Вместе, снова

Странным было только то, что никому из них это не показалось странным. Не Генри Диверу из другого мира, прозванному в этом Касл-Роке Малышом, не Деннису Залевски. Недавно убитому здесь, в стенах Шоушенка. Теперь они были по одну сторону решетки. Намертво отрезавшей их от продолжающей идти своим чередом жизни за пределами тюрьмы. Сейчас оба они сидели на полу, друг напротив друга. Там, где не так давно один случайно обнаружил другого, в закрытом крыле, к настоящему дню полностью опустевшего здания. Тот, кто изо всех сил стремился помочь, и тот, кто потом все равно, что собственноручно пристрелил его. - Я не хотел… - Я знаю… - Это не был я. - Знаю. - Я благодарен тебе за помощь, Деннис. Очень благодарен. - Да брось, скажем прямо, не больно-то помогло. А сейчас это ты или не ты? - Я… - Вижу… Это я так… У тебя лицо становилось мертвым. Не как в ужастиках, конечно. Просто… переставало быть живым… Они надолго замолчали, насколько – невозможно было понять в кромешной темноте. Время тоже остановилось для обоих. И для не постаревшего за двадцать семь лет ни на один день Малыша, не для погибшего Денниса. Время шло, но не для них. Генри Дивер этого мира, почитающий безвинной жертвой одного себя, Малыша же упрямо считающий лишь виновником всего произошедшего, приходил регулярно, приносил еду, не отказывая себе в удовольствии бросить ему что-нибудь колкое или злое. Залевски он не замечал. Ни разу не увидел. Не было странным и это. - Наверное, моя жена уже родила… - Возможно, и моя тоже… - Кто должен был родиться, пацан, девочка? - Я не знаю, Деннис. Была просто задержка. - А я чем только уже ни затарился, заранее. Пригодилось, надеюсь… - Ты не пошел на свет? - Что? - Почему ты здесь? - У меня спрашиваешь? Серьезно? - Прости… - Ничего… Заключенное в одной точке время, заточение в клетке… Никому из них не хотелось думать, что это навечно. - Я хотел все рассказать, как раз решился дать показания. Может быть, поэтому застрял тут после смерти, говорят, духов может удерживать на земле незаконченное дело. - А, может, я тебе так понравился? - С первого взгляда, хочешь сказать? Прикалываешься? Не смешно ни разу. А, может, и так, чем черт не шутит. Ты демон, когда ты не ты? - Меня называли и похуже. - Сатаной? Малыш апатично кивнул, и вновь воцарилась глухая тишина. - Знаешь, у меня дядька есть, двоюродный, правда, но не суть. Отличный мужик, родом не отсюда, он вообще на самой границе с Канадой родился, в маленьком городишке, вроде этого – Твин Пикс, не слышал? С таким же безразличием Малыш медленно повел головой из стороны в сторону. Но… что-то у него затеплилось в душе, еще немногим ранее, и все не отпускало, не гасло, согревая. Не считая адвоката Дивера, и то пришедшего ему на помощь из собственных соображений, по работе, Деннис Залевски был единственным человеком в этом чужом ему мире, кто сразу вызвался помочь. Рискуя работой, так отчаянно необходимой ему из-за прибавления семейства. И поплатился за свою помощь жизнью… И не ушел… от него… остался с ним… говорит с ним, не держит зла, нисколько… - Дядя Джеймс, Джеймс Херли, как-то прибухнул лишку и рассказал мне кое-что. Тоже лишнее, я это мигом понял. Понял, правда, не так много. Короче, в этом его Твин Пиксе есть, скажем так, поверье, индейцев, заселявших раньше те места, так похожие на наши. Поверье про Черный и Белый Вигвамы. Они вроде рая и ада или чистилища. Может быть, я застрял с тобой в Черном Вигваме этом, а? А ты со мной… О проходе между мирами дядя Джеймс тоже чего-то говорил. Как думаешь, поможет нам с тобой это? Ну, знание. Об этом. Малыш бы сказал, что помочь им в силах разве что, с большой буквы, Чудо. Но к чему было еще больше нагнетать и без того безрадостную обстановку. Тем более странно, что на его лице вдруг показалась улыбка. Теплая, светлая. Он улыбнулся Деннису Залевски в первый раз. Тот радостно улыбнулся в ответ ему, пусть и явно не понимая, что могло послужить поводом для улыбки соседа по «камере». И, притом, что никому из них было не на что надеяться, надежда пришла, будто бы широко распахнув двери на свет, к ним обоим.