Заставить его кричать

Было в Эроне что-то такое неуловимое, некий флёр таинственности, скрывающий под собой маленький грязный секрет. Грей не особо задумывался об этом, прижимаясь губами к выступающим ключицам, проходясь языком по бледному впалому животу, целуя каждый миллиметр кожи, до которого мог дотянуться. Эрон существовал для него здесь и сейчас, был ориентиром в непроглядной тьме желания, и Грей тянулся ему навстречу. Эрон кусал покрасневшие губы, стараясь подавить стоны, и оттого тихое «пожалуйста, ещё» было слаще и желаннее, чем самые похабные выкрики, на которые был способен человек в момент наслаждения. Грей старался действовать нежно, будто опасаясь неосторожным касанием сломать Эрона, и вскоре это превратилось в своеобразную игру. Стало маской, за которой они прятали ярость и страсть, ненависть и вожделение. Грей двигался медленно, неторопливо, жадно всматриваясь в раскрасневшееся лицо Эрона, прослеживая взглядом изгиб его шеи, трогательный надлом бровей, побелевшие костяшки пальцев — так сильно он цеплялся за спинку кровати. Хотелось сорваться, причинить Эрону боль, заставить его кричать. — Посмотри на меня, — Грей не просил — требовал, и Эрон послушно распахнул глаза, расфокусировано глядя в его сторону. — Вот так, Эрон. Молодец. Эрон дышал рвано и жадно, Грей видел, что он был на пределе. Он и сам уже был на пределе, а потому крепко, до тихого жалобного вскрика Эрона сжал его бёдра и ускорился. Хотелось вбить его в кровать, растоптать, сделать своим и только своим. Грей редко чувствовал эту почти животную жадность, редко хотел вскрыть каждый слой социальной брони, вытащить наружу самые грязные мысли и тут же воплотить их в реальность. Эрон превращал его в плохо контролирующего себя монстра, и Грей думал о том, что однажды ему не хватит этих редких, практически безмолвных встреч. Не хватит поцелуев, бессмысленных комплиментов на грани слышимости и долгих изучающих взглядов. Ему захочется большего, захочется удержать Эрона подле себя и больше никогда не отпускать. И Эрон останется.