Пятьдесят оттенков моря

Маринетт проснулась от громкого треска над ухом. Спина болела, и между позвонков что-то упиралось. Нащупав рукой рядом какие-то пластинки, девушка сжала их пальцами, пытаясь понять, что это. Хруст раздался в очередной раз, и Маринетт замерла, прислушиваясь. Слева от неё послышались тяжёлые шаги и сопение, которое коснулось прядей волос. Затаив дыхание, она продолжила слушать, надеяться услышать человеческие голоса, но вместо этого снова послышался мерзкий хруст. Будто перетирали стекло, или что-то на подобии этого. Слева послышался тихий звон. Маринетт, боясь открыть глаза, продолжила жмуриться, но когда лица коснулась твёрдая кожа, она резко дернулась в другую сторону и тут же полетела вниз. Ударившись спиной о камень, зацепив рукой какую-то острую железняк, она, наконец, остановилась. Тихо простонав, Маринетт попыталась подняться, но ноги в чём-то запутались. Пораженно обведя взглядом длинный коридор, усыпанный золотом и рубинами, она моргнула, надеясь, что всё это исчезнет. Аля не солгала. Пещера была усыпана золотыми монетами, разными драгоценными камнями, которые переливались, словно снег на солнце. Под руку Дюпен-чен попала небольшая изумрудная тиара, но она так и не успела ее рассмотреть, потому что сверху, с самого верхнего слоя, скатилась куча монет и едва ли не накрыла девушку с головой. Маринетт быстро поднялась на ноги и отскочила в сторону. Со стороны всё это выглядело ещё более внушающе. То бишь, это была пещера, а не коридор, как показалось сначала. Всё вокруг было усыпано золотыми монетами, слитками и украшениями; с правой стены валялись большие сундуки, переполненные одними лишь алмазами. Напротив расположились зеркала в позолоченной оправе. Они завесили всю стену. В одном из них, самом большом, оправа которого была выполнена в виде тонких спиралей, в переплетении которых находились золотые цветы с красным рубином в сердцевине, Маринетт видела своё отражение. И не только своё. Прямо над ней, тихо рыча, нависает дракон. Голубой окрас сияет сильнее золотых монет, валяющихся под ногами, а его глаза, будто два гигантских рубина, опасно сверкают. У Маринетт перехватывает дыхание, а ноги предательски подкашиваются. Хочется бежать, но выхода нигде не видно, поэтому Дюпен-чен просто стоит и мысленно молится, чтобы дракон ее не заметил. Ящерица-перересток перебирает лапами, сгребая к себе кучку алмазов, и не сводит взгляда с девушки. Маринетт попросту пялится на огромное отражение над собой, думая, что эта тварь сейчас склонится к ней и проглотит. Но дракон словно вздыхает, прикрывая огромные глаза, наклоняется к драгоценным камням, лежащим у его ног, раскрывает рот и начинает их есть. Тонкие белые зубы осторожно прихватывают один алмаз белого цвета, длинный язык облизывает его, а затем пасть смыкается и раздаётся знакомый хруст. Маринетт сглатывает вязкую слюну, когда ящерица заканчивает с обедом и поднимает взгляд на зеркало. Продолжая стоять спиной к огромному драконы, Дюпен-чен не знает, как ей поступить. В сказках, которые ей читала в детстве мама, говорилось, что драконы любят красивых девиц на ужин есть, но эта тварь, видимо, уже наелась. Глаза у голубого дракона такие...добрые и красивые, как и у самой Маринетт. Мотнув хвостом, дракон опустился брюхом на гору золотых монет, выдохнул из носа клубу пара и закрыл глаза. Наблюдая за развернувшейся картиной, Маринетт прикусила губу, не понимая, что ей делать. А что, если она его разбудит? Тогда он точно меня сожрет, подумала девушка, бесшумно оборачиваясь. Огромная драконья тушка лежала в двух метрах о неё, и тёплый воздух, что вырывался из носа дракона, щекотал босые ноги брюнетки. Тяжело вздохнув, Маринетт медленно осела на сундук, что стоял рядом. Ей ни за что не убежать отсюда. *** Судорожно сжимая челюсть, Нуар пытался обвязать себя веревкой на поясе, но из-за того, что его руки тряслись от злости к самому себе, узел не получался. Корабль причалили к берегу, и на нём уже вовсю шла починка. Несколько человек сняли паруса и начали орудовать иголками, а вот с пробоиной придётся повозиться день другой. — Нуар, не делай глупостей! Если она и жива, то это ненадолго! — рядом с Нуаром стоял дампир, который пытался отговорить капитана идти в горы. — Мы потерям день из-за тебя! — Нуар, всё хорошо. Маринетт жива, — Сиера пыталась вскарабкаться на полукровку, но тот скидывал ее с себя, злясь ещё больше из-за настойчивого звона. Наконец, верёвка поддалась и затянулась в крепкий двойной узел. Сердце билось, пытаясь вознестись вверх. Нуар задрал голову, осмотрел ближайшие выступы. Нино продолжил метаться рядом, но когда его капитан, взяв в руки край верёвки, принялся карабкаться наверх, парень плюнул ему вслед. — Ну и иди!— гаркнул Нино, сжав руки в кулаки.— Она всё равно мертва. Нуар, будто ничего не слыша, продолжил цепляться за скалы и старался не смотреть вниз. Было тяжело, и страх распластать по земле подстегивал. Приходилось обвязывать острия скал веревкой и лезть вверх. Вскоре руки уже стерлись до крови, но Нуар продолжил карабкаться, пока силы окончательно не покинули его. Когда начало смеркаться, он остановился на небольшом выступе и решил переночевать там. Сил не было вообще. Сняв с себя плащ, Нуар бросил его на землю и лёг сверху. Спать на твёрдых горных камнях было больно и неудобно. Мысль о том, что Маринетт может быть уже мертва, глумила голову и мысли были только о том, как поскорее добраться до пещеры дракона. На поясе болтался меч, и не очень хотелось, чтобы какая-то ящероподобная тварь сожрала его вместе с ним. Наоборот, хотелось вонзить это лезвие в глотку дракону, и потом смотреть, как эта тварь истекает кровью. Определённо, Нуар так и сделает, когда встретит эту ящерицу... Холодный ветер обдувал скалы, поднимая ввысь стёртые до песка камни. Сбитые руки щипало от боли, и Нуар ни разу за ночь не сомкнул глаз. Когда на востоке начала загораться утренняя заря, полукровка снова выдвинулся в путь. *** Когда влажный тёплый язык прошёлся по озябшим за ночь ногам, Маринетт вздрогнула и резко открыла глаза. Перед ней сидел дракон, склонив голову на бок и вытянув шею вверх. В зубах у него была зажата мёртвая туша оленя. Девушка сглотнула, когда голубой ящер кинул тушу на золотой ковёр монет и, рыкнув, поджарил ее одним дуновением. Маринетт вскрикнула, отползая от яркого огня в сторону и жмурясь. Когда огонь стих, дракон пододвинул шипящее мясо к девушке, предлагая ей поесть. Посмотрев на своего необычного друга, Маринетт неуверенно оторвалась кусочек от тушки и поднесли ко рту. Дракон как-то сдавленно муркнул, метнулся куда-то за кучу золота и вернулся с большим алмазом между зубами. Он небрежно бросил его к ногам девушки, подвинул хвостом поджаренное мясо и сел неподалёку, подмяв под себя хвост. Маринетт было неловко есть, потому что дракон не сводил с неё глаз. Смотрел пристально, с интересом, словно чего-то ждал... Съев ещё несколько кусочков мяса, Маринетт осторожно подняла взгляд на дракона и встретилась с его выразительными глазами. Там, на корабле, он казался большим и страшным, но сейчас он с лёгкостью мог поместиться в узком гроте с низким потолком. Дракон кивнул на алмаз. Маринетт опустила взгляд на драгоценный, почти прозрачный камень и пожала плечами. Недовольно рыкнув, дракон сгреб лапой рубины рядом с собой и закинул их в рот. Маринетт видела, как большие зубы тщательно разгрывают твёрдые камни, и после них остаётся цветной песок. — Я не ем алмазы,— неуверенно шепнула Дюпен-чен, боясь, что дракон разозлится на неё и съест. Но тот лишь растерянно повёл хвостом и скрылся между кучами золота, оставив девушку одну и предоставив ей полную свободу действий. Маринетт простояла ещё пару минут, чтобы убедиться, что дракон действительно оставил её, а не пошёл за очередным алмазом или рубином, и неуверенно направилась в правую часть пещеры. Под ноги то и дело попадались какие-то колье, кольца, цепочки и другие золотые безделушки. Маринетт даже наткнулась на золотые доспехи, которые были облицованы драгоценными камнями, и ей сразу вспомнился Нуар. «Он бы хорошо смотрелся в них!»— тут же подумала девушка, улыбнувшись. А ещё ей попался меч. Из горы монет торчала лишь рукоять, выполненная из яркого изумруда, и Маринетт замерла на месте. У Нуара глаза такого же цвета. А затем ее внимание привлекли зеркала, точнее самое большое, в центре. Она ярко засветилось: оправа словно загорелась, а токое зеркальное покрытие сначала приобрело синеватый оттенок, а затем серый. Словно невидимый художник рисовал кистью и на зеркале появилось изображение. Это была часть скалы; вдалеке виднелась голубая гладь моря, а на востоке вставало солнце. Маринетт охнула, прижав руку ко рту, когда в поле зрения попал Нуар. Он, цепляясь за отвесные скалы, лез наверх; за ним волочилась верёвка, а плащ развивался за спиной. Вдруг его нога соскользнула вниз, и Дюпен-чен вскрикнула от страха. Но Нуар качнулся, встал ногами обратно на выступ и продолжил карабкаться. И через какое-то время он исчез из зеркала, оставляя после себя обычный утренний пейзаж. Зеркало потухло. Сдавленно всхлипнув, Маринетт осела возле зеркала и закрыла лицо руками. Горячие слёзы стекли по ладонями скрылись в рукавах платья. Страх ударил в самое сердце, заставляя бороться. Утерев мокрые щеки, девушка бросилась искать выход. *** — Ты действительно не знала, что здесь живёт дракон? — спросил Нино, опуская русалку в воду. Аля осторожно опустилась с корабля и, наконец, почувствовав родную стихию, выдохнула, плеская хвостом. — Нет, не знала, — ответила девушка. — Его убили сотню лет назад, но он жив... Нино опустился на край и свесил ноги вниз. — Как думаешь, они вернутся живыми? — спросила рыжеволосая, отплывая от корабля на пару метров. Нино, кажется, насторожился, но старался не показать вида. — Я очень надеюсь, но не уверен, — как бы невнушающе это не звучало, шатен действительно надеялся, что его капитан вернётся обратно. Про Маринетт он не мог точно сказать. За спиной послышались шаги, и кто-то из матросов вынес на палубу бескрылку(так Сиеру прозвала команда). Малышка быстро добралась до Нино и вскарабкалась к нему на плечо. Сиера тоже переживала за хозяйку. Вся команда, казалось, потеряла какую-то черту, которую им придавала Маринетт. Не было слышно смеха на палубе, торопливых шагов Дюпен-чен и шуток матросов. Все надеялись, что Маринетт вернётся с Нуаром в целости и сохраности. — Маринетт жива? — Нино услышал звон, но вопрос был адресован не ему. Аля тяжело вздохнула, вытянула руку и Сиера спрыгнула на её ладонь. — Я не знаю, — тихо ответила русалка, оглядываясь на горы, словно спрашивая у них, но те так и стояли: угрюмо и безмолвно. Небо начали заволакивать тяжёлые, почти чёрные тучи, и все понимали, что грядёт беда. *** Маринетт обошла всю пещеру, но выхода нигде не было. Это напоминало лабиринт: ты ходишь между стенами из золота, ища заветный выход, но ничего не получается. Маринетт устало выдохнула, садясь на пол. Она надеялась, что зеркало снова покажет картинку, но этого не происходило, и надежда на спасение постепенно угасала. Где-то за спиной послышались шаги, но Маринетт их не слышала. Слёзы неожиданно застелили лицо, заставляя забыться, но она резко очнулась, когда спины что-то коснулось. — Почему ты плачешь, человек?— раздалось где-то позади, и Маринетт замерла. Она резко обернулась и нос к носу столкнулась с драконом. Тот стоял на четвереньках, склонил голову ближе к девушке и, кажется, ждал чего-то. Первой мыслью было то, что ей послышалось. Ну не может же дракон разговаривать? Да? Или может? Маринетт осторожно отпряла в сторону, прижалась спиной к стене и опустила голову. Дракон вздохнул, возвышаясь над девушкой. — Почему ты плачешь?— снова раздался голос в голове, и Маринетт подняла взгляд на дракона. Тот, казалось, всё ещё ждал. Его рот не открывался, но говорил он. Больше некому. — Я хочу домой, — говорит она, а в мыслях смеётся над собой, потому что, боже, она разговаривает с огромным драконом. Это верх сумасшествия. — Почему ты не хочешь остаться здесь, среди гор золота, человек? Все люди обожают золото, — говорит дракон, но его рот всё равно не открывается, и Маринетт всё больше убеждается, что сошла с ума. — Мне не нужно золото,— слишком резко отвечает брюнетка. Дракон, кажется, довольно хмыкнул, или улыбнулся, показывая ровные ряды зубов. — Тогда зачем вы сюда прибыли?— спрашивает он, опускаясь на свои сокровища брюхом и кладя большую голову на скрещенные лапы. Маринетт думает, что он задал правильный вопрос. Зачем они сюда прибыли? И она понимает, что нагло лжёт дракону. Нуар пришёл сюда за золотыми залежами, а они, его команда и Маринетт, последовали за ним, как верные псы за хозяином. — А почему ты здесь? Мне сказали, что тебя убили люди, — Дюпен-чен слишком поздно понимает, о чём начала говорить, и дала себе мысленную оплевуху. Дракон тяжело вздохнул через нос. — Люди слишком глупы, чтобы убить меня, — говорит он, прикрывая огромные глаза. Тяжёлые веки двигаются, а тонкие ресницы немного дрожат. Маринетт хмурится и вспоминает, что у этого дракона нет крыльев. — Где твои крылья? — слишком смело спрашивает она, обходя дракона спереди. Тот продолжает лежать на месте, лишь лениво болтает хвостом, сгребая к себе монеты и алмазы. Он не двигается даже тогда, когда Маринетт, осмелев окончательно, влезает ему на спину. На ощупь чешуя дракона грубая, шершавая но немного мягкая в области лопаток. Там, где должны быть крылья, остался лишь глубокий шрам, который уже затянулся кожей, но чешуя его не покрыла. — Люди глупы и беспощады по отношению ко всему, — добавляет дракон, поднимаясь на лапы. Маринетт осторожно скатывается обратно на пол, становится на ноги. — Они отрезали твои крылья? — Почему тебя это волнует, человек? — грубо спрашивает дракон, и, видимо, хочет уйти, потому что направляется куда-то за кучу золота. Но Маринетт не собирается отступать. — Зачем ты меня похитил? — спрашивает она, настигая дракона. Тот резко оборачивается, едва не сшибая девушку с ног своим длинным хвостом. — Если бы я знал, что от тебя будет столько шума, то не стал бы нападать на вас,— говорит он, обходя кучу золота. Схватив лапой один из алмазов, лежащих в куче, дракон закинул его в рот и принялся пережевывать. Маринетт вздыхает, садясь на сундук с камнями, и упирается взглядом в пол. Дракон что-то хочет сказать, но молчит, тщательно пережевывая очередной алмаз. Некоторое время они оба молчат — слышен лишь хруст камня. — Почему этот парень ринулся спасать тебя? Он может шлепнуться вниз,— наконец, говорит дракон, садясь на пол и подбирая под себя хвост. Маринетт медленно поднимает взгляд на большого ящера, и вздохнув, начинает краснеть. — Потому что он мой друг, — отвечает брюнетка, подпирая руками голову. — Он много раз спасал меня. Возможно, ему хочется сделать это снова. Дракон понимающе хмыкает. — Когда-то я видел таких, как вы,— говорит он,— и они были такими счастливыми. — Маринетт поднимает взгляд на дракона, и тот спешит продолжить.— Они жили в городе у подножья гор. Тогда люди не были такими злыми по отношению ко всему живому. Эта парочка часто прогуливалась в лесу, в северной чаще, где я часто бывал. Они как-то раз наткнулись на меня, сначала испугались, но потом уверенно подступили ко мне. Тогда я впервые видел людей так близко. Они пахли так странно. Мне не нравилось. А потом они ушли в другой город,— дракон вздохнул через нос и продолжил: — Ты так похожа на неё. А он был блондином. С первого взгляда я увидел связь между ними. Такая же у вас с тем юношей. Маринетт внимательно слушала рассказ дракона, не смея прервать его... *** С северной стороны к острову причалил ещё один корабль. С борта спустились несколько крепких мужчин, вооружённых серебряными сетями, мечами и копьями. Выглядели они весьма недовольно и зло смотрели на вершину горы. Ветер гнал с запада чёрные грозовые тучи. *** Маринетт осторожно положила руку на большую морду дракона и погладила его по носу. Тот довольно муркнул, с охотой принимая чужую ласку, не знакомую до сегодняшнего дня. — Как тебя зовут? — спросила Дюпен-чен, оглаживая пальцем между глазам. Дракон прикрыл глаза. — Мои имя Лукас,— сразу же отозвался голубой ящер, двигая головой в такт движению. — Ты отпустишь меня, Лукас? — неуверенно спросила Маринетт и замерла. Дракон тяжело вздохнул через нос и открыл свои голубые глаза. — Зачем тебе возвращаться? Останься со мной, Маринетт. Дюпен-чен тоже тяжело вздохнула, садясь перед драконом на колени. — Я не могу,— шепчет она. Лукас зевает, широко раскрыв пасть, и, обняв Маринетт лапой, притягивает ее ближе к себе. — А ну отпусти ее, тварь! — раздаётся нечеловеческий рык где-то в стороне, и Маринетт с Лукасом резко оборачиваются. Нуар яростно сжимает в руке свой меч, хмурится, смотря в глаза дракону. Дюпен-чен подскакивает, выпутывается из лапы ящера и спешит к Нуару. — Постой, опусти меч!— девушка загораживает собой дракона, но тому, кажется, всё равно, потому что он продолжает лежать на месте, изредка зевая. — Нуар, не надо! Он не причинил мне вреда! Нуар сначала внимательно смотрит на дракона, будто не веря словам девушки, а затем хватает её за плечи и притягивает к себе. Обнимает, утыкаясь носом в макушку. Меч выскальзывает из его руки. — Боже, — шепчет полукровка, пуская слёзы. — Господи, как это трогательно, — вдруг раздаётся мерзкий, шипящий голос за спиной. Дракон громко рычит на чужаков, поднимается на лапы и встаёт в позу. Из его его горла вырывается первый столб горячего пламени...