Слабости

Смазку в тачке Марк не хранит из-за Охры. У того беспокойные нервные пальцы, которыми он постоянно отбивает ритм по коленке, вертит зажигалку и открывает-закрывает грёбаный бардачок. А ещё Охра очень любит задавать неудобные вопросы, даже если знает, что лезет не в свое дело. Особенно когда знает, что лезет не в свое дело. Марк помнит, что ебаться на сухую - сомнительное удовольствие для обоих, но адреналин зашкаливает, и шов на пижонской рубашке трещит, когда Назар торопливо стаскивает ее с Марка. За дверью машины три трупа. Двое без голов - срезы точные и ровные, они даже врубиться не успели наверно, что через секунду дышать перестанут - и один с пулевыми в животе и груди. Мирон будет недоволен, что сделка сорвалась, да ещё и таким некрасивым образом. Но сейчас Марку похуй. Марк кончает на заднем сидении собственной тачки, болезненно стонет, когда Назар ещё несколько секунд двигается внутри, догоняя свой оргазм, и жадно целует его, так и не стерев со щеки Назара брызги крови одного из ублюдков, которые пытались их кинуть. Они вроде как скрываются, но было бы реально глупо предполагать, что никто не знает, Империю все-таки не дураки строили. Мирон точно в курсе, да и Охра, провожающий их двоих кривой улыбкой, наверняка что-то подозревает. Но на своих Марку плевать, им он доверяет. Главное, чтобы не узнали чужие. - Не боишься, что тебя найдут из-за этого? - Спрашивает Марк однажды, поднимая с пола катану. Отполированное лезвие ловит свет настольной лампы, бликует, заставляя зажмуриться на секунду. Назар равнодушно пожимает плечами и устраивает тяжёлую голову у Марка на плече. Он все еще ленивый и разомлевший после мучительно долгого секса, думать не получается, говорить - тем более. - Серьезно, как много людей используют катану и сюрикены? - не унимается Марк. Иметь почерк, может, и круто, но Марку это кажется абсолютно излишним. Сам он мастер заметать следы, поэтому стиль Назара вести дела кажется ему глупым, отдающим мальчишеским позерством. Многое, что делает Назар - глупое, излишнее, чересчур кричащее для того, чем он занимается. Катана эта грёбаная, острый язык, который он не умеет держать за зубами и даже то, как в самый первый раз он влез в окно к Марку, вместо того, чтобы войти через дверь. Марк тогда почти не знал его и доверять Назару у него не было ни одной причины, мог бы и грохнуть, благо, пушка всегда под рукой. Но, вместо этого, Марк с ним переспал. Короткий разговор, полбутылки виски на двоих и он уже выгибается под Назаром, умоляя двигаться быстрее. Чем Марк никогда не славился, так это любовью к разумным решениям. Это уже утром, в кабинете у Мирона Марк узнал, что им предстоит работать вместе. Он до сих пор припоминает Назару, как тот не мог скрыть довольную кошачью улыбку, когда Мирон представлял их друг другу, не подозревая, что знакомство уже состоялось, но по правилам Назара, а не сейчас, не в этом кабинете. Трахнуться с парнем, влезшим в твой дом через окно. Или увести кейс с деньгами из-под носа у людей, которые в этом самом портфеле унесли бы яйца Марка, если бы заподозрили хоть что-то. Тихий, скромный Марк, на которого долго никто не ставил. Пока не начинали бояться. - Меня же не найдут однажды утром в этой постели с каким-нибудь кунаи в горле? - спрашивает Марк невпопад, словно это внезапно пришло ему в голову. Хотя, на самом деле, вопрос мучил его с их первой ночи. Уже тогда Марк мог бы не проснуться, расплатившись за свою безбашенность и любовь к адреналину, за болезненное влечение к Назару, которое возникло, как только он стянул свою маску и скинул капюшон, стоя посреди спальни Марка. Назар смотрит на него и ничего не говорит. Потому что он никогда не врёт - вдруг понимает Марк. Только недоговаривает, когда это ему удобно. - Бля, главное, чтобы больно не было, - отшучивается Марк, чтобы как-то нарушить напряжённую тишину. Потому что он видел, как Назар одним движением отсекает руку мужику, которому хватило пьяной глупости полапать кого-то не того, Марку потом ещё дня два чудились его вопли. Назар фыркает и отключает лампу, погружая комнату в полумрак. Он обнимает Марка со спины, вжимаясь носом в его плечо и, немного погодя, говорит тихо, но Марк все же слышит сквозь сон: - Ты даже не почувствуешь.