Мы все преодолеем

      На сегодня руководство школы объявило о сокращенных уроках и о том, что после обеда все отправляются готовиться к праздничному балу.       Дворник уже расчистил дороги, и вместе с плотником украсил вход гирляндой. За неделю до праздника был объявлен конкурс лучших плакатов, учителя выявили троих победителей. Ребят должны наградить сегодня на празднике, а их работы будут украшать перила лестницы. Младшие классы вместе с классными руководителями надували шарики, а ученики постарше развешивали их по школе.       — Рита, смотри, какой я шарик надул, — Веревкин завернул кончик шарика, но не завязал его.       — А у меня больше, — похвасталась малышка.       — Сейчас у меня будет больше.       Юра немного ослабил хватку, хотел поднести шарик ко рту, но не успел, он вылетел из его рук, со свистом закружился в воздухе, и когда сдулся, приземлился на голову Ткаченко. Девочка сняла шарик и недовольно посмотрела на одноклассника.       — Дурацкий Юра Веревкин, — прокричала она.       Но мальчик в ответ только скривил рожицу и показал девочке язык.       — Анна Михайловна, — Алиса обиженно посмотрела на учительницу, — а Юра Веревкин дразнится.       — Юра, — девушка кинула ученику строгий взгляд, но мальчик встал по стойке смирно и, как ни в чем не бывало, посмотрел на Анну.       Ольшанская глубоко вздохнула и покачала головой.       — Физкульт привет! — бордо и с улыбкой сказал Павел.       Мужчина подошел к Анне и поцеловал ее в щечку, в ответ девушка ясно улыбнулась.       — Павел Петрович! — дружно закричали ребята.       — Привет, юнята!       При виде детей физрук по-доброму улыбнулся.       — Павел Петрович, а вы поможете мне повесить шарик? — ласково спросила одна из учениц и умоляюще посмотрела на учителя.       — Конечно, — Лобанов подхватил девочку и поднес к стене, чтобы она смогла повесить шарик.       Остальные ребята тоже захотели самостоятельно украсить холл. Они столпились возле физрука и умоляюще проговорили:       — И я хочу, я.       Малыш весело запрыгали на месте. Посмотрев на них, Паша засмеялся. Только таких маленьких детишек могут радовать простые вещи: самостоятельно украсить стену, надуть шарик, победить в игре, нарисовать что-то. Жаль, что с годами энтузиазм к простым вещам пропадает, а радоваться мелочам не всегда получается.       — Давайте, — физрук спустил одну девочку и сразу же подхватил следующую.       Анна завязала шарик и подошла к любимому. Она присела на подлокотник дивана и с улыбкой стала наблюдать, как Павел ловко справляется с малышами. Девушка давно заметила его доброе отношение к детям, как малыши любит его — это давало понять, что в Паше она не ошиблась, что он именно тот самый мужчина мечты.       Через минут пятнадцать Лобанов поднял последнего ученика. Мужчина помог ему закрепить шарик, после чего сразу же спустил. Признаться, поднимать и опускать детей он уже устал. У мужчины было чувство, что он только что вышел из спортзала. Лобанов присел на диван и облегченно вздохнул, а Анна лишь звонко засмеялась.       — Что? Тебе тоже надо помочь повесить шарик? — в шутку спросил мужчина и улыбнулся Анне.       — Я как-нибудь сама, — девушка с нежностью в глазах погладила любимого мужчину по голове и мило улыбнулась.       Павел с восхищением смотрел на любимую. Ее улыбку он мог сравнить с ясным солнцем, которое согревает душу, а взгляд — с лучами, которые ласкают, наполняя тело положительной энергией.       Мужчина накрыл ее нужную руку своей и, не отводя взгляда, начал медленно приближаться к ее губам.       — Паша, — смущенно сказала Аня, посмотрев на ребятишек, которые уже перешептывались и посмеивались, — здесь же дети.       — Прости, — Павел отстранился, — просто, когда тебя вижу, то теряю голову. Ольшанская ничего не сказала, лишь сжала его руку и улыбнулась.       Елена уже около часа собиралась на праздник. Женщина надела черное облегающее платье и туфли на шпильке. Прическа особой сложностью не отличалась. Полякова аккуратно закрепила верхнюю часть волос на шпильки, светлые пряди волос чуть ниже спадали на оголенные плечи. Шею Лена украсила изящным ожерельем, которое прекрасно сочеталось с вечерним платьем.       — Ну, как тебе? — женщина повернулась и игриво посмотрела на мужа.       — Ты, — протянул Виктор и с любовью посмотрел на жену, — великолепна, — он подошел сзади и обнял ее за талию.       — А ты уже готов? — Лена развернулась лицом к мужчине.       — Почти, осталось только галстук завязать.       — Давай помогу, — Полякова взяла мужской аксессуар и обернула его вокруг шеи, после чего быстро завязала нужный узел. — Вот и все.       — Чтобы я без тебя делал? — улыбнулся Виктор и аккуратно, чтобы не испортить прическу, убрал пряди ее волос назад.       — Пошел бы без галстука.       Оба засмеялись. В их глазах сияло счастье. Мужчина не мог налюбоваться Еленой. В вечернем наряде она, действительно, была похожа на королеву. Поляков медленно начал приближаться к губам любимой, но она увернулась от поцелуя.       — Помада, — она отвела взгляд и улыбнулась.       — Приношу свои извинения, — мужчина театрально приложил руку к груди, после чего они снова засмеялись.       — А где твои запонки? — Лена завернула его руку.       — Не успел еще надеть.       Виктор крепко обнял любимую, а она осторожно склонила голову на его плечо.       — Мы не опоздаем? — спросила женщина.       — Я, как директор, имею право.       Он не хотел отпускать от себя жену. Близость тел согревала их, дарила любовь и ласку. Сейчас у обоих было чувство, словно в мире, кроме них, никого нет, только они одни, любимые и желанные друг для друга.       Наверное, сегодня повара школы загружены работой больше остальных работников. Если украсить школу учителям помогли учебники, а программу Виктор и Елена подготовили еще месяц назад, то на кухне ждать помощи было неоткуда. Разве что Маша периодически мыла посуду, это помогало хотя бы немного сократить рабочее время.       Несмотря на огромный аншлаг на работе, Володя смог найти время, чтобы помочь любимой дочери собраться на школьный бал. Возможно, кто-то скажет, что наряжаться ребенка на праздник — удел женщин. Нет, это совсем не так. Соколов уже давно научился делать причёски дочки, собирать её в школу, гладить и стирать детские вещи. Надо сказать, что мужчина с ролью отца и матери иногда справлялся лучше многих родителей.       — Рита, не вертись, — Володя зафиксировал волнистую прядь волос на невидимку.       — Ай, пап, больно же, — от неожиданности вскрикнула девочка.       — Я тебе говорил: не вертись.       — Долго ещё? — девочка посмотрела на папу недовольно, устало.       — Готово! — Владимир приподнял подбородок дочери и с восхищением посмотрел на малышку. — Красавица моя!       Рита, действительно, была похожа на принцессу. Платье золотисто-бежевого цвета, темные волнистые волосы, страдающие на детские плечи, милая улыбка, четкие голубые глаза, нежный румянец дарили девочке образ фарфоровой куклы. «Ты моя куколка», — порой говорила бабушка, восхищаясь красотой этой юной малышки.       — Спасибо! — Соколова крепко поняла отца, от такого жеста Володя искренне улыбнулся, подобные моменты дарили ему радость, он в который раз убеждался, что Рита — его самая большая награда. — Пап, а меня Юра пригласил на бал . А ты с кем пойдёшь? — прищурившись, малышка вопросительно посмотрела на отца.       — Не знаю? Я думал с тобой потанцевать.       — Со мной это понятно. А ты кого ещё пригласишь? — девочка печально вздохнула, неужели папа и правда не понимает ее намеки.       — Мне некого приглашать? — нельзя сказать, что Володя не понимал, что имеет в виду дочка, с появлением Маши Рита часто говорит отцу, как ей нравится эта женщина.       — Тётю Машу, — Соколова недовольно закатила глаза и вздохнула, от чего мужчина прикрыл рот рукой и засмеялся       — А почему я должен её приглашать? — продолжал подыгрывать повар.       — Потому что она тебе нравится.       — С чего ты взяла? — он, еле сдерживая смех, вопросительно посмотрел на дочку, такая маленькая, а уже думает, с кем бы свести папу.       — Я же вижу, что она тебе нравится. Признайся, пап, — малышка мило улыбнулась.       — Ладно, ты меня раскусила, — Соколов сдался то ли от того, что надоело шутить над дочерью, то ли знал, что она так просто не от станет от него. — И что дальше?       — Признайся ей.       — В кого ты такая умная? — шутя, сказал Володя.       — В тебя, конечно же. Я же папина дочка, –малышка крепко обняла папу. — Ну, так что, ты пригласишь её?       — Приглашу! — мужчина поцеловал свою дочку, искренне улыбнулся и посадил ее на стул.       — Только сегодня же.       — Ладно, — пообещал Соколов.       В библиотеке играет праздничная музыка. Стены украшены шариками, мишурой, гирляндой. Столы и компьютеры дворник и охранник перенесли в учебный класс, чтобы было больше пространства для танцев и веселья. Сотрудники школы и ученики постепенно заполняют помещение. Их пышные наряды, прически, радостные улыбки подчеркивают атмосферу праздника. Некоторые джентльмены уже пригласили на танец прекрасных дам. Анна Михайловна собирает возле себя первоклашек. Не все малыши еще готовы к праздничному балу. Елена и Виктор стоят возле камина. Они оживленно о чем-то беседуют, явно, обсуждают предстоящий праздник.       — Анна Михайловна, — к девушке подошел Павел и галантно подал ей руку. — Позвольте пригласить Вас на танец.       — Позволяю, — Ольшанская взяла любимого за руку и мило улыбнулась.       Они вышли в центр зала. Лобанов опустил руку на талию девушке, а вторую — вытянул. Аня же положила свою руку на плечо Паше. Влюбленные со счастливыми улыбками смотрели друг на друга, их глаза светились, как морские волны во время восхода. Они двигались медленно, не спеша.       — Тебе идет костюм, — Анна слегка погладила плечо учителя. — Необычно видеть тебя в таком образе.       Павел, действительно, не был похож на себя обычного. Отглаженные брюки со стрелками, белая рубашка, пиджак придавали мужчине строгий вид, нельзя не отметить, что костюм сбросил ему пару лет.       — Не в спортивном же костюме приглашать на танец самую красивую девушку, — в его глазах отражался образ прекрасной Анны.       — Ты мне в любом костюме нравишься, — Ольшанская слегка засмеялась, ее нежные щеки покрылись естественным румянцем, а к векам глаз проступила горячая энергия.       Константин Викторович стоял в компании Воронцова и учителя физики. Тему их обсуждения из-за музыки и разговоров не было слышно, но по активным жестам Николая Петровича, учителя физики, можно было предположить, что мужчина, как и обычно, что-то доказывает своим коллегам или же восхищается новым научным открытием в мире. Кирилл с интересом слушал коллегу, а Войтевич лишь делал вид. Пристроился к ним он лишь для того, чтобы незаметно наблюдать за Анной.       Девушка была настолько увлечена Павлом, что даже не замечала слежку до сих пор. Паша невольно подвел Ольшанскую ближе к компании учителей, продолжая смотреть на любимую с любовью и восхищением. Аня смутилась от такого взгляда, она мило улыбнулась и отвела взгляд. Лучше бы этого не делала. Она поймал на себе взгляд биолога, холодный, угрожающий, он словно усмехался над ней. Девушке тут же стало не по себе. По телу пронёсся безумный холод бессилия и страха. Она вмиг побледнела, обворожительная улыбка исчезла с ее лица, взгляд стал печальным. Он снова за ней следит, снова без стука входит в ее личную жизнь — все это ужасно раздражало Анну, она мечтала убежать от всего этого, но, увы, была бессильна. Родной человек дарил девушке силу, чудесные моменты с Павлом порой на некоторое время дарили розовые очки, в которых видимый мир становился добрым и светлым, но, снимая их, он вновь чувствовала боль и страх жестокой реальности. Как жаль, что спасения от этого нет.       — Ань, — обратился к ней Павел, она тоже изобразила радость и счастье, после чего посмотрела на любимого, — все хорошо?       — Да, — она наигранно улыбнулась и опустила голову на плечо Лобанова.       Ольшанская закрыла глаза и молча заплакала. Она боялась потерять любимого, чувствовала конец счастливых отношений, поэтому старалась как можно больше времени проводить с Павлом. У других вся жизнь впереди, но не у нее, Аня старалась запомнить каждую мелочь в мужчине: прикосновения, тепло губ, объятия, взгляд, даже морщинку. Знала ведь, что конец может настать в любой момент. Ожидания плохого просто терзали ее.       Праздничная музыка продолжала играть, учителя и ученики кружились в танцах, даже Виктор пригласил жену, пока не началось мероприятие. Почти все либо танцевали в центре зала, либо стояли у стенки в какой-то компании. Лишь Маша стояла отдельно от остальных, взгляд ее был грустным. Нет, девушка радовалась за остальных, просто в этой шумной и веселой обстановке она мало кого знала. Галины Васильевны не было на празднике. Конечно, Мария глазами искала Володю или Риту, но ни его, ни девочки не было. Мария печально вздохнула и собиралась уже уйти, но тут в зал зашел Соколов, а следом за ним вбежала Рита. Вершинина тоже улыбнулась и отвела смущенный взгляд. Приход мужчины повлиял на ее настроение. Щечки девушки порозовели, глаза заблестели, кончики губ приподнялись, теперь ей не нужно было изображать улыбку.       — Папа, смотри, тетя Маша, — закричала малышка и тут же кинулась навстречу Марии.       Как только Володя взглянул на Вершинину, разряд тока пронесся по его телу.       — Она само совершенство, — подумал про себя мужчина.       Соколов не мог отвести от нее взгляда. Она и обычно красивая, с обворожительной улыбкой, но сейчас Маша словно из сказки. Черное вечернее платье придает нотки таинственности, женственности — подчеркивает ее красоту. Волосы не, как обычно, собраны в хвост или просто распущены, нет, они аккуратно уложены в прическу. На ногах не балетки, а черные туфли на высокой шпильке. Макияж не яркий и броский, а нежный, лишь выделяет ее черные глаза.       — Папа, папа, — поторопила Рита отца.       Володя не спеша подошел к девушке и искренне улыбнулся.       — Ты очень красивая, — взгляд будто магнит притянул к образу Марии.       — Спасибо! — счастливо проговорила она.       Повисла минута молчания, они смотрели друг на друга, улыбались.       — Ох, уж, эти взрослые, — подумала малышка и уныло вздохнула.       Да, раз они не решаются действовать, значит, надо брать инициативу в свои руки. И правильно, ведь у взрослых всегда все так сложно.       — Папа, — деловито произнесла Маргарита и скрестила руки на груди, — а ты не хочешь пригласить тетю Машу на танец.       Да, такого он, конечно, от своей дочери не ожидал, хотя стоило учесть характер своей милой дочки. Признаться, Володи даже стало неловко от слов Риты. Он и сам хотел пригласить Машу. Но если хотел, то зачем медлить. Надо приглашать.       — Как раз хотел предложить, — улыбнулся повар Марии, затем укоренено посмотрел на дочь, но Рита лишь мило улыбнулась и убежала к своим друзьям, чтобы не мешать развитию отношений между папой и ее любимой тетей Машей.       Соколов, как истинный джентльмен, подал Вершининой руку. Мария слегка рассмеялась, прикрыв рот рукой. Но это ничуть не обидело Володю, даже, наоборот, заставило улыбнуться. Долго ждать себя девушка не заставила, Мария взяла за руку Володю, и он вывел ее в центр зала.       Из-за угла Рита с радостной улыбкой наблюдала, как ее папа кружится в танце с Машей. Кажется, их отношения набирают обороты. Девушка уже представила, как будет жить в полноценной семье, у нее будет мама, о которой он давно мечтала. И Маша — идеальный вариант, ведь она добрая, ласковая, заботливая, а это чувствуется за сотни километров.       — Рита, — окрикнул малышку Веревкин и подошел к ней, — а пойдем, погуляем в лес, — шепнул он ей на ухо. — Все равно никто не заметит, ведь все на празднике.       — Я не знаю, — засомневалась девочку.       Но тут, откуда не возьмись, появилась Алиса и Надя. Вернее, появилась Алиса, а Надя просто стояла рядом.       — Вас накажут, если уйдёте ночью, — возмутилась Ткаченко.       — Если ты нас не сдашь, то никто не узнает, — передразнил ее Юра.       Мальчику крайне не понравилось, что одноклассница подслушивается их разговор.       — Я не стукачка! — рассердилась девочка и обиженно топнула ногой.       — Стукачка, стукачка, — пропел Веревкин и показал девочке язык.       — Хватит вам ссориться, — перебила их Надя и встала на пути у подруги, ведь та, кажется, уже хотела накинуться на одноклассника с кулаками.       — А пусть не лезет, я не с ней разговаривал. И вообще, если будешь подслушивать, то у тебя уши вытянутся и будут, как у чебурашки, — Юра наглядно показал подруге, что ее ожидает. — А еще от любопытства у тебя вытянется нос.       Представить себя в таком обличье девочка не могла, да и слова Веревкина еще больше разозлили ее.       — Ах, ты, дурацкий Юрка Веревкин, противный червяк.       — Да хватит, — крикнула Надюша.       — Пусть он не обзывается, — Алиса обиженно надула губки и отвернулась.       — А она пусть не лезет.       — Юра, — осторожно обратилась Рита к другу, — а ты уверен, что можно?       — А никто не узнает. Мы просто погулять. Знаешь, как там ночью классно! — последние слова он произнес с восторгом.       — Вас там волки съедят, — снова вмешалась Ткаченко.       — Ой, а пойдем с нами, будешь их отпугивать.       — У тебя самого неплохо получается, — В ответ девочка показала однокласснику язык.       — Хватит, — нервы Нади были уже на пределе.       В это время мимо как раз проходил Митя, как и обычно, мальчик был спокойным, ни на кого не обращал внимания.       — О, Митяй, пойдем с нами, — остановил Веревкин друга.       — Куда? — спросил Воронцов, хотя по его интонации было понятно, что спросил он это без особо интереса.       — Мы с Ритой в лес собираемся.       — Мне папа говорит, что в лесу опасно, — ответил Митя, таким образом, показывая свое нежелания.       — Там нечего бояться. Митяй, пойдём с ними. Не будь трусом.       — Нее, — протянул Воронцов, — я не могу. Папа не разрешит.       — Ну, и слушайся своего папу, трус, а мы с Ритой вместе тогда пойдём, — после этих слов мальчик посмотрел на Соколову.       — Хорошо, я пойду, — неуверенно согласилась Рита.       Митя же пожал плечами и пошел дальше своей дорогой. Да, обидно, что Юра назвал его трусом, но мальчика это мало волновало.       Володя и Маша продолжали в центре зала танцевать, сколько времени они уже кружатся в этом водовороте праздника, радости и улыбок они и сами не знали. Около пятнадцати минут они молчали, наслаждаясь присутствием друг друга, но потом Володя все-таки решил заговорить первым.       — Тебе очень идет вечернее платье, — таинственно произнес он.       — Спасибо!       И снова молчание. Как подростки. Маша даже не узнала сейчас Соколова. Обычно у него через каждую фразу шутка, а тут он молчит.       — Как Максим? — еще через минут десять поинтересовался мужчина.       И тут он заметил, как на лице Марии погасла прекрасная улыбка, она опустила расстроенный взгляд. Соколов понял, что зря затеял эту тему.       — Я для него никто, просто прислуга, — она отчаянно сжала губы.       — Дай ему время, — мужчина приподнял подбородок Вершининой. — Я уверен, что очень скоро Максим все поймет, а пока пусть он привыкнет к тебе. От такой замечательной мамы никто не откажется.       — Спасибо тебе! — искренне улыбнулась Маша, на ее глазах проступили слезы счастья и одновременно тоски, ведь даже моральная разлука с сыном наносила ей болезненные удары, но зато поддержка и забота Володи сглаживала ситуацию, она чувствовала настоящее женское счастье.       Прозвенел колокольный звон, оповещая всех о том, что праздник только начинается. Виктор вышел в центр зала, чтобы сказать праздничную речь, рядом с ним стояла Елена. Почти все с большим вниманием слушали поздравления директора, звонко хлопали ему. Конечно, маслить масло Поляков не хотел, долгая и нудная речь может только утомить всех присутствующих, хотя говорить нудно у директора никогда не получалось. Тем не менее, закончив праздничную речь, он объявил о начале церемонии и попросил всех пройти в столовую и занять места за праздничным столом.       — Володя, извините, пожалуйста, — к ним подошел Кирилл. –Алиса и Митя проболтались, что Рита и Юра Веревкин ушли в лес.       — Как? — ошарашенно спросил Володя.       Пока он мало что понимал. Эти слова, словно удар. Он посмотрела в окно, а там темнота, туман, холод.       — Сказали, что погулять, — продолжил Воронцов.       — Ну, она у меня получит.       Да, Соколов разозлился на дочь, но сейчас он думал больше о том, чтобы с этими партизанами ничего не случилось.       — Володя, — с испугом в голосе сказала Мария, она осторожно коснулась его плеча.       Но все голоса, слова он пропускал мимо ушей. Эта новость нанесла болезненный удар. Недолго думая, Соколов пулей выбежал из библиотеки и большими шагами поднялся по лестнице.       Маша же не спеша вышла в холл и печальным взглядом проводила мужчину. Она сама испугалась за детей. Не только потому что они еще маленькие, но еще и из-за того, что там Рита. Девушка с волнением ожидала прихода Соколова.       Володя вернулся буквально через минут пять, он как сумасшедший спустился по ступенькам и вмиг выбежал на улицу, хлопнув дверью. Вершинина даже не успела позвать его.       Как только Соколов оказался во дворе, следом за ним вышел Кирилл.       — Я с тобой, — сказал Воронцов, застегивая куртку.       — Спасибо! — искренне поблагодарил его Соколов.       Помощь в поисках этих маленьких проказников была ему просто необходима. Они уже хотели идти, так как любая минута промедления может обернуться самыми ужасными последствиями, но увидели подъезжающую к школе полицейскую машину. Мотор заглох — из нее вышел лейтенант.       — Извините, — обратился он к мужчинам, а те сразу же перевели на него взгляд, — где я могу найти директора школы?       — Он в столовой, у нас праздничный ужин, — ответил Воронцов. — Что-то случилось?       — В лесу найдено тело. Мы предполагаем, что это один из учеников вашей школы.       Соколова в этот момент переклинило. На мгновенье жизнь словно прервалась. Он отшатнулся, побледнел, почувствовал головокружение.       — Где это случилось? — крикнул повар, лейтенант даже испугался, нет, не из-за того, что Володя мог ему что-то плохое сделать, просто мужчина увидел страх в его глазах, а бледный цвет лица вовсе не от холода. — Где?! — еще громче крикнул Соколов. Полицейский перевел взгляд на руки мужчины — они дрожали.       — Недалеко от старой детской площадки… — не успел мужчина договорить, как Володя кинулся бежать, — … на пути к колодцу, — крикнул лейтенант ему в след.       — Спасибо! — поблагодарил его Воронцов и побежал следом за поваром.       — Рита! — во весь голос истерично кричал Володя. — Рита! Юра! — продолжал он.       Горло уже начало болеть от холода, но это было не сравнить с его душевным состоянием. В голову лезли самые ужасные мысли. Он пытался себя успокоить, убеждая, внушая, что это какая-то ошибка. Не верил он, что тело его дочери нашли. Не могла она погибнуть, слишком маленькая, жизни не видел.       — Нам туда, — указал Воронцов фонарем на тропинку.       — Рита, Юра отзовитесь! — он отчаянно продолжал звать детей, но они даже не откликались.       — Рита!       На его глазах проступили слезы, они замерзали от мороза.       — Юра! Рита! — звал учеников Кирилл.       Но они так и не дали о себе знать. Чем ближе они подходили к нужному месту, тем страшнее было Соколову. Многое чего можно в этой жизни пережить, со многим смириться, но только не со смертью ребенка. Как он будет жить без своей крошки. Правильно, никак. С каждым шагом он говорил себе, что, если это Рита, то жизнь для него точно закончена.       Через минут десять они подошли к нужному месту. Там уже стояла машина скорой помощи, полицейский уазик, буквально в метре лежало тело, укрытое белой простыней. Сотрудники полиции составляли протокол, следователь беседовал со свидетелем. Сама территория была ограждена, стояли дежурные сержанты, которые не пускали никакого постороннего.       — Туда нельзя, — перегородил им пусть молодой парень.       — У меня дочь пропала, пожалуйста, — грубо крикнул Соколов. — Нельзя, — равнодушно повторил сержант.       — С ним бесполезно спорить, — Кирилл указал в сторону другого постового, недалеко от которого стоял следователь, видимо, мужчина решил сам поговорить с их главным, — пойдем там попробуем.       — Кирилл, — остановил его Володя — Воронцов обернулся, — я не смогу на это смотреть.       По щеке мужчины пробежала единственная слеза, его губы слегка дрожали. Володя отвернулся, чтобы не смотреть на эту обстановку. И не зря. К нему навстречу, как ни в чем не бывало, шли эти маленькие проказники. По-моему, они даже не заметили Соколова и Воронцова за веселой беседой.       Сложно подобрать слова, которые могли бы точно описать состояние Володи. Злость на дочь, страх, облегчение перемешались. Его продолжало трясти.       — Рита! — крикнул он и мигом бросился к ней навстречу.       Девочка замерла на месте, испугалась, знала, что сейчас папа будет ее ругать. В поддержку Юра взял ее за руку.       — Папа, — удивленно проговорила она.       — Рита, ты зачем убежала? — со злостью и испугом закричал Володя.       — Папочка, мы просто погулять ходили, — виновато, жалостливо проговорила малышка.       — Погулять?! — еще больше разозлился Соколов и затряс дочь за плечи. — Да ты знаешь, что с тобой могло произойти. Я сколько раз тебе говорил, чтобы ты не ходила в лес без разрешения, — никогда девочка не видела отца в такой ярости.       — Папочка, прости, пожалуйста, — по ее маленьким щечкам текли слезки       — Дядя Володя, не ругайте её. Это я виноват, ругайте меня, — Юра испугался за Риту, он чувствовал себя виноватым, ведь из-за него они пошли в лес.       — Так, — твердо сказал повар. — Пойдемте в школу. Я там с вами разберусь, — на последней фразе он повысил голос.       Воронцов осторожно подошел к повару.       — Кирилл, — обратился к нему Соколов, — спасибо тебе, — с безграничной благодарностью пожал ему руку.       — Я же ничего не сделал.       — Помог, это самое главное. Спасибо!       Кажется, Володя стал доверять Воронцову после сегодняшнего случая. Возможно, это зарождение мужской дружбы.       После случившегося Рита легла в комнате отца. Володя сидел рядом с дочкой и смотрел на нее. Он думал, что она спит. Этот милый ангелочек, свернувшись клубочком и положив ручки под щечку, сладко спит. Только вот нет на ее лице улыбки.       В комнате свет был выключен, лишь ночник дарил тусклый свет. Соколов не мог отвести глаз от Риты. Она успокаивала его бешеное сердцебиение. О том, что мог произойти, он старался не думать. Но подобные мысли сами собой лезли в голову, зарождая новое волнение. Повар закрыл глаза и уткнулся лбом в кулаки.       — Папочка, — жалостливо проговорила малышка, видимо, она притворялась, что спала.       Володя в миг открыл глаза. Девочка привстала на локти, ее маленькие глазки покраснели, она виновато смотрела на отца.       — Что?       — Прости меня, пожалуйста, — по маленьким щечкам побежали слезки. — Я, правда, так больше не буду.       — Ну, — Соколов заботливо стряхнул ее слезки, — не плачь, — он посадил дочку на коленки, крепко обнял и погладил по головке.       Заботливые и мужественные руки отца успокаивали Риту. Володя же чувствовал вибрацию, слышал, как она всхлипывает.       — Я, правда, так больше не буду.       — Все хорошо, — он поцеловал малышку в лоб и вытер слезки.       — Ты меня прости, малыш. Я накричал на тебя.       — Я сама виновата. Я обещаю тебе, что больше никогда не беду убегать, ты только прости меня.       Если кто-то видел эту картину, как отец успокаивает дочь, то вряд ли остался бы равнодушным. От Соколова исходила безграничная отцовская любовь.       — Я очень люблю тебя, солнышко мое!       — А я тебя, папочка!       Рита опустила голову на плечо отца, а Володя крепко обнял ее рукой. Малышка закрыла глазки и начала засыпать.       Ничего ему сейчас не нужно, даже про расследование забыл. С его дочерью все хорошо. Она жива! А разве не это ли главное?