Два Питера

Питер не видит другого выхода. Точнее, он знает, что можно избавиться или хотя бы запереть эту отвратительную, гниющую часть себя. Часть, не достойную героя. Не достойную восхищенных взглядов детей. Когда-то (и это продолжается до сих пор) он смотрел на Мистера Старка точно так же, и не важно, в каком из костюмов тот был. И Питер все время старается быть как его наставник, но всякий раз, когда из-за невнимательности, неосторожности, самонадеянности Человека-Паука страдают люди, он чувствует вину. И каждый раз, нанося себе порезы, понимает, что не сможет искупить свои промахи, сколько бы бабушек ни перевел через дорогу. Питер знает, что есть люди, которые могут ему помочь. Тетя Мэй. Нэд. Лиз. Специалисты в школе или клиниках. Но в то же время понимает, что тогда придется раскрыть свою тайну или отложить на время паучьи дела. Ради Мэй подросток готов на многое, но Зло не дремлет, а значит и Человек-Паук не имеет права. Ведь кто, если не он? А также Паркер не хочет и не может сваливать свои проблемы на плечи друзей. Можно было бы пойти к психологу. Но даже если его не попросят изложить всю ситуацию в деталях, то Мистер Старк точно узнает о посещении. Его кумир не должен увидеть еще и эту слабость. Паркер принес уже достаточно разочарования в жизнь гения. Казалось, что еще немного и его снова оставят одного. А подросток так не хотел быть один. И чем больше он думал, тем сильнее понимал, что не достоин этого тоже. Ведь все эти взгляды, наполненные теплотой и гордостью, нежные потрепывания волос на макушке, которым не доставало только слов «хороший мальчик», предназначались другому Питеру Паркеру — прилежному, четко исполняющему инструкции. Всегда смелому и готовому помочь. Настоящий же Питер Паркер сейчас сидел на холодном кафельном полу, сам отчаянно нуждающийся в помощи. В порыве приступа полнейшей ненависти к себе мальчик снова схватился за канцелярский нож. Он старается контролировать каждое движение, но уже близок к краю, сорвавшись с которого, беспорядочно располосует руки и перейдет на внутреннюю часть бедер. Недостаточно наказан. Если бы Человек-Паук не промедлил, то ту девочку, с самыми яркими голубыми глазами, которые подросток видел когда-либо, не захватили бы в заложницы. Она бы не плакала, в ее взгляде не было бы столько ужаса. Питер чувствует грызущую изнутри вину и не понимает, как расплатиться, как избавиться от этого ощущения. Хотя нет. Есть один способ, после которого придет другое неприятное чувство — омерзение к себе. Но мальчика сейчас волнует не это. Он смотрит на кровь, текущую из порезов на руках, ощущает тупую физическую боль, но улыбается, понимая, что моральная отступает. Ему хорошо впервые за долгое время. Паркер ждет, пока кровь остановится, приводит ванну в первоначальный вид, отмывает нож и возвращает в ящик стола. Парень надевает толстовку все с той же сумасшедшей улыбкой. На кухне Мэй уже ждет его с завтраком. Питер только сейчас понимает насколько был голоден. — Все хорошо? Выглядишь уставшим, — тетя положила ладонь жующему племяннику на лоб и заглянула в глаза. — Просто всю ночь кошмары снились, — отнекивается Паркер, будто не он вчера всю ночь патрулировал улицы, а утром пачкал кровью пол в ванной комнате. — Мне уже пора в школу, — и Мэй успокаивается, по крайней мере, Питеру так кажется. Только на подходе к школе парень понял, ЧТО натворил. Он осознано навредил себе. Снова. Соврал Мэй. От осознания собственной слабости и никчемности завтрак подступил к горлу. Мальчику хотелось вернуться домой и забиться в самый темный угол квартиры, но совесть и понимание неизбежности последствий заставляли идти дальше. Уже издали увидев толпу людей около школьных ворот, Питер подумал о развивающейся социофобии. Не хотелось даже смотреть на это. Накинув капюшон толстовки на голову, Человек-Паук побрел ко входу в учебное заведение. День обещал быть тяжелым, как и все предыдущие. Казалось, что в толпе чувствуешь себя еще более одиноким. И от осознания этого резало в груди, будто плохо заостренным ножом, оставляющим после себя рваные раны. Паркер надавил на порезы правой рукой, пытаясь заглушить это чувство так же, как и утром, но быстро отдернул себя — не время привлекать внимание к себе пятнами крови на одежде. Умело маневрируя между людьми, стараясь никого не касаться, Питер уже видел конец этого личного Ада. И вот уже пустые ступени крыльца перестали казаться такими далекими, а пробираться становилось все легче и легче, словно перед ним расступались, но его грубо схватили за плечо и потрясли. — Хэй, проснись, я тебя уже который раз зову, — Старк стоял перед мальчиком в идеально выглаженном клетчатом пиджаке поверх красной футболки. От гения почти неуловимо пахло алкоголем, промышленным маслом и гелем для волос. Подросток залюбовался. Он продолжал растерянно смотреть в глаза наставника, скрытые очередными очками, на этот раз с желтыми линзами. Плейбой ухмыльнулся. — Сначала я подумал, что меня игнорируют, но ты, видимо, просто не выспался, — мужчина опустил руку на левое предплечье Человека-Паука. От неожиданности Питер не смог сдержать гримасу боли. Старк нахмурился, но ослабил хватку и уже серьезнее сказал: — Поедем в башню. Твоя горячая тетушка в курсе. И Паркер пошел за наставником к машине, все также удивленно-завороженно смотря на последнего. Тест по испанскому, который должны были провести сегодня, конспекты по истории, не отданные Недом, резко потеряли значимость. Ведь рядом сидит Он, его личное божество, наставник, чье имя даже в своих мыслях Человек-Паук не смел произносить фамильярнее, чем без приставки «Мистер». Тот, ради кого был создан второй, редко ошибающийся и неугомонный Питер. Гений и его протеже ехали в тишине, лишь Хеппи изредка что-то гневно бормотал себе под нос, а потом сигналил. Старк, погруженный глубоко в себя, изредка что-то печатал в телефоне и иногда подолгу смотрел на Питера. Мальчик от таких долгих взглядов начинал волноваться еще сильнее. — Почему Вы забрали меня из школы еще до начала уроков? — наконец он не выдержал. — Я бы все равно зашел к вам перед патрулированием. Питер вспомнил, где раньше видел такой взгляд наставника — тот всегда так смотрел на изобретение, в котором не мог найти неполадку, или формулу с невыясненной ошибкой. Человека-Паука охватила паника. Не может быть. Только не это. Никто не должен найти слабого Питера Паркера, Мистер Старк не должен догадаться. — Подумал, что ты не выспался после вчерашней заварушки, — теперь Тони улыбается и нежно поглаживает мальчика по волосам. — Паучок, удели больше внимания отдыху, постарайся спать хотя бы через ночь. — То-то Вы заботились о себе пять суток подряд, на прошлой неделе, — надулся мальчик. Старк рассмеялся, громко, до дрожи в плечах и капелек слез в уголках глаз. Ненадолго тучи в душе подростка разошлись и не напоминали о себе до конца пути. Уже в лифте Питера осенило: — А чем мы будем заниматься? Почитаем книжку и уснем? — Ты, конечно, можешь так воспользоваться выдавшимся выходным, но я не собираюсь выпускать джостик из рук как минимум до обеда. И подросток не посмел оставить своего наставника развлекаться одного. Тони радовался каждой победе в видеоигре, как ребенок. По морщинке между бровей и напряженной спине было видно, насколько он сосредоточен. Питер украдкой наблюдал за наставником, чувствуя, как разница в возрасте ненадолго стирается, оставляя их на равных. После неожиданного проигрыша мужчина с громким стоном разочарования рухнул на колени рядом сидящего парня. Паркер, почти отчаявшись, пытался скрыть смущение — они позволяли себе прикасаться друг к другу, но это никогда не выходило за рамки «хозяин хвалит сообразительного щенка». По крайней мере, Питеру так казалось. — Как ты себя чувствуешь? — неожиданно заговорил мститель. — В смысле? — Тебе было больно. Я видел это. — Думаю, Вам показалось, — Человеку-Пауку так сильно хотелось убежать, скрыться, не продолжать разговор, но еще сильнее не хотелось, чтобы Мистер Старк что-то заподозрил. Он не должен показывать настоящего Питера Паркера, но, кажется, уже сделал это. Всего лишь поморщившись, мальчик разрушил все свои многомесячные старания, попытку казаться здоровым, говорить и верить в то, что все хорошо. — Карен не сообщала о повреждениях сильнее ушибов. В программе сбой? Насколько сильно болит? Мне идти за аптечкой? Ты повредился в школе или во время патрулирования? Мэй знает? — а потом последовало то, чего подросток так сильно боялся. — Покажи. Интонация Железного Человека говорила: «Возражения не принимаются». Мозг Человека-Паука кричал: «Нашу тайну скоро раскроют!» И Питер неосознанно потянулся к месту с самыми глубокими шрамами, теми которые не заживут до конца дня, даже с паучьей регенерацией. Естественно это не укрылось от взгляда Старка. Гений молниеносно принял сидячее положение, стараясь перекрыть собственным телом все пути отступления для протеже. Подросток никогда не хотел проявлять силу по отношению к своему кумиру, но когда его схватили за запястье больной руки, рефлексы сработали быстрее. И вот мужчина сидит на полу, скинутый с дивана мощным толчком в грудь. Удивление на его лице сменилось решимостью. — Пятница, заблокировать все двери, — почти шепотом. Тони поднялся, держа руки с открытыми ладонями перед собой, снова сел на диван, не нарушая ничье личное пространство, и так сильно старался не принимать закрытую позу, что мальчик сдался. Просто закатал рукава, обнажая порезы и чувствуя, как подходит ком к горлу. Это конец. Все старания напрасны. Так казалось, пока Мистер Старк не обнял его. — Прости. Прости за то, что не заметил раньше, за мою настойчивость, за то, что не стал человеком, с которым ты бы смог поделиться, — Питера прижали к горячему телу еще сильнее. В голове мелькнула мысль, что такое уютное тепло гораздо лучше холодного кафеля. — Мне казалось, что я не понравлюсь Вам таким, я так боялся не оправдать Ваши ожидания, — теперь подросток плачет. — Питер, ты нравишься мне любым, — Тони заглянул в глаза подопечному, а большим пальцем стер влажную дорожку с щеки, — ведь это ты. Кажется, канцелярский нож во втором ящике стола Паркера теперь будет применяться только по назначению, если его (нож) вообще не выкинут. Но об этом не хочется думать, ведь губы Старка гораздо мягче, чем кажутся.