С востока на запад прошелся чаячий крик, за залив уходящий, терялся в камнях и зеленой молоди. Раз стоишь – смотри, предсказанию можно поверить: шторм. Ветер последней острасткой принес брезугу и темные волны. С востока на запад ты знаешь: оно грядет. Все синеет, гул моря – ропотом возрастает, противится бледному свету. Погода портится. Характер морской скверный и северный
– не умолишь. Завывание мыслям вторит: выстоишь ты? А ты выстоишь, с этим не спорится. И с востока на запад идет оно – темно-бурое, грязно-белое, грозовое, какое еще пятно, с молниями в сердцевине, с бесконечным числом препон, заготовленных по твое не чужое плечо. А ты выдержишь. Все едино, что солнце укрылось под крыльями туч: слабость для тех лишь, у кого нет собственных. А с востока на запад клокочет под бурей все, и последний апостол, двенадцатый, каменный столп – вниз! Словно вечность сточилась бессменным движением волн. Даже он – постоянный смотритель, нетленный судья перетолка ветров был таков. Без прощаний, обиняков, ничего не стало. Только шквал. С востока на запад страшно гремится и пенится. Сама серость, на морском полотне седина. Тебе верится? Нет, не верится: среди жадной до всего пустоты – ты одна. Жива и дышаща. Сам апостол тринадцатый с любопытством кидает взгляд: сколько еще ты выдержишь? А с востока на запад сквозь грузное брюхо – гром. За набегами волн извергает на берег всю суть, что песок забивается в глотку, что горн издает вместо крика задушенный хрип. И чудно, на кой ляд тебе это сносить, «потерпи», «потерпи», «потерпи». С востока на запад спасительный светлый луч вдруг под гузами рудым лезвием взрезал плоть. На распоротой туче – кровь. И сошлись облака, образуя овал, разошелся небесный свод. Загорелся маяк, просветлел горизонт, понимающий, что и зачем. Чтоб тебе стало тоже понятно, он укажет дорогу тем же самым лучом для тебя с востока на запад.