Волнующаяся плоть

      Расслабиться.       Банально до ужаса, но иногда Эдди Броку (как и абсолютно каждому человеку в этом сраном мире) нужно было просто-напросто расслабиться. Отдохнуть, набраться сил, снять напряжение — называйте как хотите. Помимо всего прочего, усталость горе-журналистишки в течение дня приумножалась в добрые несколько раз благодаря наличию у него в голове пренадоедливого симбиота, чьи порой затяжные монологи ни капли не скрашивали изматывающую своей одноликой серостью повседневность. Веном говорил обо всём и одновременно ни о чём — это раздражало Эдди больше всего. Хотя, зачастую, у пришельца было лишь две темы для разглагольствований: еда и плохие люди, что, впрочем, в большинстве случаев означало ровно одно и то же.       Бесспорно, стоит всё-таки отметить, что, к искреннему удивлению Эдди, в какие-то моменты на Венома находило что-то из ряда вон выходящее, и он либо благополучно замолкал, либо говорил о чём-либо совсем ему несвойственном: о человеческих чувствах он мог без передышки болтать так, словно сам когда-то их испытывал, о смысле жизни — будто был самим Аристотелем, а про его познания в кулинарии автор вынужден вообще промолчать.       Броку не оставалось ничего, кроме как выслушивать все до единого размышления симбиота, и не играло роли, глубокими ли они были, бредовыми ли. Однако, когда дело доходило до такой, казалось бы, незамысловатой темы, как «любовь», или, в легкомысленной интерпретации Венома «привязанность», Эдди не мог не настораживаться. Подумать только — какая-то там инопланетная заразакактыменяназвал?может задумываться о подобном. Эта идея неизбежно вызывала у Брока бесконтрольные приступы искреннего хохота, но нечестно будет сказать, что ему не было в то же время до невозможности интересно. Мужчину из раза в раз одолевало наисильнейшее любопытство, так что однажды он всё же не смог удержаться от вопроса.       «Люблю ли я кого-то? — неторопливо протянул Веном. Его низкий, звучный голос гулким эхом отдавался в буквально трещащей по швам от усталости голове Эдди. — Это самый идиотский вопрос, который ты мне когда-либо задавал».       — Неужели?       Эдди только что вернулся с работы. От изнеможения всё тело ныло, а в кончиках пальцев покалывало.       «Подумай хорошенько, Эдди. По-настоящему я ведь знаю только тебя, — тон симбиота в тот момент больше всего походил на игривый. — Думаю, ты с этим согласишься».       Брок скидывает с себя куртку, и, сделав пару предсмертных шагов, мёртвым грузом плюхается на кровать. Несколько секунд он просто пялится в потрескавшийся потолок, со свистом вбирая в лёгкие воздух и пытаясь тем самым хоть как-то отдышаться, потом кивает головой, не в силах выдавить из себя даже самый краткий ответ.       «Так как я могу… Любить кого-то ещё, м-м?»       Как оказалось, на сдавленный смешок у Эдди силы всё же остались. Он пару раз тщательно прокрутил в голове только что сказанные Веномом слова, и, решительно не найдя в них абсолютно никакого смысла, вновь попытался избавиться ото всех лишних мыслей. Они жутко надоедали — не меньше самого Венома — и мешали Броку не умереть сейчас от усталости.       «Только не говори, что собираешься молчать, — симбиот говорил тише, чем обычно, почти шёпотом. — Я ответил на твой вопрос, теперь ты скажи хоть что-нибудь».       Эдди хотел было стянуть с себя уже успевшую ему осточертеть одежду, но вовремя осознал, что не обладает достаточной для этого силой воли.       «Ну же, скажи мне».       В следующее мгновение Брок ясно ощущает медленно ползущие по его рукам мягкие, скользкие щупальца, каждое из которых будто соткано из миллионов и миллиардов тоненьких чёрных нитей. Щупальца эти плавно поднимаются всё выше и выше по плечам, шее, потом ласково обволакивают щёки Эдди, слегка извиваясь и закручиваясь.       — Что ты хочешь услышать? — с нетрудно различимой хрипотцой в голосе произносит Брок, стараясь не обращать внимания на заботливые поглаживания Венома, которые, впрочем, уже успели стать обыденностью: от них колкие мурашки бессменно бегут по спине, а по всему телу океанской волной разливается приятная, точно щекочущая истома.       «Ты любишь меня, Эдди?»       — Как это глупо. — Брок привык говорить первое, что приходит ему на ум. Рукой он почти невесомо дотрагивается до настойчивых щупалец Венома у себя на щеке и бережно поглаживает их подушечками онемевших пальцев, чувствуя, как пришелец при этом невольно вздрагивает.       «Я знаю ответ. Я внутри тебя, Эдди, и знаю всё».       Веном резко оставляет лицо Брока, буквально выскальзывает у него из-под пальцев, и теперь расстилается ниже под одеждой, по ключице, груди, животу. Его проворные щупальца в один жалкий миг становятся гладкими, горячими, невероятно приятными на ощупь; каждое их даже самое незначительное прикосновение будоражило, не давало успокоиться, заставляя Эдди ёрзать всем телом и усердно прикусывать губу, чтобы не позволить томным стонам камнем сорваться с уст.       — Перестань, Веном, — мученическим тоном просит Эдди.       Недобрые намерения симбиота тут же всплывают на поверхность: он никогда ещё не трогал Эдди таким образом — нарочито аккуратно и бережно, точно чувственно. Брок отчётливо ощущает, как из-за этих в высшей степени волнующих прикосновений горят его собственные щёки и мочки ушей, а вниз по лбу неторопливо скатываются несколько маленьких капелек пота.       Ещё ниже.       Веном без особых усилий пробирается под нижнее белье Эдди, не встречая при этом абсолютно никакого сопротивления со стороны последнего.       — Господи, остановись, сейчас же.       С искренним сожалением Брок понимает, что, как назло, именно сию минуту ему отчаянно захотелось сделать себе хорошо — и проницательный Веном, к слову, в большей степени поспособствовал этому. В голову сплошным потоком лезли одни лишь непристойные, донельзя грязные мысли, веки дрожали от внезапно нахлынувшего беспричинного возбуждения, внизу живота с каждой чёртовой секундой становилось всё тяжелее.       Прошло уже довольно много времени с тех пор, как девушки вот так прикасались к Эдди. Естественно, в промежутках между редкими актами Брок мог без зазрения совести сделать всю грязную работу самостоятельно, но, к недюжинному его облегчению, Веном в подобные моменты предпочитал оставаться в сторонке и покорно помалкивать.       «Тише, Эдди. Ты аж весь раскраснелся».       Как видите, сегодняшний день — исключение.       Брок что есть мочи пытается усмирить свои непристойные желания, думать о чём-нибудь совсем не привлекательном, ну, или, по-крайней мере, просто не сорваться и не юркнуть уже вполне готовой на это рукой себе в трусы.       «Ты правда так хочешь этого? Боже, о чём ты только не думаешь…»       Выбросить все мысли из головы. Опустошить её. Перестать думать. Это сейчас самое главное.       «Эдди! Как это мерзко!» — в явно насмешливом тоне симбиота слышался неприкрытый сарказм.       — Я не хочу этого, Веном, не хочу. — смущённо кряхтит Брок, когда ловкие, склизкие щупальца обвиваются вокруг основания его члена, уже давно затвердевшего и буквально изнывающего от похотливого желания. Эдди машинально приподнимает таз, выгибается чуть ли не до хруста в спине, безотчётно подаваясь тем самым навстречу симбиоту и его пленительным ласкам, норовя поскорее ощутить столь им долгожданное, без меры сладостное, почти приторное удовольствие.       В игру незамедлительно вступает новая порция бесформенных щупалец — Веном, послушно следуя истинным фантазиям своего носителя, оплетает тянущейся чёрной субстанцией внутренние стороны его бёдер вместе с упругими ягодицами, активно массируя и поглаживая их.       «Я уже говорил, какая у тебя шикарная задница?..»       — Н-не надо, — глухо стонет Эдди, зажмурившись и откинув голову назад в тщетной попытке хоть как-то сбавить боль от мучительного давления тугих джинс на заведённую плоть. — Умоляю, только не туда.       «Ох, твои грязные мыслишки говорят совсем о другом».       Стараясь быть настолько нежным, насколько это вообще возможно, Веном аккуратно трётся о задний проход Брока, терпеливо дожидаясь, пока тот расслабится настолько, что в него можно будет войти.       Эдди не выдерживает, и, исхитрившись, кое-как рвано стягивает с себя джинсы вместе с нижним бельём, освобождаясь от лишней ноши и одновременно с тем давая Веному куда больший простор для воображения.       «Именно так, Эдди. Теперь я могу разглядеть тебя во всей твоей красе».       Парочка блестящих щупалец плавно оседает у Брока на скулах и подбородке, медленно, но верно подкрадываясь к его влажным, чуть подрагивающим губам, оставляя за собой неприятный сырой след. Недолго подурачившись, Веном совершенно беспардонно пробирается внутрь рта Эдди под аккомпанемент его сдавленного скулежа и вялых всхлипов, с поразительной дотошностью исследует, не оставляет без внимания ни один уголок — зубы, дёсна, язык — чуть ли не вызывая рвотный рефлекс у их хозяина.       «Ты ведь не против, если я…»       Симбиот начинает слабо двигаться во рту Брока, в то же время грубо и из рук вон бесцеремонно входя в него с другой стороны.       «Прости меня, Эдди. Я правда хотел быть ласковым».       От жгучей боли на глаза Брока в один крохотный миг наворачиваются мутные, бессильные слёзы, а всё тело скручивает еле ощутимая, но от этого не менее мучительно-страстная судорога. Эдди чувствует, как с каждой новой секундой Веном проталкивается в него всё глубже, заполняет изнутри, и ощущается это так, словно его бедное нутро безжалостно разрывают на части — но Брок не может кричать. Напряжение в его паху уже успело достигнуть своего апогея, но, как бы мужчина ни старался, симбиот просто ни за что не позволит ему дотянуться до столь заветной цели в виде вконец возбуждённой плоти.       «Оставь это мне, — шепчет Веном, и скрипучий голос его рикошетом отлетает от стенок черепа Эдди, с в прямом смысле оглушительным успехом о них же потом и разбиваясь. — Имей терпение».       Болтливый до чёртиков симбиот на пару незаслуженно кратких мгновений выскальзывает изо рта Брока, давая ему возможность передохнуть и набрать в лёгкие побольше воздуха. В это время назойливые щупальца неспешно проходятся по ярко-розовым щекам Эдди, мокрому от холодной испарины лбу, полуприкрытым векам, потом возвращаются обратно к полным, налитым соком губам. Казалось, Веном хотел полностью прочувствовать своего носителя, не оставить ему никакого выбора, наконец-то сделать только своим лакомым кусочком и ничьим больше.       — Пожалуйста, Веном, а-ах… Медленнее.       Эдди неуклюже упирается руками в свежеподоспевшие щупальца — вязкие, податливые, без перебоя сокращающиеся — и судорожно пытается оттолкнуть от себя, хоть как-то приостановить стремительные движения симбиота и убедить его сбавить чересчур уж рьяный темп.       «Я всего-навсего помогаю тебе расслабиться, Эдди, — бурчит Веном, однако всё же замедляется. Брок облегчённо выдыхает. — Ну, раз ты такой нежненький…»       Симбиот целиком обвивает орган Эдди своими горячими щупальцами, отчего мужчина неожиданно для самого себя вздрагивает и начинает стонать ещё громче, ещё жалобнее и надрывнее обычного.       «Тише».       Веном энергично двигается вверх-вниз, проходясь по всей длине члена Брока, сжимая, чуть надавливая на сочащуюся липкой смазкой головку, огибая её и тут же возвращаясь обратно; вместе с тем симбиот не забывает об остальной, не менее важной работе — оставшиеся щупальца ни на секунду не останавливаются, и, лениво увеличиваясь в размерах, продолжают так же усердно и с прежним пылом трахать раскрасневшегося от стыда Эдди с обеих сторон, неминуемо его растягивая. Толчок за толчком, толчок за толчком.       «Ты такой милый, Эдди».       Будто зная всё, о чём думает Броктакиесть, Веном прямо потакает его сокрытым желаниям, в одних местах ускоряясь, в других — чуть сбавляя обороты, доставляя тем самым невиданное ранее наслаждение своему дражайшему человеку, вынуждая его лихорадочно ёрзать и буквально изнывать от нестерпимого блаженства — одурманивающего, чарующего.       Горячо. Чувственно. Чуть больно. Сладко. Хорошо. «Ты мой, Эдди».       Симбиот, чувствуя пульсацию члена Брока, и понимая, что вот-вот он будет готов буквально разорваться, вкрадчиво отстраняется, оставляя Эдди на произвол судьбы самым что ни на есть филигранным образом.       — В-Веном? — в голосе мужчины звучит искреннее непонимание вперемешку с разъедающими, словно кислота разочарованием и досадой.       «Эдди, ты так и не ответил на мой вопрос, — чуть ли не по-змеиному шипит виновник сего торжества. — Теперь ты любишь меня?»       Несмотря на то, что разум Брока был сейчас без сомнения затуманен плотной дымкой животной похоти и крайней степени исступления, а в ушах стоял один лишь до жути привязчивый гул, он нашёл в себе силы ответить, и, шумно сглотнув накопившуюся во рту слюну, кратко кивнул. И хотя говорить он был в состоянии, в тот момент взгляд его выражал гораздо больше, чем вообще могла выразить речь, так что Веном остался доволен и этим его бесконечно умилительным, в какой-то мере сентиментальным немногословием.       — Пожалуйста. — шепчет Эдди.       Теперь он ни в коем случае не пытается оттолкнуть симбиота от себя, а наоборот, стремится сблизиться с ним, старательно подаваясь навстречу игривым, так и поманивающим к себе смольно-чёрным щупальцам, неловко цепляясь за них ослабевшими от чрезмерного вожделения руками.       «Всё для тебя, Эдди».       Чуть погодя, Веном выполняет негласное (и даже без того прекрасно понятное) желание Брока и вновь обхватывает его испещрённый еле заметными глазу венками ствол — потом делает пару порывистых движений, с жадностью выжидая реакции уже готового сорваться Эдди, и останавливается; повторяет, и так несколько раз. Через какое-то время Брок чувствует, как вусмерть желанное тепло наконец-то начинает медленно разливаться в области паха и в равной степени нерасторопно спазмом подниматься всё выше, как кончики пальцев будто пронизывает электрический ток, как его самого с головой накрывает непревзойдённый экстаз и в одночасье вырывает из реальности.       В раскалённом до горяча воздухе нехотя растворяется непривычно громкий, удушливый стон, готовый вот-вот обернуться пронзительным криком — оргазм не заставляет себя долго ждать. Эдди бурно изливается, трясясь, и крупные капли липкой, густой спермы обрушиваются на прыткие щупальца вполне довольного своей работой Венома. Он, в свою очередь, совсем не спешит отлипать от Брока, рискуя прервать их с ним совместную идиллию, и продолжает тихонько, много менее напористо его ласкать, точно убаюкивая, с любовным ликованием смакуя каждое до единого мгновение. Симбиот, почему-то, мелко дрожит — так же, как и его носитель. Ему тоже приятно, приятно до оцепенения, до всеобъемлющего беспамятства.       «Умница».       Грудь Эдди резко вздымается и тяжело опадает — рвано дыша, он пытается восстановить прежний ритм, неизбежно нарушившийся и в разы участившийся после всего того, что он только что умудрился на себе испытать. Щёки его всё ещё были до неприличия красными, припухлые губы еле заметно подрагивали, а скулы здорово сводило.       «Можешь не благодарить, — ехидно тянет Веном. — Я и без этого всё знаю».       — Да, конечно. — с почти театральным равнодушием хмыкнул Брок, не сумев сдержать кроткой, безмятежной улыбки.       «Только не дуйся теперь на меня».