. . .
Уже неделю этот цветок мешает Донёну жить мирно и спокойно, как это было всегда. Вырвать его из пальца — невозможно, даже если отрезать стебель, ведь он настолько врос в кость, из-за чего если всё же получится, то это будет ужасно больно. Однокурсники заметили метку уже в первый день после вечеринки, поэтому Ким выслушал множество вопросов по поводу её и столько же выводов и шуток с сарказмом. Он резко отвечал на «отвали», когда перед ним хоть чей-нибудь рот открывался, уже зная, что хочет сказать человек. Тэиль восхищается нежным бутоном, который, кстати, вообще не вянет (ведь у соулмейтов цветок сохнет только тогда, когда они ненавидят друг друга, или же один из них погиб) и часто трогает лепестки, всё больше умиляясь мягкости цветка. Он пытается таскать Донёна в разные корпусы универа, оглядываясь чуть ли не на каждого крашеного корейца, потому что кое-кто вообще не запомнил его внешность и в голове только и мелькает эта белая макушка. Насколько же близко нужно быть к нему, чтобы бутон начал дальше расти? — Мне кажется, но тебе нужно дотрагиваться до каждого незнакомца, чтобы понять, кто твой соул, — попивая яблочный сок из трубочки, говорит Тэиль. Они мирно сидят в столовке среди всего шума, обсуждая рандомные темы, что только взбредут в голову. — Думаешь, нам нужно быть прям очень близко друг к другу? — произносит Донён, безэмоционально крутя ложкой над пустой тарелкой. Но, размышляя о близости, его щёки слегка покрываются пунцом. — Лучше бы такая связь была между нами, — дует губки Джонни, приобнимая за плечи Тэ, на что тот льнёт. — Зато пока вы ещё не виделись, ты можешь ходить с этим красивым недоколечком. Я даже завидую, ведь твои лепестки такие мягкие… а наши, вон, шероховатые немного, — он показывает свою, на которой мгновенно появляются цветы — время закончилось, а значит перед Донёном появляется картина в виде целующихся соулмейтов. Ложка с рук звонко падает на тарелку, но никак не отвлекает парочку, из-за чего Донён цокает и берёт поднос. Он быстро пробегается глазами по студентам, вздыхая, что незнакомец никак не может перестать давать надежду на новую встречу. Может, это был просто чей-то друг, который пришёл за компанию, а не обязательно студент его университета. Но такой исход ещё больше раздражает. На секунду ему кажется, что седая макушка мелькнула перед глазами, да только куда, чёрт бы знал. Донён думает, что совсем с ума сошёл с этим соулмейтом и уходит из столовой в свой корпус. Он отсиживает оставшиеся пары, но как только собирается уйти, то его останавливает староста, которая просит сегодня подержурить вместо неё на один раз. Донён не кривит лицом, а берёт все дела на себя. Всё-таки чувство мужского достоинства у него при себе. Закончив со всей работой, Ким закрывает на ключ дверь и прежде чем свалить с универа, он идёт справить свою нужду. Когда Донён выходит, то в паре шагов видит какого-то парня, что стоит у распахнутого окна и смотрит на дерево только-только цветущей вишни. Тёплый ветер качает светлые ветки и такие же волосы студента. Он убирает чёлку со лба, немного повернувшись в сторону. Ветер сильно дует, будто подзывая Донёна подойти. Чону оборачивается, ощущая, что кто-то стоит за его спиной, и пугается, осев на подоконник. — Я… эм, прости, — возвращается с неба на землю Донён, видя, что очень напугал парня. Будто бы в гипнозе он рассматривает его бледную кожу, седые волосы и такие же реснички, которые красиво смотрят с янтарно-жёлтыми глазами. Ветер снова дует в их сторону и, кажется, старший чувствует запах нежного одеколона рядом стоящего парня. Он отводит взгляд в сторону и замечает цветы на руке, тоненькие веточки которого нервно вздрагивают. Ким заворожёно тянется к кисти, расширяя глаза, когда его лепестки сакуры начинают медленно разрастаться по руке. Нашёл. — Что ты делаешь? — обиженно произносит Чону и отдёргивает руку. — Соул… — шёпотом говорит Ким. Он показывает тыльную сторону своей ладони, на которой есть цветы, после поворачивает её, смотря в глаза, намекая, чтобы тот коснулся ладони. Чону в недоумении хлопает глазами, но всё же дотрагивается своей рукой. В момент, из кистей обоих парней вырастают светло-коричневые ветви, которые переплетаются вокруг и стягиваются, сближая Донёна к Чону. Ким младший скатывается с подоконника, но опирается другой рукой о плечо старшего, после чего та покрывается теми же цветами, а Донён хватает за талию, придерживая. Ладонь на тонкой талии так же зарастает сакурой, больно тыча в спину, из-за чего Чону шипит, оборачиваясь назад и прогибая спину. Но когда он возвращается, то сталкивается с губами Донёна. Он целует осторожно, нежно, заставляя растаять. Цветы, что сплетали их руки, исчезают, мгновенно расщепляясь мелкими сверкающими блёстками. Они отстраняются. Донён томно дышит в пухлые губы, чувствуя сладкое послевкусие, которое так напоминает карамель. Он смотрит на вздрагивающие белоснежные реснички чуть приоткрытых глаз парня, а после переводит взгляд на подоконник, видя палочку от чупачупса. Его дёргает тут же, осознав, что он натворил. Донён резко убирает руки, замечая, что все цветы исчезли. А у Чону будто силы отобрали, потому что, кроме как немного открыть глаза, в остальном он не в состоянии. — Это потому, что нужно было убрать эти чёртовы ветки, — бормочит Донён и тут же удирает с этажа, ругаясь про себя, что это вообще было.. . .
Донёна очень бесит факт, что после случившегося замечает Чону буквально везде. Он появляется в столовой прямо тогда, когда старший обедает; он расхаживает по коридорам не своего здания, совершенно игнорируя его нахождение; Чону даже в туалет одновременно попадает во время пар и проходит гордо к умывальнику мимо него, будто совсем ничего не происходило. Донён вовсе привык к тому, что он теперь как бы… гей? Ладно, это тоже бесит, но не так, как игнор соулмейта. Тэиль уже обзывает своего друга нервным психом, видя как тот грызёт бедную трубочку, сжимая пустую коробочку из-под сока и смотря на идущего с подносом белобрысого. — Ты сам не свой уже вторую неделю. Где мой игнорщик всех факторов на свете? — не выдерживает Тэ и говорит прямо. — Ты всё-таки смог влюбиться. Ну ясно теперь. — Нихрена подобного! — всплескивает сразу же. Эти слова будто бы вихрем толкнули его с места — Ага, как же, — хмыкает Тэиль. — Я тут разузнал, что этот парень альбинос оказывается и зовут Чону, поэтому он ходит таким беленьким. — Я знаю. — О, — делает паузу, а потом вскидывает брови. — Ооо? — протяжно. — И чего уставился? Мне просто было интересно, с какого рожна он такой, вот и погуглил, но имени я не знал, — отпускает несчастную трубочку и складывает на груди руки, перекрещивая их. — Мои руки свободны, я счастлив, так что отвали. — Я даже ничего не сказал. Слушай тебе нужно снять стресс, поэтому приходи ко мне, киношку посмотрим там, — на его предложению слабо кивают, и они уходят на занятие.. . .
Донён держит путь в общагу. Пятью минутами ранее он забежал в магазин и купил снеков к просмотру. Их ждёт детективный фильм бестселлер, который нашёл Тэиль и держал в закладках долгое время, ибо рука никак не доходила. Он быстро набирает смс о том, что уже на месте, пока стоит у вахты. Быстро отметившись как гость, Донён забегает в лифт, нажимая на восьмой этаж. Он опускает взгляд, когда двери лифта постепенно соединяются, но чья-то ступня задерживает их. Ким поднимает взгляд выше, чем ожидал, и застывает, ведь перед ним тот самый альбинос. Они сталкиваются взглядами, но Чону, хоть и был удивлён, спокойно тыкает на кнопку своего этажа, заранее сканировав взглядом хёна. Лифт едет медленно, с какими-то звуками кряхтения, что настораживает Донёна. Он осматривает маленькое помещение, кривя лицо, когда видит дырки, облезлые стены и паука в углу, наматывающего свой ужин. Но как бы он не сопротивлялся, Ким не мог не посмотреть хотя бы краем глаза на стоящего перед ним первокурсника. На том чёрная водолазка, поверх которой длинный и тонкий пиджак того же цвета, а на стройных ногах джинсы в клетку. И всё это в сочетании с внешностью альбиноса. Обворожительно. Донён действительно погуглил после того инцидента, кто эти люди Фотографии, что мелькали перед ним, были с довольно симпатичными, или же не совсем. Но парень, который сейчас в одном метре от него, был не просто симпатичным, а необычайно красивым, на столько, что невозможно было спорить с этим. — Думаю… — прерывает тишину Донён. — Нет, то есть… — теребит руками в карманах брюк, смотря в пол. — Соулмейты хоть и должны быть вместе, но не обязаны? Ведь так? Грубо. Чону кажется это очень грубым, из-за чего он сводит брови и перекрещивает руки, сжимая в тонкую линию губы. — Ты серьёзно? Он думает, что если бы он не принадлежал редкой рассе людей, то сейчас всего этого не было бы. В мыслях только «Моя внешность отталкивает его ещё больше». — …Вполне? — глупо смотрит на младшего, совсем не замечая, что тема для разговора ему вообще не приглянулась. — Получается, для тебя связь соулмейтов ничего не значит? — акцентирует голос на последних словах. — И поэтому ты поцеловал меня, чтобы избавится от надоедливых цветов? — Ну… — Значит слухи про тебя верны, ты совсем бесчувственный и не смыслящий в таких обычных вещах, — он отталкивается от стенки, ступая вперёд к нему. — Что ж, если ты у нас такой, то должен и с этим справится без своего соулмейта, — протягивает руку и дотрагивается до подбородка, заставляя посмотреть прямо в глаза. Их кисти вновь покрываются сакурой, но чтобы они не сцепились снова, Чону убирает ладонь и направляется к уже открытому лифту на шестом этаже. Его резко оборачивают назад, сжав кисть руки и нажав на рандомную кнопку. Двери сразу же закрываются и лифт качается сильнее, съежая вниз. Их шатает в стороны и они ударяются о стенку, оседая напол. — Ты придурок?! — вскрикивает Чону, пытаясь взглядом уловить нахождение старшего в темноте, так как лампочка погасла от напряжения. — Какого хрена…? — шипит недалеко Донён, пытаясь ощупать хоть что-то. — Ты нажал на кнопку сброса, идиот! Эту кнопку нельзя нажимать уже несколько месяцев, ведь она вместо того, чтобы спуститься в подвал, блокирует лифт вообще! — злится и ищет в карманах телефон. Он до сих пор помнит, как комендант сказал это в самую первую очередь, когда тот заселялся, дабы предостеречь всех. — Замечательно… — хватается за переносицу, обдумывая ход событий. — А не надо было говорить что-то про меня. — Ой, а у хладнокровки вдруг чувства появились? Лучше бы телефон помог найти, чем показывал своё эго, — хмыкает в ответ. Он вводит рукой по полу, стоя на коленях, и, наконец, натыкается на телефон, тут же освещая место. Чону пытается поймать сеть, но ничего не выходит, даже кнопка SOS в лифте не может начать мигать, чтобы нормально вызвать диспетчера. Он безнадёжно вздыхает и садится на пол, отвернувшись от Донёна и уткнувшись виском к стенке. — Нужно подождать, пока кому-то не понадобится лифт, — говорит Донён, так же садясь к стенке. Он задумывается, что и впрямь отвергал все чувства, что давали некую эйфорию, не говоря уже о самой любви. — Время восемь вечера, завтра важная пара к которой нужно подготовиться, почему всё против меня…? — бормочет себе под нос, но это слышит старший и уже похлопывает по широкой спине. Ветки быстро удлиняются и снова скрепляют их руки в наручники. — Только этого мне не хватало, — замечает более толстые чужие корни вокруг своей руки. — Бля, прости, — вспоминает Донён и тут же жалеет о содеянном, но где-то в душе ему охота просидеть вот так с ним и этими бледными цветами. Чону не выключает фонарь, а оставляет посередине сплетённых ветвей, что продолжают медленно расти. Свет освещает цветы, делая их почти прозрачными. Они манят взгляды обоих своей красотой, но каждый воспринимает это по-своему: Чону нравится хён, его внешность, она утончённая, как эти лепестки, но он не может толком сказать это из-за скверного мнения о любви старшего, да ещё и сам козокается. А Донён никак не хочет признавать, что и ему свойственно такое прекрасное чувство, от которого действительно начинаешь мечтать, желать, делать всё возможное, и он это понимает. Они сидят час, но никому до сих пор не нужен лифт. Чону уже сдался и мирненько посапывает в кипе цветущего растения. Донён не перестаёт удивляться, как сакура может долго разрастаться чуть ли не лианами, при этом не делая больно рукам. Руки уже невозможно поднять из-за тяжести, только водить по полу, что и делает Ким старший, сокращая и так маленькое расстояние между ними. Он думает, не потерял ли его Тэиль, ведь много времени прошло с тех пор, как соулмейты застряли здесь, а связи в телефоне нет. Голова Чону падает на плечо Донёна, тихо бурча во сне между «не убивайте меня, профессор» и «когда ж это прекратиться». Это настораживает и снова заставляет погрязть в раздумия того, что быть льдышкой — не самый лучший вариант. Чону резко просыпается и одаривает далеко не дружелюбным взглядом, поджимая колени и пытаясь положить свои руки на них, но ничего не выходит. — Я настолько уродлив, потому ты и противишься? — рушит тишину первокурсник, повернув голову к сцепленным ветвям их рук. — Нет, — на автомате выдаёт Ким. Он смелится посмотреть в сторону Чону, который явно смущается ситуация. — Твоя внешность странная, необычная, но никак не уродливая. Я погоричился тогда, прости. Просто я… — сглатывает ком, отводя свой взгляд на железные двери лифта. — …не умею любить, — решает для себя, что всё же будет честен. — Хах, разве можно не уметь любить? — смотрит на Донёна в ухмылке, немного пододвигаясь к нему, а следом пару больших ветвей движутся за ним. — Я эту кашу заварил, мне и расхлёбывать, — наклоняет голову вниз, словно к чему-то готовясь, пока старший глупо хлопает глазами. — Что ж, я научу тебя любить, — произносит в тёплой улыбке и поддаётся вперёд. Целует. У Донёна ощущение, будто вместо обычных губ мягкий зефир, что слегко сминается при малейшем прикосновении, и тягуче восстанавливает свою форму. Подобные нежные губы хочется целовать на протяжении длительного времени, поэтому они и не спешат. Пока с самых кончиков до их корня ветви сакуры расщепляются в мелкие блестящие песчинки, попутно в животе Ёна пархают бабочки, именно те самые бабочки, которые полюбились людям в качестве выражения, что описывает понятие «любовь». А когда рука становится легче, то она быстро перемещается на щеку Чону, который кладёт свои на плечи старшего. И только теперь они лениво углубляют поцелуй. Наплевав, что ни единого цветка вокруг не осталось, это только больше даёт полную свободу, с помощью которой Чону может тихо мурчать из-за руки, что поглаживает его белые волосы, а Донён наслаждаться отдаче младшего. Они не замечают, как лифт поднимается наверх, и отстраняются лишь тогда, когда слышат цоканье дверей. Донён всё так же держит руку в запутанных волосах, рассматривая, как добирает воздух Чону, уткнувшись в пол, потому что слишком стыдно, ведь на них смотрят целых три пары глаз: лифтёр, который опоздал из-за пробок, комендант, которая не находила себе места два часа и больше, и Тэиль, что сходил с ума, так как переживал за друга, но, видя, что сейчас всё даже слишком хорошо, ухмыляется, как будто одержал победу.. . .
— Я надеюсь все, кто здесь присутствует, сдали свои доклады. Если вы не хотите учить билеты, то просто обязаны были написать доклад, — приговаривает преподаватель, расскладывая учебники на место, пока студенты подлетают с места и подбегают к столу, кладя свои папки. Донён не спешит, роясь в рюкзаке, доставая жёлтую папку. Он спокойно подходит к столу преподавателя и кладёт свою работу. Собираясь уже уходить, его останавливают. — Ким Донён, — начинает учитель, — я уже давно не вижу клишированных фраз в ваших работах. Хочу похвалить вас за их улучшение. Получается, что-то хорошее случилось? — мужчина, улыбаясь, спрашивает у своего ученика, хотя уже догадывается, что могло произойти. Неожиданно в дверях появляется Чону, который вежливо здоровается с учителем, а после облокачивается о косяк двери, выжидая своего парня. — Да, — Донён не отводит взгляд от Чону, с которым он встречается уже полгода и может с уверенностью сказать, что эти полгода стали самыми лучшими в его жизни. — Я обрёл «чувства дурака». Он прощается и шагает вперёд, беря за руку Чону, своего необычного соулмейта, который смог рассказать о любви гораздо больше, чем какие-то мыслители из заумных книжек. Их руки обвивают в браслет несколько скрученных веток с цветами сакуры. — Так ты у нас теперь не умник, а дурак? — выйдя из аудитории, Чону дразнит старшего своими словами. — Факты неоспоримы, но я всё ещё умнее тебя во многих предметах, — он целует его в висок, немного замедляя рост сакуры, и крепко сжимает руку парня, показывая этим, что не собирается отпускать Чону никогда.