***
Мать смотрела на него тяжелым недовольным взглядом, скрестив руки на груди. Алек всеми силами сосредотачивался на ее до тошноты идеальной прическе — волос к волоску — и сжимал заведенные за спину руки в кулаки. Главное — контролировать выражение лица и голос, значит — не смотреть ей в глаза, не отводить взгляд, говорить кратко и по существу. — Абсолютно неприемлемо, Алек, — отчеканила мать в очередной раз. — Ты дважды пропустил охоту по глупейшей из причин. Возмутительный непрофессионализм. — Ты поручила мне ввести новые указы Конклава в систему Института, — ответил Алек, чувствуя, как непредусмотрительно отросшие ногти больно впиваются в ладони. — После я проводил допрос… — Пустые оправдания. Этим есть кому заняться и без тебя, — жестко оборвала его она. Алек на мгновение сместил взгляд на отца, но тот не обращал внимания ни на что, кроме бумаг в своих руках. — Ты — Лайтвуд. Будь добр соответствовать. — Хорошо, мама. — Я разочарована. — Я понял, мама, — невозмутимо произнес Алек, чуть склоняя голову. Она молча смотрела на него еще несколько бесконечно долгих секунд, прежде чем, поджав губы, бросила: — У нас есть один отловленный. Займись им, — и, развернувшись, скрылась в одном из коридоров. Отец на автомате последовал за ней — медленно и неспешно, не открывая взгляда от драгоценных бумажек, за которыми так очевидно прятался от тирании жены и жалости со стороны детей. Алек дождался, пока его чуть сгорбленные плечи исчезнут за поворотом, и четким выверенным шагом направился к лифту. С каждым таким разговором ему все больше хотелось словесно ударить мать, и вполне реально — отца. Его мутило от этого места. От закона. От самого себя. Алек понимал, что его мысли — неправильные, как и их чертовы законы; что он ничего не может сделать; что ему необходимо терпеть — ради сестры и братьев. Но внутри все тлело и рассыпалось пеплом, и казалось, еще одна крохотная капля — и Алека с его искаженной ангельской кровью развеет по ветру. Он угрюмо ударил по панели и собирался шагнуть в прибывшую кабину лифта, когда из открывшихся створок буквально выпало тело. Алек рефлекторно придержал его за плечи, а уже через секунду понял — по чехлу на голове — перед ним отловленный. Он помог пленнику вновь обрести равновесие, но почти сразу же отступил и спрятал руки за спиной. И как раз вовремя — следом из лифта вышли два охотника. — Мистер Лайтвуд, — они одним отточенным движением вытянулись в струну и кивнули, приветствуя. Алек кивнул в ответ, а затем перевел взгляд на отловленного. — Куда вы его? — В допросную, — отрапортовал один из охотников. Кажется… Маркус? Марко? — А после? — Мистеру Моргенштерну, — он неуловимо поморщился. — Младшему. Алек внутренне вздрогнул и напряженно расправил плечи. Значит, Себастьяну не хватало игрушек? — По приказу миссис Лайтвуд отловленным занимаюсь я. Свободны. Охотники чуть помедлили, глядя на Алека с затаенным подозрением. Тот лишь усмехнулся — что, серьезно? Сын Лайтвудов — самых преданных собачек Круга — мог бы… что? Нагнуть пленника раньше Моргенштерна? Лютые риски. — В таком случае передаем его Вам, мистер Лайтвуд, — наконец ответил охотник и небрежно подтолкнул отловленного в сторону Алека. — Допросная тринадцать-четыре. Они вновь вошли в лифт — ровным единым шагом, как чертовы марионетки: встали по стойке смирно, безэмоционально глядя прямо перед собой; Алек невольно поежился, когда их восковые лица скрыли двери кабины. Он перевел взгляд на пленника, отмечая его покорность и тщательно скрываемый испуг — руки, скованные блокирующими оковами, были прижаты к груди в защитном жесте, плечи приподнимались в тяжелом дыхании и изредка подрагивали. Алек сцепил зубы и мягко обернул пальцы вокруг руки отловленного, чуть выше локтя, побуждая следовать за собой. — Тише, — негромко предостерег Алек, когда тот дернулся и попытался вырваться. Пришлось усилить хватку, и Алек с сожалением вздохнул — останутся синяки. — Давай. Вперед. На удивление, отловленный послушался, и дальнейший их путь проходил в относительном спокойствии: Алек игнорировал издевательские и любопытные взгляды охотников и приостанавливал пленника перед дверьми и порогами. В допросной Алек заблокировал вход и усадил отловленного на мягкий удобный стул, отчего тот ожидаемо напрягся — до этого ему несколько суток пришлось ждать своей участи в пустой промозглой камере. На то и расчет. Ангелы, как же он это ненавидел. — Имя, — спокойно, но требовательно произнес он, вклиниваясь в давящую тишину. Отловленный молчал, его грудь часто вздымалась, а пальцы вцепились в темную робу, оттягивая ткань. «Паническая атака,» — понял Алек, и, шагнув ближе, расстегнул замок на чехле, быстро и аккуратно стягивая его с головы пленника. Ошибка. Это было похоже на удар откуда-то изнутри: покачнувшись, Алек с недоумением схватился рукой за край крепкого стола и пропал в отчаянии на дне влажных золотых глаз.***
— Где Магнус? Кларисса на миг прикрыла глаза, отчего ее веки слабо засветились тусклой зеленью, и усмехнулась. Руки же ее продолжили ловко формировать букет из сухих трав, хаотично рассыпанных на широком деревянном подносе. — И тебе не хворать, Алек, — ответила она и вновь обратила на него свой взгляд. Даже без колдовского свечения они казались бесовскими и совершенно точно насмехались над Алеком. Он мог любоваться Клариссой — вероятно, было чем, раз Джейс пал к ее ногам — но их взаимная неприязнь длилась слишком долго, чтобы они могли забыть о ней так легко. — Это ни к чему, ты же знаешь, — поморщившись, пробормотал Алек в ответ. Кларисса фыркнула и склонилась над пучком, плотно связывая ломкие стебли бечевкой. Глупый нефилим забавлял ее — до определенного момента. — Магнус в ванной. Если ее еще можно так назвать. Алек недоуменно приподнял бровь, но от комментариев воздержался, поспешив в указанном направлении. И лишь толкнув незапертую дверь, понял, о чем говорила Кларисса — ванная комната явно неестественным образом обратилась в самую настоящую купальню и здорово прибавила в размерах. Алек осторожно ступил на устеленный природным камнем пол, словно опасаясь, что тот развеется под его ногами, и отвел живую завесь из вьюна. — Магнус? — неуверенно окликнул он, пытаясь уловить в шуме падающей воды родной голос. Он оглядел пространство, окруженное растительностью, с приличных размеров прудом в центре и заметил на возвышенности объемный булыжник, из-под которого и струился мощный поток воды. — Магнус, это… водопад? — Александр! — изящные руки обхватили его за пояс, и со спины прижалось влажное тело. — Все еще прячешься от меня, — улыбнулся тот и, расцепив крепкую хватку, оставил поцелуй на каждой ладони. Магнус скользнул вперед — обнаженный и прекрасный до безумия. — Не от тебя, дорогой, — Алек хотел улыбнуться, но чувство сожаления прочно впаялось в его жизнь, и выражение лица вышло болезненно-нежным. Магнус положил руки на его шею и, чуть приподнявшись на носочках, поцеловал его в уголок губ. — Перестань. Ты не виноват. — Все мы, Магнус, — вздохнул Алек. — Каждый, кто прогнулся под Круг. — Оставь это, — ответил тот, опуская ладонь на грудь Алека и вжимая ее напротив громко бьющегося сердца. — Ты был сыном своей семьи. Сейчас ты со мной. Это говорит о многом. — Я с тобой, — повторил он, обнимая Магнуса крепко, на грани между отчаянием и острым желанием спрятать его от любого зла — внешнего и своего, внутреннего. — Я рад. Рад, — Магнус порывисто ответил на объятия, но почти сразу же отстранился и заключил его лицо в ладони и внимательно заглянул в глаза. — Все в порядке? — Теперь — да. Он подался вперед, чтобы поймать губы Магнуса, и поцеловал его голодно и жарко. Сильное гибкое тело льнуло к нему в поисках ласки, и Алек нетерпеливо оглаживал бедра и линию талии, и разум его мутился от каждого негромкого вздоха. Влажный воздух тяжело оседал на языке, от смешения растительных запахов слегка кружилась голова. Магнус несдержанно царапал ногтями затылок и шею Алека и терся нагим телом о его — все еще заключенное в одежду. Выражение на лице Магнуса было ошалевшее и до боли беззащитное: ресницы — влажные стрелки — подрагивали, губы были трогательно приоткрыты, брови — сведены на переносице. — Идем, — невнятно произнес он между поцелуями и потянул Алека к пруду. Тот раздевался на ходу и злился из-за мокрой рубашки, липнущей к спине. Магнус не помогал — наоборот, утягивал в воду, обнимал так сильно, как мог, пленял своими губами. И, черт возьми, Алек сдался, оставил рубашку висеть на плечах, ступил следом. И вода ощущалась удивительно теплой, но и вполовину не такой, как Магнус — тот горел, обжигал поцелуями, уничтожал любые мысли и страхи не хуже эдомского огня. — Не отпускай меня, — почти одними губами попросил Магнус, скрещивая ноги на пояснице Алека, и в воде это было проще простого. Алек в очередной раз сжал зубы на доверчиво подставленной шее, зная, что вскоре нежная кожа будет украшена россыпью меток, и эта мысль пьянила хлеще хереса. Рука Магнуса обхватила их члены, и Алек хрипло застонал, почти зарычал. Ему было так хорошо, что глаза жгло, а в груди клокотал беззвучный смех. Он смотрел лишь на Магнуса — и у того глаза искрили раскаленным железом, и казалось, что сейчас они — двое уязвимых и потерянных — могут всё. — Хорошо… Хорошо, — наконец ответил Алек — у него отчего-то сел голос и звенело в ушах. Пальцы Магнуса больно впились в его плечи, и он наконец снова смог почувствовать, что жив.***
Писк двери подействовал, как ушат холодной воды — Алек отшатнулся от пленника и привычно сцепил руки за спиной. Он был немного дезориентирован случившимся и не понимал, что на него нашло и сколько времени он простоял вот так, глупо пялясь в нечеловеческие глаза. Вновь обернувшись к отловленному, он изумленно выдохнул — радужка у того была совершенно обычная, темно-карего цвета, без намека на прежнее золото. Что за чертовщина? Морок? Его пытались приворожить? Добиться ответа он не мог — дверь с характерным щелчком открылась, и в допросную вошел Себастьян. На губах того застыла таинственная улыбка, но глаза выражали лишь холодный расчет — наследие отца во всей красе. — Странно, нет рогов, нормальный цвет кожи, — Себастьян подступил к замершему пленнику, оценивающе разглядывая его и совершенно игнорируя присутствие Алека. — Хвоста, насколько мне известно, у тебя также не нашли. Если бы не уши — сошел бы за примитивного. Он вкрадчиво обошел его по кругу и пальцами приподнял за подбородок, поворачивая голову то в одну, то в другую сторону. — Смазливый. Еще и немеченый, — задумчиво прокомментировал он. — Будешь греть мне постель. Глаза отловленного, до этого безучастно глядящие куда-то сквозь Себастьяна, шокировано расширились, и Моргенштерн дернул уголком губ, улыбаясь шире. Алек недовольно поджал губы и шагнул вперед, кладя руку на плечо Себастьяна. — Это допросная, а не комната для встреч. Я прошу тебя выйти. Тот вскинул на него скучающий взгляд и повел плечом, сбрасывая руку. Однако от пленника послушно отступил. — Ты слишком правильный, Алек. И поэтому скучный. — Я лишь делаю свою работу, — ответил он, смещаясь так, чтобы отчасти загородить собой отловленного. — И не хочу, чтобы мне мешали, — Моргенштерн не двигался, поэтому Алек добавил с нажимом: — Себастьян. — Говорю же — скучный, — разочарованно протянул тот и подмигнул пленнику. — Еще увидимся, эльф. Алек проводил его фигуру тяжелым взглядом, борясь с желанием попортить это кукольно-холеное лицо. Пленник не сводил испуганного взгляда с уже закрывшейся двери, словно ждал, что Себастьян передумает и вернется исполнять задуманное незамедлительно. Алек вздохнул и придвинул свободный стул ближе — если он не успокоит отловленного, то и никакого диалога у них не выйдет. — Не слушай его, — поддавшись какому-то странному порыву, произнес Алек. Отловленный медленно перевел на него растерянный взгляд, и — Лайтвуд мог поклясться — он заметил в темноте радужки золотые искры. Откашлявшись, Алек постарался сконцентрироваться на деле. Выходило, честно говоря, хреново. — Давай так: ты мое имя уже знаешь, поэтому я хотел бы знать и твое. Пленник на это лишь моргнул и смерил его таким надменным взглядом, что Алек с трудом сдержал смешок. Гордый — потому что дикий. Давно он таких не видел. — Слушай, я не хочу тебя запугивать, поэтому скажу по факту: будешь молчать — меня отстранят и приставят к тебе охотника с более убедительными методами. По типу Себастьяна, в лучшем случае. Он видел, что отловленный колеблется. В народе поговаривали, что все эльфы рождались лишь от насильного союза эдомских демонов и человеческих девственниц, и матери непременно умирали во время родов. Потому такие дети являлись, по поверьям, одновременно носителями всех грехов и предвестниками смерти, и их острые уши наследованы были ими от отцов. Мечеными же эльфов некогда сделали ангелы — чтобы люди остерегались их, словно проказы. Алек и в детстве таким историям не верил, а уж ныне и подавно — лишь мысленно усмехался и закатывал глаза. Но если уж и говорить о грехах, то, видно, перед ним сидит сын самого Люцифера. Иронично. Алек выждал еще с минуту, а затем вздохнул и развел руками. — Мое дело — предложить, — бросил он, стойко игнорируя притупленную досаду, поселившуюся где-то под ребрами. Хлопнув себя по коленям, Алек встал, собираясь пережить еще один неприятный разговор с матерью по поводу его профессиональной несостоятельности, когда позади раздался шорох и низкий голос окликнул его: — Стой, — Алек медленно обернулся и заинтересованно склонил голову набок. — Я буду говорить с тобой. — Что ж, — он вновь вернулся к своему стулу, садясь прямо напротив взволнованного эльфа. Стол, хотя это и было должно, не разделял их, но Алеку было наплевать. — Твое имя? — Магнус.***
— Магнус? — Спит. Кларисса подняла на вошедшего Алека нечитаемый взгляд, но почти сразу же вернулась к плетению оберега. Заговоренные бусины кружили вокруг нее хоровод, падая в протянутую руку по одному лишь желанию. На щеке у Клариссы был уже засохший след от синей краски — Магнус, кажется, говорил, что она рисует, хотя Алек ни разу ее ни за чем подобным не заставал. — Ты ему уже рассказал? — неожиданно спросила она, заправляя выбившуюся из косы рыжую прядь. Алек недоуменно нахмурил брови, и тогда Кларисса уточнила: — Про битву. Алек вдруг напрягся всем телом, подаваясь вперед, и раздраженно прошипел: — Откуда ты знаешь? — Не бойся, мысли не читала — нет у меня таких талантов, — усмехнулась Кларисса. — Но я умею наблюдать и слушать. Сейчас охотники требуют плату с тех магов, которые согласились сотрудничать за помилование, Им необходимы стимулирующие отвары для ваших эльфов — значит, на одно иратце надежды нет. Верно говорю? Алек недовольно сложил руки на груди, но все же процедил: — Верно. — Единственные, кого охотники не подчинили окончательно — эльфы и фейри. Но первые в большинстве своем ваши пленники, остальные — в бегах. Остаются фейри, — Кларисса сделала очередной мудреный узелок и деловито просмотрела плетеный ряд. — Итак, ты ему рассказал? — Нет, — наконец выдохнул Алек, устало откидываясь на подголовник кресла. — Я не могу ему рассказать. Возможно, не хватает смелости — называй, как хочешь. — Или ты попросту его бережешь? — Кларисса пожала плечами и выставила руку ладонью вверх. Одна из пляшущих до этого бусин плавно спикировала вниз. Алек, прищурившись, взглянул на Клариссу. — Ты сегодня подозрительно добрая. — Я прямолинейная, Алек, — фыркнула та. — Говорю, что думаю. — Тогда, — он помедлил, прежде чем тихо спросить: — Скажи, что ты думаешь о предстоящем сражении. Кларисса поудобнее устроилась в кресле, подобрала под себя ноги и вытащила из-за уха крючок, чтобы поддеть не получившийся узел. — Ну что ж, скажу, что она будет судьбоносной. Алек растерянно качнул головой. — Это не первая битва между охотниками и фейри. — Верно, — Кларисса бросила на Алека насмешливый взгляд. — И далеко не последняя. Однако она решит многие вопросы. Например, падет ли Валентин Моргенштерн: захлебнется ли он в своем безумии или утопит в нем этот несчастный мир? — Разве магам не запрещено говорить так о Круге и о благом создателе его? — поддел ее Алек. — Кто сказал, что я сотрудничаю с Кругом, Лайтвуд? Алек от удивления выдохнул, но так и не нашелся, что сказать. — Я родилась от охотника и демона, Алек. В моих венах течет чертов ихор, — вдруг произнесла Кларисса, отложив плетение и глядя в густеющие сумерки за окном. — Не проси меня говорить больше, — предупредила она, стоило Алеку открыть рот. — Это моя история, и я вольна распоряжаться ею по своему усмотрению. Так или иначе, Круг не посмеет тронуть меня или тех, кто находится под моей защитой. Именно поэтому твой брат привел вас с Магнусом ко мне — мудрое решение. Она мягко улыбнулась, вновь принимаясь за работу, и Алек с легким изумлением понял, что никогда еще не видел такого нежного выражения на ее лице. Кажется, Джейс сумел околдовать ведьмовское сердце. — Я думал, что от таких союзов рождаются лишь эльфы. — Ты думаешь навязанными стереотипами, откуда бы тебе знать больше? Круг манипулирует вами. Чем меньше знаний — тем проще обвести вас, маленьких глупых охотников, вокруг пальцев. Алек вдруг и в самом деле почувствовал себя несмышленым ребенком. Как много знала Кларисса, как мало знал он? Что, черт возьми, происходило в этом мире на самом деле? Обида тяжелым грузом осела в груди, Алек в который раз почувствовал, какой ценой ему дается прозрение. — Вместо насмешек, могла бы и просветить, — совершенно по-детски огрызнулся он. Кларисса хохотнула, и одна из бусин угодила Алеку в плечо. — Не дуйся, Лайтвуд. Когда-нибудь — обязательно.***
Это было уже шестая их встреча за последние две недели. Допросами происходящее назвать язык не поворачивался: Магнус каждый раз вгонял Алека в краску комплиментами и откровенными комментариями, шутил, несмотря на общее утомленное состояние, и избегал прямых ответов на самые важные вопросы. Впрочем, он был достаточно умен, чтобы изредка — буквально по каплям — выдавать какую-то новую информацию, которая в определенной мере была актуальной и продолжала делать его ценным пленником. Алек знал, что на Магнуса пытались воздействовать — силой, торгами, даже угрозами. К нему несколько раз приставляли новых охотников, и каждый раз он молчал, бескомпромиссно требуя Александра. К изумлению последнего требования Магнуса удовлетворяли. И в каком-то смысле это напрягало — Алек не понимал мотивы Круга. Так ли Магнус был полезен? Или они ждали чего-то еще? Но чего именно? В любом случае, сейчас Алек привычно толкнул дверь допросной тринадцать-четыре, чтобы услышать облегченное и, опять же, привычное: — Александр! — Добрый вечер, Магнус. Как ты? — приветливо ответил он, выдвигая стул из-за стола, чтобы поставить его, как обычно, напротив второго. Видя почти счастливое выражение, пусть и на измученном лице, Алек чувствовал себя одновременно свободным и напряженным — словно ничего не подозревающая дичь, медленно загоняемая охотниками в условленное место. — Я в порядке, — ответил тот, но Алек видел, что нет, не в порядке. Что кожа на запястьях уже стерлась из-за тяжелых оков, что лицо слегка посерело от постоянного нахождения в темных сырых подвалах и что роба стала чуть велика и порвалась в нескольких местах. — Что ж, в таком случае — поговорим? — максимально ободряюще улыбнулся Алек. — Я готов говорить вечно… например, о твоих прекрасных глазах, Александр, — подмигнул Магнус в ответ. Алек стойко проигнорировал его слова, чувствуя, как горят шея и грудь — Магнус очевидно его провоцировал. Вот только — для чего? В конце концов, он был красив — а Алек не был святым и вполне это признавал. Хотя бы с самим собой он предпочитал быть честным. Столь очевидная компрометация не сыграла бы на руку ни ему, ни Алеку, и поэтому Лайтвуд путался еще больше, злился — по большей мере, на себя — и испытывал острое желание то ли украсть у Магнуса поцелуй прямо перед камерами, то ли сбежать куда-нибудь подальше — например, в Безмолвный Город. Вместо этого он продолжал сидеть, улыбаться и игнорировать сердечную боль при виде Магнуса. Разиэль, как же он ненавидел свою жизнь.***
Алек тихо ступил сумрак спальни. Магнус, небрежно укрытый одним лишь легким покрывалом, казался болезненно-хрупким в фонарном свете, падающем из открытого окна. Алек аккуратно сел рядом, оглаживая взглядом резко выступающие лопатки и изящную линию талии и бедер. Ангелы, какой же он красивый. — Я не смогу отпустить тебя, — Алек вздрогнул, сталкиваясь взглядами с обернувшимся через плечо Магнусом. — Что?.. — На битву с фейри. Я не смогу отпустить тебя. — Ты подслушал? — недоверчиво спросил Алек, приподнимая брови. Магнус приподнялся на локтях и сел, глядя на Алека тревожно, но решительно — виноватым он себя, кажется, совсем не чувствовал. — Ты не собирался рассказывать мне? — парировал Магнус. Алек тяжело вздохнул и зарылся пятерней в волосы на затылке — именно этого он и пытался избежать. — Да, я не хотел, чтобы ты знал, — подтвердил он и, прежде чем Магнус успел утопить его в волне возмущения, продолжил: — Потому что ты наверняка попытался бы отговорить меня, а после понял бы, что это мой долг — не как охотника, а как человека, защищающего тебя и вынужденного избегать подозрений. И, в конце концов, ты отправился бы со мной. На чертову кровопролитную бойню! И я не мог бы сражаться, потому что боялся бы потерять тебя на не нашей войне, Магнус! Спальня погрузилась в тишину. Магнус судорожно выдохнул и опустил голову, прикладывая пальцы к вискам. Алек с досадой сцепил зубы, а после, помедлив, осторожно прикоснулся к напряженной спине. — Прости меня. — Нет, — резко ответил Магнус, поднимая на Алека взгляд, полный жидкого золота. Казалось, моргни он хоть раз — и золотые капли польются по щекам и застынут там драгоценными дорожками. — Нет. Ты прав. Все так. — Магнус… — Я и вправду попытался бы отговорить тебя, а после — стал бы обузой на военном поле. Верно. — Не обузой, боже, — Алек притянул не сопротивляющееся тело к себе, обнимая так крепко, как мог. Магнус зашипел от легкой боли, но отстраняться не спешил, и Алек лишь слегка ослабил хватку. — Не обузой — мишенью. Для охотников — по очевидным причинам, для фейри — потому что защищал бы охотника. — Но я не могу, Александр. Я. Не. Могу, — подавленно прошептал Магнус, пряча лицо в выемке между плечом и шеей. Алек положил ладонь на его коротко стриженный затылок и плотно смежил веки, тяжело сглатывая. В груди ощущался какой-то плотный болезненный ком. Кажется, хотелось плакать. Кажется, не ему одному. — Это не первая моя битва, Магнус, — почти просипел Алек, с трудом справляясь с голосом. — Но эта — иная. Ты ведь тоже чувствуешь, — пробормотал Магнус и отчаянно впился пальцами в предплечья Алека. — Чувствуешь? Алек не ответил. Вместо этого он зарылся пальцами в спутанные волосы Магнуса и, запрокинув его голову, поцеловал — жестко, не открывая рта. Магнус сжал пальцы сильнее — так, что затрещала ткань на рукавах рубашки — и, разорвав поцелуй, уперся лбом в лоб Алека, пытаясь поймать его дыхание губами. — Останься этой ночью со мной. Пожалуйста. Алек прикрыл глаза. Он мог и не отвечать.***
— Какого, блять, черта, Себастьян?! — крикнул Алек, стоило тому переступить порог Института. Стоящие рядом охотники заинтересованно оглянулись, и Алеку пришлось схватить Моргенштерна за предплечье и уволочь в тренировочный зал, который, к счастью, пустовал. — Полегче, Лайтвуд, — зашипел тот, стряхивая его руку. Алек с некоторым сожалением разжал пальцы, которые так и тянулись к этой тонкой шее. Себастьян недовольно поджал губы и смерил Алека недовольным взглядом. — Что с тобой не так? — Что с тобой не так? Почему Ма… эльф, которого закрепили за мной, приговорен к казни? Алек понимал, что слишком, прямо сказать, палится. Что необходимо было проявить терпение и сохранять хоть какое-то подобие субординации — хотя бы со своей стороны, но услышав сегодня (совершенно случайно!) о приговоре, безвозвратно потерял себя. Руки тряслись, он тяжело дышал и испытывал непреодолимое желание убить большую часть охотников. И первым в его списке был бы Себастьян Моргенштерн. — Эта сучка ранила меня вчера ночью, — зло осклабился Себастьян. — Так что заслужил. Алек глубоко вдохнул. Медленно выдохнул. Мысленно досчитал до десяти. Не помогло. — Тогда позволь поинтересоваться, Себастьян, — он четко, сквозь зубы выделил имя Моргенштерна, — что ты делал вчера ночью с моим подопечным? — Отец решил, что этот эльф больше не принесет никакой пользы, — он пожал плечами, словно происходящее было в порядке вещей. К сожалению, да, так и было. — Так что я решил поразвлечься. Но этот эльф — он реально бешеный — просто напал на меня в спальне. — Он был хорошим источником информации, — прищурился Алек. — Почему Валентин решил от него избавиться? Себастьян закатил глаза, будто Лайтвуд выдал какую-то несусветную глупость. — Потому что, Алек, детка, эти крохи ничего не стоят. Будут и другие. А с этого эльфа придется вытягивать информацию годами, — Моргенштерн эффектно взмахнул рукой. — Возможно, перед смертью у него развяжется язык. Но, если нет, мы не расстроимся. Себастьян рассмеялся, хлопая Алека по плечу, но тот напряженно отстранился. — Грустно быть тобой, Лайтвуд, — усмехнулся Моргенштерн. — Перестань хмуриться — найдем мы тебе еще одного дикого, раз так нравится играть с ними в допросной. А этот все равно дефектный — на что он нам? — В каком смысле — дефектный? — уточнил Алек, пытаясь контролировать гнев, буквально выжигающий все внутри него. — Он не умеет исцелять. Представляешь? — Себастьян укоризненно покачал головой. — Не знал, что такие существуют… Слабые должны умирать. Таков закон природы.***
Магнус под ним выгибался, широко распахнув глаза и плотно сжимая зубы на нижней губе. Он давно сорвал голос — Алек с каждый сильным жадным толчком выбивал из него не стоны, но вскрики. Они наверняка перебудили бы полдома, если бы Кларисса не озаботилась звукоизоляцией своей квартиры и если бы она не была так тактична, чтобы не бродить в этой части лофта, когда Алек наконец появлялся здесь и… Так о чем он? Ах да, благословите небеса Клариссу Фэирчайлд и ее магию. В глазах Магнуса бесновалась магма, и Алек плавился под его взглядом так же, как Магнус плавился в его руках. Тот задыхался и издавал звук, похожий на рыдание, каждый раз, когда Алек вжимался в него особенно сильно, натягивая на свой член до самого основания, и не мог найти место рукам, то цепляясь ими за плечи Алека, то слепо оглаживая его лицо, то буквально разрывая постельное белье. Словно завороженный, Магнус повторял имя Алека одними губами — даже между поцелуями, вместо того чтобы сделать еще один вдох, и оттого моргал медленно и как-то осоловело, подставляя шею, лицо, всего себя под жалящие касания. Он хотел бы — они оба хотели — забыть, почему их движения такие отчаянно-жадные, почему поцелуи нескончаемые, и почему губы у Магнуса изранены и кровоточат. Но вместо этого Магнус лишь сдерживал просьбы, которые никто не смог бы исполнить. Вместо этого Алек сжимал зубы на кончиках острых ушей, перекатывая на языке металлические кольца. Они спаивались и сжимали друг друга в неудобно-тесных объятиях, опасаясь расцепиться даже на секунду. Глупые и драматичные, словно примитивные подростки, но с тем грузом на душах, которые нельзя было пожелать и врагу. Алек двигался в нем восхитительно медленно и глубоко, оставляя синяки от пальцев на аккуратных запястьях. Он уверенно и плотно обхватывал его член и в то же время вжимался губами в шею так, что ноги у Магнуса подрагивали от напряжения. Магнус терял себя в руках Алека, в губах Алека, в самом, черт возьми, Алеке. Магнус подталкивал его ногой теснее — хотя казалось, теснее уже некуда — и заполошно целовал куда придется. Он любил Алека с головы и до кончиков пальцев ног. Он любил Алека. Он любил.***
Пробраться в камерный отсек для приговоренных — дело несложное: сказать, что у тебя особое поручение, упомянуть несколько раз имя матери, тайком приостановить трансляцию в комнате слежения, перекинуться парой слов о тяжкой нефилимской жизни с главным по этажу — Рафом? Ражем? — и уже через пятьдесят три минуты Алек стоял перед дверью одиночной камеры Магнуса, сжимая в подрагивающей от напряжения руке ключ-карту. Разиэль, что он творил? Дверь — из качественного прочного сплава — для своего веса отворилась совершенно бесшумно. Здесь даже замки были закодированы на беззвучность — все, чтобы не дать заключенным время подготовиться к прибытию надзирателя. Магнус лежал на неудобной даже на вид койке спиной ко входу — смирился — и дышал так мелко и тихо, что Алек на секунду испугался, что тот не пережил первичного объявления о приговоре. Но уже через мгновение спина Магнуса окаменела, и он резко развернулся и вскочил, чуть пошатываясь. — Александр, — неверяще прошептал он и еле заметно дернулся вперед, не зная точно, для чего тот пришел. Алек аккуратно прикрыл дверь и вновь повернулся к Магнусу, раскинув руки в стороны для объятий, чтобы буквально через миг сжать измученное заключением и горем тело самого дорогого существа в мире — когда это случилось?.. — Я… — начал было Магнус, чувствуя слабость в ногах и буквально повисая на Алеке, но сразу же умолк и, усмехнувшись, покачал головой. — Я не знаю, что сказать. — Тш-ш, — пробормотал тот в ответ, утыкаясь носом в спутанные волосы. — Не говори ничего. Давай сядем — ты еле держишься на ногах. Он подвел Магнуса к кровати и сел рядом — серьезно, по ощущениям та была словно гранит. Алек не знал точно, как подвести разговор к одному из самых важных решений в его жизни. Магнус же пришел в себя, быстро освоился и, перекинув ногу через бедра Алека, сел ему на колени. — Ты пришел за мной, верно? — с полутвердительной интонацией уточнил он. Алек несмело улыбнулся, чувствуя приятную тяжесть на коленях и холодные руки на своей шее. Магнус рассмеялся искренне и прекрасно, и лицо его было восторженно-изумленным. — Ты правда пришел за мной, боже. Я думал, что Круг… — К дьяволу Круг, — рассмеялся Алек, заражаясь этим весельем. Чертов пир во время чумы. — Мы должны вытащить тебя, Магнус. — Как? — почти на грани шепота спросил он. — Я все сделаю. Будь готов, хорошо? — Алек аккуратно сдвинул Магнуса, побуждая его встать. Ему следовало поторопиться — времени оставалось все меньше. Магнус взволнованно смотрел, как Алек встает и поправляет одежду. — У тебя же есть план? Алек не сдержал короткого смешка, качая головой. Он и сам понимал, насколько по-идиотски выглядит. — Ты свихнулся! Из этого места без хорошего плана нам не выбраться! Со мной все решено, но если поймают тебя! Александр! Прекрати улыбаться, это серье… — Магнус шокировано замер, чувствуя губы — теплые, смеющиеся — на своих губах. — Все получится, я обещаю, — с трудом отстранившись, сказал Алек, поглаживая Магнуса по щеке. А следом — не удержавшись, украл у него еще один поцелуй, прежде чем достал карту и приложил ее к панели. — Жди. Он успел бросить на Магнуса один короткий вороватый взгляд, прежде чем дверь плавно встала в проем, отрезая Алеку путь к тому, ради которого он был готов рискнуть всем. Образ Магнуса, ошарашенного, касающегося кончиками пальцев своих губ, впечатался в память раскаленным клеймом. Пальцы нащупали в кармане телефон, и Алек почти на автомате ткнул на иконку контакта, и на том конце провода ответили моментально. — Джейс? Мне просто смертельно необходима твоя помощь.***
— Не смотри на меня так, я прошу тебя, — пробормотал Алек, зашнуровывая берцы. Ему не нужно было оборачиваться, чтобы знать — Магнус наверняка стоит, прислонившись к дверному косяку и кутаясь в теплую кофту. Он всегда дико мерз, когда нервничал. — А как мне на тебя смотреть, скажи на милость? — раздраженно откликнулся тот. — Я провожаю своего мужчину на войну! И не с тупыми демонами, а с гребаными фейри, которые способны обхитрить даже самих себя! Алек потуже затянул шнурок и, вздохнув, встал, встречаясь наконец с Магнусом взглядами. Тот неловко ежился и постоянно поправлял сползающий с плеча край кофты — и нежность затопила Алека, переливаясь через край. — Я вернусь. — Обещаешь? Алек с сожалением качнул головой. — Постараюсь. — У меня сердце за тебя разрывается, — вдруг сказал Магнус, и выглядел он таким испуганным и удивленным, словно пронес через себя всю боль, на которую был способен этот мир. Алек, вздрогнув, преодолел разделяющее их расстояние в два больших шага и обхватил его лицо ладонями. — Прости меня. — Идиот, — горько рассмеялся Магнус в ответ. — Не те слова. — Я люблю тебя. Магнус качнулся в его руках, горбясь и утыкаясь лбом в затянутое кожей плечо. — Только попробуй умереть, — еле слышно пробормотал он в ответ, и Алек почувствовал влагу на ладонях. — Только посмей, Лайтвуд.***
Кларисса вручила продрогшему Магнусу чашку горячего настоя и удалилась куда-то вглубь лофта. Алек сидел перед ним на коленях, прямо на устеленном ковром полу, и грел в руках холодные ступни. — Не верю, что у нас вышло, — вдруг пробормотал Магнус, пряча лицо за чашкой. — Но у нас вышло, — устало улыбнулся Алек. — Ты в безопасности. — А ты? Алек наклонился и тепло выдохнул на озябшую кожу, Магнус поежился от перепада температур. — Я буду в порядке. — Если с тобой что-то случится — я не смогу помочь, — глухо ответил Магнус, и Алек наконец понял, что же тревожило того все это время. Он тихо вздохнул и устроился поудобнее, массируя пальцами выступающие косточки на ступнях Магнуса. — Меня не волнует, что ты не обладаешь… даром, — чуть помедлив, произнес он. — В конце концов, никому из плененных эльфов это не помогло. Напротив… — У меня есть дар, — словно перед прыжком в воду, выдохнул Магнус, и Алек осекся на полуслове, удивленно глядя на него снизу вверх. — Ты солгал Себастьяну? — Нет, — Магнус качнул головой, и Алек почувствовал себя еще более растерянным, чем раньше. — Мой народ может не только лечить, Александр. Есть среди нас и те, кто обладает редкими, но более могущественными умениями. Например, даром созидания. Он щелкнул пальцами, и Алек шокировано отклонился назад, когда прямо рядом с его лицом проскользнули голубоватые искры и на ладони Магнуса появился кленовый листок. — Разиэль нас всех побери, — пробормотал Алек, оседая еще больше, и Магнус негромко рассмеялся, позабавленный выражением его лица. — Это же настоящее чудо. — А разве излечивать раны — не чудо? — грустно улыбнулся тот в ответ. — Эльфийский народ проклят своим происхождением, не дарами, Александр. Алек мягко прикоснулся губами к его колену, и Магнус замер, все еще непривычный к такого рода прикосновениям, все еще не до конца поверивший, что Алек спас его и — более того — испытывает те же чувства. — Мне нравится твоя метка, — Алек положил голову на колени Магнуса. — Твои глаза — верно? — Да, — поколебавшись, ответил тот и осторожно заправил влажные от дождя волосы Алека за ухо. — Не сказать, что я ими горжусь. Моя мать покончила с собой, как только метка проявилась. Уши у маленьких эльфов почти похожи на человеческие, лишь слегка заострены. Видимо, она надеялась, что это лишь врожденное уродство, поэтому заставляла отращивать волосы почти до плеч… Магнус умолк, глядя куда угодно, но не на Алека. Тот нахмурился и коснулся лица Магнуса, вновь обращая на себя внимание. — Мне жаль, что твоя мать поступила так. И с тобой, и с собой. — Вас учат, что наши матери умирают при родах, но чаще всего женщины убивают себя или пытаются избавиться от ребенка. В любом случае — охотники находят их и приговаривают к казни за соитие с демоном. Детей же забирают и воспитывают из них ручную аптечку, — зло выплюнул Магнус. — Мы не виноваты, что прокляты, Александр. Алек прикрыл глаза, пытаясь уложить в голове новую истину. Он никогда не идеализировал Круг, более того — ненавидел его законы все душой. Теперь же он всем сердцем желал стереть его с лица земли. За каждую напрасно отобранную жизнь, за каждого изувеченного эльфа, за Магнуса. Он открыл глаза, чтобы встретиться с настороженным взглядом Магнуса, и поднял руку, оглаживая лицо. — В твоих глазах нет ничего проклятого. Они прекрасны, — Алек улыбнулся, заметив, как кромка радужки глаз Магнуса загорается золотым. — Ты прекрасен.***
— Пора, — Джейс передал ему колчан со стрелами, и Алек заметил на его запястье плетеный ремешок с хорошо знакомыми бусинами. По-доброму усмехнулся, поблагодарил Джейса и встретился с внимательным взглядом Иззи. — Где пропадал ночью, большой брат? — улыбнулась она, обнимая его за шею. Алек с улыбкой взъерошил волосы на ее макушке и, проигнорировав недовольное шипение, поцеловал в лоб. — Дела, — коротко ответил он. — Как много тайн, — фыркнула Иззи и лукаво улыбнулась. — Скажем так: я очень слепа и не вижу этого огромного засоса у тебя на ключице. — Умница, — парировал Алек. — Продолжай в том же духе. — Зануда, — протянула она и, переместив боевой браслет с плеча на запястье, недовольно пробормотала, понижая голос: — Слышала, ты опять не взял себе эльфа? Алек покачал головой, вытаскивая стрелы и по очереди активируя на каждой ангельские руны. — Без надобности. Я лучник — меня не поставят на первую линию. Он осекся, заметив, как глаза Иззи расширяются, а меж бровей появляется горькая морщинка. — Алек, но тебя поставили, — пробормотала она, прижимая ладонь к губам. — Я думала, ты знаешь… Алек повел плечами и, оглянувшись, поймал больной взгляд матери. Она смотрела на него долгие секунды, прежде чем прикрыла глаза и, отвернувшись, ушла прочь из холла. Алек усмехнулся. — Теперь знаю.***
Кларисса лениво следила, как Магнус ощипывает уже третью несчастную розу. Ваза на столике быстро редела, Председатель Мяо игрался с упавшими на пол лепестками и радовался жизни. Всем бы так. — Ты нервничаешь, — прокомментировала она, когда вид бледного Магнуса стал ее утомлять. — Как ты догадалась? — колко ответил тот и зашипел, ранясь о шип — Кларисса предпочитала их не срезать, ратуя за естественную красоту. — А ты, конечно же, нет? — С чего бы? — хмыкнула Фэирчайлд. — Это не моя война. — Но война блондинки. — Джейса, — уточнила она. — И опять же — не моя. — Ты наполовину нефилим, — продолжал Магнус гнуть свою линию, раздраженный легкомысленным видом Клариссы. Та на очевидную провокацию не поддалась, легко пожимая плечами. — А ты — индонезиец. И что-то я не видела тебя в рядах борцов за независимость. Магнус на это лишь чертыхнулся и смял поредевший бутон в руках. От волнения его мутило, тремор рук не проходил, опасения за Александра лишь множились с каждой пройденной минутой. — Либо помогай, либо успокойся и не мельтеши, — вздохнула Кларисса. Подавленный вид Магнуса вгонял в депрессию. Она, кажется, вообще слабо понимала его метания — ведь, очевидно, выбор был. — Алек запретил мне появляться на поле боя. — Алек запретил, — повторила она и покачала головой. — В таком случае, разреши себе сам. Магнус окинул ее тяжелым взглядом. — Не смешно. — Я и не шучу, — Кларисса вздохнула и материализовала из кофейни снизу чашку кофе. — Когда-то Алек поблагодарил меня за помощь и защиту. Знаешь, что я ему ответила? Магнус заинтересованно склонил голову набок, и Кларисса почувствовала редкий прилив сентиментальной нежности — женатики. — Я ответила, что делаю это не для тебя и не для него. А лишь надеюсь, что когда-нибудь их ангельская кровь отчистится от скверны в виде Круга. И тогда — останутся лишь достойные. Им придется замаливать грехи своих предшественников веками, но… — она сделала глоток и причмокнула губами. — Но они смогут построить новый мир. Лучший мир. Магнус молчал какое-то время, разглядывая линии, испещрившие его ладони. Совсем, как у обычных людей. — Ты можешь видеть будущее? — Кто знает, что я могу, — туманно ответила Кларисса. — А вот что можешь ты, Магнус?***
Алек напрягся и с трудом откатил труп какого-то охотника в сторону. Голова кружилась, и рука сползала с пробитого бока, скользя по окровавленной коже. Он тяжело сглотнул слюну, подмечая уже приевшийся за годы металлический привкус, и повернул голову, встречаясь с остекленевшим взглядом какого-то безымянного товарища по битве. Алек все еще был в себе, чтобы беспокоится о родных и не думать о реакции Магнуса. Ох, Разиэль — он его убьет. Любыми способами воскресит — и убьет еще раз. И будет прав. Нужно было слать все к черту и дезертировать еще тогда — когда Алек узнал, что его определили в первую линию и даже не приставили эльфа-целителя. Его, одного из самых талантливых лучников. Очевидно, Круг решил избавиться от него по своим соображениям. Очевидно, у них это вышло. Вероятнее всего, они узнали, кто стоит за побегом Магнуса. И раз уже самого Магнуса им достать не удалось бы — решили отыграться на Алеке. Подспудно он понимал, что когда-нибудь — очень скоро — вся правда вскроется. В конце концов, Алек знал слишком много, чтобы Круг дал ему еще один шанс. Да и кому, блять, этот шанс нужен? Кашлянув и из последних сил ухватившись за простреленный острой болью бок, Алек медленно выдохнул и закрыл глаза. Он еще помнил насмешливые лица охотников и испуганные — привязанных к ним руной эльфов, когда фейри вышли на поляну небольшой вооруженной группой. Силы на первый взгляд были очевидно неравны: один к трем в пользу охотников. Уже тогда Алек понимал, что им всем пизда. И ему как бойцу первой линии конец придет раньше всех. Как, блять, в воду глядел. Алек вдумчиво облизнул губы и повернул голову в другую сторону, прислуживаясь к окружающим ему звукам. Когда их ряды поредели вполовину — была отдана команда на отступление. Он бы тоже отступил, но уже тогда валялся под мертвым телом одного из тех, кого определили пушечным мясом. Теперь же за трупами, если и придут, то не скоро. Да Алек и не обманывался — его спасать точно не будут. Суть-то в другом, верно? А в чем, кстати? Мысли путались и ускользали с невероятной скоростью. Алек с легким сожалением осознал на пределе возможностей, что теряет сознание. Магнус точно его убьет.***
Он пробирался через трупы, спотыкаясь и сдирая кожу на ладонях об осколки камней, выкорчеванных из-под земли недавней битвой. Магнус вглядывался в лицо каждого, попадающегося ему на пути. Если лица не было — с ужасом проверял расположение рун, и, когда опасения не подтверждались, тихо стонал в ладонь и бежал дальше. Тела были раскиданы хаотично по приличной территории — с каждой секундой Магнус боялся опоздать, еще хуже — он боялся, что уже опоздал. Здесь все еще бродили фейри — видимо, высматривали себе трофеи; на Магнуса они почти не обращали внимания, а тела убитых в пылу сражения эльфов поднимали и перетаскивали в одно место на другом конце поляны — на закате разведут погребальный костер. Он почти отчаялся, когда заметил фейри, увлеченно рассматривающего до боли знакомый лук. Магнус кинулся к нему на пределе возможностей, но не добежал буквально пару метров — замер перед раскинувшимся на земле телом и упал на колени, словно подкошенный. — Алек! — хрипло воскликнул он, склоняясь над слишком умелой раной на его боку. Прижав пальцы к шее Алека, он на мгновение замер, не дыша, а после — равно выдохнул, игнорируя расплывающийся перед глазами мир. Сейчас не время. — Магнус, — совсем рядом остановились ноги в мягких сапогах, рядом встало древко копья, и Магнус прикрыл Алека собой, глядя на Мелиорна с яростной решимостью бороться до конца. Тот лишь удивленно приподнял брови и поправил висящий за спиной трофейный лук. — Оставь его, — резко произнес Магнус, стараясь следить одновременно и за Мелиорном, и за его копьем. — Александр не желал этой войны. Он не поддерживает Круг. — Любовь — это слабость, Магнус, — прохладно заметил Мелиорн. — А в Круге нет места любви. — Ты не на тех ставишь, — отбрил тот и махнул рукой в сторону лука. — Ты получил, что хотел. Лайтвуда оставь мне. Мелиорн бросил на еле дышащего Алека лукавый взгляд и совсем слегка усмехнулся. — Он не жилец, но я бы посмотрел, насколько ты хочешь его спасти, Бейн, — развернувшись, Мелиорн зашагал к своим, отдавливая древком копья траву и конечности мертвых охотников. — Передавай Изабель мое искреннее восхищение. Магнус напряженно посмотрел в спину удаляющемуся фейри и почти тут же забыл о нем, фокусируя всего себя на Александре. Кажется… Кажется, тот не дышал. Так получается, он опоздал?***
Алек с трудом открыл в глаза, устало глядя в потолок. Его тело его же и ненавидело: мышцы ныли от напряжения, застарелые раны тянуло, виски простреливало острой болью. Общее состояние было более чем хреновым — он совершенно не чувствовал себя отдохнувшим, несмотря на вроде как продолжительный сон. Свесив ноги с кровати, он поднялся и, охнув, схватился за бок. Посмеиваясь над собой, Алек прополз до выхода и толкнул деревянную дверь. Магнус обнаружился в окружении малышни, и Алек с трудом перетянул его внимание на себя. Магнус смеялся и уговаривал детей отпустить его пообщаться с мужем, но те упрямо держались кто за рубашку, кто за штанину, и умоляли поиграть с ними. — Я сыграю с вами после обеда, если отпустите Магнуса сейчас, — пришлось пообещать Алеку, и дети радостно загалдели, разбегаясь и совершенно забывая о Бейне. — Ты мой рыцарь, — усмехнулся Магнус, целуя Алека в уголок губ. Тот усмехнулся и вновь потер ноющий бок. Магнус, заметив это, осторожно прикоснулся к скрытой футболкой коже кончиками пальцев. — Болит? — Слегка. Кажется, мы с Джейсом вчера немного перестарались во время тренировки. Я буквально разваливаюсь, — пожаловался Алек. Магнус рассмеялся и погладил мужа по пояснице. — Бедняжка. Тебе все равно придется играть с ними, раз обещал, — он довольно хохотнул, что указывало на то, что Алека ему было ни капельки не жалко. — Вечером собрание по поводу перехода, не забудь, хорошо? Алек кивнул. Действительно, прошел уже год — и несмотря на то, что эта местность уже полюбилась им всем, стоянку лагеря необходимо было менять хотя бы из соображений безопасности. Значит, сегодня должна была прибыть Кларисса, чтобы помочь им найти очередное спокойное место. Алек усмехнулся — так вот чего Джейс в последние дни такой беспокойный. Не терпится ему. — Мне нужно помочь Иззи в кладовой, — Магнус положил руку ему на плечо, и Алек, кивнув, перехватил ее, чтобы оставить поцелуй в центре ладони. — А ты, пожалуйста, сходи к Катарине. Пусть она осмотрит тебя. Алек согласно промычал в уже совсем иной поцелуй и подтолкнул Магнуса по направлению к делам — иначе они точно все похерят. Плавали — знаем. Вдохнув полной грудью, Алек закинул руки за голову, наблюдая за кусочками неба, проглядывающими среди густых лиственных крон. Шрам на боку ныл, напоминая Алеку, что Круг все еще дышал им в спину, опережая даже саму смерть. И что этой истории еще далеко до конца. Их общей истории. Однако, если бы он мог, он не изменил бы в ней ни точки.