Очищение

- Она же еще ребенок! – не выдержав, Роуз срывается на крик. – Безвинное дитя! Со звоном разлетается сбитая на пол чаша. Факелы шипят, потревоженные маслянистыми каплями, пламя неровным языком взметнулось вверх. Безмолвные зрители поспешно отползают в темноту. Витражи освещает резкий росчерк ломаной молнии, выбивая слезы у ангела, приютившегося на коленях матери. Скорбь отражается на невинном мальчишеском лице. Клаудия довольно усмехается и, наклонившись, подбирает с пола длинный осколок. Вино быстро впитывается в жухлую листву и просачивается в трещины каменного пола. - Дитя смерти да в аду сгорит… - нараспев произносит она и поворачивается к Роуз. Да Сильва смотрит на нее с ужасом. Тугие веревки больно режут кожу, ноги неприятно холодит мертвенный равнодушный камень, в голове шумит, не хватает дыхания – плевать на все это. Шерон, где Шерон?! - Неужели пример Кристабеллы ничему не научил тебя? – сплюнув подступившую к губам кровь, говорит она. – Забудь про Алессу, пойми наконец – Апокалипсиса не было! - Замолчи, - в два шага преодолев расстояние между ними, Клаудия цепко хватает Роуз за подбородок и, приподнимая, смотрит сверху вниз. – Ты погрязла во грехе, ты и твое отродье. Из-за маленькой шавки люди вынуждены скрываться и терпеть тьму. Страдать. Терять. Умирать. День суда настал. Мы очистим ее от греха. Клаудия удобнее перехватывает осколок другой рукой, улыбается – жутко, неумолимо, и натягивает пальцами веревки. Роуз подавляет стон боли. Фанатичка. - И тебя очистим, - с тихим присвистом шепчет Клаудия, наклоняясь к самому ее уху. Осколок вскользь проходит по руке, из тонкого пореза сочится кровь. Роуз закрывает глаза.