Hold you tight
Чунхен на миг перестает дышать и просто смотрит. Он смотрит куда угодно: на мигающую лампочку над их головами, на отклеивающийся кусок обоев в углу, на плечи Дуджуна в конце концов. Куда угодно, но только не в глаза. Он боится увидеть в них правду — испепеляющую любовь, которой не заслуживает. Хороший мальчик Юн Дуджун не должен так смотреть на непутевого Ен Чунхена. — А я тебя нет, — тихо выдыхает Чунхен смешным полосатым Дуджуновским носкам. А когда поднимает голову, видит лишь понимающую улыбку. Следующие два дня лидер почти не появляется дома: то допоздна задерживается в спортзале на выматывающих тренировках, то согласовывает расписание в офисе компании. Чунхен и рад и не рад одновременно. Он понимает, что сделал все правильно, ведь это единственный возможный вариант развития событий, но все равно тонет в чувстве вины и в бесконечных Что если…?***
Всё вроде как прежде. Лидер громко смеётся с ребятами, привычно ерошит волосы Есоба и в шутку замахивается на Донуна, но стоит Ену зайти в комнату — все веселье улетучивается, Дуджун напрягается и старается не подавать признаков жизни. Уже поднадоевшая мелодия и мигрень упрямо терроризируют уставшего Чунхена, но он даже не пытается хоть как-то от всего этого отделаться, принимая их за своего рода наказание. За окном уныло и слякотно, на душе кошки скребут, а в голове виновато улыбающийся лидер, в своих дурацких полосатых носках. Признание набатом отдаётся во все уголки бедной Еновской головы. Чунхен обреченно стонет и накрывает голову подушкой, борясь с отчаянным желанием напиться. Всё-таки не выдержав, он вскакивает, кое-как натягивает на себя серую толстовку, с которой сразу же сливается, и хлопает дверью. Пустынные улицы — невероятная удача. Однако в следующую же минуту Ен берёт свои слова назад. Сильный порыв ветра треплет и без того взлохмаченные волосы и безжалостно вгрызается в оголенные участки кожи. Чунхен ёжится и сердито натягивает капюшон, что, конечно же, не сильно спасает в такую погоду. Одеваться надо теплее, дурень — пронеслось в голове нравоучительным голосом лидера. Чунхен морщится и, стыдливо шмыгнув носом, ускоряет шаг.***
Несмотря на количество выпитого не копаться и не гнобить себя не получается от слова совсем. И чем ближе Чунхен подходит к общежитию, тем ярче и отчётливее становится каждая мысль, словно хлыстом высекаемая в сознании. Дверь сопротивляется до последнего, жалобно скрипит от повиснувшего на ней тела и то и дело выплёвывает с трудом вставленные ключи. Но все же поддаётся, впуская страдальца в тёмный коридор. Минуту Чунхен просто стоит и прислушивается. Но квартира отвечает тишиной. Решив, что идти в спальню со спящими мемберами будет совсем уже бесчеловечным, Чунхен начинает наступление на общую комнату и достигнув цели — совершенно обессиленный падает на диван. Глаза тут же слипаются и рэпер начинает засыпать, но вздрагивает, заслышав шаги. В следующее мгновение знакомый запах заполняет собой всё пространство и Чунхен еле сдерживается, чтобы не закричать. Тёплые руки осторожно, почти бережно стаскивают Еновские ботинки. — Чунхен-а. — Знакомый голос доносится откуда-то сверху и тут же замирает, но видимо убедившись, что его не слышат — продолжает. — Чунхен-а, я ведь люблю тебя. Второе признание наполнено горечью и отчаянием. И на миг Чунхену кажется, что лидер тоже пьян. Чунхен изо всех сил притворяется спящим, игнорируя ноющее чувство в груди, разрастающееся с пугающей прогрессией, и молится всем известным ему богам, чтобы эти мучения закончились как можно быстрее. Дуджун стоит ещё какое-то время, внимательно всматриваясь в подрагивающие ресницы, и, словно прочитав мысли Ена, уходит.***
Make you mine
День не задался с самого начала. И дело даже не в жутком похмелье и подъеме с утра пораньше. Хотя и они внесли свой вклад, добивая вымученного Чунхена окончательно. Он проснулся с одной единственной мыслью, и эта мысль глушила все остальные, не давала покоя и раздражала что-то так и не зажившее в груди. Чунхен должен был срочно поговорить с Дуджуном. Но как назло общежитие оказалось абсолютно пустым. Лидер не брал трубку и не отвечал на сообщения, что сильно нервировало Ена. Но поделать с этим он ничего не мог. Оставалось ждать. Допив наверное тысячный стакан воды с аспирином, Чунхен плюхнулся на кровать и устало зевнул, надеясь проспать часы ожидания. Но звук открываемой входной двери выбил из него всю сонливость. Из коридора донеслось тихое бормотание, и сердце Чунхена, сразу сообразившее кому принадлежит голос, совершило тройное сальто. Несмотря на все тягостное ожидание, пойти к Дуджуну сейчас было не так-то просто. Ноги не слушались, совершенно не желая удерживать их владельца в горизонтальном положении. Но в груди что-то активно призывало действовать. И, нервно чертыхнувшись, Чунхен поспешил в прихожую.***
— Ты уже пришел… — скорее утвердительно, чем вопросительно промямлил Чунхен, от чего Дуджун вздрогнул и обернулся. Хоть Ен и смотрел куда угодно, но не на лидера, от него не укрылся мимолетный изучающий взгляд карих глаз напротив. Мысленно дав себе подзатыльник за гениальное начало разговора, Чунхен подошел ближе, и с удивлением заметил, что Дуджун тоже нервничает. — Ты что-то хотел? — Голос Дуджуна дрогнул, когда Ен сделал еще один шаг навстречу. Обратной дороги нет. Либо сейчас, либо никогда. Ведь жить с вечной головной болью не входило в планы Чунхена. Сделав глубокий вдох, он подходит к Дуджуну вплотную. — Дуджун-а, — Чунхен мысленно прощается с привычными полосатыми лидеровскими носками и поднимает глаза, тут же встречаясь с чужими, — я люблю тебя.Never leave me alone