О том, как Стиву повезло

По сути, Стив должен был предвидеть, что годы, проведенные Баки в качестве подопытной собачки в Гидре, выльются в нечто подобное. Некогда охочий до прикосновений, вечно лезущий обниматься, норовящий дотронуться по-дружески, легко, Баки сейчас дергается от малейших касаний, как от пощечины. Похожего на тень прежнего себя, сломанного и дрожащего друга, Стив долго приводит в чувства, проявляет полную расслабленность в его присутствии, поворачивается спиной, засыпает рядом на диване, всегда готов сделать любую вещь, какую только тот ни попросит, словом, делает все, чтобы Баки понял – Стив ему доверяет, а он сам может доверять в ответ. Баки расслабляется, неохотно поначалу, мало спит, мало разговаривает, подозрительно косится на еду, каждый раз запирает за собой все двери – в ванную идет или даже на кухню. На самом деле Баки хочет. Стив замечает, как тянется неуверенно его рука, живая или металлическая, к плечу, как Баки одергивает себя на полпути, как закусывает отчаянно губу и отворачивается. Стив не знает, как подступиться, но хочет помочь. И пробует невзначай касаться Баки, пройти рядом и задеть плечом, аккуратно положить руку на лопатку, протискиваясь мимо в узком проходе, толкнуть коленом, сидя на диване, пока они вдвоем по вечерам смотрят передачи о животных или исторические фильмы. Баки дергается каждый чертов раз. Затем как будто тянется обратно, но не решается приблизиться снова. Тогда Стив решает, что стоит сказать ему напрямую. И говорит, мол, все в порядке, дружище, ты так долго был один, если тебе понадобится, можешь рассчитывать на мою поддержку, хочешь, я тебя обниму? Господи, как глупо-то прозвучало. Но Барнс улыбается неуверенно: – Спасибо, Стиви, я знаю, – и уходит в свою комнату. Через несколько дней Баки встает с утра пораньше и плетется на кухню готовить кофе – в джезве и на плите, никаких кофемашин, – а неспавший всю ночь Стив подрывается с кровати, подходит со спины, уверенно обхватывает застывшего в ступоре Баки за талию, кладет голову на плечо, замирает. Баки задерживает дыхание ненадолго, а потом медленно выдыхает, опускает плечи и расслабляется. Оборачивается и крепко хватается за Стива, больно сжимая стальными пальцами. Стиву плевать – синяки заживут, и это даже немного приятно – совсем незначительная, в сравнении с боевыми ранениями, мягкая боль от долгожданного прикосновения. – Мог бы уже давно так сделать, сопляк, – шепчет Баки, утыкаясь носом Стиву в шею, щекоча волосами и щетиной и улыбаясь – Стив чувствует – во всю ширь рта. – Сам знаешь, что нет. Баки только хмыкает и хватку рук не ослабляет. Им приходится варить кофе заново. *** С тех пор Баки как будто бы отпускает. Он все ближе стоит рядом, кладет руку на плечо, улыбаясь, обнимает быстро, когда Стив возвращается с миссии, треплет волосы на затылке, когда считает, что тот ведет себя по-идиотски. Забавно, что Стив совершенно не боится теперь ляпнуть что-то неподходящее или даже глупое, чувствует, что Баки возвращается к нему. Потрепанный, иногда зажатый, разучившийся просить о помощи, тянущий на плечах сотни жизней, но свой, почти родной и знакомый. Иногда, когда Баки совсем сонный, разморенный и мягкий после горячей ванны, приходит в гостиную вечером и валится телом на диван, а головой – Стиву на колени, тот накрывает его тонким пледом и начинает перебирать длинные пряди волос. Баки ластится под руку, улыбается, не открывая глаз, и утыкается лицом прямо Стиву в живот, засыпая. «Боже, помоги, – думает Стив, откидывая голову на спинку дивана, - кажется, я выпустил монстра на свет». Не то чтобы Стив был против. Наоборот, он так счастлив, что друг рядом, и так долго ждал, когда Баки начнет ему доверять, однако, с некоторых пор – ладно, еще давно, до войны, но Стив в этом никому не признается, – прикосновения Баки вызывают определенный интерес. И тот простой факт, что Баки настойчиво день за днем начал проявлять активность в этом деле, все настойчивее, надо сказать, порождает не столько радость, сколь очередное напряжение. Напряжение в некоторых местах – в особенности. Когда Сэм залетает в окно (Стив потом долго и въедливо объясняет, что так делать не стоит), Баки хватается за нож, который до сих пор всегда держит на поясе. – Спокойно, чувак, – Сэм поднимает руки, улыбаясь по-доброму и открыто, – я в гости. Стив дома? – и проходит мимо, хлопая Баки по плечу. «Вот так делают друзья и приятели, – думает Стив, наблюдая за этой картиной из гостиной, – не приходят ночью в твою кровать обниматься, не просят сделать массаж головы, не ластятся под руку и уж точно не целуют в ладонь». Стив вспоминает, как Баки первый раз поцеловал его – действительно в ладонь – это было несколько дней назад, и они дурачились на диване, пихая друг друга локтями и щекоча. Баки просто улыбнулся, вставая и потягиваясь, так, что футболка задралась, обнажая полоску кожи на животе, а потом наклонился, взял Стива за руку и поцеловал в ладонь. И ушел в ванную, оставляя дверь открытой. «Это такой намек или просто проявление доверия?» – Стив не знал, что и думать.  С тех пор больше ничего такого не происходит, никаких поцелуев. Баки все так же закидывает ноги ему на колени, ложась рядом, все так же тихо подползает ночью к нему в кровати, пряча лицо между лопатками и сопя, все еще треплет Стива по волосам и улыбается. Стив не может отказать ему в таких мелочах, да и не хочет. Не захочет отказать, даже если тот накинется на него с поцелуями и откровенными предложениями. Впрочем, Стив иногда представляет себе такой вариант развития событий, но тогда его тело начинает слишком быстро откликаться, и он не позволяет себе заходить дальше размытых фантазий и мысли «а что бы если». Но Баки так долго был лишен этого – простого человеческого тепла – и не доверяет никому так, как Стиву. Так что Стив, может, и не знает точно, чего хочет добиться друг всем этим вниманием, но определенно не собирается прекращать его постоянные поползновения в личное пространство. *** – Вы двое такие лапочки, – умиляется Наташа, проходя в их квартиру, даже не сняв ботинки. – Ты что, взломала замок? – Стив гладит Баки по волосам и осторожно перемещает его голову на диван, отправляется с Наташей на кухню. Неспящий уже, скорее всего, Барнс отворачивается и громко и недовольно сопит в подушку. «Обалдеть, – думает Стив, – и как это в Нат не полетел еще нож?». – У меня есть ключи, – усмехается Наташа, и Стив даже не спрашивает ее, откуда. Она хотя бы зашла через дверь. – Так что, вас уже можно поздравить? – невзначай спрашивает она, доставая из шкафчика печенье. Стив закатывает глаза на такую непосредственную наглость. – Поздравить с чем? – переспрашивает он, наливая ей кофе, и добавляет: – У нас все хорошо. – Ну, хоть не придется больше подыскивать тебе девушку. А то у меня закончились варианты. Стив давится печеньем и удивленно косится на Наташу. И понимает, что Баки-то точно все слышал. *** Как бы там ни было, Баки молчит и никак не показывает, что слышал «тот самый разговор» – как Стив обозначил его у себя в голове. На следующую ночь Баки снова тихо пробирается к Стиву в комнату, неслышно запирает дверь и ныряет под одеяло на широкую кровать, в которой могли бы поместиться трое здоровых мужчин. Но Барнс прижимается всем телом к Стиву со спины, проталкивает колено между ног и греет холодные ступни об него. Некоторое время лежит спокойно, дыша в затылок, а потом мягко, почти испуганно касается губами шеи, там, где заканчивается линия роста волос. – Стив, – полувопросительно шепчет он и собирается уже было отодвинуться, когда тот ничего не отвечает. Стив только хватает его за левую руку, обвивая ее вокруг своей талии, прижимает к животу холодный металл, который чувствуется через тонкую ткань футболки, держит крепко и засыпает. Утром, обнаружив, что Баки все еще оплетает всеми конечностями его тело и глубоко дышит ему в шею, Стив понимает, что буквально дал Баки зеленый свет. Потому что раньше тот уходил до того, как Стив проснется, потому что не засовывал руки под одежду и не прижимался расслабленно пахом к бедру – не позволял себе настолько откровенных ласк даже во сне. Стив и не знал, что Баки нужно что-то подобное, думал, любые избыточные и длительные прикосновения – просто повод проявить долгожданное доверие, утолить нехватку чужого дружеского тепла рядом, недостающего многие и многие годы. Стив снова улыбается – он вообще не помнит, чтобы столько улыбался когда-либо – и закрывает глаза. Даже если Баки будет довольствоваться этими больше чем дружескими прикосновениями и не зайдет дальше, Стив будет рад и не станет выпрашивать или настаивать. Стиву достаточно того, что тот может ему дать. Они не говорят об этом. И не смотрят друг на друга как-то по-другому, по-особенному. Просто Баки теперь совсем не отлипает от Стива, когда тот дома. Залезает на колени, садится между ног на диване, спиной к нему, опирается на грудь, откидывает голову на плечо и включает телевизор или читает журнал, накрывая их обоих. Баки постоянно укутывает себя пледом или одеждой, теперь еще и Стивом, как будто сказываются все эти бесконечные заморозки в криокамере. Стив не против и даже всеми руками за – обнимает его за плечи, прижимается и оплетает собой, защищая, согревая, забирая его всего себе. Баки теперь лезет не только обниматься. Немного грубо и быстро целует в затылок, проходя мимо сидящего Стива, невесомо и нежно – в нос или в щеку, осторожно – в шею, засыпая позади, запихивая обе руки под тесную футболку, но дальше пока не заходит, ни разу не целует в губы. Стив отдает ему руль и наслаждается каждым моментом близости. *** Он уже и не думает, что Баки решится на что-то большее, когда это все-таки происходит. – Стиви, Стииив, – хрипло тянет он, ставит фильм на паузу и выбрасывает пульт на пол, садясь к нему на колени, обхватывает руками лицо, а коленями – бедра. Смотрит долго в упор, прижимаясь лбом ко лбу (Стиву даже смешно, перед глазами все плывет), а потом осторожно приподнимает его лицо вверх, облизывает губы и оставляет чуть влажный поцелуй на челюсти, затем еще на подбородке и спускается ниже на шею короткими, отрывистыми прикосновениями, обхватывает губами место над ключицей, оттягивает воротник в сторону и лижет под ней, оставляя мокрые следы. – Господи, Бак, – Стив откидывает голову еще дальше, подставляясь, выдыхает громко и стискивает руками кофту на его пояснице. – Я думал, ты не хочешь, все ждал, когда ты мне скажешь или обнимешь, как тогда, на кухне, – шепчет Баки, чуть ли не задыхаясь, целуя его шею, царапая щетиной нежную кожу, притираясь бедрами к нему и тихо постанывая. – Ага, а я решил, что стоит дать тебе самому выбирать. – Ну ты и тупица. *** Выбирать Баки в этот вечер больше не приходится. Стив бесцеремонно кидает его на кровать, извивающегося и стонущего, стаскивает одежду и припадает губами к коже, куда только может дотянуться, грубо сдергивает штаны, чуть ли не дрожа от нетерпения, и хватает губами твердый член, облизывая головку. – Так тоже мог бы уже давно сделать, – шепчет Барнс, хватая ртом воздух и выгибаясь на кровати. – Ох, замолчи уже, придурок, – смеется Стив, прикусывая тазовые косточки, оставляя засосы на внутренней стороне бедра и подтягивая Баки к себе поближе, как какую-то пушинку, целует под коленом. Баки не замолкает. Стонет, ругается на английском, русском и даже, кажется, на румынском, почти скулит от наплывших ощущений, давно позабытых и даже близко не настолько ярких. – Твою мать, Стиви, сделай уже что-нибудь, – задыхается он, – я что, зря каждый день по полчаса в ванной торчу и готовлюсь, в надежде на то, что ты сообразишь и возьмешь меня уже наконец? Ты что, даже не заметил? – Боже, Бак, серьезно? – хохочет Роджерс ему в живот. – И как я должен был это понять? – Я задницей крутил перед тобой всю неделю, мудак, – хнычет Баки, подаваясь навстречу Стивову рту. – Тогда покрути еще немного, – улыбается тот, переворачивая Баки на живот. Баки вжимается лицом в подушку, подбирает ее под себя, обхватывая руками и кулаками, и чуть ли не воет, захлебываясь стонами, когда Стив резко проводит языком по пояснице и вниз, а потом вталкивает пальцы прямо внутрь, неизвестно когда успев их вымазать каким-то кремом. Баки рад наконец отдать Стиву контроль и расслабиться. Стив счастлив оттого, что Баки просит еще. *** Баки вымотан настолько, что уже может только тихо хныкать, цепляясь дрожащими пальцами за простыни, пока Стив с силой проводит руками по влажным ягодицам, засовывая большие пальцы внутрь, с выражением какого-то жадного восторга следя, как вытекает сперма, заталкивает ее обратно. Чувствительный вход пульсирует на пальцах, языке, члене Стива. – Боже мой, Стив, – хрипло выдыхает Баки, прикрывая сгибом локтя глаза, – я уже не могу больше. Ох, черт, черт, Стиви. Залюбленного чуть ли не до потери сознания, Стив брал его сначала на коленях, нежно и медленно, пока Баки не запросил большего, затем – быстро и сильно, почти вышибая дух, а после первого оргазма завел его снова, долго и обстоятельно отсасывая ему, приноравливаясь к приятной тяжести на языке. В третий раз Баки долго кончал на спине, выгнувшись и сцепив сползающие ноги за спиной Стива, а руками хватаясь за изголовье кровати до побеления костяшек на живых пальцах и вмятинах, оставшихся на дереве – от металлических. – Конечно, можешь, Баки, – шепчет Стив ему в кожу, прикусывая соски, вылизывая ключицы и шею. – Ты только посмотри на себя. Такой красивый, с ума сойти. Хочу, чтобы ты тоже трахнул меня. Господи, это будет так хорошо. Баки хрипел под ним, слишком чувствительный и разморенный, дрожащий и разгоряченный, и он бы рад взобраться на Стива и показать ему небо в алмазах, или хотя бы оседлать его бедра и загнать его член в себя снова, но подозревает, что не сможет даже на локтях над кроватью приподняться. Стив кончил всего два раза – прямо в него. А сейчас доводит его своими руками до четвертого оргазма, зацеловывая его нос, щеки, глаза и красные искусанные губы до онемения. Баки рад суперсолдатской выдержке его, Стива, и своей, какой-никакой, полученной под инъекциями и экспериментами, и изнурительными тренировками в Гидре. И чувствовал намного большую усталость на миссиях и на войне. Но никогда его тело не ощущало подобного. Он бы не смог оторваться от кровати (и от Стива), даже если бы сию минуту в комнату ворвались бойцы спецназа. Чуть ли не плача от удовольствия, он пьет губами раскаленный воздух и хватается за прижимающего всем телом его к кровати Стива, навалившегося на него всем весом, притискивает еще ближе к себе, горит от жара, но ему так нравится. Нравится крепкая хватка рук на бедрах, оставляющих синяки, нравится тяжелое горячее дыхание в шею, нравится быть практически обездвиженным и распятым под тяжестью, нравится грубость в движениях Стива и нежность – на его лице, ему нравится отдаваться и доверять. Баки кончает снова, сильно вцепившись зубами Стиву в плечо. Стив не выпускает Баки из постели еще пару часов, а тот, наверное, теряет связь с миром несколько раз, пока не валится, мокрый и вымотанный, у Стива под боком. Кажется, Стив отрывается от него через несколько минут, обтирает его тело влажным полотенцем, поит водой из стакана, стягивает простыни на пол и ложится снова рядом, притягивая к себе вплотную. Баки плохо соображает, что происходит, но еле заметно улыбается припухшими губами ему в плечо, оплетая ногами, и вырубается до утра. Утром, впрочем, Стив снова не дает ему продохнуть. Будит, лениво выцеловывая круги у него на ребрах, щекоча чувствительную кожу, тащит за собой в ванную и долго отмывает его всего, не позволяя самому до себя дотронуться, любовно намыливает не мочалкой, руками, все его тело, забираясь пальцами в укромные места. А потом медленно трется головкой между ягодицами и водит членом по округлым половинкам, пока Баки не начинает скулить, утыкаясь лбом в стену, оставляя следы пара на плитке. Когда Баки уже, кажется, готов молить о большем, Стив резко входит и медленно, с оттяжкой имеет его, собирая длинные волосы в кулак, открывая себе доступ к покрасневшей шее. У Баки голова идет кругом. От пара, от сильных пальцев, крепко оттягивающих длинные волосы, от сжимающих, скользящих, терзающих прикосновений. Господи, он никогда и не подозревал, насколько ему это необходимо, насколько приятно быть ведомым и как здорово, что Стив заботится о нем. После стольких лет, проведенных без какого-либо намека на поддержку, Баки просто счастлив получить ее от Стива и больше ни от кого. Стив смотрит сквозь отросшую мокрую челку, смаргивая капли воды, как Баки задыхается от удовольствия, как послушно он прогибается от толчков, как наклоняет голову в сторону под поцелуями и укусами, как трепетно дрожат его ресницы и закусанные красные губы, как поджимаются пальцы ног и подкашиваются колени, когда Стив находит рукой его твердый член, прижимающийся к плитке. Их выламывает в оргазме, но они все равно не могут остановиться. *** Они продолжают свой марафон уже больше недели, не выходя из дома. Стив отказывается от мелких заданий и сбрасывает звонки от Старка, забираясь к Баки под одеяло или целуя его лицо, или готовя ему завтрак, что в итоге приводит к поломке кухонного стола, так что они оба едят на полу за журнальным столиком в гостиной, игнорируя диван, выбирают новый стол в интернете и опрокидывают кресло, пока ждут доставку. Стив отправляет короткие смс Наташе и Сэму, когда они по очереди начинают названивать и грозятся прийти с проверкой, а Нат даже пишет, что не станет искать Зимнего Солдата, если найдет остывшее тело Роджерса, потому что Баки ей, на минуточку, крайне симпатичен. Когда Шерон звонит, Стив все же берет трубку и долго обсуждает с ней что-то по телефону, и насмешливо передает Фьюри привет. Тогда Баки спрашивает, немного замявшись и потупив взгляд: – Так мы… ну, мы с тобой встречаемся, да? – Ого, любимый, а ты только что сообразил? – Стив хохочет и притягивает Баки к себе на колени, пока тот пытается отпихнуть его попавшейся под руку подушкой. Стив счастлив как никогда.