Следуя за тобой

Они долго не могли определиться с темой репортажа. Социальная реклама могла охватить любую сферу жизни. Решил все случай. Прогуливаясь после занятий, Тайлер отправился в любимую пиццерию. Небольшая толпа перед входом удивила его, а подойдя поближе, стала ясна и причина. Два парня с гитарами наперевес исполняли каверы известных рок-баллад. Перед ними стоял ящик для пожертвований. «Проект «Тревор» — гласила надпись. Бросив пару купюр, Хилл взял листовку и отправился в кафе. Уже за столиком он наконец прочитал ее и понял: вот та тема, которую хотелось бы затронуть. Участники проекта помогали ЛГБТ-молодежи в принятии себя и работали над страшной проблемой самоубийств среди подростков нетрадиционной ориентации. Не откладывая дело в долгий ящик, он сразу же позвонил в офис проекта и договорился с куратором о съемках. Питер был в восторге. Он никогда не скрывал своей ориентации и прошел через многое. Конечно, до попыток суицида не дошло, но затяжные депрессии случались с ним не раз. Через два дня с камерой наперевес, они приехали в офис «Проекта «Тревор». Атмосфера поразила их с первого же взгляда: никакого официоза. Толпа молодежи в огромном холле раскладывала вещи по коробкам, прикрепляя бирки к каждой. Аура дружбы и веселья окружала всех вокруг. Ребята смеялись и переругивались, пританцовывали и подтрунивали. К ним подбежал молоденький парнишка:       — Это вы будете снимать ролик о нас?       — Да, мы договорились с куратором. У нас есть бланки согласия на съемку и всем желающим нужно только их подписать, — Тайлер протянул ему папку.       — Хорошо, ребята предупреждены. Есть несколько желающих поделиться с вами своей историей. Но, для начала, я все же провожу вас к Стэну, куратору, с которым вы договаривались.       — Согласны, — и ребята двинулись в кабинет. Стэн оказался намного моложе, чем показалось при телефонном разговоре — максимум лет тридцать. Но от своих подопечных он кардинально отличался внешним видом; полностью официальный стиль: классический костюм, часы, туфли, строгая стрижка. От него вообще шла волна уверенности и спокойствия.       — Здравствуйте, парни, проходите. Кофе? Чай?       — Нет, спасибо, хотелось бы сразу приступить к съемкам.       — Хорошо, я думаю, начнем с меня, — он улыбнулся. Питер установил камеру, и беседа потекла своим чередом.       — Добрый день, Стэн, сегодня мы решили не задавать вопросов, а просто послушать истории о том, как Вы оказались здесь.       — В школе у меня был лучший друг, Марк. Сколько себя помню, мы были вдвоем. Это был человек, которому я мог рассказать все свои беды и сомнения. Он всегда слушал, помогал, но, как оказалось, я слишком был зациклен на себе и прозевал момент, когда помощь была нужна ему. Однажды, не дождавшись Марка в школе, я пошел к нему домой. Но там меня встретила скорая, полиция и зареванная Виктория — мать моего друга. Как оказалось, Марк покончил с собой. В записке, что передала мне Виктория, было написано, что ему очень тяжело и он не может больше жить, скрывая правду о себе. Живя в нашем маленьком гомофобном городишке, он не мог признаться окружающим, что отличается от них. Мой друг влюбился в парня, признался ему и был отвергнут, грубо и больно. Ниже он просил прощения у меня за то, что подвел. Но, фактически, это я его подвел, не заметил изменений. Не помог тогда, когда мой близкий человек больше всего в этом нуждался. Он так и не раскрыл личность того парня. Во всем винил только себя. Стен коснулся лица рукой, будто смахивая с глаз пелену.       — Я тяжело переживал эту утрату. Винил себя, да что говорить, я до сих пор себя виню, поэтому и выбрал профессию психолога. Старался, учился и к выпуску имел несколько предложений по работе. И среди всего того пафоса: клиники, частные практики увидел приглашение от «Тревора». Они не могли предложить большие гонорары, но сама идея — то, что было нужно. Они помогали таким же детям, как Марк. И пусть я не смог помочь ему, но многим другим смогу. Так я оказался здесь. Сначала принимал звонки на горячей линии. С появлением офиса стал работать с ребятами лично. Сейчас курирую офис и общежитие для подростков, оставшихся без жилья. Еще хочу сказать, что наша организация не бюджетная. Мы живем и работаем на пожертвования неравнодушных. Часто устраиваем аукционы, где продаем вещи, которые нам приносят звезды и простые люди. Деньги идут на обслуживание общежития, еду, одежду, медицинские услуги и обучение ребят. Парни слушали не отрываясь. Уважение к этому человеку превысило все пределы. Он на самом деле любил свою работу и старался помочь.       — Ваша история внушает уважение. Вы вложили много сил и душу в это дело.       — Да, и жалею только об одном. Что в мои школьные годы не было такой организации. Возможно, мой друг до сих пор был бы жив. Я рад, что смог помочь многим. Кого-то буквально вытаскивали из петли. Кому-то лечили сломанную душу. Вы не представляете, сколько ребят до сих пор страдают от конверсионной терапии из-за того, что невежественные родственники считают гомосексуализм болезнью и блажью.       — В нашем двадцать первом веке это ужасно. Можем ли мы поговорить с Вашими подопечными?       — Да, конечно, они могут вам рассказать много по-настоящему страшных, но полных оптимизма историй. Это ребята с чуткой душевной организацией. Многие из них пишут стихи, рисуют, поют. Мы приветствуем любые виды творчества и хобби — это отвлекает разум от переживаний. Стоило только выйти из кабинета, как на них налетел пестрый ураган.       — Знакомьтесь, это Энди. Он у нас что-то типа вожатого в лагере.       — Привет! Ты такой яркий! — Питер смотрел скептически: в своей жизни он привык к тому, что чем ярче внешность, тем бездушнее человек.       — На самом деле, не такой уж я и яркий, — слегка смутился Энди.       — Ой ли? — рассмеялся Стэн. — Один твой стиль чего стоит.       — Это не стиль, — парень рассмеялся. — На самом деле раньше я не был таким. Вот представьте своего одноклассника-ботана: скромный, затюканный, прыщавый парнишка в очках и с дурацкой прической. Выглаженная рубашка, жилетка мышиного цвета и брюки. В руках скрипка, в глазах — безысходность. Вот это был я.       — И что же случилось, что ты так поменялся? Выглядел парень на самом деле очень привлекательно, хоть и неординарно: рваные джинсы, майка, открывающая загорелое рельефное тело, чистая загорелая кожа, большие карие глаза, ярко-зеленые волосы и улыбка во все тридцать два. Настоящая улыбка, не притворная, не натянутая, с искринкой в глазах и лучиками морщин.       — Я влюбился. И, конечно, не в абы кого, а в капитана футбольной команды. Будучи наивным, сразу ему признался. И зря, — на этих словах улыбка потухла. — Он оказался козлом, ублюдком настоящим. Рассказал об этом всей школе и надо мной стали издеваться. Я приходил домой в рваной одежде, со следами побоев. Родители все замечали и пытались разговорить, но я отнекивался, что упал и тому подобное. Сами знаете, что мы врем родителям, когда не хотим их беспокоить. В какой-то момент этим уродам стало мало издевательств в школе и они перенесли травлю в интернет. На моей страничке в Фейсбуке стали регулярно появляться комментарии такого пошло-мерзкого содержания, что шевелились волосы на голове. Удалить страничку я не успел, ее увидели родители.       — И твои родители… — начал было Тайлер.       — Нет, нет. У меня прекрасные родители. Они забрали меня из той школы и переехали сюда. И я поступил в школу искусств. Я начал ходить к психологу — Стэну. Он помог мне понять, что я не виноват в том, что со мной произошло. Что люди вокруг поступают так, не потому, что я позволил. Я вплотную занялся музыкой, пошел в спортзал. Когда Стэн присоединился к «Тревору», я пошел за ним. Здесь очень много интересных людей и они все помогают друг другу. Мой внешний вид — это заслуга вон того парня, — он показал на высокого блондина андрогинной внешности, — он смог разглядеть меня за всеми теми страшными тряпками. Предложил сменить стиль, подобрал новый гардероб и каждый месяц меняет мне цвет волос или прическу по своему вдохновению. " " Ты творческая личность, так и выгляди соответственно!» — говорит он всегда.       — Я не знаю, что сказать. То, что ты пережил и не сломался — потрясающе.       — Поверьте, это далеко не страшная история. Мне безумно повезло с родителями. Они поддерживают меня во всем. Приняли мою ориентацию, уже не удивляются яркому имиджу и тепло относятся к моему парню, — он послал воздушный поцелуй тому самому блондину, очень мило засмущавшемуся от этого невинного жеста.       — Спасибо тебе за рассказ, я думаю, многих ты вдохновишь не опускать руки.       — Мой рассказ лишь вершина айсберга. Многие наши ребята сломаны внутри и снаружи. Я терпел издевательства в основном морального плана, а многих сломали физически. Одному Богу известно, чего им стоило вернуться к жизни после этого.       — Я не считаю твою историю легкой. Издевательства тяжело пережить, а травлю в интернете и подавно.       — Еще раз повторю, мне повезло с родителями. Стэн помог. Я не успел сломаться, да, был на грани, но не переступил ее. Многие из ребят были за этой гранью, и мы делаем все, чтобы они поняли, что это не выход. Видите у стола с напитками две девчонки? Блондинка и брюнетка в худи, — Тайлер повернулся. Там, в толпе таких же подростков, стояли две девушки. «Барби» в полном смысле слова: стройная, высокая, идеальная фигура и волосы держала за руку брюнетку в мужской одежде и надвинутом на лицо капюшоне.       — То, что пережили они, я не пожелаю и врагу.       — Мы можем услышать их историю?       — Вы можете попробовать, но не уверен, что они захотят.       — Спасибо за честный ответ.       — Да не за что, походите, поговорите с остальными. Чем больше историй ребята слушали, тем тяжелее становилось на душе. Как много родителей сами сломали жизнь своим детям. Семья для многих ребят перестала быть основой. Друзья из проекта стали спасением: они вытягивали, поддерживали, любили их такими, какие они есть. Парни уже хотели сворачиваться, когда к ним подошла «барби».       — Привет.       — Привет, красотка. Ты что-то хотела?       — Да, моя подруга хотела бы с вами поговорить. Это часть ее терапии — рассказать свои переживания постороннему человеку, чтобы понять, что это уже прошло и не вернется к ней.       — Хорошо. Есть какие-то условия? Мы можем снимать?       — Вы можете снимать со спины и, если возможно, изменить голос?       — Да, конечно, как скажете, — и они двинулись к столу, где сидела брюнетка.       — Привет, нас зовут Питер и Тайлер.       — Привет, я… А впрочем, это не важно.       — Окей. Ты хотела рассказать что-то? Она подняла на них усталые глаза:       — Ребят, вы же понимаете, что ничего я рассказывать не хочу? Это часть моей терапии — взглянуть еще раз страху в лицо, рассказать, чтобы отпустить.       — Хорошо, как скажешь, — камеру установили так, чтобы в кадре было плечо и часть капюшона худи со спины и лицо Тайлера, слушающего историю.       — Что же, мы готовы.       — Я родом отсюда. У меня прекрасная мать и два младших брата. А еще у меня есть девушка, — она нежно улыбнулась и взяла блондинку за руку. — Мы вместе чуть больше года и она самое дорогое, что у меня есть. Но так было не всегда. В школе я была очень популярна. Эдакая королева класса со стервозным характером. У меня был парень и лучшая подруга. Я была девственницей, что, собственно, не удивительно в пятнадцать лет. К тому времени я поняла, что парень — это только для имиджа. Я ничего к нему не чувствовала, а вот Китти меня притягивала, — она погладила руку блондинки. — Парень наседал, он был единственным в своей компании, кому девушка до сих пор не дала. А я просто хотела первый раз с особенным человеком. Мы много времени проводили с Китти и все меньше с парнем. Я уже готова была признаться ей, что чувствую нечто большее, чем дружбу. Но для начала нужно было расстаться с парнем, — она нервно сглотнула и натянула капюшон еще ниже, после чего продолжила: — Я пришла к нему домой. И это была моя ошибка. Он сидел с друзьями, пил пиво и играл в приставку. Я вызвала его на улицу и сказала, что нам надо расстаться, так как я люблю другого человека. Он озверел. Схватил меня за руки и втащил в дом. Орал, что я шлюха. Что не дала ему, но готова лечь под какого-то первого встречного. Что ни хрена у меня не выйдет. Он слишком долго ждал, и раз не хочу по-хорошему, будет по-плохому. Прямо на глазах у своих друзей он рвал на мне одежду, а потом изнасиловал прямо на полу. Он…       — Не надо, ты не должна говорить такие подробности, тебе и так больно, — Питер едва сдерживался, чтоб не убежать подальше от этого кошмара.       — Потом он предложил меня своим друзьям и они не отказались. Только утром меня вытолкали из дома. В обрывках одежды, крови и сперме. Я не помню, как дошла до дома. Мама с мальчиками были в отъезде. Я прошла в ванную, открыла воду и порезала вены, — она загнула рукав, чтобы показать длинный разрез вдоль руки, — но умереть мне было не суждено.       — Потому что я почувствовала, что что-то не так, — Китти продолжила рассказ. — Я вышла из дома раньше, потому что не могла уснуть всю ночь. Открыв дверь в ее дом, увидела грязь и кровь на полу. Я рванула наверх и в ванной нашла ее тело. Сначала, подумав, что опоздала, я испытала такое горе, что потемнело в глазах. Кругом кровь, она избита, но пульс есть. Я перевязала руку, пока ждала скорую. Я выла, обнимая ее бессознательное тело.       — Ты успела. Ты спасла меня.       — Я не спасла тебя. Мы спасли друг друга. Я не представляла своей жизни без нее. Полюбила, как только увидела, но была уверена, что мне ничего не светит с натуралкой. Скорая приехала вовремя. Тех парней поймали сразу: не так много мест, куда она могла пойти одна вечером, так что ее парень стал первым подозреваемым. Эти уроды были так накурены, что даже не поняли, почему к ним приехала полиция.       — Для меня начался кошмар. Я не могла спать, потому что перед глазами сразу были они. Не переносила присутствия мужчин рядом. Даже на братьев смотреть не могла. Китти была рядом. Взяла академ. Всегда была около меня и смотрела с любовью, но без жалости, которая просвечивала во взгляде мамы или медсестер. Она до сих пор держит меня за руку и только это держит меня на земле. Моя Китти.       — Прошло чуть больше года. Рана не стала меньше. Я до сих пор с трудом переношу мужчин рядом. Здесь мне проще, вокруг геи и это легче морально, я уверена, что они не испытывают влечения ко мне. Психотерапия помогает, но впереди еще длинная дорога.       — Большое спасибо, что поделилась с нами своей историей. Я уверен, что ты победишь все это. Вы победите вместе.       — Спасибо, ребят. Не могу пока говорить с той же уверенностью, но я буду стараться, стараться для нее. Попрощавшись со Стэном, парни уходили оттуда с тяжелым сердцем. Молча, каждый в своих думах. Тайлер так глубоко ушел в себя, что не заметил идущего навстречу человека и буквально налетел на него. На пол посыпались вещи из коробки и емкое: «Блять» огласило зал.       — Ох, извините, я задумался, — Тайлер кинулся собирать вещи, неожиданно заметив на них символику любимой Helixstudios. И лишь подняв глаза удивился по-настоящему, напротив сидел объект его желаний и мокрых снов — Эван Паркер собственной персоной.       — Ничего страшного, ничего бьющегося я не нес. Эван, — и он протянул руку.       — Знаю, блин, то есть, Тайлер.       — О, поклонник, — хитрая улыбка появилась на лице Паркера, — тогда держи, — и он передал одну из футболок с логотипом студии.       — Спасибо, а Вы что здесь делаете? — сорвалось само с языка.       — Мы привезли сувениры и вещи для аукциона. «Тревор» — одна из организаций, которым мы помогаем. А ты здесь работаешь? Раньше тебя не видел.       — О, нет, мы делаем проект для киношколы. Социальный ролик на важную тему.       — С темой вы попали в точку. Этим ребятам есть, что рассказать, — тем временем вещи были собраны. — Ну пока.       — Пока, — промолвил ошарашенный Тайлер, прижимая к себе футболку. Питер с выпученными глазами стоял у выхода.       — Ущипни меня. Это был Эван Паркер?       — Да, и вживую он еще лучше, чем на экране.