Дошло?

Походочка от бедра, яркая внешность, тонкие лямочки на плечах. Она только продефилировала на высоченных каблуках — и Мигель буквально за секунду ожил (или кое-что в его организме). Распетушился, выпятил грудь колесом, глупенько заулыбался. Волчонок перед красивеньким отточенным кусочком мяса в открытом черном комбинезоне. Егор не заметить этого не мог. Не мог не почувствовать закружившие в воздухе мужские гормоны — они его с головой накрыли. Не мог не разозлиться и подсознательно проклясть эту Уфу, что отправила соблазнительницу и такую подходящую для Мигеля девушку (в команду, конечно же). Танцует неплохо, корректно, чистенько — и отчасти не так банально, как все остальные. Даже пошлятиной не сквозит. Но нет, нетнетнет, не возбуждает. От ее стрипа торкает только одно у Егора — и совершенно не то, что должно бы у обычного мужика. Это червячок за грудиной просыпается, ребра пересчитывает, грызть начинает, потому что этот недокубинец губы растягивает до боли в щеках, как ребенок, получивший вкусный леденец. Леденцов от Егора ему уже не нужно, да? Да кто посмеет назвать это ревностью? Не ревность, а так… просто нежелание, чтобы Мигель смотрел так на кого-то, особенно на еще одну участницу их шоу. Нежелание, чтобы тот нагло заигрывал на глазах у всего зала, у всей страны. У его, Егора, на глазах, ушах — в недосягаемой близости. И голоском слащавым резал похуже ножа: — Расскажи о себе. Сука. Может, уже прекратишь? Егор здесь, рядом, руку протяни! А девчонка не ведется. Зато Егор еще как ведется, как маленький мальчик, ей-богу. А парочка перекидываются фразочками — и глупаяглупая Гульнара совершенно не понимает, что от нее хотят. Да все уже поняли! Дружинин потому и не выдерживает. Сквозящий из всего Мигеля флирт и флюиды выдерживать нет сил. — В танцах! Грубо, сухо. Буквально выплевывая. Девушка не замечает: ей только радоваться, что ее в крутой проект взяли. А вот Егор тут же ехидно-удивленный взгляд мужчины ловит и понимает всю оплошность ситуации. И мысленно избивает себя: дуракдуракдурак. Да и исправлять уже поздно: эти «бе» и «ме» и «я никогда так «в танцах» еще не говорил» никого не убедят. Все поняли, все почувствовали. Мигель понял и почувствовал — и это, скорее всего, даже страшнее. Дуракдуракдурак. Егор едва ли помнит, как оказался запертым в кладовке. Полутемной, с гудящей лампочкой и множеством реквизита «на всякий случай». Под пристальным взглядом Мигеля, находящего на мужчину медленными шагами и скалящегося похуже волка перед мяском. — Что это было, Егор? Егор желает не отвечать — провалиться в преисподнюю, убежать через окно или пропасть без вести. Но только не гореть под жарким взглядом все осознавших глаз. Они же молниями стреляются и прямо в вены, в душу, в сердце. — А что было? Отбор прошел, едем в следующий город. Все отлично. Изобразить улыбку - не выход абсолютно. — Ты знаешь про что я. — Знаю. Отрицать бессмысленно. Особенно когда чужое тело такое близкое, а дыхание такое горячее, что скулить охота. И дотронуться. И впиться зубами в смуглую кожу. И все еще провалить или убежать. Потому что из правильного здесь только трескучая лампочка — она такая везде. — Егор… — Мигель… Интимный, томный шепот по коже мурашками проскальзывает. Теплая ладонь к щеке прикасается — и не ластиться к ней невозможно. Особенно когда долгие ночи это представлял, когда от снов в поту просыпался. И глаза сами собой закрываются, когда щека к щеке. Когда мягкие губы мажут по коже. Оттолкнуть не получается, ответить не получается, стоять смирно не получается. — Что было? И они замирают, прижавшись друг к другу щеками, грудными клетками, руками. И мир замирает вокруг в бесконечности. — Ты флиртовал. Нагло и открыто. А я не выдержал, сорвался немного. — Почему? Главный вопрос и главный ответ. Опаляющим кожу дыханием — и Егор почти забывает себя. — Потому что… — … любишь? — Делить не хочу. Ни с кем. Легкий смешок. И крепкие руки прижимают к себе, талию обвивают. И Мигель едва отстраняет лицо и смотрит по-другому, спокойно, смирно и безумно нежно. — Дошло, наконец? Доли секунды Егору хватает осознать: Мигель — чертов провокатор! Специально, умышленно, целенаправленно, на глазах у Дружинина, даже не за его спиной — так по-актерски хорошо фальшиво флиртовал. Только чтобы сейчас здесь по итогу прижаться к мужскому телу в нежности и в чувствах, и в тени под гул лампочки. — Дошло. Дружинин терпеть не намерен больше. Кидается в омут с головой. Раз дошло, то и скрывать бесполезно, и действовать необходимо, и целоватьцеловать. Долго, страстно, с жаром. Кусать губы, вылизывать кожу, языком к языку. Выбивать томные стоны из наглого мужчины-провокатора. Мигелю воздуха уже не хватает. И мыслей в голове тоже. Он отстраняется в поисках кислорода и здравого смысла, улыбается, видя распалившегося Егора в его смуглых крепких руках и решает — правильно все сделал. Почему только раньше не додумался? Гульнара ему даром не сдалась, а этот хореограф еще как — на него планы грандиозные. — Я тебя тоже. Ни с кем.