Доверься незнакомцу

      — Секс под этой штукой крышесносный! — выдаёт Наки, перекрикивая грохочущую музыку.       Аято хмурится, но протягивает руку и забирает предложенную маленькую таблетку с ладони Наки. Он не планировал сегодня заниматься сексом, ему лишь нужно закинуться забористой наркотой и забыться. Аято кладёт в рот безвкусную таблетку и запивает минералкой.       В какой-то момент он осознаёт, что смеётся вместе с Наки над глупой шуткой Хинами. Аято небрежно держит её за тонкую талию и не может оторвать взгляда от милого личика. Мелкая дрожь пробегает вниз по телу до самых кончиков пальцев ног. Жарко. Внутри будто полыхает огонь, лижет внутренности, кажется, что он прорывается сквозь кожу и пламя окутывает тело. Аято поддаётся овладевшему его наваждению и с опаской осматривает себя. С удивлением обнаруживая у себя во второй руке стакан, Аято крепко сжимает его, бросая взгляд на лимон, плавающий в воде. Он пытается разложить по полочкам свои ощущения: похоже на вспышку взрыва, который уничтожает нервную систему, а потом одним махом начинает собирать воедино всё разрушенное. Ещё немного, совсем чуть-чуть и Аято распадётся на молекулы или его кожа, мышцы и кости растекутся на этом грязном полу, превращаясь в огромную лужу. Аято словно наблюдает за собой со стороны, внимает всем своим существом любую тонкость и мелочь.       Ему хочется поделиться этим неожиданно возникшим откровением с Хинами, хочется сказать ей: «Смотри, я — ничто и всё одновременно». Но она кладёт свои маленькие ладошки ему на плечи, легко толкая его в сторону танцпола, и этим движением прерывает ход его мыслей.       В мозгу возникают картинки одна за другой, зарождаются и моментом гаснут, обретают другие формы. Это месиво настолько чёткое и ясное, что Аято успевает их все прослеживать и завершать логическую цепочку. Это словно ребус: тут соедини, там проверь, сопоставь, объедини, и в итоге выходит цельный, сформировавшийся образ.       Он видит, как самолёт прорезает своим корпусом высотку, стёкла на окнах лопаются с оглушающим звуком сыплются. Стальные элементы конструкции не выдерживают и надламываются, ослабленные столкновением самолёта. И Аято кажется, что это в него только что врезались. Он весь содрогается и не понимает, воспоминание ли это или воображение.       Теряясь в своих ощущениях, Аято задыхается и проталкивается сквозь толпу танцующих людей. Музыка врывается в уши скачками, в груди словно пружина сжимается и разжимается, с силой выталкивая из себя восторг и необъяснимое ему смятение. Он смотрит в тёмные глаза Хинами и, не глядя, пихает кому-то стакан с водой.       Аято хочет увидеть прямо сейчас океан, хочет быть в центре него, хочет почувствовать себя с ним одним целым, хочет жить в нём, словно глубоководная рыба. Он не хочет больше дышать.       Хинами весело смеётся, и Аято переключает всё внимание на неё. На её губах ярко-красная помада и в цвет юбка «туту». Он кончиками пальцев дотрагивается до юбки, ведёт по ней вверх. Потерявший нить с реальностью, думает: «Когда я познакомился с Хинами?» Но на ум совершенно не приходит ни одно воспоминание, точно они с Хинами были неразлучны с самого рождения.       Танец рывками, движения выразительные, Хинами игриво трётся бёдрами о его бёдра. Они вскидывают переплетённые руки вверх над головами, прикасаются лбами друг к другу. Аято чувствует радость внутри, от неиспытанных ранее ощущений; кровь, так некстати, приливает к члену. Ему хочется поцеловать Хинами. Это желание такое сильное, и почти сбивает его с ног, Аято судорожно вздыхает и пошатывается. Хинами догадывается о его возбуждении, смущённо отводит взгляд, но не останавливается — продолжает двигаться под музыку.       Аято чувствует себя так, будто впервые попал в этот мир и не понимает его законы. Его мозг плавится от беспорядка картинок в нём, эмоции мельтешат, подобно солнечным бликам. Он весь потный и возбуждённый, хочется кричать во всю глотку, хочется, чтобы музыка заполнила всё его тело и полилась рекой изо рта. Он хочет быть её проводником, её создателем, поэтому он поёт и кричит в такт ей, а Хинами смеётся так, что из глаз у неё текут слёзы.       Это нечто и оно не поддаётся словам.       Музыка подыгрывает световым огням и бликам от прожекторов. Разноцветное марево пляшет по клубу. Пока Хинами вместе с Наки ушли покурить, Аято находит отдалённое место от беснующейся толпы: падает на маленький, пустой диванчик, расслабленно вздыхает и прикрывает глаза от наслаждения.       Все пять чувств оголены до предела. Он ощущает вибрацию от баса, сигаретный дым, мягкое прикосновение к своим мокрым от пота волосам. Сердце в груди на миг замирает, скованное паникой и трепетом. Застигнутый врасплох, он не успевает развернуться и посмотреть на того, кто осмелился прикоснуться к нему. Ему ладонью накрывают глаза, слегка надавливая, сдерживают таким простым движением.       — Тихо. Я не причиню тебе вреда.       Аято пытается вывернуться из-под руки, но решительный голос и горячее дыхание опаляет кожу возле уха, вызывая ещё большее любопытство со смятением вперемешку.       — Тихо. Я ничего не сделаю.       Аято глубже втягивает воздух, чтобы начать свою тираду, но горячий шёпот вновь обволакивает ухо, разнося мурашки вниз по шее, по каждому позвонку.       — Я только прикоснусь к твоим волосам.       Испытывая эмоциональное потрясение, Аято перестает возиться на диване в попытках оторвать чужую ладонь от своего лица: он напряжённо замирает, затаив дыхание. Ему хочется ответить нечто грубое и в его духе, несмотря на наслаждение, которое он испытывает от атмосферы, от музыки, запахов. Несмотря на то, что наркота в его крови вызывает всплески радости. Ему хочется донести до неизвестного придурка мысль, что нельзя подкрадываться сзади к человеку и применять к нему силу, можно ведь нарваться на негативную реакцию. Но с губ слетает вопрос, идущий вразрез его мыслям:       — Ты что, извращенец?       — Возможно. Опасаешься?       Смешок и игривая интонация сильно бьют по эмпатии. Аято чувствует чужую заинтересованность и непроизвольно перенимает её, примеряет на себя, точно одежду, любуется ею, впитывая чужую симпатию всей кожей.       — Нет, — вырывается изо рта его громкий дерзкий ответ.       — Доверишься незнакомцу?       Ощущение крепкой руки на своём лице, щекочущее чужое дыхание на шее и рокочущий голос вызывают дрожь в его теле. Сердце словно втягивает всю кровь в себя. Чувство некого риска, тесно переплетённое с возбуждением, провоцирует фейерверк в мозгу. Аято в том состоянии — безумном, даже не воспринимает ситуацию всерьёз. Не в силах удержать язык за зубами, отвечает такое запальчивое и честное:       — Да!       Рука незнакомца зарывается в волосы на его затылке, медленно пропускает пряди сквозь пальцы, затем осторожно массирует кожу головы.       — Не оборачивайся назад.       Из-за громкой музыки, которая похожа на рёв несущегося по рельсам поезда, едва слышится его требование. Аято напрягается всем телом, будто готовится к драке. Ему хочется огрызнуться, хочется ударить по лицу этого придурка, но чужая ладонь в мгновение исчезает с лица и он видит перед собой двигающихся в такт музыке людей; в поле зрения попадает официант в форме, который пытается протолкнуться сквозь эту толпу.       Аято так удивлён тем, что снова может видеть и искра решимости в нём гаснет. Блики от прожекторов ослепляют, от шума закладывает уши. Бессвязные мысли, точно призраки блуждают в его голове, бьются изнутри о возведённые стены.       Он принимает чужие, навязанные правила.       Незнакомец хватает его за волосы, вызывая резкую и приятную вспышку боли. Аято судорожно ловит ртом воздух, пока тот пытается собрать непослушные волосы в хвост.       — Ты так красиво танцуешь.       От этого глупого комплимента у Аято перехватывает дыхание, а щёки начинают предательски пылать. Волна возбуждения стекает прямо в пах, член наливается кровью, пульсирует, требует внимания и ласки.       Этот придурок за ним следил.       Пальцы незнакомца невесомо прикасаются к нижней губе, поглаживают её, оттягивают вниз. Ладонь спускается ниже, нежно проводит по шее, груди, едва надавливая. Аято прослеживает её путь, разглядывает руку с длинными бледными пальцами. Вторая ладонь резко накрывает глаза Аято, он захлёбывается вдохом, его голову прижимают к подголовнику диванчика. Поцелуй — смазанный, неловкий. Чужие губы впиваются в его собственные, язык проталкивается внутрь рта, бесстыдно исследует. Аято протестующе мычит и дёргается, но ему вновь не позволяют вырваться из крепкой хватки. Он чувствует, как его обволакивает терпкий запах незнакомца, чувствует потную ладонь на своём лице. Голодный поцелуй обжигает, словно специи. Аято низко стонет и кусает за нижнюю губу незнакомца.       — Дразнишься?       Незнакомец отрывается от его лица и ласково кусает проколотую мочку уха Аято, слегка скребёт по коже зубами, проводит губами от уха вдоль линии его подбородка, осыпает короткими поцелуями шею.       — Было такое намерение, — отзывается Аято, пытаясь подражать тону незнакомца, но язык во рту еле ворочается и не слушается.       — Кен Канеки! А мы тебя потеряли, — совсем рядом раздаётся визг.       Незнакомец убирает руку с лица Аято и отстраняется.       Реальность не возвращается по частям, она ударяет со всей силы ледокола. Аято бесстыдно сосался с каким-то парнем посреди людей, а теперь их прервали. Он, с трудом разлепляя веки, рассматривает подошедшую к ним девушку в коротком платье. Очевидно, они знакомы.       — Тебя наши ребята ищут, — щебечет она, размахивая пустой бутылкой пива.       — Как… — Аято слышит конец фразы в своём сознании и он должен остановиться, должен промолчать, чтобы собраться с мыслями, но он перебивает девушку, с губ срывается интересующий его вопрос: — Как он выглядит?       — Кто? — Девушка переводит на него изумлённый, непонимающий взгляд.       — Опиши его, дура, — он теряет терпение, заводит руку назад, указывает на незнакомца.       Позади слышится низкий и искренний смех. Аято кривит губы, пытаясь сдержать улыбку.       — Это что, игра? — продолжает девушка задавать свои тупые, раздражающие вопросы.       — Да, игра. Опиши его внешность.       Он в нетерпении, с каким-то энтузиазмом даже, не свойственным его характеру, подаётся вперёд и ждёт её ответа. Девушка зависает на мгновение, с недоверием поглядывает на Аято. Указывает горлышком бутылки на незнакомца и выдаёт:       — Он милый.       — Милый? — переспрашивает Аято.       — Ага. И у него разного цвета глаза.       Девушку внезапно окликает кто-то из толпы, она неуклюже разворачивается на высоких каблуках и, обрывая беседу, скрывается из виду.       Незнакомец обходит диванчик и садится рядом, вторгаясь в личное пространство Аято. Он так непозволительно близко, пустующее пространство между ними пульсирует от напряжения. Они молча и жадно разглядывают друг друга. Плотно облегающие джинсы незнакомца ничего не оставляют воображению Аято, он пялится на выпуклость между его ног и непроизвольно облизывает губы.       Незнакомец сдаётся первым: одаривая Аято хитрой и понимающей улыбкой, он слегка наклоняет голову в поклоне и с оттенком веселья в голосе представляется:       — Кен Канеки, позаботься обо мне.       И он больше не незнакомец.