***
— Итак… эм, Тэхён, — начал Чонгук. Тэ смотрел на него, часто моргая. Очки Тэхёна съехали на кончик носа, поэтому ему приходилось смотреть поверх стёкол. Чонгук проклинает Чимина, который смылся в свою комнату, стоило Чону переступить порог квартиры, оставив его одного, совершенно беззащитного. — Ой, ты знаешь, как меня зовут? Как мило. Уши Чонгука моментально вспыхнули. Его распирает от желания съязвить что-нибудь, но он обещал Чимину быть паинькой, поэтому ему приходится сдерживаться, иначе он никогда не достигнет желаемого. — Да… Я полагаю, — Чон пытается тщательно подбирать слова, параллельно стараясь не тушеваться под испепеляющим взглядом Тэхёна. Внезапно он вспоминает о чашке кофе в руках. — Ах, да, кстати. Я купил тебе это. Он протягивает напиток Тэхёну, и Ким настороженно смотрит на него. — Это яд? — Что? Нет, конечно, что ты такое несёшь? — Чонгуку не верилось, что он действительно делает это. — Чимин сказал, что это твой любимый. Поэтому я… Он смотрит, как Тэхён осторожно принюхивается перед тем, как сделать небольшой глоток. — Хм, — подозрительно хмыкает Тэ. — На вкус как попытка подмазаться. — Это не… Я не… — говорит, запинаясь, Чонгук. Тэхён сделал ещё один глоток. — Никогда не мог устоять перед хорошим капучино. Химия — самый важный, практически священный предмет, до которого могли дойти руки такого жалкого человечишки, как ты. Ты потерпишь неудачу. Без моей помощи, разумеется. Так что так тому и быть. Я позанимаюсь с тобой. Чонгук делает глубокий вдох, чтобы сдержать колкость, которая так и норовила вырваться из его рта, потому что он мог получить высший балл и без этого двуличного сексуального мудака. — Ты можешь перестать так себя вести. На тебя это не похоже. Сбитым с толку взглядом, Чонгук смотрит на Тэхёна, думая над тем, что Тэ, вероятно, умеет читать чужие мысли. Он облегчённо вздыхает и расслабляет плечи. — Слава богу. Это сложнее, чем я думал, — признаётся Чонгук, покачивая головой, вызывая у Тэхёна улыбку. — Эстетика задницы, пытающейся сдерживать свой ужасный характер, тебе идёт, — соглашается Тэ. Чонгук не знал, комплимент это или оскорбление, но он не стал на этом зацикливаться, потому что впервые за долгое время (да, всего секунду, но всё же) они не пытались перегрызть друг другу горло, и это… ему нравилось. — Спасибо… наверное. Тэхён хихикнул. Чонгук отметил, что тот выглядит очень хорошо, когда улыбается. Почему он внезапно обратил на это внимание он не понимал. — Если тебе нравится думать, что это комплимент — на здоровье. Чонгук зевнул. — Что ты имеешь в виду? Ким ему подмигнул. — Толкуй так, как удобно тебе.***
Тэхён сдержал слово и стал заниматься с Чонгуком. С момента их договорённости прошло уже несколько недель. Тэхён действительно был хорош в химии (Чонгук не понимал, почему это его так удивляет, ведь он знал, что химия — специальность Тэхёна), он прекрасно всё объясняет. Их занятия всегда проходили в разное время из-за напряженного графика Тэхёна, и Чонгука удивлял факт того, что старший помогает ему с химией в то время, когда он мог просто вздремнуть. Тэ выглядел так, словно ему это действительно необходимо. — Так, мы видим концентрат натрия… — В этой реакции натрий не участвует, — поправляет его Чонгук. Тэхён сощурился, чтобы получше разглядеть то, что написано в учебнике, поправляя очки кулаком. Его безразмерная пижамная рубашка с надписью «НАУКА РУЛИТ» сползает с одного плеча, и Чонгук то и дело отвлекается на открытые участки кожи, с каждым разом возбуждаясь всё сильнее. — Да. Ты прав. Тэхён быстро моргает и выглядит так, словно вот-вот упадет в обморок. Чонгук внезапно чувствует себя ужасно из-за того, что не в состоянии хоть как-то ему помочь. — Ты в порядке? — осторожно спрашивает он, хоть и не уверен до конца, хочет ли услышать ответ на этот вопрос. Тэхён улыбается Чону, его глаза превращаются в полумесяцы. Он выглядит безумно уставшим, но улыбка по-прежнему не сходит с его лица. В горле Чонгука словно что-то застряло. — Со мной всё хорошо! — Ты в этом уверен? — Чонгук не знает, почему продолжает спрашивать, когда мог просто принять ответ Кима и двигаться дальше. — Да, я просто… Слишком много часов провёл в лаборатории. — Лаборатория? — спрашивает Чонгук, выглядит он безумно удивленным. Тэхён потирает ладошками, чтобы их согреть. — Да. Я работаю в нейробиологической лаборатории, — говорит Тэхён. — О, — сейчас Чонгук чувствует себя максимально тупым. — На самом деле, это довольно весело. Я занимаюсь исследованиями миндалевидного тела, провожу взаимосвязь между памятью и работой мозга. Надеюсь, однажды я смогу применить свои знания на людях. Сейчас я провожу опыты на грызунах. Его голос, как и его глаза, становится всё более уставшим. Чонгук просто моргает, потому что не понял примерно половину сказанного. — И что ты хочешь сделать? — Чонгук откашливается. — Исследования. Я о них. Тэхён мягко улыбается и кивает. — Я хочу помогать людям. Так я смогу заниматься тем, что мне действительно нравится. Чонгук чувствует вину. Он всегда считал себя хорошим человеком — он писал хорошую музыку для людей, от которых регулярно получал письма, в которых они рассказывали ему о том, какое влияние она на них оказывает. Но… сейчас это выглядит совершенно иначе. — Это… круто, — говорит Чонгук, и его слова звучат странно. Тэхён посылает ему искреннюю, хоть и порядком уставшую улыбку. — Не может быть. Великий и могущественный Чон Чонгук считает меня классным. Я всю жизнь ждал этого момента, — смеётся Тэхён, поправляя рубашку, на что Чонгук недовольно кривится. Из-за чего именно, он не уверен. — Расслабься, чувак, — говорит Тэ, игриво стукая младшего в плечо. — Я же просто дразню тебя. Ты же понимаешь, что это всё шутки и я не со зла? Чонгук хмурится, и Тэхён снова заливается смехом, прежде чем вернуться к своей работе. — Ладно, итак, аммиак aka не натрий — это один из реагентов… Они закончили около тридцати минут спустя, когда Чонгуку удалось убедить Тэхена в том, что он понимает химическое равновесие, насколько это вообще возможно. На самом деле, Тэхён выглядел так, словно готов отбросить копыта в любую минуту, а Чону не очень-то хотелось потом выслушивать крики Чимина о том, что он загнал его друга в могилу из-за собственной прихоти. По крайней мере, в этом себя пытался убедить Чонгук, стараясь не обращать внимание на странное чувство под кожей, которое другие прозвали бы беспокойством.