Насмешки футбольных богов

Дом предпочёл бы не уточнять, что именно он помнил, а помнил он свой глюк очень-очень хорошо. Он всё никак не мог прийти в себя и поверить, что это всё было не наяву – слишком ярким было видение. Поэтому он согласно кивнул, но благоразумно промолчал. На Дани и Луку он глядел с таким недоверием, что Модрич не выдержал: - Чего косишься? Что не так? «Всё не так», - подумал Домагой, но вслух этого не сказал. - Да ты чего всё молчишь-то? – спросил Артём. – Час назад твой поток красноречия не остановить было, а теперь чего? - Рюмки подсчитывает, - объяснил Лука. - Считай – не считай, всё равно больше всех вылакал, - язвительно сказал Суба. - А тебе жалко? – наконец-то подал голос Домагой. – Ну и вылакал… ну и больше всех… Подумаешь! Пойду я, господа… С вами хорошо, а без вас ещё лучше… - Ну до чего скотина наглая, ты только посмотри! Выдрыхся, и бежать! А кто компанию поддержит? – Даниэль, который и выпил-то меньше всех, никак не мог успокоиться и всё лез к Домагою с претензиями. - Парни, нам всем уже пора расходиться, - сказал Лука. – А коньячок… Да он никуда не денется! Тут немного осталось, можно завтра пополнить запас… Арте, приходи завтра, продолжим банкет. - Каждый день – слишком лихо, - помотал головой Дзюба, - не для меня развлекаловка! - Знаем мы одного, для кого как раз такая развлекаловка! – съехидничал Лука. - Ладно вам, - Артём взглянул на Домагоя, который смирно стоял рядом и молча выслушивал, как ребята прокатываются по его адресу. – Без вашего отморозка вам же было бы скучно… Тем более, что он уже спит стоя. Пошли, провожу до номера, а то заблудишься ещё, по девкам пойдёшь, жена потом сковородкой прибьёт… С кем я тогда за мяч драться буду? Ты идёшь или нет? - Иду. «Ну и здоров же кабан… - думал Вида, еле-еле плетясь по коридору следом за Дзюбой. – И как мне было не страшно у него мяч отнимать?..Такой отмахнётся, так, пожалуй, башку набок своротит…» На повороте задумавшийся и сонный Домагой запнулся о ковёр и с размаху ткнулся Артёму в спину. Тот мгновенно развернулся и поймал падавшего Виду, подумал секунду и подхватил его на руки: - Да ты на ногах не держишься! Внёс в номер, плюхнул на кровать. - В башмаках не спи, голова болеть будет! - Угу… - Вот морока мне с тобой! – Артём взял Виду за шиворот и ловко вытряхнул из майки. Дом ухитрился сесть: - Сам… - Валяй! Дом сбросил с ног сандалии, расстегнул ремень… Как Артём оказался рядом с ним, он сам не помнил… Артём,не слишком-то церемонясь, раздел его окончательно, провёл рукой по спине: - Да ты тощий какой! Одни жилы и мослы! Я бы тебя одной левой уложил бы… Да я тебя и так уже уложил! - Дааа… Артём ткнул его в плечо, опрокидывая на кровать. - Спи! - Не уходи… - Тьфу ты, ёршкин кот… Ну что тебе? Сказку на ночь рассказать? - Хочу тебя… - Да пошёл ты!.. - Хочу… - Вида, милый, ты в своём уме? Да ты ж завтра проклинать меня будешь… - Возьми… - Уймись, проспись и подумай, о чём просишь! - Хочу тебя… - Дурак пьяный! - Дурак… пьяный…хочу тебя… Полностью одетый Артём тяжело навис над совсем голым Видой: - Ну смотри, сам напросился! - Угу… - Домагой закрыл глаза и через пару секунд уже дрых беспробудным сном. Артём посмеялся в тыльную сторону ладони, тихо прокрался к двери, взял ключ-карту с тумбочки,запер дверь, чтоб не унесло в ночь непутёвого, и отнёс ключ-карту Дани и Луке: - Утром откройте его, а то ведь дверь с петель снимет! Ночью Даниэлю не спалось, он не привык пить так много, и его мучила жажда. Выпив всю свою воду, он увидел ключ от номера Виды на столе и решил сходить разжиться минералкой к нему. Открыв номер, Суба понял – Артём напрасно опасался, что Вида среди ночи отправится фестивалить – Домагой, совершенно голый, мирно спал и представлял собой зрелище на редкость трогательное и беззащитное. Суба присел рядом с ним на кровать и погладил ему спину, потом не выдержал – нагнувшись к нему, ткнулся носом в светлые волосы, немного пахнувшие терпковатым парфюмом, обнял за шею – под пальцами ровно бился пульс. Дом, не открывая глаз, вздохнул, пробормотал что-то неразборчивое, поёрзал и затих, совсем по-детски положив руку под щёку. Дани продолжил поглаживать Дома по спине, Вида застонал во сне и вдруг перевернулся на спину, раскинув руки. Даниэль провёл рукой по рёбрам, потом по груди, задев коричневый сосок. Домагой открыл глаза, так и не проснувшись толком, сладко зевнул, увидел Даниэля рядом с собой, выдохнул удивлённо-радостно: - Суба! А где… - Тихо, мой хороший… - Субашич приложил Домагою палец к губам. – Тихо… нет никого, мы вдвоём. Вида послушно смолк и немного озадаченно посмотрел на Дани. Суба приподнял Виду за плечи, обнял его и притиснул к себе: - Детка мой… Хочу тебя… У Домагоя широко раскрылись глаза: - Ты… ты хочешь… секса? Со мной?.. - Ты мне очень нравишься… - тихо сказал Дани. - Ты уступишь мне? - Дааа… только я ещё никогда… у меня… я… не умею… - А Арте? - Суба… - взгляд голубых глаз отчаянно метнулся в сторону. – Я не помню… я заснул… - Так вы с ним неее? Нее? - Я не знаю, - Домагой отвернулся и покраснел. – Наверно, нет… Субашич уронил его на кровать, Вида доверчиво распластался перед ним, завёл руки за голову раскрытыми ладонями вверх. Субашич наклонился, поцеловал его прямо в губы. Дом обнял его за шею, притянул, уложил на себя, стал целовать Субу везде, куда мог дотянуться. Дани таял под этими горячими, быстрыми,сухими поцелуями. Его ладони накрыли рёбра Домагоя, он провёл ладонями вниз, очерчивая живот, провёл дальше по бёдрам и накрыл ладонью член. Домагой вздрогнул и застонал, выгибаясь, подставляя тело под ласковую руку, опять притянул Субашича к себе, голубые глаза сверкнули ехидством, жарко выдохнул ему прямо в ухо: - Суба… ты хоть носки сними… Что же вы меня всё одетыми-то насилуете?.. Даниэль пару секунд переваривал сказанное, тщетно пытаясь понять, когда они насиловали Виду, но потом жестко стиснул ладонь: - А мне так больше нравится! Дом тихо охнул,и у него напрочь пропало желание вести дискуссии. Дани продолжал заводить Домагоя, и очень скоро его член встал торчком. Суба, не теряя времени, зажал член Дома в кулак и начал дрочить ему. Когда Вида уже почти был готов кончить, Дани отпустил его член и стал ласкать ему задницу, наглаживая между половинками. - Ааааххаа, да ты ж бляяядь!.. – Домагой сам, без всяких уговоров, повернулся на живот, и тут Даниэль наконец быстро поскидывал с себя одежду и подвинул Виду на кровати, сзади пристраиваясь к нему.Подталкиваемый Субашичем, Дом встал в коленно-локтевую, вцепился в спинку кровати: - Давай быстрее!.. И тут Дани понял, что Вида боится, боится изо всех сил. Он не стал торопиться, прекрасно понимая, что творится сейчас у Домагоя в душе, обнял его и прижал к себе, целуя щёки и шею. Домагой развернулся к Субашичу, повис на шее, начал целовать его в ответ, постепенно его перестало трясти, и он просто поддался крепким рукам Дани. - Домо… Какой же ты ласковый… - Даниэль как-то быстро растерял имидж крутого мачо, которому только и надо, что нагнуть Домагоя Виду. – Ты мой детка, мой хороший… Разлохмаченный Домагой приложил палец к губам Субашича: -Тссс… только никому не говори… это секрет!.. – и снова плюхнулся на спину, подставляя Даниэлю живот. «Да ты уже и этому русскому, Арте Дзюба, сдал себя со всеми потрохами», - подумал Суба, но вслух ничего не сказал. Пусть остаётся в неведении… Да в неведении ли? Тут мысли Дани приняли совсем другой оборот, потому что рядом с ними вдруг ниоткуда нарисовался Модрич. - А двери надо закрывать! – захохотал он, рассматривая заведённую парочку. - Блин, дурак ты,капитан, весь кайф испортил! – возмутился Домагой, усаживаясь на кровати, – мы только во вкус вошли! - Я только за водой зашёл, - оправдывался Дани. - И тут этот бандюга Вида на тебя кааак набросится!.. – ехидно продолжал Лука. Субашич не предал Домагоя – притянул к себе, обнимая за плечи, засмеялся и сказал: - Нет, бандюга Вида спал… А я разбудил его и стал заниматься с ним сексом, и у нас почти получилось, да ты помешал! Модрич подумал немного, посопел и сказал: - А меня вы примете в свои сексуальные игры? Дом и Дани переглянулись. - Я - как он! – одновременно сказали оба и загоготали. Домагою стало так весело, что он едва не свалился с кровати, Суба, отсмеявшись, сказал: - Да, мы не против, - и похлопал по простыне приглашающим жестом. - Ок, - деловым тоном сказал Вида, цепляя Модрича за майку. – Вы меня уже раздевали… Теперь моя очередь! - Тебя, между прочим, не мы, а Арте раздевал, - засмеялся Даниэль, - нам пока что такая честь не выпадала! Домагой уже раскрыл рот, чтобы возразить, но опомнился и закрыл его, ничего не сказав. Ещё не хватало - будут думать, что у него явь и навь перемешались на коньячной почве.А этот огромный русский и вправду его раздел, было же такое… Вот чёрт… Ну да ладно, сейчас происходит кое-что поинтереснее. - А может, Арте позвоним? – спросил Лука, которого Домагой настойчиво пытался вытащить из штанов, но у него плохо получалось. - Зачем? – засмеялся Даниэль. - Виду он уже раздевал! - Да пусть продолжит! «Дежавю какое-то! - подумал Домагой. – Ночь сурка… Ну, хватит трепотни… Счас я им устрою!» Он удвоил усилия, и Лука поддался – сам расстегнул ремень и позволил Виде стянуть с себя джинсы. - А тебе – лишь бы капитана натянуть! – засмеялся он, когда довольный Домагой завладел его одеждой. - Даже не думал об этом, - прищурился Домагой, - но спасибо за подсказку, капитан! Вдвоём с Субашичем они повалили Луку на кровать и начали тормошить его за все места совсем не эротично, Лука довольно порыкивал и подставлялся под эти странненькие ласки. Настала очередь Виды ехидно усмехаться, но скоро счастье ему изменило – Суба переглянулся с Модричем: - Давай? - Давай! – кивнул Лука. И они с двух сторон вцепились Домагою в рёбра. На самом-то деле Вида реально боялся щекотки, а парни, конечно, знали об этом, поэтому всё было ровно как в его сне – он заорал во всё горло, и тяжёлая пятерня Даниэля заткнула ему рот: - Тише! Ты весь отель перебудишь! Дом замолчал.Палец Луки продолжал вырисовывать на его рёбрах и животе ацтекские узоры, Дому было щекотно и смешно, он несколько раз взбрыкнул ногами, едва не задев Субашича, но тот ловко увернулся и погладил член Виды. - Ааахххх ты!! – выдохнул Дом в ладонь Даниэля, подумав, что всё-таки натянут, кажется, именно его. Он крутанулся на бок, и Дани повернул его на живот. Дом ощутил, как чья-то рука наглаживает ему зад, потом палец прижался к дырочке и погладил её. Домагой приподнялся, зажмурясь, вцепившись в спинку кровати, подставил задницу кому-то из двоих. Судя по довольному порыкиванию, это был Субашич… Да, Суба – Лука, свалившись рядом с ним, начал дрочить ему, пальцами другой руки наглаживал низ живота, Домагой был уже на грани… когда вдруг почувствовал в себе пальцы Субашича… Суба уверенно растягивал его, удовлетворенно хмыкнув, - внутри Домагой был нетронутый, это чувствовалось сразу, но… но ему будет очень больно… Даниэль прибавил к одному пальцу второй, Дом дёрнулся и вскрикнул, Лука, пригнув его голову вниз, начал целовать его, продолжая вовсю ласкать его член. Дани, не в силах сдерживаться больше, рывком прижал Виду к себе и вошёл в него. Домагой заорал, не сдерживаясь, из глаз у него покатились слёзы, он начал рваться, но Суба держал его крепко: - Потерпи… щас уже не будет больно… ещё чуть потерпи… «Нет, это забава не для меня, - смаргивая слёзы с ресниц, думал Вида, - Ванечка* ты ж моя хорошая!! это без ме… без меня… оооххх, бляяяя…. Бляя!» Суба наконец достал ему простату. Лука потянул Дома за волосы, пригибая к себе, ладонью другой руки закрывая рот, и тут же Субашич нажал ему на спину, заставляя прогнуться и поднять зад ещё выше. Болезненные ощущения притуплялись – Суба задевал ему простату всё чаще. Почувствовав изменения в настрое Виды, Даниэль зажал его ещё крепче и вбивался в него всё быстрее. Лука, зажав длинные волосы Виды в кулаки, впился ему в рот длинным поцелуем, который, как ни странно, был приятен. Дом сначала изнемогал от этого набора абсолютно незнакомых ему ощущений, потом, отдавшись на милость друзьям, наконец-то расслабился. Через пару мгновений Даниэль с хриплым стоном оторвался от Дома и выплеснулся на простыни, а мгновением позже кончил Вида – Модрич еле успел отдёрнуть руку. Обессилевший Домагой откатился в сторону, и Даниэль, взмокший и тяжело дышавший, распластался рядом с ним. - Ого, - сказал Модрич, - Ну вы, ребят, даёте! - Даём!.. - засмеялся Суба, покосился на Домагоя и тут же смолк, внимательно разглядывая друга. С Домом творилось что-то неладное: он сидел, сжавшись, словно пытаясь спрятаться, и его неслабо трясло. - Ты чегооо? – удивленно спросил Модрич, проследив взгляд Даниэля. – Вида, что с тобой?! Даниэль мгновенно просёк тему и подсел к Домагою поближе, провёл рукой, убирая ему волосы с лица: - Ну чего ты, а? Ну что такое? Тебе больно? Тебе не понравилось? Ты скажи, не молчи только! Виду вдруг прорвало: крепко вцепившись в Даниэля, он изо всех сил прижался к нему и ошарашенно таращась на обоих, повторял как заведённый: - Суба… Суба, ты… Суба!.. ты… ты… «Щас как на хуй пошлёт! – пронеслось в мозгу у Даниэля. – Что делать тогда? Зря я его так… не надо было так торопиться… Это же больно… А он девственник… был…» Но Домагой никуда его не послал, прижимаясь к нему, он глянул Даниэлю в глаза и сказал умоляюще: - Обними меня… пожалуйста… обними!.. Лука соскочил с кровати и пулей вылетел из номера, забыв, что на нём нету даже обуви.Дани обнял Виду, покрепче притиснул к себе, целовал ему щёки, шею, гладил по спине: - Ну что ты, мой детка? Что с тобой? Ну не надо… Всё хорошо… Тише… успокойся…всё хорошо… не надо, не бойся ничего… Домагой постепенно затихал в его объятиях. Тут в номер примчался Лука, уже в футбольных штанах, но по-прежнему босиком, в руках у него была коньячная бутылка, наполовину пустая, и три одноразовых стаканчика. Он расставил стаканы на столе, наплескал туда коньяк и протянул два из них парням. Он уселся на кровать рядом с ними, потом чертыхнулся и стащил с себя штаны. - Ваше здоровье, - сказал он и все трое столкнулись стаканчиками. - Дзыннь! – прокомментировал Домагой, и Лука с Субашичем выдохнули – всё в порядке. Они выпили и посмотрели друг на друга. Домагой помолчал, похихикал, потом засмеялся в голос: - Парни… Не могу… вы бы видели себя!.. Три голых дурня с важными рожами… бллин…! Тут расхохотались все. Начали вспоминать сегодняшний банкет, посмеялись ещё. Но вскоре Домагой умолк, почесался, зевнул и сказал: - Вы тут делайте чего хотите… хоть на голове стойте… я посплю, ладно? И он свернулся клубочком возле Луки и Субы и тут же затих, уснул мгновенно. Лука, подумав, лёг рядом с ним, прижался к Дому всем телом, согреваясь, махнул рукой, приглашая Субу: - Ну а ты чего, всю ночь шляться туда-сюда будешь? Давай поспим… с Видой! Даниэль улёгся с другой стороны, и постарался накинуть на всех троих покрывало. Лука, наконец-то согревшись, повозился немного и вскоре задышал ровно и глубоко. Домагой пробормотал что-то невнятное, ткнулся носом Субашичу в предплечье, Дани усмехнулся, обнял его и придвинул поближе к себе вместе с Лукой. Модрич жалобно застонал во сне, но тут же утих. Уже в полусне Дани вспомнился тот русский, Арте. То, что здоровенный русский не стал мстить вырубившемуся Домагою, хотя мог бы его поиметь во всех смыслах в тридцать три секунды, впечатлило Субу. «Надо бы утром подняться пораньше и разбежаться по номерам, а то ещё застукают, потом не оберёшься,» - подумал Даниэль и провалился в сон. Ранним утром выспавшийся Домагой тихонько убрал с себя руку Луки и осторожно высвободился из объятий Субы. Ему хотелось побыть одному. Он выбрался из отеля никем незамеченный, и побрёл по улице к морю. Точнее, он думал, что к морю, на самом деле, у него не было карты и он двигался наугад, надеясь, что интуиция не обманет его. Вид у Домагоя после вчерашнего был потрёпанный, волосы нечёсаны и всклокочены, щёки покрылись рыжей щетиной, от него несло перегаром, короче, Дом немного смахивал на бомжа. Ему хотелось искупаться именно в море, поэтому он упорно двигался вперёд, увидев впереди себя людей, он направился к ним, его знаний русского языка вполне хватило бы для того, чтобы узнать дорогу. Домагой был без тёмных очков, щурился на ярком солнце, после трудной ночи думалось ему плохо, поэтому он не сразу сообразил, что люди, заметившие его, настроены совсем не по-доброму. Отступать было некуда, бежать – не в его характере, в голове пронеслось грустное «Ну вот, опять… и чего меня сюда понесло?» и где-то в подсознании мелькнуло раздражённое лицо Далича. - Ты только глянь, Лысый! – радостно сказал один из незнакомцев. – Ведь это та самая тварь, которая языком чешет, как метлой машет! - Точно, Сивый, это он! - А давайте намотаем ему так, чтоб ваще больше вякнуть ничего не мог, - включился в беседу третий, пока с неизвестной кличкой. Домагой остановился и осмотрелся. Положение его было крайне невыгодным, а ещё голову навязчиво сверлила мысль – всё, это пиздец, этого Далич уже не простит, кредит доверия исчерпан, кто бы ни начал сейчас эту драку, виноват во всём будет только Вида… Чёрт побери… Домагой отскочил от третьего безымянного, привычно увернувшись, как на поле от мяча, и не дал схватить себя за волосы. Сообразив, что ему нечего уже терять, кроме, похоже, своей карьеры, а может, и здоровья, Дом выпрямился и ехидно ухмыляясь, бросил для затравочки: - Ты дерёшься как баба! Мина сработала, и Третий попёр на Виду, дыша перегаром: - Т-ты,мррразина тупая, гондон, блллядь, убью! Последующие десять минут Вида вертелся на одном месте, как волчок, уворачиваясь от ударов. Дом обладал навыками бокса, и драться ему было не впервой, он, наверно, смог бы справиться с двумя, но троих ему было не одолеть, кроме того, он не хотел вступать в бой до последнего… Вскоре Домагой понял, что поставил себе невыполнимую задачу. Он начал уставать. Пока они просто издевались, но если бы Вида пропустил крюка, его бы просто свалили и запинали -все трое были злы. Сивый и Лысый были потрезвее Третьего, и поэтому опаснее, но именно Третий зацепил Дома за футболку. Домагой вывернулся, оставив в руках Третьего мятый и пропахший потом трофей. Остальные двое гнусно заржали: - Штаны сам снимешь, или тебе помочь?! Они притиснули Дома к бетонному забору, и тут наступил бы каюк бедному Виде, но футбольные боги ещё не совсем ослепли, потому что на перекрёстке появились двое, мгновенно оценили происходящее и побежали к ним с криками: - А ну, пошли от него!Слышь?! Пошли нахуй! Теперь их стало трое на трое, но Третий, Сивый и Лысый были не настолько пьяны, чтобы сражаться с Артёмом Дзюбой и Игорем Акинфеевым. Все трое отступили, тяжело дыша, и Игорь, отвернувшись от них, как от пустого места, спросил Домагоя: - Ты чего тут забыл? - К морю шёл, - ответил Дом, подбирая с пыльного асфальта футболку. А Дзюба повернулся к троим, посмотрел выразительно и презрительно повторил: - Пошли нахуй. Быстро! - Артём, ты чего? – изумился Сивый. – Это ж выродок хорватский… Мы ж за тебя!.. да мы ж за тебя с Акинфеевым его на тряпки порвём! - Вы на него втроём напали. Это подло,- сказал Дзюба. – Нахуй. Быстро! Домагой, заметив, что русский начинает терять терпение, положил руку ему на плечо: - Да чёрт с ними, Арте! Пойдём в отель! Дзюба Виде не ответил, но и руку его с плеча не сбросил. Трое стояли, набычившись, против троих, но тут Лысый включил остатки разума: - Мужики… вы чё?.. С Дзюбой драться?.. Они отступили, ворча и ругаясь, потом развернулись и пошли прочь. Отойдя метров на двадцать, Сивый обернулся и прокричал: - Мужики!.. вы за кого заступаетесь?! Им никто не ответил, и они скрылись за углом. - Спасибо, парни, - сказал Домагой, стряхивая пыль с футболки. Сейчас ему не хотелось демонстрировать себя любимого ну совершенно никому, и он поспешно оделся. - Не обляпайся, – ответил Артём. - Так далеко ты шёл-то? - К морю. - Ну пошли вместе, чёль? - Пошли! – искренне обрадовался Домагой. Они направились к морю, которое оказалось и не очень-то далеко. На волнорезе Игорь и Артём, перемигнувшись, схватили Дома и швырнули его в прибой: - Освежись, алкаш! Они посмеялись над барахтавшимся в волнах Домагоем, и сами полезли в воду. Вида выбрался на берег, улёгся на свой тренировочный костюм, который теперь окончательно стал смахивать на грязную тряпку, и задумался. Прокручивая в голове события вчерашнего вечера и ночи, и сегодняшнего утра, Дом вдруг заскучал по Иване и Давиду, уже давно прилетевшим в Москву вместе с его родителями. Может, и вправду, хватит уже с него приключений? Надо бы вернуться в отель и мирно провести эти два последних дня в Сочи вместе с ребятами и не нарываться на неприятности. И постоянные придирки Златко начинают действовать на нервы. «Домой хочу, - подумал Вида. – Скорей бы уж это всё закончилось…» Через час они шагали обратно в отель. Артём и Игорь, посмеиваясь, обсуждали что-то, понятное только им, а Домагой шёл рядом и молчал. Через некоторое время Артём спросил: - А ты чего притих-то? - Ничего, - честно сказал Вида. - На твоей хитрой роже всё написано, - не поверил Артём. – Колись давай, что задумал? - Да ничего, - повторил Домагой. - Признавайся! – строго сказал Игорь. - А то мне уже рядом с тобой страшно! - Расскажу, - пообещал Домагой. – Пошли, кофейку дёрнем, там и расскажу. В ресторане отеля в этот час народу было не густо, но они выбрали самый неприметный столик и заказали завтрак. - Ну, - потребовал Игорь, - рассказывай. - Да ничего я не задумал, - сказал Домагой, намазывая джемом булочку. – Есть я хочу… Домой хочу… скорей бы уж с Францией отыграть… Парни, вы меня только не сдавайте, - попросил он, - не надо никому говорить про тех троих! - Почему? – искренне удивился Игорь. – По-моему, это дело для полиции. Надо всё рассказать. - Не надо! – взмолился Домагой и уронил булочку в чашку с кофе. – Пожалуйста! Вы не понимаете… Я всегда во всём виноват… И теперь буду виноват тоже! - Они же напали на тебя, мы видели, - сказал Артём. - Всё равно… Не надо никому ничего говорить… Я опять буду виноват… Я ушёл из отеля… я отправился шляться по городу, который совсем не знаю. Я вчера выпил коньяка столько, что хватило бы на двоих… - А вот это точно! – засмеялся Дзюба. – Это точно! - Ох, и нелегко тебе живётся, Вида! – заметил Игорь. – Не хотел бы я быть на твоём месте! Домагой опустил голову. - Не надо рассказывать, - тихо повторил он. – Не говорите никому… Не надо… Артём присвистнул. - Вот это да… Ведь скажи кому такое – не поверит никто! чтоб Домагой Вида… Пошантажировать,чёль, тебя… Что сделаешь, чтобы мы не рассказали? - Что вы хотите, чтоб я сделал? – Домагой ещё ниже опустил голову. Игорь состроил страшное лицо: - Знаю! Скоро день настанет… Народ проснётся, попрёт на променад… Как побольше народу соберётся - ты искупаешься в бассейне голым! - Голым?.. Это обязательно?..–совсем растерялся Домагой. – Нет, я не могу… Далич меня убьёт… Хотя уже без разницы, что так, что этак… валяйте, рассказывайте! Артём положил руку ему на плечо: - Ладно тебе! Мы же шутим! Это шутка! Ну чего ты, в самом деле? Игорюх, ну скажи ты ему! - Дом, ты не думай, я вправду пошутил! Не надо ничего делать… Мы никому не скажем! Домагой поднял голову и несчастными глазами посмотрел на парней: - Правда? Не скажете? - Да нет, конечно… Игорь, зачем ты его так напугал?! - А я знал, что его так легко напугать?! Артём пару раз хрюкнул со смеху, но только про себя. Он вспомнил, как во время матча Вида бесстрашно лез ему и под руки и под ноги,вспомнил хорвата, прижатым к стене в переулке, стоящим против троих – никакого страха на лице, только злость и гордость, такого ничем не испугаешь! - Я чего спросить хотел, - сказал Игорь. – Когда тебя за банку пива выгнали из автобуса, ты как на матч попал? - Как, как… - недовольно пробурчал Домагой, - пёхом! - А такси? - А думаешь, в Хорватии такси на халяву возит? Все вещи остались в автобусе… - А пиво выпил? - Выкинул… Ноя тогда всё равно не играл… Меня не допустили. - Допрыгался, значит? - Угу... - А с чего это ты решил с Игнашевичем майками поменяться? - Он крутой мужик. - Вида, а ты вашего Далича боишься? Домагой сверкнул глазами. - Боюсь, - честно сказал он. – Если узнает обо всём, то мне теперь придётся не за автобусом бежать, а за самолётом! Все трое расхохотались. - Ну, ещё кофе, чёль? – спросил Артём. Вида поспешно вскочил, рассовывая булочки по карманам. - Ты чего подорвался-то? Ешь, мы подождём, - заметил Игорь. – К чему так бежать? - Ребята ждут меня, ищут, наверно, - объяснил Дом. – Они же не знают, что я купаться ушёл. Как бы кипеж не подняли, а не то Далич… - Аааа! Так и знал, что дело в Даличе! – расхохотался Дзюба.- Не хочешь за самолётом бежать? - Не хочу! - Ну, ты все булки спёр? Пойдём, проводим тебя, как, Игорюх? - Да пошли… - Игорь явно был не против пошляться ещё немного вдали от своего собственного кошмара – Черчесова. – Пойдём, хорватов попугаем! - Чего нас пугать? – Домагой усмехнулся. – Мы сами кого хочешь напугаем! Они направились к выходу. - Стой! – вспомнил Артём. – А расплатиться? У Игоря в карманах спортивных штанов были дырки, у Домагоя - булочки. Артём потёр лоб: - Ладно… Я останусь тут в заложниках, а вы за деньгами топайте. Ещё не хватало, чтоб они решили, что мы тут на халяву хотим проехаться. Особенно ты, парень с хлебом, догоняющий самолёты! Но им не пришлось бежать за деньгами, оставив Артёма в заложниках у ресторанного бизнеса – в дверях нарисовались Лука, Суба и Златко, которого всеми силами парни пробовали уговорить не таскаться за ними, они изо всех сил скрывали от него настоящую причину своей экскурсии по отелю - на самом деле они искали Домагоя. Увидев хорватов вместе с тренером, Артём задвинул Домагоя за свою широкую спину, а Игорь заслонил Виду с другой стороны. Субашич, который быстрей заметил то, что не видел мелкий Лука, устремился к ним, загораживая Даличу панораму с третьей стороны. Лука просто повис на локте у Далича, отвлекая его разговорами, но все усилия были тщетны. Далич, конечно, углядел своего своенравного питомца и повысил голос, заглушая русско-хорватский гвалт: - Иди-ка сюда. Все смолкли, и Домагой подошёл к Златко. - Где ты был? - Вышел пройтись… - Новых друзей завёл? - А чего, они нормальные парни! - Они тебя в порошок стереть хотели совсем недавно! - Мы всё уладили. - Ну хорошо, - Златко начал медленное отступление, - Но ты хоть в зеркало на себя смотрел? Что подумают русские? Что ты грязный бродяга и пьянь? - Ну так я пойду? Мне переодеться бы! - Мотай! Домагой убежал, за ним ушёл Далич. Остальные малость побазарили на чудовищной смеси русского, английского и хорватского, заплатили за завтрак и разошлись по своим делам. Игорь попросил передать Домагою, что вечером они снова пойдут на море, и если Вида захочет – пусть присоединяется. Суба спросил: - А можно, мы с вами сходим? Вы нас не утопите за то, что проиграли? Игорь засмеялся, а Артём, сделав зверское лицо, сказал: - Утопим! Сначала Виду, а потом и вас двоих! Обязательно! Но сначала Виду, это не обсуждается! Лука испугался, причём не за себя, а за Дома, но Игорь объяснил ему, что это русская шутка, и с Видой всё будет в порядке, несмотря на зверское лицо Артёма. Лука всё время опасался за Домагоя, потому что знал – Дом приключений не ищет, они находят его сами.Модрич уже более-менее привык к выходкам Домагоя, а вот к шуткам Дзюбы ещё не успел. И точно… уж такого приключения Дом точно не искал… Он ворвался в номер, разбрасывая грязную одежду, запрыгал радостно, как щенок, которого берут на дальнюю прогулку, и так же бодро поскакал в душ. Вспомнив, что не закрыл дверь, сфантазировал суперблондинку, которая придёт к нему… Дом мечтательно прикрыл глаза, продолжая раздеваться, а когда открыл – опешил: рядом с ним, вместо супердевочки, стоял Далич. Домагой был настолько шокирован, что только и сумел, так это разинуть в изумлении рот. Далич,в отличие от некоторых других, совершенно не рассматривал Виду как объект своих сексуальных притязаний и был настроен сурово.Поэтому, несмотря на то, что Далич их всех уже успел увидеть во всех степенях раздетости, Дом поспешно схватился за полотенце, пытаясь прикрыться. - Рот закрой, ворона залетит! – сердито сказал Златко, зажимая Домагоя в угол. – Ты когда думать научишься? Или у тебя башка и вправду только на то, чтобы в неё есть и ею голы забивать? - По-моему, у меня неплохо получается и то и другое, - кротко сказал Домагой, преданно глядя в глаза тренеру. - По-твоему! Ты уже взрослый человек, а ведёшь себя хуже подростка. У твоего Давида соображения больше, чем у тебя. Зачем ты вздумал общаться с русскими? Они были злы на тебя и скорее всего, злы до сих пор. Ты по морде получить захотел? Или специально их провоцируешь? Что ты им ещё успел наболтать? Сколько ещё раз тебе придётся извиняться? - Эх, ты же всего не знаешь! – сказал Вида, мысленно прощаясь со сборной. – Они сегодня утром спасли меня… Он сел на край ванны и рассказал Златко всё, что произошло с ним, всё без утайки. Златко присел рядом с ним и слушал довольно внимательно. Дом замолчал, и воцарилась тишина. - Мне что… вещи собирать?.. – не выдержав напряжения, спросил Вида. Златко потёр подбородок, помолчал, поднялся и пошёл к выходу. - Оставайся пока, - бросил он, не оборачиваясь. – Но чтоб с завтра и до финала... Иначе выгоню к чёртовой матери! И базар фильтруй! Он нарочно громко хлопнул дверью. Дом забрался под душ, долго разглядывал себя в зеркало. - Ой-ой, - сказал он своему отражению в зеркале. – Давай с этого момента повнимательнее! Едва Златко вышел из номера Виды, как от стены отлепился Лука: - Тренер… на пару слов? - Подслушивал, мелкий?! – сурово спросил Далич. Лука зафыркал – ему не слишком понравилось, что Златко обозвал его «мелким», но сдержаться от смеха Модрич не смог. - Ты так орал, чего тут подслушивать-то? Тебя, наверно, вЗагребебыло слышно! - Я? Орал? – изумился Златко. – Вроде был тих, суров и спокоен… Лука зафыркал ещё интенсивнее: - Ну да, спокоен, это с Домагоем-то, ага, жди, я уже поверил! - Этот кого хочешь выбесит! – Златко в основном сердился, вспоминая, как после выхода в финал они собрались для общего фото, и Вида вылил ему на голову пиво из банки. - Как легко тебя выбесить! Ну, радуется человек, ему, может, тоже подурить малость охота! - Малость?! Ни хрена себе малость! Уж в этих-то малостях он себе ни дня не отказывает! - Тренер… - Лука понизил голос, хотя даже и в мыслях не держал, что сейчас по ту сторону двери Дом растопырил свои большие ушки, - Златко… ты бы его поменьше ругал… Его хвалить надо, тогда он будет хорошим… - Хвалить! Дитё малое! - А ты попробуй, может толку будет больше, - Модрич тряхнул волосами. – Он же всё наперекор делает не просто так – его уже запилили совсем, вот он и злится. И потом эта история с тем видео… Он же не виноват! И потом… Он ведь только рассказывает всем, как ему наплевать. На самом деле Дом испсиховался уже. Он ведь добрый, хороший… Только дурной! А мне его жалко… - Представь себе, мне тоже! Но…- Златко поднёс к носу Луки кулак. – Если ты проболтаешься хотя бы Субе, а тот обязательно всё раззвонит Домагою, я тебя в порошок сотру! - А может, Домагою как раз и надо сказать? Именно ему? Поддержать его морально… - Иди ты, Модрич, в баню, и не болтай! Сказать! потом скажу… после финала… когда он в свой «Бешикташ» уедет… Тогда и скажу! - Значит, никогда? - Значит! Иди, иди, Лука! Потом всё обсудим! Далич развернулся и ушёл, даже ни секунды не сомневаясь, что Модрич тут же помчится к Субашичу. Но Лука искать Субу не пошёл, а заколотил в дверь номера Домагоя: - Вида! Вида, открывай! Поговорить надо! Вида, ты здесь?! -Нету его! – отозвался из-за двери кто-то мрачным голосом. - А… А где он?! - А на нём волки в Осиек поехали! - Тьфу, дурак! – дошло до Луки. – Открывай давай! - Чего орёшь? Открыто… Заходи, капитан. Модрич ввалился в номер, остановился в дверях, отдуваясь и вытирая пот со лба. - А, так это ты волков в Хорватию возил? – удивился Дом взмыленному состоянию Луки. – Быстро же ты управился! Домагой сидел на кровати с трусами в руках, рядом с ним валялось мокрое полотенце, и лежала чистая одежда, волосы его ещё не высохли, на лице блестели капли воды, и рыжие веснушки под глазами стали более заметными. - Да ну тебя! – обиделся Лука. – Я с тобой серьёзно поговорить хотел! - И ты туда же? – тоже решил обидеться Домагой. – Слушай, ты завтра приходи. Я сейчас не могу -меня только что Далич воспитывал, теперь сижу вот, жду – может, Черчесов зайдёт! - Нужен ты Черчесову, как… У него своих таких дураков полная команда! - Ну ок, не нужен - так не нужен, как скажешь, Лука! – послушно сказал Домагой. – Ты чего хотел-то? Модрич оглядел Домагоя, подумал и ляпнул честно: - Тебя! - Во как! Ну и бешеный спрос на мою бедную задницу… Ачто же насчёт серьёзно поговорить? - Обязательно, Домо, поговорим… - Модрич сел рядом с Видой, погладил его по волосам и поцеловал в скулу. – Поговорим… В постельке… ложись давай… Он легко опрокинул Виду на одеяло, даром что был ниже и легче.Дом не сопротивлялся, только промяукал что-то жалобное. - Что-что? – не расслышал Лука. - Возьми меня… Сдаюсь, мой капитан… Только не делай мне больно… - Вот и я говорю: излишнего демонизма тебе приписывают, Вида… - Лука ласково провёл ладонью по телу растянувшегося перед ним Домагоя от горла до паха, Дом содрогнулся и закинул руки за голову, окончательно сдаваясь на милость Модричу, открывая ему всего себя. - Наговаривают на меня, Лука, ох наговаривают… ааахххх! – Домагой почувствовал руку Луки на своём достоинстве. – Оооххх… Давай же… Ещё!.. Модрич нагнулся и проложил дорожку из поцелуев по животу Дома, обвёл пальцем пупок, поднялся повыше, обхватил губами коричневый сосок, прошёлся языком вокруг ореолы, рукой не преставая наглаживать ему член… Домагой выгнулся навстречу ласкам Луки, задрожал в нетерпении, но Лука никуда не торопился. Он взял в рот уже затвердевший и поднявшийся член Дома, неторопливо ласкал губами головку, двигал языком вверх и вниз по стволу, помогая себе рукой… Вида ухватился руками за спинку кровати, чтоб не схватить Луку за затылок и не ткнуть в себя в нетерпении… Вскоре Домагой замер на мгновение, по телу его прошла дрожь, он отстранился от Модрича и выплеснулся на простыни. Лука отдышался, обнял Домагоя, притиснул его к себе. - Домо, милый Домо, - нашёптывал Лука. – Какой же ты… люблю тебя, Домо… Вида без лишних уговоров развернулся к нему тылом, услышал, как Лука разрывает упаковку презерватива, почувствовал, как Модрич наглаживает ему задницу.Вскоре Лука с неожиданной силой прижал Дома к себе за бёдра и вошёл в него, двигаясь осторожно, но интенсивно. Модрич всё чаще задевал ему простату, Вида негромко порыкивал и вдруг застонал в голос… Лука нажал ладонью ему на лопатки, и Домагой покорно прогнул спину и ткнулся лицом в подушку… Лука двигался в нём всё быстрее, потом сам зарычал, оттолкнул Домагоя и кончил. Оба без сил свалились рядом друг с другом. Лука прижался к Виде, обнял, погладил его по спине, потёрся об него, словно… да не словно… а просто в поисках ласки: - Домо… Хочешь меня?... - Хочу! Нодавай полежим немного просто так, - предложил Вида. – Слишком у меня утро насыщенное! Они легли, обнявшись, тесно прижимаясь друг к другу, ласково целовали друг друга, потом задремали, вскоре Домагой заснул, но во сне поскуливал,пинался и отмахивался от кого-то очень страшного. Лука притиснул его к себе, обнял покрепче: - Тише, мой хороший, тише… Вида понервничал ещё немного, потом задышал спокойно и ровно, но поспать ему не дали – на столе раззвонился мобильный. Дом еле разлепил глаза, вспомнилматным словом чьих-то родственников, голый и босиком протопал к столу и взял телефон.Поугукав в трубку, он развернулся к Модричу: - Пойдём, капитан… нас ждут. - Кто? – Луке было лень двигаться и хотелось есть – он-то вместо завтрака таскался по отелю, развлекая Далича пустыми разговорами. - Суба и русские. Нас уже ждут в секретном месте за отелем. Мы едем на пляж трескать шашлык. Собирайся. – в Луку полетели его шмотки. Услышав про «трескать шашлык», Модрич оживился и начал быстро одеваться. - Домо, а зачем у тебя хлеб на столе? – спросил он, натягивая джинсы, - и можно я возьму немного? - Как зачем? С завтрашнего дня и до финала пить мне нельзя – я обещал Даличу. У меня с трезву мир перестанет играть розовыми красками и начнётся депрессия… Я буду заедать стресс булками! Дождусь полночи, выйду на балкон, завою на луну и съем булочку… Круто! Ладно уж, возьми! Лука взял пару булочек, одну засунул в рот, другую в карман. - Не буду я ночи дожидаться, - сказал Домагой и тоже взял булочку. – Ну, ты готов? Погнали, чёль? - у Дзюбы научился? - Угу. У самого выхода Лука попросил: - Домо… Завяжи хвостик! Дом, который завязывал волосы только во время игры и тренировок, удивился, но пожал плечами: - Без проблем… Пока он собирал волосы и затягивал их резинкой, Лука задрал ему майку, оттянул джинсы и трусы и погладил самый низ живота, задев член. Виду пробрала дрожь, он оступился и ухватился за дверь, прижался к ней спиной, чтоб не упасть.Лука задержал руку там, внизу, поглаживал, пристально глядя на Дома. Домагой ответил ему затуманенным взглядом и поднял руки, сдаваясь. - Теперь ты мой, приятель, - сказал ему Модрич. – Я сделал покорным Домагоя Виду! Буду теперь иметь тебя, когда захочу! - Видимо, я и вправду келпи какой-то, раз всем так неймётся меня сделать покорным… - смиренно ответил Домагой, поправляя одежду. – Твой, твой, имей… Ты, главное, Субе об этом не говори… Топай давай! И он чуть подтолкнул Луку в спину. Они довольно резво понеслись к лифту – Луку подгоняло «трескать шашлык», а Дом мчался рядом так, за компанию. Уже в лифте Домагой, почесав затылок, украшенный хвостиком, спросил: - Слышь, капитан… а вчера Дзюба откуда взялся? Лука сначала от неожиданности вытаращил глаза, а потом захрюкал от восторга: - Ты ничего не помнишь, алкашня?! Ты его сам пригласил! - Я?! - Ну да… Домо… тебе почему-то приспичило самому сходить в бар за второй бутылкой… ты пошёл и столкнулся с ним в холле. Не знаю, на каком языке вы там с ним объяснялись, но он почему-то решил принять твоё приглашение… Вы пришли кореша корешами и с двумя бутылками. Вот уж поистине – дурак дурака видит издалека! - Дзюба не дурак! - А ты? - А я местами… - Как самокритично! Моргни два раза, если Далич сегодня тебе вживил датчик, распознающий плохое поведение! Русский оказался нормальным парнем, мы неплохо общались, пока ты не вырубился. - Долго я проспал? - Час – это точно. А потом начал махать руками и орать, будто тебя режут. Мы стали тебя трясти, но ты не просыпался. Суба предложил сбегать за врачом, но мы решили попробовать обойтись своими силами, сам понимаешь, почему, и у нас получилось. Они прошли через гараж на улицу, чтоб не столкнуться с толпой фанатов. - О чём вы говорили, пока я спал? - Эээммм… о футболе… - О чём же ещё, - засмеялся Домагой. - Об экипировке… О лиге наций… О выпивке… И о бабах тоже говорили, не волнуйся! А ещё мы говорили о тебе. - Так я и знал! И что же? - Дзюба сказал, что если бы вы дрались один на один, он бы тебя перемолол. - Конечно, такой кабан здоровенный! Я бы с ним не справился. Даст в морду, своротит скулу, на этом весь турнир и закончится! - Его, наверно, из нас троих только Суба одолеет, и то под вопросом. - Это точно! Дом отвернулся и беспечно засвистел. Лука выдохнул – ему не нравились все эти расспросы. А ещё он никак не мог отвязаться от недавних воспоминаний – как они спали в обнимку, и спящего Виду – такого мирного… голенького… беззащитного… «Не отдам Домо Субе, хоть он дерись! –довольно самонадеянно подумал Модрич. – не отдам, и всё тут. Моёёё!...»Только вот как воспримет это сам Домагой? Чтобы перебить поток этих мыслей, Лука решил кинуться в другую крайность и сказал: - Знаешь, у Арте в инстаграме стихи есть. Он литературу всякую читает! - Во, я же говорю, что он не дурак… И что там? - Я нашёл их в интернете. Это один английский парень написал. Домагой остановился. - Модрич, ты их выучил, что ли? - Нет, списал на бумажку. Хочешь, прочту? - Ну, валяй! Лука достал из кармана джинсов помятый листок, при этом очень напоминая второгодника со шпаргалкой, развернул его и прочёл: Из-под покрова тьмы ночной, Из чёрной ямы страшных мук Благодарю я всех богов За мой непокорённый дух. И я, попав в тиски беды, Не дрогнул и не застонал, И под ударами судьбы Я ранен был, но не упал. Тропа лежит средь зла и слёз, Дальнейший путь не ясен, пусть, Но всё же трудностей и бед Я, как и прежде, не боюсь. Не важно, что врата узки, Меня опасность не страшит. Я — властелин своей судьбы, Я — капитан своей души.** Домагой присвистнул: - Сильно сказано! Дашь списать? Теперь второгодника напоминал уже Вида, такого же, только без шпаргалки. - Дам! И не только списать… - Модрич провёл пальцами по руке Домагоя. – Слушай, Вида, а кто такой келпи? - Это… такой… ээээ… водяной конь… водится в шотландских озёрах… с плохим характером… скотина такая, ну прям как я! - Ты не скотина, Домо! - Ну конечно, я – хороший мальчик! - Хороший… ещё какой хороший… Вон мужики нас уже ждут… Вида, щурясь на солнце, посмотрел туда, куда Лука тыкал пальцем и увидел здоровенный открытый армейский джип, за рулём сидел кто-то, а рядом стояли Субашич, Артём и Игорь. - Четвёртый кто? – спросил Лука. Домагой вгляделся и ответил: - Это русский… Игнашевич. Сергей. - Сердже, - поперхнулся русским именем Модрич. – Серджо? - Сергей, дубинушка! - Ну я и сказал – Серджо. Их заметили, залезли в машину и оттуда начали материть: - Побыстрее никак нельзя, штангу вам в жопу?! Чё, обе ноги левые? Еле тащатся! Вида, быстрей, у нас есть пиво! Здесь пиво, Вида! - Тише вы, не орите, - рявкнул Игнашевич. – Счас набегут фанаты, и будет вам и пиво, и штанга в жопу! - Мы стихи читали, - объяснил Домагой и получил от Модрича поджопник, но остальные зашлись таким хохотом, что не обратили внимания на его слова, сосредоточившись на самом факте. - Лохматый, да ты читать умеешь?! – покатывались они. – А так ведь и не подумаешь! Домагой обиделся. - Да вот, представьте себе, - буркнул он и отвернулся. - Ну вот, надулся, готово, - сказал Игнашевич. – Ладно вам, чего ржёте, жеребцы? Лохматый, Лука, забирайтесь, да поехали уже, только вас ждали! Домагой нахмурился ещё больше, переваривая новую производную. Он сердито полез в джип и чуть не свалился на Игнашевича. Парни опять загоготали: - У Лохматого точно обе ноги левые! Агагага!!! - У Луки вон тоже длинные волосы, а его вы лохматым не зовёте, - сердито, но как-то потерянно и очень неубедительно заворчал Вида. – И в том, что он умеет читать, не сомневаетесь! А мне… а я… эх, да чего там! Субашич, уже сидевший сзади между Лукой и Игорем, потрепал Домагоя по волосам, растрепав хвостик: - Не сердись, мы же просто шутим! Ребят, хватит, в самом деле! Дзюба, которому обязательно нужно было внести свои пять копеек в этот разговор, сказал, усаживаясь рядом с Сергеем: - Про тебя уже стихи сочинили: «Вида Домагой не дружит с головой!» - Парни, вы чего? – сказал Игнашевич. – Отстаньте от него, бедняге и так досталось! Дом рванулся спрыгнуть, но его удержали три пары рук: - Стой, стой, ты куда собрался?! Всё, всё, молчим, не сердись ты! Мы шутим! И Дзюба крепко взял его за майку и заставил сесть обратно: - Шутка юмора, ты позже оценишь! - Ну, разобрались, что ли? – спросил Сергей. – Всё, поехали! Вида прижался к Луке и молча просидел всю дорогу. *** Прошло довольно много времени, и день уже клонился к вечеру, и даже Домагой, которого обычно было сложно утомить, прилёг под тентом в тенёчке. И тут к нему подсел Дзюба: - Слышь, Лохматый… Вчера, когда я тебя в твой номер тащил… Ты просил меня остаться… Ты просил, чтоб я трахнул тебя. Артём никогда не видел, чтобы люди так быстро краснели. Домагой отвернулся и опустил глаза: - Ты, это… я… кароч… Забудь, а? - Пьяный был? - Во-во, точно, пьяный был! - Я просто хотел сказать, что ты… ты мне нравишься. И если предложение ещё в силе, то… я не против. Дом заложил прядь волос за ухо. - Угу. А потом будешь каждому встречному и поперечному хвастаться, как меня на хую вертел. - Нет, не буду. Это не в моих правилах. Я никому ничего не расскажу. Даю слово. Да, я хотел тебя поколотить, но это было тогда - ты извинился, я остыл. А ты хочешь секса со мной? Домагой раздумывал. В принципе, было неплохо, и с Субой, и с Модричем. Суба сильный и добрый, Лука энергичный и такой ласковый… Но… Попробовать, что ли? Может, в третий раз тоже…ээмм… не совсем… этот… как его… Сказал честно: - Хочу. Но я тебя боюсь. Ты слишком большой. А у меня очень мало опыта… Артём присвистнул: - Сколько же парней у тебя было, Вида? - Двое… - Суба и Лука, так, чёль? - Угу… - И… два раза секс? - Ну… да. - Да ты девственник, Вида! Лан… у тебя есть одна ночь. Если захочешь, отправь смс. - Ок. Артём поднялся и пошёл к парням, Домагой опустил голову на руки и закрыл глаза. Услышал сквозь дрёму голос Игоря: - Глянь, чё в инете пишут: «Странное лохматое существо подкинули в приют для животных…» Раздался смех, и Игнашевич ответил: - Это не наше… Наше здесь, с нами. Пока с нами, ничего не учудит! Домагой передёрнул плечами. Но доказывать что-то было бесполезно, сердиться – глупо, спорить – неохота… Ему было лень двигаться… Русские накормили шашлыком и напоили пивом так, что придётся дня три пахать на тренировке до протёртых штанов. А море так успокаивающе шумит… и белый песок такой тёплый… а здесь, в тени, почти не жарко… Да зарасти оно всё тюльпанами... Дом заснул. Вечером Дом, подумав ещё, всё-таки отправил смс Артёму и получил ответ: «Приходи». Прокравшись по коридору, он добрался до другого крыла отеля, где жили русские и осторожно постучал в дверь номера Дзюбы. Артём открыл ему дверь, кивнул и запустил внутрь. В номере был выключен верхний свет, горели только две настольные лампы – в одной и другой комнатах. - Тебя никто не видел? – как-то очень по-деловому спросил Артём. Домагой вошёл в комнату и в силу своей обычной беспечности, не задумываясь, сказал: - Неа, никто, никого не было! - Ну тогда раздевайся! – сказал Артём и включил верхний свет. Домагой, опешив, отступил назад: на кровати, не сводя с него глаз, сидели Игнашевич, Акинфеев и ещё один русский парень, имени которого Вида не помнил. Артём за его спиной щёлкнул замком двери. - Давай, давай, раздевайся, - командовал Дзюба, - чего тупишь стоишь? Особое приглашение тебе? Русский распонимал? - Ты… ты… зачем они здесь?! - Тебя трахать. Они за мной в очереди. А может, сначала им тебя отдам… А ты что думал? Тобой любоваться? - Я… мы так не договаривались! – Домагой попятился к двери, но ноги у него стали ватными и подогнулись в коленках. - А как мы договаривались? Напомнить? Захочешь трахаться – напишешь смс. Ты смс мне прислал? Прислал. Вот и будем трахаться. Тебе ещё что-то? Клубники с шампанским? Ну, сколько тебе ещё раз повторить? Одёжку-то снимай! Домагой развернулся к двери и рванул её, дверь не поддавалась, и тут Дзюба поймал его за шиворот и швырнул на кровать своим дружкам: - Владейте! Только аккуратней – мне оставьте, да смотрите – не покалечьте! Вида упал прямо в руки к приятелям Дзюбы, вскочил, рванулся, его с разных сторон схватили за одежду и начали срывать её. Дом отбивался, но справиться с тремя парнями сразу он не мог, и через минуты три его опять швырнули на кровать теперь уже совершенно голого. Домагой начал орать, но третий парень затолкал ему в рот его же разодранную футболку. Акинфеев привязал его за руки к спинке кровати и скомандовал третьему: - Юрка, ноги ему держи! Домагой зажмурился, заорал ещё громче, но ткань заглушала его голос. Он забился, забрыкался, ухитрился отпихнуть ногой Юрку, задел ещё кого-то, и тут над ним тяжело навис Дзюба: - Да чё же ты всё время орёшь?! Да не пинайся ты! Вида открыл глаза. Он лежал под тентом на пляже, вокруг него собрались все остальные, и Субашич уже привычно плюхнул ему на лоб мокрую тряпку. - Водички глотни, - Сергей Игнашевич протянул ему бутылку «Бон Аквы». - А ты говоришь – пока с нами – ничего не учудит! – сказал Сергею Игорь. - Так не учудил же! Ну приснилось… деточке… что-то не то… Бывает! Дзюба присел рядом с ним: - Слушай… Ты точно в порядке? - В порядке… - Дому было стыдно.Да что с ним не так? Ну почему ему постоянно снится какая-то хрень?! Пора в дурдом, наверное… – Мне просто кошмар приснился. Я полежу ещё немного, ок? - Да лежи сколько влезет. А,может, хочешь с нами поиграть? - Во что? - В дурака на раздевание! В волейбол мы играть собрались, у нас вот и мяч есть подходящий, и трое на трое получится. Пошли, сыгранём! - Не буду… - Давай-давай, поднимайся! - Не хочу… Артём, нахально прищурившись, потянул Домагоя за плавки, и Виде пришлось достаточно резво вскочить. Дзюба продолжал безжалостно тащить его к себе, Домагой столкнулся с ним, единственная одежда Виды еле держалась на самой грани приличия, тяжёлые ладони Артёма легли ему на живот, и Дзюба рывком развернул его к себе, одним пальцем зацепив ткань, продолжал неспешно стаскивать с него плавки. Они заглянули друг другу в глаза. Из-за разницы в росте Вида смотрел на него снизу вверх, голубые глаза раскрывались всё шире, становились всё больше. - Не надо, Арте… - еле слышно сказал Домагой, - сейчас не надо… Горячие пальцы на миг коснулись его члена, потом поправили одежду: - Как скажешь, мой белобрысый хорватский пряничек! Дом украдкой оглянулся: не наблюдает ли кто за ними? Но ребята были довольно далеко, они уже разошлись по волейбольной площадке, и Лука деловито постукивал мячом о песок. Но Дзюба Домагоя не отпустил и вдруг сказал ему совсем другим тоном: – Я думал о тебе хуже… Я думал, ты самый настоящий говнюк. Но теперь я понимаю, что ты хороший парень и мог стать бы мне другом. - Правда? – удивлённо и очень наивно спросил Вида. Он решил, что ослышался или не правильно понял русского. – Это честно? - Честнее не бывает, - серьёзно ответил Артём.– Будем друзьями? - Да, - Домагой протянул Артёму руку. Дзюба пожал жесткую растопыренную пятерню. - Ну пошли, чёль? – спросил он. Они поспешно встали по разные стороны сетки, причём Артём ушёл на сторону хорватов, а Домагой встал с русскими, это было не специально задумано, просто так получилось. *** Вечером Домагой пришёл к Дзюбе сам. Вошёл настороженно, оглянулся недоверчиво, словно ожидая подвоха. - Ты один? – спросил он почему-то. - Один, - сказал Артём, озадачившись. Может, хорват решил, что Дзюба может его подставить? Но он сам согласился быть друзьями, за язык его никто не тянул. И заняться сексом изначально предложил сам. - Выпьем? – спросил Дом, он заметно нервничал. - У меня нет выпивки. Что это с тобой? Если ты не хочешь секса, передумал, да и ещё что, ты просто скажи! - Я не передумал. Арте… я… я… Вида не успел договорить – Артём сгрёб его в охапку, притиснул к себе и заткнул рот поцелуем. Он повлёк Домагоя за собой, усадил на кровать, навалился сверху, вынуждая лечь, и только потом оторвался от губ Дома. - Вида… Ты всё ещё боишься меня? - Меня зовут Домагой… - Домагой… Домагой… - перекатывая на языке имя хорвата, Артём начал медленно раздевать его. Тот нехотя и лениво поддавался и, уже совсем раздетый, лёг на покрывало и потянул Дзюбу на себя, внимательно посмотрел на него.Артём тоже разглядывал Виду, но не как любовника, а как соперника, игрока чужой команды.Но неожиданно взгляд его потеплел, и он провёл ладонью по волосам Домагоя: - Какой ты… светленький… пряничек мой белобрысый…Съем! – и клацнул зубами возле самого уха Виды. – Как тебя друзья называют? - Домо… - Ты у меня тоже будешь Домо! - Даа… - Домо… ты же понимаешь, я могу быть только сверху, Домо… - У меня ещё по-другому и не было… - доверчиво признался Домагой. – Но не потому что… а… - Проводил эксперимент? - Даа… - Вида таял под горячими руками Артёма, Дзюба ласкал его везде, Дом уже начинал заводиться. - Домо… я – тоже часть твоего эксперимента? – Артём задержал руку на самом низу живота Виды, дотронулся до члена, начал поглаживать, Домагой содрогнулся, сжал в кулаке покрывало и выгнулся навстречу ласковой руке. – Домо? - Дааа… аа! - Тогда начнём! – Дзюба навалился на Виду, стал целовать его везде, куда мог дотянуться. Дом сначала хоть как-то пытался контролировать процесс, но потом он забил на всё и поддался ощущениям. Он и сам не помнил, как оказался лежащим на животе… Ему казалось, что руки Артёма на его теле - везде и сразу, тяжёлые ладони мяли Виду, распластывали его на кровати как коврик, согревали, ласкали, расслабляли… В какой-то момент Артём попытался пригнуть голову Домагоя к своему паху, но Вида засопротивлялся, замотал волосами: - Нет, Арте, я не могу! Сердце его отчаянно скакнуло вверх и оборвалось, но Артём тут же ослабил хватку и просто поцеловал его в губы: - Испугался, хорватёночек? Не боись… Дзюба Виду не обидит… Так ты хочешь секса? - Да, - чуть помедлив, сказал Домагой. – Только не… - Я тебя понял. Я не буду тебя заставлять делать то, что тебе не нравится. - Будешь заставлять меня делать то, что мне нравится? - Домо… нагородил… чёрт нерусский… помолчи… ложись, я всё сделаю сам. Домагой лёг на спину, потянул Артёма на себя, хотел поцеловать его в губы, но промахнулся и попал в щёку. Артём засмеялся: - Эх ты, мазила! Крепкие горячие ладони легли на его бёдра, прошлись по ногам, потом Артём навалился на него, впился в губы долгим поцелуем.Рука Артёма добралась до пахаи начала медленно и обстоятельно изучать Домагоя наощупь. Вида негромко постанывал, изнывая от нетерпения, выгибался и наконец застонал в голос. Дзюба легко приподнял его и развернул тылом к себе, провёл рукой по выпирающим позвонкам: - Был бы ты мой, я бы тебя откормил малость! - Дааа.. аа…! Арте… давай же… возьми… - Домагоя уже не надо было уговаривать. Артём нажал Домагою на спину, заставляя прогнуться и подставить ему задницу. Дом почувствовал, как крепкие пальцы массируют и гладят дырочку, стало больно, когда Дзюба запустил в него сначала один, а потом и два пальца, и Дом вскрикнул, когда Артём аккуратно, но очень даже ощутимо вошёл в него. Дзюба двигался в нём жестко и быстро, всё чаще задевая простату, но потом замедлил темп, заставив Домагоя просить: - Арте… Арте! Быстрей… быстрей же!.. Но у Дзюбы был на этот счёт свой план, и он не внял мольбам любовника, доведя его почти до умопомрачения, Дом ещё больше выпятил зад, подставляясь Дзюбе, и тот наконец-то ускорился, рыкнув, рывком прижал Дома к себе, начал вколачиваться в него, потом резко оттолкнул Домагоя и кончил. Дом, растрепанный и взмокший, упал спиной на кровать, раскинув руки. Но Артём не дал ему полежать – приподнял, прижал к себе так, что у Домагоя перехватило дыхание: - Ну как тебе, белобрысый? Понравилось? - Дааа!.. Арте… Но Дзюба не слушал Домагоя – ему было некогда. Он взял Дома за запястья, завёл ему руки за голову, зажал их в одном своём кулаке, провёл пальцем по телу Дома от горла до паха, погладил низ живота, а потом потрепал по животу. Дом сдержанно хихикал, но потом не выдержал – захохотал, начал уворачиваться, попытался освободить руки, но Дзюба держал его крепко. Нагнувшись, Артём поцеловал ему пупок и проложил дорожку из поцелуев вверх к груди, обвёл языком соски, сжал их губами. Дом застонал просительно, потянулся к Артёму, но Дзюба не выпустил его запястий из своей крепкой хватки, и Домагой плюхнулся обратно. Артём погладил ему пах, задевая член, прощупывая яички, наконец разжал руку, отпустил Виду и, взяв в кольцо из пальцев его член, начал дрочить ему. Дом, не сдерживаясь, обнял Артёма, привлёк к себе, почти уложил на себя, застонав под ощутимой тяжестью тела Дзюбы. Артём ускорил движения, и вскоре Вида вздрогнул, замер на миг и кончил. Артём поймал его семя в кулак и, отпустив Домагоя, направился в душ. Дом сознательно не пошёл с ним, зная, чем это закончится – он устал и уже хотел отдохнуть. Потом, сменив Артёма в душе и наскоро вытершись, Дом улёгся рядом с ним, прижался всем своим горячим телом, и Дзюба придвинул его к себе, поглаживая его за ухом, там, где волосы были выбриты.Глаза у Виды закрылись сами собой, и он уснул. Артём тоже стал засыпать, и уже во сне ещё крепче притиснул его к себе, Домагой ойкнул, но так и не проснулся. Но вскоре их идиллию нарушил Акинфеев, который настойчиво забарабанил в дверь: - Тёма, Тём! Ты здесь? Тёма! Оба вздрогнули, просыпаясь. - Здесь я, - недовольно отозвался Дзюба, - ты чего орёшь? Случилось, чёль, чего? - Случилось! Открывай давай! Артём напялил штаны и пошёл открывать, Домагой, прикрылся покрывалом с кровати, напряжённо вслушиваясь. Артём впустил Игоря, и тот, едва переступив порог, зашумел: - Ты Домагоя видел? Где он? Там его все ищут… - Да в чём дело?! - Не знаю толком… но вроде как он подрался с кем-то и сбежал! - Когда? – Артём загораживал Игорю дорогу, не давая пройти в комнату.- Когда подрался? Куда сбежал? Кто это сказал?! - Куда!.. На муда и опять сюда… Час назад… А потом все забегали и… и не могут его найти!.. И кто-то напел Даличу, что Вида набил морду кому-то, испугался и сбежал! Эти, Модрич с Субой, не верят, конечно, но и Виду найти не могут, чтобы всё выяснилось!Кароч, там счас такое!! Дзюба отошёл, пропуская Игоря, Игорь наконец-то вломился в комнату со словами: - Не пойму я, чего этому парню всё неймётся?! И тут он осёкся, потому что увидел завёрнутого в покрывало Домагоя, сидящего на растерзанной постели. Артём усмехнулся немой паузе, потом сказал Игорю: - Час назад? Уже три часа, как Вида со мной. Акинфеев встал как вкопанный, молча перевариваю эту новость. - Вон оно что… - наконец сказал он. – Ну и как тебе хорватская блондиночка? - Ревнуешь? - А если да? Но дело сейчас не в этом. Если Вида уже три часа как с тобой кувыркается, то это значит, что его кто-то крепко нацелился подставить! - Н-дааа… а водевиль-то в детектив превращается, смекаешь? – спросил Дзюба, повернувшись к Домагою. - Что? – Дом был не уверен, правильно ли он понял русских. - То! Выручать тебя надо… - Я подтянусь за него, это просто подстава, - сказал Игорь. – Подтянусь, хоть и ревную! - Только дружеский одноразовый секс, - сказал Артём, и Домагой согласно закивал. - Ладно… поверю… Дзюб, бухло есть? - Нашёл время… Нету бухла! - Счас сам принесу! - На чёрта тебе сейчас-то?! Игорь, не отвечая, вышел из номера. Артём сел рядом с Видой, потёр лоб в раздумье. Спросил: - Кому ты из ваших дорогу перебежать умудрился? Домагой нахмурился, почесал затылок, взъерошив волосы, сказал твёрдо: - Никому! Мы хорошо ладим… И мы же все играем в разных клубах! Кто-то будет мне мстить за то, что проиграл «Бешику»? Это смешно… Я быстрей поверю, что кто-то из твоих мне мстит! - К сожалению, ты прав… на все триста… грамм… Вернулся Акинфеев. Он поскрёбся в дверь, и когда ему открыли, вошёл, оглядываясь, как подпольщик. - Чего партизанишь? - Того! Чего тупые-то такие? Стаканы давай, счас на троих сообразим! – Игорь достал из-под рубахи бутылку рома. - Да зачем, Игорюх?! – Артём поставил на стол три стакана. - На хрена это? - Да что ж ты не въедешь никак? Для запаха! пей! И ты тоже… Тебе ваще не привыкать! Лакайте давайте и быстро! - Объясни, что ты задумал? - А ты впишешься за него? - Ну! Он же со мной был! - А что ты скажешь? «Не один я в поле кувыркался»? А так – ну на троих сообразили… Прежде чем Виду в землю вбить, напоили, чтоб ему не так страшно помирать было! Артём нахмурился, Домагой поёжился. - Что так пиздец, что этак! – Дзюба взял стакан. – Ты прав, Игорюха, ничего лучше здесь не придумаешь! Ваше здоровье! Все трое столкнули стаканами, и Акинфеев сказал: - За успех нашего безнадёжного предприятия! Домагой почти ничего не понял, кроме того, что пиздец и так и этак, и терять уже нечего, поэтому послушно брякнул стаканом о стаканы Игоря и Артёма и выпил то, что ему налили. - А теперь пошли! Они начали поспешно одеваться, Игорь буравил Домагоя взглядом, будто сравнивая с кем-то, с собой, что ли? *** - Слышь, Тём? Твой дружок белобрысый чуть с автобуса не свалился! – Игорь совал Дзюбе под нос телефон с видеозаписью. - Видел уже, - отмахнулся Дзюба. – Опять на него чёрт-те чё плетут! Глаза разуй – автобус с места тронулся, вот Вида и не удержался. Так любой свалится… А Даниэлю памятник из чистого золота во весь рост надо отгрохать. - Давно ли ты стал его фанатом? Тёёём… ну хоть намекни… Какой Вида в койке? - Отвянь! - Да говори давай, я же не прошу подробностей! - Отвали, говорю! - Я никому никогда не скажу, зуб даю! - Проболтаешься – убью. - Не проболтаюсь, сказал же. Ну давай колись. - Ну какой… Ласковый. Стесняется сильно. - Хватит брехать-то! Вида - ласковый? - Ничего не брешу, как есть, так и сказал. Ласковый, как котёнок, хочет, чтоб его обнимали, и сам всё прижаться и обнять норовит… Целуется классно. А вот минета от него не получишь, лучше и не проси. Всё? Слышь, запомни, проболтаешься – не жить тебе! - Сколько раз тебе повторить? Не проболтаюсь я! Игорь говорил ещё что-то, но Артёма уже унесло в воспоминания: Вида,не совсем высохший после душа, спит рядом с ним,прижавшись к Артёму спиной… Длинные волосы свесились на одну сторону, закрывая лицо. Артём, не желая разбудить, осторожно, кончиками пальцев почесывает его за ухом, там, где выбриты волосы, под пальцами колется еле заметный золотистый ёжик, и Домагой чуть поворачивает голову, доверчиво подставляя шею… А ведь если сейчас посильнее нажать вот сюда - Вида замолчит навсегда… не успеет закричать, защититься, даже проснуться не успеет… Артём, обозлившись сам на себя за такие кровожадные мысли, поцеловал Домагою шрам над верхней губой и прижал его к себе покрепче. Они так хорошо спали, пока их не разбудил Игорь… И опять началась нервотрёпка. Артём видел Домагоя таким растерянным и несчастным только один раз – когда Игорь предложил ему голым искупаться в бассейне отеля в обмен на их молчание. Дзюба понимал, насколько хорвата выбило недоверие к нему, именно тогда, когда он был совсем не при делах, видел, как лицо Домагоя в секунды стало осунувшимся и усталым. Артём решительно шагнул вперёд, покачнулся и сказал: - Вида ни с кем не дрался. Он всё это время был с нами. Так, Игорь? - Без балды, в натуре, - сказал Акинфеев на совершенно несвойственном ему языке. – Мы… ик… ромом баловались!.. - Точно!.. – обрадовался Домагой. – Ромом!.. Ик… Это… Без балды!.. Далич так внимательно рассматривал Виду, как будто увидел впервые. Дому стало неуютно под этим взглядом, но он ещё больше выпрямился, но тут же, запутавшись в ногах, начал заваливаться на Игоря. Акинфеев подпёр его плечом, и они так и стояли,синхронно пошатываясь в разные стороны. Дзюба, распространяя вокруг себя запах мятной жвачки и рома, принялся объяснять Даличу, что целый день были на пляже, и вон они вместе с ними (тут Суба и Лука изо всех сил закивали), а потом решили немного расслабиться. И всё это время Вида был с ними, ни на секунду не пропадая из поля зрения, ну, кроме как отлить. Игнашевич, пришедший послушать, о чём на этот раз гвалт, удивлённо поднял брови и подтвердил версию с пляжем, но честно сказал, что потом Домагоя не видел, но во избежание напрасного наезда на Виду, предложил посмотреть видеозапись из холла. На ней действительно была драка, и зачинщик её был реально похож на Домагоя, при приближении стало заметно, что лицо скрыто козырьком бейсболки, из-под которой торчат светлые патлы. Но Домагой с радостью выдохнул и сказал Даличу: - Это не я. Сам посмотри - у этого парня нет татуировки на руке. - Полиция его найдёт, - твёрдо сказал Далич. – А нам завтра улетать, поэтому давайте живо по койкам. А вас, - обернулся он к русским, - уже Черчесов с собаками ищет! Давайте, парни, расходимся! Они дошли до места, где длинный коридор расходился в два разных крыла, и остановились как раз там, откуда Дзюба тащил Домагоя на руках в его номер. - Интересно, мы когда-нибудь встретимся? – спросил Вида. - Вряд ли, - сказал Артём. - Не думай, что я подпишусь на тебя в Инстаграме, - буркнул Акинфеев. - Я там бываю раз в год, - сказал Вида. - Если только не перейдёшь в «Монако», - добавил Даниэль. - «О моём дурацком решении пока знают только хорваты», - перевёл его слова Домагой. - Чем плох «Реал Мадрид»? – захлопал глазами Лука. - Посмотрим, - нахмурился Сергей. - «О моём дурацком решении пока знают только русские», - перевёл Игорь. - Кто бы говорил… о дурацких решениях! Ну давайте, чёль, расходимся? – подытожил Артём. Они пожали друга другу руки, похлопали по плечам и побрели в разные стороны. Это было тогда. А потом проигрыш хорватов в финале, и Дом уже приехал в Доньи-Михольяц, когда получил смс-ку с номера Артёма: «И даже не думай, что я тебе хоть секунду посочувствую!». Расстроить Виду в тот момент можно было только сообщив, что небо падает на землю, и жить осталось три минуты, поэтому он ответил: «Будешь от злорадства скалиться - клыки не обломай!»