Тепло (warmth)

Как ни странно, здесь, в аду, достаточно мирно. Адам думал, что Михаил и Люцифер будут сражаться и рвать друг друга на части, но каждый из них старательно делает вид, что не замечает присутствия другого. Люцифер занял одну часть клетки, и яростно ходит взад-вперед по ней, время от времени беспокойно вскидывая крылья. Сэм лежит ровно посередине, лежа на спине и пытая себя образом Люцифера. Сам Дьявол смотрит, как Сэм продолжает наносить себе худшие раны, крича и обвиняя его все время, и взгляд Люцифера остается пуст. Но Адам продолжает вглядываться и замечает в выражении лица падшего горечь, проявляющуюся каждый раз, когда Сэм называет его монстром, когда кричит, просит остановиться. Люцифер не помогает, и Адам читает по его губам «Я не могу», потому что невозможно спасти того, кто не хочет быть спасенным. Адам находится на территории Михаила, и архангел укрывает его, ограждает от Сэма и Люцифера своими огромными крыльями. Свет, просачивающийся сквозь его перья, необыкновенно уютный, и одновременно немного фантастический. Если бы не крики Сэма, Адам мог бы забыть, где находится. Большую часть их первого века Адам спит, уткнувшись носом в грудь Михаила. И ему снятся сны, наполненными воспоминаниями, принадлежавшими не ему. Это и звезды вблизи, это и смех, настолько громкий, что может поколебать землю, это яркая, сияющая, поражающая красотой благодать Люцифера – такая, какой была до грехопадения. Адам влюбляется в эту красоту. А Михаил вспоминает, что он тоже когда-то любил. И вспоминает, что это было взаимным. Спустя некоторое время, Адам просыпается. Клетка трясется, грохочет, и, кажется, Люцифер бьется о стены, беспорядочно ударяя по ним. Зато молчит Сэм. Неуверенно Адам отодвигается от Михаила на расстояние, позволяющее увидеть, что происходит за крыльями. Он надеется, что Сэм наконец перестал увечить самого себя. На полу пятно, мутного белого цвета. Такого цвета бывают кости, пролежавшие долго на солнце. Клетка пуста, не считая Люцифера, скорчившегося в углу напротив. - Он исчез,- Михаил шепчет очевидное. - Смерть пришел и забрал его. - Он… - Адам сглатывает, сжимая в пальцах перо, находящееся у него в руке, и поворачивается к Михаилу. Крыло дергается, словно Михаил удивлен ощущением, а потом снова замирает. – Он умер? Разве можно умереть в аду? И куда оправляется душа, если она погибла в аду? - Нет, - терпеливо отвечает Михаил . - Смерть забрал его душу отсюда. Он, вероятно, намерен вернуть ее в тело Сэма. Один из моих братьев спускался сюда недавно и забрал и тело тоже. Адам хмурится. - А как же я? Почему Смерть не забрал меня? - Не знаю. Адам делает вид, что не может распознать ложь. Адам поворачивается к Люциферу, уткнувшись носом в мягкие перья на внутренней стороне крыла Михаила, подергивающиеся, словно от волнения. Человек понимает, что их касания слишком интимные, слишком ласковые, но Адам позволил Михаилу быть в нем, находится внутри его тела, где-то рядом с душой и вокруг нее. Он чувствовал крылья Михаила за своей спиной, видел свое тело, повинующееся воле Михаила, и теперь, после всего – границы стираются. Михаил чувствуется, как часть его самого, и касание к крылу не более интимно, чем прикосновение к собственной руке. Люцифер больше не мечется, он вообще не двигается, застыв неподвижно. Его бьет крупная дрожь, а четыре красивых крыла изломанно лежат на полу, изогнутые под странными углами. Даже отсюда, с другого конца клетки Адам может видеть вырванные, помятые, поврежденные из-за гнева Люцифера перья, и это напоминает ему животных, которые в ярости увечат себя, попав в ловушку. От этого вида Адаму почти физически больно, в груди теснит, как будто за ребрами – огромный синяк, и каждый удар сердца давит на него. Он любил исправлять испорченное. Выхаживал птиц со сломанными крыльями, кормил бездомных, по возможности помогал людям. Он из-за этого и пошел в медицину. - Адам, - предостерегающе произносит Михаил, когда тот проталкивается через щит из его крыльев. - Вернись сейчас же. Адам не слушает его. Вместо этого пересекает клетку, останавливаясь на секунду перед тем, как вступить на территорию Люцифера. Он достаточно близко, чтобы заметить угрозу со стороны Люцифера, и достаточно далек, чтобы вернуться, прежде чем тот достанет его. Адам совсем не глуп, он понимает, что если Люцифер не трогал Сэма, то это не значит, что не повредит и ему. Адам не его сосуд. А еще Люцифер все-таки дьявол. И архангел. И Адам не уверен, что из этого делает его опасней. Адам внимательно следит за ним, выискивая признаки агрессии, злобы, или хотя бы неудовольствия, но выражение лица Люцифера нечитаемо, в глазах – пустота. Адаму кажется, что ему разрешают подойти поближе – подойти, и узнать на собственном опыте, что такое боль. - Чего тебе, малыш Винчестер? - спрашивает Люцифер. Он говорит насмешливо, ухмыляясь краешком рта, но в его тоне чувствуется какая-то мягкость и бесконечная усталость. Именно это заставляет Адама стиснуть зубы и вступить в зону досягаемости, в личное пространство Люцифера. На долю секунды Дьявол выглядит удивленным, но выражение на его лице, как блик света на металле – промелькнуло и исчезло. - Ничего, - отвечает Адам. – И я Миллиган, а не Винчестер. - Твоя кровь и душа говорят иначе, - говорит Люцифер, прищуренными, как у дикой кошки, глазами, наблюдая, как Адам перешагивает через одно из его крыльев. – Ты можешь называть себя, как тебе угодно, но в глубине души ты настоящий Винчестер. Упрямый, сердобольный, самодовольный Винчестер. Адам ухмыляется. - Заткнись, ты заставляешь меня краснеть. Люцифер издает мягкий, довольный смешок и облокачивается на стену за своей спиной. Его глаза закрыты. Адам хмурится, когда крылья Люцифера поднимаются, пытаясь коснуться его, а потом бессильно опускаются на пол. - Что с тобой случилось? Люцифер открывает глаза, глядя на Адама из-под опущенных век. Молчание затягивается, и Адам думает, что Люцифер продумывает ложь или новые издевки, но тот только вздыхает, снова закрывая глаза, и тихо произносит: - Холодно. Адам хмурится. - Неправда. Клетка выглядит как дворец изо льда, стены и пол гладкие, словно заиндевелые, немного прохладные на ощупь, но температура не доставляет неудобств. - Для вас может быть и нет, - отвечает Люцифер, и в его голосе звучит отвращение к роду человеческому, - это место так далеко, полностью отрезано от любви отца и всех наших братьев. Для ангела нет ничего холоднее. - Но Михаил в порядке. - У Михаила есть ты, твое тепло, твоя человеческая душа, поддерживающая его крылья. Ты думаешь, он бережет тебя из любви? По доброте душевной? Какая заносчивость, малыш Винчестер. - Так вот почему ты пытался помочь Сэму? – отбивает Адам, подавляя ярость, - Эгоизма ради? Твои крылья почти сломаны, потому что ты не смог? Люцифер весь вскидывается, сжимает зубы, его взгляд полон ярости. Адам слышит, как Михаил осторожно подходит сзади, его крылья шелестят, как листья в ветреный день. - Адам, - снова зовет Михаил. Его голос низок и полон угрозы, - Вернись. Немедленно. Адам не обращает на него никакого внимания, вклинивая свое колено между ног Люцифера. Гнев Дьявола, уже достигший пика, исчезает, видимо, от шока. Вряд ли кто-то раньше с ним так обращался. По крайней мере, это лучше всего объясняет, почему тот позволяет Адаму делать все, что хочет. Наконец Люцифер отмирает: - Что ты делаешь? - Я ведь теплый, так? - Адам говорит, устраиваясь между его бедрами. - Это поможет? Не дожидаясь ответа, он вжимается в Люцифера, тело к телу. Дышится с трудом, потому что от тела Дьявола волнами расходится холод. Люцифер ледяной, и этот холод пытается пробраться и внутрь Адама, достать до самой души. Он словно живой, он причиняет Адаму боль, заставляя чувствовать себя обнаженным на морозе, в самый разгар зимы. Такой холод режет, а потом обжигает, и отчаянно хочется отшатнуться, но Адам не сдвигается с места. Люцифер вздрагивает, тихо всхлипывая, как от боли. Он стоит, застыв, как статуя, каждый мускул тела напряжен до предела, но затем его крылья с трудом приподымаются с пола и прижимаются к человеку рядом. Люцифер кладет руки ему на талию, притягивая к себе, и еще выше подымая крылья, пытаясь оградиться от взгляда Михаила. Прячет лицо у Адама на шее, как будто не может противиться сам себе, целует ледяными губами, задыхаясь и дрожа, но не останавливаясь. Адам теряет счет времени, когда Люцифер гладит по бокам, до боли вцепляясь в ребра, прижимая к себе слишком близко и слишком тесно, как будто думает, что Адам уйдет, стоит его отпустить. Когда, через некоторое время он все-таки ослабляет захват – немного, но достаточно, чтобы Адам смог шевельнуться и дотянуться пальцами до встопорщенных, торчащих неровными рядами перьев. Он осторожно выдергивает сломанные, полностью поврежденные перья, и приглаживает, выпрямляет, ласкает те, которые в порядке. В какой-то момент Люцифер судорожно вдыхает, Адам отвлекается и смотрит вверх, где крылья – огромные, красивые, здоровые крылья архангела Михаила окутывают их втроем на манер кокона бабочки, и уже точно не выбраться, но Адам и не хочет. Пальцы Михаила неуверенно зарываются в те перья, до которых не достать Адаму, а на лице почти смущенное выражение, которое сменяется легкой улыбкой, когда Люцифер приподнимает и ведет вдоль его крыла своим. Это касание одновременно и одобрение, и принятие, и признание. Михаил чуть отодвигается, и Адам чувствует, как Люцифер мягко улыбается ему в шею. -end-