***
Альфред и Иван были знакомы давно, часто ссорились, много соревновались, бесконечно дрались. Казалось бы, двое несчастных гиперактивных мальчишек, что не могут утихомирить свою пятую точку, да вот только сейчас они уже живут вместе и обожают друг друга до неприличия. Более того, эти уже далеко не мальчишки, а статные мужчины сыграли свадьбу в Штатах и живут припеваючи, чрезвычайно любя друг друга. — Доброе утро, Ал, — Иван мягко улыбнулся и провел ладонью по родным волосам спящего мужчины, заставив Альфреда забавно поморщиться, однако тут же с радостью улыбнуться. — Доброе, Ваня, — он обнял своего мужа за шею и притянул для поцелуя. Металл на пальце приятным холодком обжигал кожу и снова напоминал о том, что они благословлены Господом и состоят в законном браке. Иван широко улыбнулся в поцелуе, весело щуря глаза. Разве может такое счастье случится? Как же хорошо, что они нашли друг друга, этот брак по-настоящему счастливый. — Твой кофе, милый, — Иван протянул поднос с красивой чашкой прямиком из бабушкиного сервиза для особых случаев и булочку с корицей. Каждое утро для них был особым случаем, и каждый день был наполнен радостью и взаимопониманием. Альфред очень любил эти булочки с корицей, а Ваня каждое утро приносит ему их, и каждый раз Ал радуется словно ребенок. Бывало Альфред покрутится у зеркала и серьезно так мявкнет: — Я толстый! А Ваня так по-доброму рассмеется, положит голову на любимое плечо и обнимает за талию. — Дурачок ты у меня еще. Альфред наигранно возмущается, даже пытается выйти, но спустя мгновение тоже смеется и целует мужа в щеку. И все продолжается как прежде: кофе в чашке из сервиза и булочка с корицей. — Твоя рубашка висит в коридоре, не забудь, — Иван целует Альфреда в лоб. — Дорогой, ты так много делаешь, я могу как-то тебе помочь? — Ал обеспокоенно выгибает свои светлые брови. — Ох, любимый, не делай такое лицо, мне в счастье помогать тебе, — он туже затянул свой нелепый, но любимый галстук, ведь его подарил Альфред. —Люблю, — Иван закрывает входную дверь. Альфред тоже скоро соберется и как обычно пойдет на работу. Все идеально. Каждый божий день просто превосходен.***
Сегодня Альфред совершил роковую ошибку, и в душу закралось беспокойство. Казалось, что люди вокруг смотрели осуждающе и с подозрением, каждый шум заставлял сердце трепетать от страха. В голове крутится беспорядочный ком мыслей, они не дают покоя, они точно были предвестниками чего-то... Ал зашел в квартиру и воровато огляделся. — Привет, Альфи, — Иван дружелюбно улыбнулся, но, заметив выражение лица мужа, спросил: — Что-то случилось? — Н-нет, дорогой, просто чуть приболел, — Альфред врал. — Пойдем, я отвлеку тебя от ненужных ощущений, — на губах мелькнула похотливая ухмылка, которая в теории должна была заинтриговать Альфреда, но тот лишь резко отшатнулся. Он теперь не может делать это... с ним. Он предал своего законного любимого мужа. Ему нет прощения ни на земле, ни на небе. Может, сходить в церковь? Да, церковь! — Милый, мне нужно еще кое-куда сбегать, прости, — у него никогда не получалось хорошо лгать, вот тут в голову Ивана закралось первое сомнение. — Ал, сядь, — голос в мгновение ока изменился: он стал резче, грубее, холоднее. Эти два слова словно идеально наточенная сталь разрезали последние зачатки уверенности. Альфред сел на табурет около двери. Иван сел на корточки напротив и внимательно всматривался в небесные глаза. — Что ты скрываешь? — очень нехороший тон. — Я... — Говори мне только правду, — он будто знает каждое слово наперед, будто от него невозможно ничего скрыть. — Как ты отреагируешь, если я скажу тебе о том, что изменил тебе, — Ал икнул. Стоит гробовое молчание. Иван медленно обводит взглядом знакомые скулы, подбородок, не умеющие врать глаза... — Убил бы. Это должно быть шутка? Ну же, где забавная интонация? Где теплый взгляд? Иван встал и ушел в другую комнату. — В-вань? Тишина. И вдруг. — Вань?!***
— Вы успокоились? Какая это квартира? — уже срывался на крик Людвиг. — 36 квартира... я уверена... Рука! Там лежит рука с обручальным кольцом! — Аличе округлила глаза от ужаса, вспомнив и залилась слезами. — Тридцать шестая, слышали?! — крикнул в рацию Людвиг. — Торопитесь! Трое человек подбежали к квартире. И действительно: около двери лежала отрезаная загнившая рука. Никто не открывал. Пришлось выломать дверь. В квартире стоял сильный трупный запах, окна были настежь открыты, но ситуацию это не спасало. Занавески развевались на холодном зимнем ветру. Они зашли в спальню. Одного полицейского вырвало. На белоснежной постели труп молодого мужчины был прикован наручниками к изголовью. Его тело разъедали опарыши, глазниц уже давно не было, кожа облезла местами, а мясо сгнило. Рядом валялся использованный презерватив и упаковки из-под таблеток. На полу лежал второй труп.