The Freaks

Любой бы сказал, что день Эвана определенно нельзя было назвать идеальным. Хотя какой день в его жизни можно назвать хотя бы удовлетворительным? У него нет таких знакомых, по чьим стандартам можно определить, что в течение двадцати четырех часов не произошло ничего, что опустило бы его на ступень ниже в социальной лестнице. Его единственный друг – такой же аутсайдер, как и он, поэтому обычно сложно сказать, насколько сильно пошла его жизнь под откос, не учитывая его ужасные попытки социального взаимодействия. У него нет списка, где он бы отмечал все унижения, которым бы он подвергся за день или что-то в этом роде. Его главной целью всегда было пережить еще один день и, может быть, удачно завершить разговор с тем, кто не был бы его лучшим другом. Но даже не считая этого, можно сказать, что все пошло не так с самого начала: ранее пробуждение, которому сбитый летом режим не играл на руку, недописанное письмо для доктора Шермана, “воодушевляющая” речь от матери - Хейди - и, конечно же, тот самый первый день школы, который был причиной всему тому, что и произошло этим утром. Отличное начало последнего учебного года, который по своей задумке должен был оставить после себя самые незабываемые воспоминания. Был ли хоть намек на то, что в этом году что-то изменится? Эван думал, что нет. Уже в машине матери Эван чувствовал, как потеют его ладони и учащается сердцебиение при мыслях о том, что ему предстоит пережить в этот день. Почему ему всегда так сложно даются социальные взаимодействия? Почему его приводят в ужас вопросы о себе? Почему жизнь должна была его наградить социальной тревожностью? При размышлении над этим его мозг не мог дать подходящий ответ, как и всегда, хотя он задавал эти вопросы себе каждый гребаный день своей жизни. - Хей, — он вздрогнул, когда дружелюбный голос Хейди разрезал тишину, что образовалась из-за того, что она выключила радио в машине, когда они остановились возле школы. – Остался всего год, так что я надеюсь, что ты постараешься. Хейди одарила его уставшей, но от этого не менее мягкой улыбкой, которая почему-то всегда вызывала у Эвана грусть. “Она всегда так старается ради меня”, — подумал он, попытавшись улыбнуться в ответ, но из-за волнения у него вышло кривое подобие улыбки. - Я знаю, мам, — Эван вздохнул и обнял ее, получив в ответ такие же теплые объятия, как и женщина, что их дала, а затем ее тихий смешок. Хейди взлохматила его светлые волосы и пожелала ему хорошего дня, заправляя за ухо прядь волос. Эван и не помнил, когда она не выглядела уставшей из-за тяжелой работы, которую она взвалила на себя, чтобы прокормить себя и его, но она никогда не винила своего сына в этом, стараясь давать ему все внимание и любовь, когда у нее есть на это время. Эван выбрался из машины и обернулся, чтобы помахать ей, когда она подставила руку к своему рту, а второй держалась за руль: - Передай Веронике привет от меня! На этот раз у Эвана улыбка вышла более естественной, что отразилось в более широкой ответной улыбки от его матери. Он кивнул и помахал ей на прощание, наблюдая, как их машина отъезжает и постепенно исчезает из поля зрения, а затем направился в место, которое он подсознательно будет ненавидеть в течение всего следующего года. Старшая школа "Вестербург" сочетала в себе самое худшее от современных школ: деление на касты, глупых спортсменов, задир, а так же разбитые мечты на спокойное существование. Тут тебя либо замечали, либо нет, и Эван не знал, что хуже: быть посмешищем и тем, кого задирают, не дают прохода на переменах и опрокидывают поднос с едой во время ланча, или затеряться на фоне остальных, став размытым пятном на чьем-то периферическом зрении. У Эвана не было шанса выделиться чем-то, кроме своей нервозности или заикания, поэтому он выбрал второй вариант, став подобием призрака в тесных коридорах школы, забыв о надежде стать заметным. Но это было не так важно, пока он был не один. Со временем, стремительно приближающемся к звонку на первый урок, толпа подростков в коридорах стала гуще, отчего сердцебиение повысилось, и Эван бы потерялся в потоке людей, если бы не такая знакомая женская фигура, которая давно стала спасательным кругом в океане его жизни. Вероника Сойер задумчиво перекладывала книги с места на место в своем шкафчике, прижимая одной рукой к груди личный дневник с большим количеством исписанных страниц внутри и до жути потертой обложкой. Она была невысокого роста и непримечательной внешности, но ее любимый шарф стал для Эвана той отличительной чертой, по которой он мог ее найти в подобных людных местах. Казалось, что она потерялась в своих мыслях, когда Эван быстро подошел к ней, неловко помахав рукой перед тем, как произнести: - Х-хей, Ронни. - Эван! - Вероника резко обернулась в его сторону и тепло улыбнулась, когда поняла, что это был ее лучший друг. Она поправила свой шарф, который она старается носить даже в теплую погоду, и покрепче обняла дневник. Блондин скромно улыбнулся в ответ, переминаясь с ноги на ногу. И хоть они с Вероникой провели все лето вдвоем, но встреча в первый школьный день возле шкафчиков ощущалась так, словно они давние знакомые, которые видят друг друга впервые за много лет. Сойер выглядела все так же, как и пару дней назад, когда они гуляли вдвоем в последний раз. Только на ней сегодня была кофта размера большего, чем ей на самом деле надо, с разными нашивками и ее любимая юбка. Эвану нравились ее слегка кудрявые волосы, несмотря на то, что Веронику они всегда раздражали, ведь они не были достаточно кудрявыми, чтобы ей не приходилось их укладывать, и они не были идеально прямыми. Поэтому ее волосы всегда были в беспорядке, но по мнению Эвана она выглядела мило, ведь она закалывала их разноцветными заколками, чтобы они не лезли в ее лицо. - Что на повестке дня? - это было возвращением в старую рутину, состоящую из ожидания самого худшего изо дня в день. Именно так Эван бы описал все школьные годы в окружении более социальных и влиятельных подростков, чем они с Вероникой. Хэнсен готов поспорить, что если Ронни уже делала сегодняшнюю запись в своем дневнике, то она написала что-то подобное. Она хорошо его понимала, и ему это нравилось, потому что именно этого не хватало в дружбе с Джаредом. - Это первый день, так что ничего особо полезного о преподавателях не говорят, - она пролистала новостную ленту в телефоне вниз, в то время как перекладывала оставшиеся учебники из рюкзака в шкафчик. - Пишут, что Хэзер собираются сделать следующий шаг в войне за доминацию, а на уроке истории будет новый преподаватель. Больше ничего примечательного. Хотя... Есть слух о каком-то новеньком. Брови Эвана поползли вверх. В их школу редко переводятся, так как она расположена на краю Огайо и не выделяется большим количеством первых мест в каких-либо соревнованиях. - Новенький? Что в этой новости такого особенного, что могло заставить говорить об этом Дженну? Вероника заблокировала телефон и его убрала в карман, подняв глаза на Эвана, а затем пожала плечами, застегивая рюкзак. - Не знаю. Скорее всего он какой-то красавчик или безумно богат. Может, и то, и другое. Определенно будущий участник одной из стай популярных ребят, - она раздраженно закатила глаза, взмахнув одной рукой в воздухе. - Было что-то еще? - эта тема всегда была немного щекотливой для Вероники с тех пор, как Марте пришлось перевестись в другую школу из-за травли от одной из групп, поэтому Эван решил быстро перевести тему, потому что он не любил то, как больно кривилось лицо его подруги, когда он возвращалась к старым воспоминаниям. - Ничего особенно, - она вздохнула, немного расслабляясь. - Рич собирается сделать какой-то "пранк" или типо того над тем высоким раздражающем парнем, чье имя я вечно забываю. - Джереми? Он н-неплохой, просто очень хочет выделиться, - Эван не очень хорошо его знал, но Хир был похож на него - такой же нервный и зажатый с беспорядочными мыслями и одним-единственным другом. - Среди кого? Те, к кому он стремится, не стоят этого, - Сойер нахмурилась, скрещивая руки, ее губы скривились из-за мыслей о "высшей касте". - Но недавно ты сама хотела сидеть за столом с Хэзер, - глаза Вероники расширились, а кончики ушей покраснели. - Или это была твоя скрытая влюбленность в Хэзер? - Смотря, в каку... - она резко остановила сама себя. - Нет. Нет. Не было такого. Она гуще покраснела и отвернулась к своему шкафчику. А после того, как услышала нервное хихиканье Эвана, резко повернулась в его направлении, заставляя того вздрогнуть от ярости, перемешанной со смущением, на ее красном лице - Ты сам не так давно безнадежно пялился на младшую Мерфи, - Эван невнятно что-то пролепетал в попытке остановить мысль Вероники. - Интересно, что заставило тебя передумать? О, о не любит эту дьявольскую улыбку на лице его лучшей подруги. Это всегда означало, что она готова заставить весь город исчезнуть. - Может, причина в ее старшем брате? - она показательно взялась двумя пальцами за подбородок, чтобы создать ложный образ задумчивости. - Он, конечно, выглядит чертовски жутко, но явно хорош собой. Она сделала этот раздражающий жест бровями, который означал "я знаю, о чем ты думаешь перед сном". Вероника была дьволом во плоти, когда знала, как именно использовать информацию о человеке против него. Да, она тоже смущалась и чувствовала себя неловко, но если кто-то переходил черту, то ее силе и уверенности можно только позавидовать. Но с Мерфи все было не так! Ему нравился Коннор, но определенно не в этом смысле. Эван всегда провожал его взглядом перед ланчем, когда тот шел на парковку, чтобы прогулять или накуриться в своей машине, что и заметила Вероника, но о чем никогда не спрашивала. Эван всегда хотел придумать причину, чтобы предложить Коннору пообедать в их компании, так как он видел в его глазах то, что видел в зеркале до появления в его жизни Вероники, когда его "другом" был Джаред. Чей голос как раз и вырвал его из смущающего потока мыслей и заставил недовольно простонать его лучшую подругу: - Эван, приятель, как прошло лето? - неприятно растягивая гласные, спросил Джаред, когда подходил к ним с Вероникой. Его рука тяжело легла на плечи блондина, отчего ему пришлось неудобно нагнуться из-за их разнице в росте. Эвану не было удобно, и его смущали такие взаимодействия, о чем Джаред, конечно же, знал, но словно не желал признавать. Вероника фыркнула на нелепой игре Клейнмана в "мы-когда-то-были-типо-друзьями" и закатила глаза. - Чувствую, я не захочу присутствовать при этом разговоре, - Вероника вернулась к сортировке тетрадей в шкафчике, загораживаясь от Джареда железной дверцей. Тот обернулся на нее, будто только заметил, отпуская Эвана из своей хватки и недовольно нахмурился, поправляя очки. - О, а я как раз хотел предложить тебе отвалить, Сойер, - в голосе Клейнмана звучал яд, но девушка на это ничего не ответила, предпочитая делать вид, что она его не замечает. - Эм, - Эван вернул к себе внимание Джареда, но от этого его волнение только усилилось, ведь он был без понятия, что тот от него хотел, но был уверен, что это не узнать о том, как прошло его лето. - Джаред, тебе что-то нужно? Парень в очках немного опешил от вопроса, подняв брови в удивлении, но быстро взял себя в руки, надев ту же улыбку, что и всегда, когда он хотел что-то получить от Эвана, зная, что тот не откажет. - Мне нужна страховка для машины, а моя мама как раз недавно начала снова спрашивать о тебе... - Эван слышал возмущенный вздох Вероники и знал, что она с трудом сдерживает себя, но девушка обещала ему, что даст ему самому разобраться в их с Джаредом "дружбе". Хэнсен сделал глубокий вдох и досчитал до пяти, собираясь с мыслями. Это был лучший момент для разговора, и ему надо решить этот вопрос раз и навсегда. - С-слушай, Джаред, мне н-неприятно об эт... Эван собирался это сказать. Он правда был готов, ведь до этого они с Вероникой много разговаривали о том, что ему с Джаредом пора поговорить обо всей этой ситуации с дружбой в обмен на страховку, но именно в этот момент его "друг" решил переключить свое внимание на объект поинтереснее. - О, Коннор, друг. Клевая прическа, - Мерфи остановился, медленно повернув голову в сторону Джареда с нечитаемым выражением лица и вопросительно поднял одну бровь. - Выглядишь очень убийственно. Надеюсь, я не буду первым в твоем списке расстрела. И этим объектом был Коннор Мерфи. Твою. Мать. У Эвана перехватило дыхание, ведь он находился чересчур близко к возможному месту спора, криков или драки. И все из этого явно не было чудесным материалом подпитки для его тревожности. Время замедлило свой бег именно в этот момент, как будто специально, насмехаясь над ним. Атмосфера заметно накалилась, и Коннор нахмурился, собираясь что-то ответить, как все окружающие вздрогнули от металлического шума, когда Вероника с хлопком закрыла дверцу своего шкафчика. И именно тогда время вернуло свою прежнюю скорость, отчего Эвана с выдохом покинуло волнение. Он знал, что Ронни либо все уладит, либо сделает ситуацию хуже для Джареда. Он был согласен на оба варианта, если это означало, что никто не будет повышать голос. - Знаешь, для человека, который выглядит так, словно одевается в "Волмарте", у тебя слишком большие претензии к чужим волосам, Клейнман, - Вероника развернулась к ним троим с самым недовольным лицом, которое Эван у нее видел. Это было одно из ее настроений, когда она готова сравнять школу с землей. В такие моменты Эвана бы уже трясло от страха, если бы он ее не знал. Вероника не только лает, но и очень больно кусает. Она была практически одного роста с Джаредом, но в этот момент казалось, что она выше его на голову, потому что парень в очках явно не знал, что на это ответить. Никто не был готов к тому, что Вероника что-то скажет против него, поэтому некоторые учащиеся обернулись на них, вызывая неприятный холод по коже от их взглядов у Эвана. Но больше этого блондина волновало то, насколько удивленным выглядел Коннор. Его вечно уставшие глаза выглядели заинтригованными, а брови слегка подняты в удивлении. Он также не знал, что сказать на выпад брюнетки. - Может, если бы ты меньше думал о том, чью из задниц клевых ребят подлизать ради толики внимания, то больше бы времени уделил своему гардеробу, - она взмахнула своими волосами и с вызовом посмотрела на Джареда. Вероника не была тем, кто осуждает чужую внешность или чувство моды. Боги, да она сама ничего не понимала в ней, но ей надо было разыграть эту карту, зная, что именно это заботит Клейнмана на данный момент больше всего. Джаред пришел в себя, когда она замолчала, ожидая ответной реакции. Он затряс головой, избавляясь от остатков шока, раскрыл рот, но когда понял, что оттуда ничего стоящего не может выйти, сделал шаг назад, отступая с поражением, но перед этим кинул последнюю фразу, адресованную сразу всем: - Это была шутка, но удачи повеселиться, фрики. Вероника задохнулась от возмущения после того, как переварила сказанное, но Джаред уже скрылся в толпе, когда она уже хотела кое-что ответить на это. Эван посмотрел на Коннора, который уже выглядел, как и всегда - устрашающе и очень устало, но его недовольство не было направлено ни на кого лично. Эван прочистил горло, и Коннор с Вероникой перевели свои взгляды с места, где стоял Клейнман, на него. -Т-ты прости Джареда. Он иногда бывает... - Мудаком. Да, я понял, - закончил за него Коннор, засовывая руки в карманы толстовки. Вероника тихо рассмеялась, кивая на это. Мерфи посмотрел на нее, из-за чего смех у Сойер застрял в горле. Все же она вспомнила, кого защищала. - Спасибо, - неожиданно благодарно произнес Коннор, на его лице была незаметная улыбка - настолько крошечная, что ее легко было упустить из виду, но Эван был уверен, что он ее видит. - Увидимся. Мерфи продолжил свой путь по коридору, словно ничего не случилось, а Эван резко обернулся к ошарашенной Веронике. - Ты это видела? - спросил ее шепотом Эван, хватаясь за ее руку, словно не хотел терять волшебство момента, которое охватило его. - Твою мать, да. Мы были благославлены улыбкой Коннора Мерфи.