох со стуком каблуков ботинок. — Ты уже забыл, что тебе влепили испыталку после той херни, что вы с Сириусом устроили? — Нет, не забыл. — Ну и какого тогда хуя, Римус?! Я не понимаю, это было пиздец как сложно: просто прийти и сказать мне про твоих старых знакомых? — Чтобы что? Я понятия не имел, что они здесь. И что они припрутся за этим подарком. Я прежде хотел убедиться, что это хотя бы стоит внимания. — Ну что, убедился? — едко уточнил Гавейн. Люпин не отвечал. Тонкс даже представила, как они молча друг друга сверлили взглядом. — И что теперь-то? Мне сдать удостоверение и собрать вещи? Или что? — Пока нет. Руфус уж слишком любит тебя какого-то хрена, чтобы уволить даже сейчас. Так что до конца испыталки посидишь на окладе стажера и по всем своим телодвижениям будешь отчитываться передо мной ежедневно. И если еще хоть что-то вытворишь, хоть мельчайший твой косяк всплывет — ищи себе новое место. В белфастском филиале, кстати, как всегда очень большая текучка авроров, тобой с радостью заткнут очередную потерю. — Это так мило, что ты мне уже место подыскал. — Будь моя воля, я бы с тобой распрощался еще в феврале. Даже не смотря на то, что вам удалось найти Тонкс, да еще и живой, — процедил Гавейн так, что Нимфадора еле услышала. — Это что, ее куртка? — вдруг спросил он уже громче. Она замерла с поднятыми руками, не надев до конца майку. Страшно было даже вдохнуть. — Э-э-эм, да. Она забыла, — неубедительно, как ей показалось, промямлил Люпин. — Заходила вчера. «Мерлин, только бы он еще и обувь не увидел», — взмолилась она, зажмурившись. — О, да неужели? И до сих пор не забрала? Послышались шаги и следом звук открывшейся двери в спальню. — Ну, — протянул он с недоверием, — надеюсь, что она и правда просто заглядывала к тебе, а не ты ее потрахиваешь между делом. Ой, — Гавейн цокнул языком и закрыл дверь со стуком, — не надо на меня так смотреть. Я будто не знаю, что половина Аврората как кролики шпехается по углам, пока никто не видит. Один Блэк, звезданутый Казанова наш, с которым вы спелись, чего стоит. Даже не знаю, что хуже: ваш дуэт или ваше выяснение отношений то и дело. — Я не спелся с Блэком. — Ага-ага, рассказывай, — Робардс усмехнулся. — В общем, дружочек-пирожочек ты мой ненаглядный, целители сказали, что на больничном ты до середины следующей недели, так? Ну вот, передашь Тонкс заодно, раз уж она к тебе заходить стала, что ближайшие два месяца она также отчитывается по всем делам передо мной, а не тебе. И как вернешься, первым делом ко мне, обсудим твою судьбу поподробнее. — Ладно. — Выздоравливай давай побыстрей, — едва ли искренне пожелал Робардс. — Жду не дождусь твоего торжественного возвращения на рабочее место. Только когда Тонкс услышала, как во входной двери повернулся замок, получилось нормально вдохнуть. Римус вскоре заглянул в ванную комнату, упершись виском в дверной косяк. — Извини, что тебе пришлось… это все услышать, — он поморщился, поджав губы. — Да я… Нормально. Вот тебе досталось, конечно. Он осмотрел ее с ног до головы. — Я понимаю, что… Что услышанное не сильно… — он вздохнул, закрыв на секунду глаза. — Ладно, спрошу напрямую: ты решила уйти? Я смотрю, оделась. — Да. Мне кажется, нам не стоит дальше продолжать, — она присела на край ванны. Ноги еще немного потрясывало на остатках адреналина. — А я бы хотел, — он вновь выдавил из себя улыбку, полную надежды. — Тебя практически уволили, — заметила Тонкс. — Не уволили же, — он скривился, на что Нимфадора только фыркнула. — И что будет, если он узнает, что ты меня… Как он сказал? «Потрахиваешь между делом»? Он тяжело вздохнул и подошел к ней, присев на корточки напротив и положив руки ей на ноги. — Да Господи… Ну, даже если. Какая разница? Вина будет на мне из-за звания выше и если я не попытаюсь доказать обратного. А я в жизни этого не сделаю. Ты ведь даже не стала опаивать меня зельем, — шутканул Римус, на что она только поджала губы. — От этого не легче, знаешь ли. Я не хочу, чтобы из-за меня тебя уволили, — Тонкс взъерошила его волосы, пропустив их сквозь пальцы. — Чтобы тебя вообще увольняли. — Если это произойдет, то только из-за меня же. Нимфадора сглотнула, посмотрев на стык стены и потолка. Что за дебильная жизнь? — Мы можем продолжить, но без эмоций, — сказала через время. — Без эмоций? — переспросил Римус, напрягшись. — Это как? — Ну, как у тебя со Шторм было, если я правильно поняла. Просто встречи, просто секс, никто никому ничего не должен и не обещает. Ты же все равно не хочешь ничего серьезного, сам говорил. А так меньше шансов, что наши отношения повлияют на работу. Все те несколько минут, что Римус молча смотрел на нее, было видно, как росло отчаяние в его глазах. Словно он не мог поверить до конца в услышанное и проворачивал в голове это снова и снова. Или ждал, что она сейчас рассмеется и скажет, что это шутка. — Ты правда именно этого хочешь от меня? — с горечью уточнил он. «Нет, конечно». — Да. Кажется, это идеальный вариант для нас обоих. Он шумно выпустил воздух, склонив голову вниз. — Ладно… Ладно, если ты правда этого хочешь, — и поднялся, даже не взглянув на нее. Тонкс запоздало подумала спросить его, чего он сам хочет, но Римус уже вышел из ванной, и она так и осталась сидеть в тишине.