***
Снова одно и тоже... Миссия закончилась. Хокаге снова отчитал его за скверный характер, поблагодарил за блестящую службу, целитель чуть не убила за похуистическое отношение к своему здоровью ( но раны и травмы, слава Ками, залечила) снова. Снова пачка восстанавливающих пилюль, снова путь в свою комнату… Один и тот же сценарий. Хорошо, что комнату ему, как капитану выделили. Казармы уж точно сделали бы его характер ещё херовее… Чакры после задания осталось на дне пиалы. Глаз саднил, но уже гораздо меньше, чем в прошлый раз. (Все-таки госпожа Тсунаде воистину великий целитель.) Хотелось поскорее завалиться в кровать. «Можно даже не мыться» - так он всегда думал, когда шёл в свою комнату. Но по приходу всегда педантично выполнял вечерний туалет. Зануда. Расслабленной походкой, по обычаю засунув руки в карманы, он топал словно тень по путаным коридорам базы. Ноги несли его сами. Тело шло спать автопилотом, но шло каким-то новым маршрутом, по совсем другим коридорам. Очнулся Какаси когда понял, что виноваты отнюдь не ноги, а нос, ведущий по еле уловимому чужому запаху. Запаху не враждебному, но явно незнакомому. Что за нах. Он молниеносно вскинул руку за спину, проверяя, как ладонь ложится на рукоять клинка и не разойдутся ли швы на только что сшитом боку и срощенных рёбрах? Поморщился. Результат оказался так себе… С кем-то драться сейчас было крайне несподручно. Ну и ладно. Об этом знал только он. «Блеф тоже ничего так тактика». Остатков чакры должно было хватить на пару сюрпризов. Тсунаде велела поберечься, и в кои-то веки хотелось последовать ее совету. Он зашагал активнее по следу, но уже гораздо собраннее и беззвучно, как того требовала ситуация. Кто ищет, тот всегда молодец: через пару поворотов он обнаружил двоих АНБУ, стоящих у двери. Скрываться в прямом коридоре? Вариантов было мало, особенно с нынешним запасом чакры, поэтому он тупо вышел из-за угла и быстро направился к воинам в масках. Незнакомцы, к его глубочайшему удивлению, в мгновение ока испарились лишь только он показался из-за поворота. Он без звериной маски и его точно узнали. Поэтому сбежали? Какаси припомнил на всякий случай, какое сегодня было число, и не чей-то ли день рождения. Наиглупейший праздник... Вроде бы нет. Тогда по какому поводу представление? Вообще-то говоря, у него была масса и других вариантов, кто это мог быть. Но все они ему очень не нравились. Почти каждый из сценариев грозил деревне огромными проблемами… Голова, в отличии от уставшего тела, работала всегда и работала отменно. Подойдя беспрепятственно к той самой двери, он пнул ее сапогом. Створка податливо распахнулась с протяжным скрипом, пропуская вовнутрь. И даже не заперто... Увиденное заставило несгибаемого копирующего ниндзя застыть столбом прямо на пороге. Сцена перед ним смахивала на какое-то гендзюцу: трое АНБУ в масках откровенно надрачивали на совокупляющих лежащего на столе ниндзя. Бедного перли и в рот и в зад не жалея. Остальные расслабленно массировали промежности, вероятно уже поучаствовав в действии. «Развейся!», шепнул он на всякий случай, складывая печать. Нет, не гендзюцу. Если смотреть глобально, каждый дрочит как хочет, и не ему было укоризненно цокать. Но внезапно что-то болезненно укололо в груди, когда он заметил блеск головного протектора и длинные каштановые волосы жертвы на столе. Это буквально сорвало его с места вперёд. И тут же на его пути встала откуда ни возьмись фигура шиноби в маске ежика. — Не мешай, капитан, - сказал твёрдо незнакомый женский голос. — А то что? — Сам знаешь, не дурак. И ты в курсе, зачем мы здесь. Он быстро догадался, о чем она. Вступать в бой со взводом ниндзя Корня с его уровнем чакры было идиотизмом высшей пробы. Да, и это был именно Корень. Теперь он вспомнил их почти неуловимые запахи. Один из трахающих его напарника громко и с наслаждением выдохнул и отпустил голову Тензо. Тот тут же закашлялся от рвотных позывов, извергая из себя на пол белесую жидкость. Копирующий скрипнул зубами. — Он провинился. А ты, как никто другой в курсе, что нарушение правил влечёт за собой вполне определенные последствия. Ты и так помешал нам два раза… Какаси Хатакэ. Какаси стоял, как молнией поражённый, не сводя взгляда с действия на столе: тело Тензо было ватное от слова «совсем». С момента их ухода из Корня Какаси периодически подмечал воинов Данзо и у него было время среагировать, поэтому раз там было не два, а куда больше (послушники старого маразматика решили действовать самостоятельно, дабы их старик спал не так беспокойно, но им сильно не хватало мозгов организовать свое возмездие с первого раза). В этот же раз он слишком долго был на одиночной миссии. Он открыл глаз, скрывающий кроваво-красный Шаринган, чтобы удостовериться, что напарник жив. Ежиха при таком действии отпрыгнула на безопасное расстояние и укрыла глаза локтем. — Эй, капитан, я разработал эту дырочку для тебя! - радостно оповестил шиноби Корня в маске Воробья, все ещё ритмично совокупляющий безвольного. Со звоном ударил по покрытой порезами ягодице и с наигранным стоном кончил, с силой толкаясь в содрогающееся тело. Вытащив член, Воробей показательно обтер его о бедро Тензо, выпачкивая его всем и сразу. — Жаль, что я не смогла поучаствовать! - ехидно с безопасного расстояния крикнула Ежиха на прощание. Рукой подала короткий знак остальным, и в следующий миг они все испарились. «Твою мать...Твоюмать… Твою ж, блять, мать...» - единственное, что крутилось в голове у Какаси, когда он кинулся к Тензо, на ходу активируя походную печать с плащом. Активированный на низком уровне Шаринган подметил, что уходя, ниндзя Корня забрали одежду его напарника, оставив того светить порванным задом. Тензо не спешил подниматься. Кунай. Нож, что удерживал его от падения на пол, был вогнан весьма качественно: крепко, глубоко и грамотно: ни одна кость не пострадала. Дело обойдется только сращиванием связок, если Какаси ничего не путает. Осталось только вытащить правильно. Но и аккуратно вытащив нож, распятый АНБУ не шевельнулся. — Э...Ты жив? - Хатакэ не знал, что ещё спросить в такой ситуации. Топтался рядом, готовый подхватить в любой момент. Он боялся даже просто прикоснуться к напарнику: на теле здорового места не было. — Простите, семпай… - тихо кашляя выдавил Тензо, медленно сползая со стола и дрожащей уцелевшей рукой обтирая лицо. - Простите меня… Какаси отчего-то боялся смотреть на своего напарника. Да что это с ним?! Казалось, будто во всем произошедшем с Тензо была его вина. Опять он облажался, не смог защитить друга... Поднимая того со стола, он решил подумать обо всем как будет время. Снова и опять возвращаясь к больной теме. — Давай, потихоньку... пойдём. Идти можешь? Он незаметно одернул остатки порванной водолазки, спуская ткань как можно ниже, когда ставил напарника на подкашивающиеся ноги. Вид голого тела его никак не смущал: у всех одно и то же. Да и воспитание элитного ниндзя АНБУ игнорировало всякое смущение, заставляя концентрироваться на другом. Запахнул наглухо плащ и накинул капюшон. Тензо все время виновато отводил взгляд. — Простите… — Прощен, прощен. - Копирующий ниндзя подхватил под плечо безвольное тело, одной рукой придерживая торс, другой - руку на плече, и медленно двинулся в сторону двери. - Блять, угораздило же тебя...***
Топать в свою комнату было далековато. К казармам конечно ближе, но казармы сейчас были точно не лучшим вариантом. Нельзя было оставлять в таком виде напарника в общей спальне. Поэтому пришлось двигаться в сторону своих покоев. Однако, по пути можно было натолкнуться на лишние глаза… Копирующий в долю секунды сложил печать… — О, Какаси! Мы ж только попрощались … Ого, это что Тензо? - Паккун вальяжно восседающий на заднице настороженно повел носом в сторону еле стоящего на ногах АНБУ. - Чем от него пахнет? — Паккун, дружище, проведи нас до моей комнаты, но чтобы без внезапных встреч… — Святые небеса, это пацана на миссии так? - мопс устало поднялся на лапы, все также принюхиваясь. Какаси за малым удержался, чтобы не отозвать нинкена. Не очень хотелось посвящать его в детали. — Паккун, пожалуйста. - Хатакэ сделал упор на вежливость. Пёс нахмурил взгляд, но расспросы прекратил. Они продвигались крайне медленно, Тензо шёл хоть и своими двумя, но каждый шаг давался ему огромными усилиями. Взять его на руки для Какаси было бы проще и быстрее, но кохай дернулся как от огня, когда командир хотел поднять его. Решил не нагнетать, ему и так туго, и они двинулись черепашьим шагом. Не смотря на все, по пути напарник не проронил ни звука. Копирующий заметил краем глаза стекающие к подбородку слезы. Оставалось только догадываться, как ему сейчас было больно. — Плёвое ж дело… мог бы и клона сделать, - по старчески ворча, мопс трусил немного впереди, держа нос по ветру и координируя их движение. — Мне сил не хватает сейчас на клона, вся надежда на тебя, дорогой. - Немного лести должно было заглушить обиду от столь бесцеремонной личной просьбы. Вообще, Паккун был весьма лоялен к Какаси. Это их совместное последнее задание вымотало всю стаю и выжало все силы, от чего пёс и ворчал словно старый мастиф. Но, вопреки усталости, до дверей комнаты довел быстро и, что самое важное, без неожиданностей. Отозвав печать, АНБУ вошли в личные покои капитана: помещение достаточно просторное и скудно обставленное, но зато с микроскопическим окошком под потолком, которое можно было случайно принять за вывалившийся кирпич. Надо было как-то привести в чувство несчастного Тензо. Как это сделать Какаси не знал. Даже не догадывался. Медицинскими техниками он не владел, и сейчас немного жалел, что не представилось шанса их изучить. Оставалось по старинке, начинать с душа и обработки ран. Доведя до ванной комнаты, дверь которой была недалеко от входной, Хатакэ аккуратно отпустил друга. Тензо тут же прислонился к стене. Как и сама спальня, ванная была образцом скудного отшельнического дизайна: в огромной комнате без каких-либо перегородок в одном углу был душ, со сливом в виде дырки под стеной, чуть сбоку раковина с зеркалом и тумба, и в противоположном углу туалет. У входа стояла большая корзина для мусора. — Э-э, думаю тебе сперва будет лучше принять душ. Полотенце у меня одно, бери его, - он неловко потрепал свою пепельную шевелюру, не зная, что сказать. - Да. - Глубокомысленно закончил и поспешил испариться из комнаты. Ситуация и правда была вне всяких рамок. А тот факт, что это случилось с его напарником и на данный момент единственным хорошим другом ставило Какаси в абсолютный тупик. Даже с женщинами было проще… Хотя, тут, наверное, неправильно сравнивать ситуации. Озаботившись своей, как оказалось, неловкостью, шиноби подошел к столу, стоящему в дальнем углу, и начал методично снимать снаряжение, дабы сконцентрироваться. Раскладывал печати, попрятанные по одежде, выкладывал выданные Тсунаде лекарства с планом восстановления, да свитки с отчетами. Снял клинок и бронежилет. Рядом сложил щитки с рук и поясные сумки. Логично, конечно же, сперва обработать раны и дать во что одеться. А дальше скорее всего придётся как-то воздействовать словами (вот только какими?), так как Киное ещё со времён Корня как был замкнутым и странным, так и остался. А после этого вообще может закрыться в себе… Какаси подобная перспектива не нравилась. Закончив с приблизительным планом, он достал из под кровати впечатляющих размеров аптечку и стал внимательно отбирать препараты. Взяв банки и тюбики с мазями от резаных ран и различных ожогов, он захватил из стенного шкафа комплект сменной одежды, которая появлялась там сама собой (начиная от нижнего белья, и заканчивая бинтами), и пошел в туалетную комнату. Как назло ни одной целебной печати про запас у него не было. Клубы пара витали по всей ванной, съедая все посторонние звуки, и оседали на кафельной плитке матовым налетом. Тензо сидел под горячими струями облокотившись на стену. Какаси смог хорошо рассмотреть иссеченную спину, на которой не было живого места. Местами на бёдрах и талии начинали проступать синяки. — Тут одежда и мази, - он сложил все на тумбочку, рядом с единственным уцелевшим протектором, все остальное было в мусорке. - Закончишь, позови, помогу спину обработать и руку. — Спасибо, семпай… - пар заглушал хриплый голос. Какаси кивнул. Но выходить из комнаты не торопился, даже наоборот. Приоткрыл Шаринган и снова взглянул на Тензо. Приложив усилие он наконец заметил, что искал: в потоках чакры были передавлены три главные артерии. Чакра с таким приемом просто не скапливалась в организме, а протоком уходила обратно. Снять это дзюцу было невозможно. Оно само рассосется через некоторое время, нужно всего лишь отдохнуть нормально и позволить чакре самой прорвать блок. Какаси внезапно понял, что такой его пристальный взгляд возможно сейчас сильно напрягает напарника, и, смутившись, постарался как можно быстрее ретироваться. Тензо сидел под горячими струями воды, сгорая от стыда перед семпаем за то, что ему пришлось увидеть. Он был опустошен и усталость просто валила с ног. Все тело болело от порезов и синяков. Боль в причинном месте сейчас была настолько сильной, что было страшно даже пальцами прикасаться к опухшему и окровавленному месиву. Набраться решительности и подмыться было чрезвычайно сложно. Очень сложно. Он привстал на коленях, оперся дрожащей, искалеченной рукой о стену, и потянулся свободной между ног, аккуратно касаясь распухшего ануса. Горячая вода лилась мягкими струями, смывая с тела белую чужую сперму, кровь, слюну и одновременно обжигая тонкие порезы. По внутренней поверхности бедра через насильно раздвинутые стенки заднего прохода начало стекать ВСЕ. Через боль, пусть даже со слезами. Хотелось поскорее избавиться от всех следов произошедшего. Горло давила горечь, боль и слезы. Мягкая, нежная плоть под пальцами легко поддавалась, разрывая сознание резкой болью даже от малейшего прикосновения. Разработанную полудюжиной огромных членов промыть ее оказалось не так-то просто. И это только снаружи... Почему именно так? Он больше не должен Корню ничего… Он считал Данзо-сана сродни опекуну, даже отцу, учившему его всему, начиная от того, как пользоваться своей силой и до житейских советов. Давшего ему крышу и пристанище взамен на верность и повиновение, шедшие в разрез совестью. Все, что было ему заменой дому испарилось окончательно и осталось за дверями того склада. Тензо ощущал себя использованным не только телесно, но и морально. И молча принимал это...как и всегда. Только в этот раз его душили слёзы. Закончив все мытьем длинных волос, Тензо перекрыл воду и еле переставляя дрожащие ноги двинулся к тумбе с мазями. Теперь предстояло наложить лекарства, которые принёс семпай. Он вдруг почувствовал, что его заливает краска. Приток крови заставил уши пылать от стыда перед старшим товарищем, хоть его и не было в комнате. Он не сможет теперь так же с вызовом обращаться к Какаси-семпаю, как делал до этого. Теперь ему было стыдно. Он и так из раза в раз вставлял ему палки в колёса по приказу Шимуры-сана. И сейчас не осталось ничего, что могло хоть как-то поддерживать его статус в глазах командира. Он облажался везде. Дабы предотвратить внутренние кровотечения, пришлось внутрь заложить достаточно регенерирующей пасты, холодной, мягкой, проникающей через тонкий длинный носик туда, куда сложно было достать просто пальцем. Мазь от ожогов густым слоем легла снаружи на раздражённое место, охлаждая, от чего мурашки табуном прошли по телу, кидая в озноб. Так же равномерно были обработаны все порезы и синяки, до которых он смог дотянуться. Кое-где тонкие и особо глубокие раны ещё сочились кровью, поэтому пришлось склеивать края кожи специальным клеем - самым садистским на его взгляд препаратом. Медицинский клей жёг словно кислота. Правая кисть стала болеть очень сильно и теперь вообще перестала двигаться и распухла, а одной рукой хорошо свернуть полотно нижнего белья не получалось. Руку начинало дергать от жара. Тензо скрутил как сумел мягкую ткань, и кое-как закрепил на теле. Одежда которую принес семпай оказалась знакомой стандартной формой из чёрных брюк и глухой кофты. Он натянул ее, ощутив тепло и одновременно раздражение на ранах от прикосновения грубой ткани. Мягкие брюки прижимали нижнее белье, не давая совсем сползти полотну. Звать помочь с этим Какаси-семпая он точно не собирался. Натянул воротник водолазки на подбородок, пряча длинную несуразную шею со следами чужих рук. Надевать протектор было без надобности, поэтому он просто вымыл и вытер его. И вот, спустя два часа, из зеркала на него смотрел осунувшийся, постаревший лет на десять шиноби с огромными опухшими глазами и разбитой губой. Слёзы по прежнему подкатывали к самому горлу, саднящему от бесцеремонного проникновения. Тензо вздохнул: «Ничего не должен Корню». Каждая буква в этой фразе была прекрасна. И каждая буква отражалась в зеркале чьим-то членом, маячащим перед его лицом. Он вышел из ванной комнаты медленно, мелкими шагами, держась за стенку здоровой рукой, боясь, что ноги подведут, а боль в прямой кишке заставит расплакаться прямо перед семпаем. И тут же поймал на себе взгляд капитана. Освещение у комнаты было скудным: одна настольная лампа, под которой тот начищал клинок, однако острый взгляд единственного глаза вцепился как боксерский пёс, выхватив силуэт Тензо на фоне света из душевой комнаты. Повисла неловкая пауза... Он не смог удержать зрительный контакт и опустил взгляд в пол. — Семпай, помогите, пожалуйста, с рукой. Она совсем не двигается … - говорить было сложно. Сиплый голос переходил в хрип, связки на челюсти болели, как и сама гортань. Было невыносимо сложно не морщиться и говорить не шепотом. — Руки вымою только… Хатаке сложил оружие на стол и словно тень проскользнул в свою же ванную. Измученный АНБУ поник, понимая, что не только он сейчас сгорает от стыда, а ещё и его семпай чувствует себя не лучше от увиденного. Он снова виноват… Все время, пока Какаси обрабатывал рану и делал повязку, Тензо боялся поднять глаза. Стоял молча, сдерживая дрожь в немощных ногах. Боялся сделать шаг в сторону от стены. — Как видишь, кровать одна, но большая. Думаю на разных концах уживёмся. Я постараюсь не беспокоить тебя, - Семпай делал обезболивающий компресс поверх обеззараживающих инъекций. - У меня, правда, иногда случаются кошмары… - ровным тоном сообщал он, - так что, лучше все-таки держаться подальше. Кровать и правда была гигантской. Поперёк неё можно было уложить человека три и они бы друг другу не мешали. — Футона нет. Но завтра можно будет попросить, поживешь пока тут. В общем блоке лучше не появляться в таком состоянии. Это было справедливо. Больше десятка партий в проклятые крестики-нолики по всему телу и ещё с полсотни просто порезов могли привлечь ненужное внимание. А если ещё учитывать невидимые глазу последствия изнасилования, то перспектива общения с посторонними могла привести к ещё худшим последствиям. — Вы очень добры ко мне, Какаси-семпай. Мне... очень стыдно за то, что вы увидели… — Ерунду не говори. - Копирующий начал обматывать кисть бинтами. - Не увидел бы, не помог бы. Не помог - не друг. Как ты только попался им в руки? Вопрос был самым справедливым, ведь Тензо так хотелось иметь друзей, что он согласился на странное предложение даже не подумав ни разу. А в итоге вышло, что вышло. Подружился, блин… Он вдруг покраснел, поняв, что Какаси пока его единственный настоящий друг. Его напарник. Ближе у него никого не было. И знали они друг друга лучше, чем родные братья, были ближе, чем братья. — У тебя похоже жар. - Семпай подмечал все, несмотря на полумрак. Нахмурившись, осматривал лицо, трогал щеки и лоб. Холодная жесткая ладонь касалась лица, но не так как это делали воины Корня. Он сперва дрогнул, но затем заставил себя остановиться, давал трогать себя. В край смутился, ощутив разницу. - Вот, - начал выкладывать из аптечки на уцелевшую руку пилюли. - Это обезболивающее, с ним ты знаком… это транквилизатор, так, чтобы спать спокойнее. Это для притока чакры, но от них побочные эффекты будут, начнёт немного бодрить, но можно подавить теми же транквилизаторами… В руку сыпалось много разных таблеток: в основном все знакомое, но были и какие-то новые, которые для Какаси готовили отдельно. Тензо с каждым словом смущался и тушевался все больше и больше, чувствуя странное неописуемое чувство внутри. Что это? Это... благодарность, или …? — Пить можно одновременно, и лучше лечь спать. Так подействует быстрее. Тебе перекрыли главные артерии, поэтому пока о чакре не мечтай. Все станет как было, когда отдохнешь хорошо. Он снова, словно тень, быстро убрал аптечку под кровать. Стоя как неприкаянный посреди своей же комнаты, почесал затылок. — Постарайся отдохнуть, - развернулся и скрылся в ванной комнате. Тензо очень хотелось последовать его совету. Он не без слез смотрел на горсть таблеток в руке, не знал, как будет их глотать. Даже слюну сглотнуть получалось с трудом. Кое-как, по одной капсуле он съел все таблетки и мелкими глотками запил из фляги, незаметно оставленной на кровати. Не хитрое действие вызывало дрожь в руках и рвотные рефлексы, да и самого его начинало трясти. Перекрыли чакру значит? Вот это он сыграл сегодня идиота… Доковыляв до стола с лампой, он выключил свет и так же медленно вернулся обратно, осторожно и с облегчением опускаясь на выделенную половину. Но с выключенным светом было ещё хуже: в памяти все мелькало ярко и отчетливо, не давая отвлечься ни на секунду. Оставшись наедине с собой и свежими воспоминаниями, он нехотя перебирал в голове все, что случилось по фразам, деталям, сценам, смотря пустым взглядом в темноту. Припоминал все. Как его трогали везде, что при этом говорили. Слова в его адрес о мужском достоинстве задевали сильнее всего, ведь он отчетливо чувствовал, что с ним что-что не так, как с остальными мужчинами. Взрослея, это становилось очевидно. Спросить, что и почему было не у кого... Корень не то место, где уделяют внимание личным вопросам. Вспомнил момент, когда семпай вошёл в подсобное помещение и как один из Корня крикнул про то, что его подготовили для капитана. Какаси-семпай всегда с особым вниманием относился к нему, с самой их первой встречи. Может, он заинтересован как-то в нем, а те АНБУ корня знали об этом? Он почувствовал, что краснеет от стыда и от мыслей о капитане. Неужели семпай воспользуется оказанной услугой? Словно услышав своё имя, дверь туалетной комнаты раскрылась и вышел семпай, мокрый, взъерошенный, в одних штанах, но при всём этом как всегда в маске во все лицо. Было странно видеть его без бронежилета. Тензо вздрогнул от неожиданности, постарался побыстрее отвести взгляд. Спрятаться от проницательного Какаси. Еле заметный свет от крохотного оконца контуром вычерчивал голый поджарый торс двигающегося почти бесшумно по комнате капитана. Перемотанный бинтами и пластырями он шёл к своей половине кровати. Там, в душе семпай долго стоял и смотрел на него. Рассматривал? Оценивал? Неужели и правда он воспользуется им?! Странно, но мысль о том, что у капитана встанет на него, Тензо не испугала. Встанет, значит он пустит его в себя, несмотря на саднящую, пульсирующую боль, а нет, постарается ублажить ртом, как вынуждали его шиноби из Корня. Или сделает приятно руками! Для семпая он готов был терпеть все, ведь он опять спас его. Семпай нравился ему... Такой спокойный, надёжный, непоколебимый. Но вопреки всему, тот лишь свалился на свою подушку бревном и замер. Надо избавляться от мыслей о произошедшем и постыдных предположений о семпае... Хоть он теперь и был в расчете с Корнем, чувство стыда и унижение облепили его с ног до головы. Или это как раз и должно было стать его наказанием? Шлюха. Тензо отвернулся к краю, надеясь в темноте спрятать лицо и стекающие сами собой слёзы. С новыми чувствами было сложно мириться даже невзирая на спокойную помощь от капитана. Таким, как он не место в АНБУ. Подстилка без чести, готовая предать что хозяина, что друга… Тем временем на другом конце кровати Какаси одолевали не менее тяжелые мысли. Начать хотя бы с того, что увидев распятого Тензо он вдруг почувствовал жжение где-то в груди. Так могла печь только несправедливость вкупе с неспособностью что-то сделать. Жалость? Не хотелось бы оперировать такими словами… Он давно позабыл, что такое жалость. Но уж точно не любовь? Верно? Это он знал, как выглядит, и одного раза с него хватило. Но, тем не менее, какая-то обида и тяга все же были. Тогда что это? Ещё было нереально представить, что там творилось в голове у Тензо. То, что он сгорал от стыда и позора перед ним, пожираемый совестью, было заметно невооруженным глазом. На этот счёт Какаси имел свое несгибаемое мнение: ни один подобный поступок не отменит того, что его напарник являлся самым лучшим другом и никогда его не предал бы. Так же, как и Какаси никогда не предаст его. А позорные вещи со всеми иногда случаются. Какаси хотел бы сказать что-то успокаивающее и ободряющее, укрыть своими руками как обычно сгребал младшего в затяжных миссиях, успокоить, но сделать хуже даже одним неправильным прикосновением пока было куда больше шансов. Да и не знал он, что говорить. Не умел он этого. Обостренные чувства говорили, что напарник все ещё не спит, и транквилизатор его, увы, не вырубил. Такими темпами он точно не успокоится и не отдохнёт. Все, что он знал о Тензо, и знал хорошо, так это то, что тот всегда был один. Сомнительный эксперимент Орочимару, человек без прошлого, без связей, без целей. С осколками памяти вместо личности. Копирующий ниндзя взял свою подушку и придвинулся к занятой его другом. Они не первый раз спали вместе. В долгих миссиях по первому времени он сгребал кохая под бок на ночевках, укрывая младшего напарника как беззащитного щенка. Пытался таким образом не упустить хотя бы его из рук, как он упустил Обито и Рин... Держал крепко. Но сейчас он боялся прикасаться. Боялся, что его прикосновения воспримут так же, как тех насильников. Одиночество словами не залечить. Это он знал лучше остальных, и так яростно стараясь не затереть в памяти принципы дружбы понимал, что тут будут иметь значение только поступки. Поэтому, повинуясь все тому же щемящему чувству в груди, прислонился аккуратно спиной к спине Тензо, ощутив легкую дрожь от внезапности. Услышал, как бешено колотится сердце, и насколько рваным стало дыхание его кохая. — Ты не один, Тензо. Я рядом, - тихо сказал Какаси, чувствуя, как его начинает одолевать сон от усталости и огромного количества препаратов в нем. Но прежде, чем уснуть он все же услышал как тихая улыбка сорвалась с губ: — Спасибо...