На строительство ушло не так уж и много времени: опыт у них уже был. Ник помнит лишь, как омрачилось лицо девушки, когда он решил расспросить её об этом. Пожалуй, такой он её ещё никогда не видел: и так заметные синяки под глазами стали ещё темнее, кожа побледнела, почти сливаясь с блеском снежной глади, а глаза на мгновение утратили блеск, покрываясь тонкой мутной плёнкой. Густые, тёмные брови почти сошлись в монобровь, когда она нахмурилась. Это пугало мальчишку, ведь именно в такие, пускай и очень редкие, моменты ему казалось, что вот сейчас она поднимется со своего старенького дивана, схватит его за руки и потащит обратно в деревню, чтобы вернуть в тот ад, из которого совсем недавно достала. После того случая он ещё месяц не мог встать с постели. Мальчишке было чертовски плохо. Его лихорадило, а всё тело было покрыто гематомами. Сара отдала свои последние деньги лекарю, чтобы тот хоть что-то сделал, но толку от этого было не так уж и много.
И, пожалуй, это был первый раз за эту долгую зиму, когда Саре повезло на охоте – ей удалось поймать целого оленя. Конечно же, часть пришлось отдать дяде Ника, как они и договаривались, а вторую часть она продала на рынке, получив за это неплохие деньги, после чего смогла заказать у торговцев дорогих лекарств из большого города. Лишь после этого Ник смог очухаться. Постепенно он вновь встал на ноги, а уже совсем скоро он вместе с Сарой поймал парочку кроликов, и одного даже оставили в виде питомца. Он был совсем ещё крохой, маленьким пушистиком с гладким белым мехом. Но больше всего Ника забавляло, как эта кроха вжимал свою шейку в тело и скрывал мордочку в складках тёплой шёрстки. Конечно, первые пару дней он был довольно боязлив и передвигался по новому дому с опаской, шугаясь каждого шороха или неосторожного движения, но уже через неделю во всю гасал и мирно засыпал на руках Сары, хоть та порой и ворчала, что ей нужно заниматься домом, а не сидеть и сторожить клубок шерсти, которому девушка полюбилась с особой силой.
Глядя на неё такую, всё внутри мальчишки холодело, волосы на голове вставали дыбом, а кожей завладевали предательские мурашки, легко заставляющие вздрагивать от лёгкой щекотки бледной и тонкой кожи. Правда, Сара ещё ни разу на него не кричала, не била и даже не угрожала отвести домой. Она просто уходила в свою комнату и закрывалась там на несколько часов, после чего возвращалась и в своей обычной манере начинала заниматься делами по дому. Ник же старался не вмешиваться в эту систему и покорно ждал, после чего старался быть осторожным: не слишком нагружал её разговорами, старался максимально помочь со всем, чем сможет, и это не могло не радовать девушку. Совсем скоро у него появилась собственная комната, а через некоторое время он научился охотиться и стал приносить домой добычу. Пускай она и была мала, но на ужин для двоих хватало. А вот Сара стала трудиться куда больше, ибо часть их припасов уходила к его дяде, а другая на продажу.
И всё бы ничего. Жизнь, как показалось Нику, стала налаживаться. Всё шло очень хорошо. Он многому научился, больше не боялся, что за неосторожность или маленькую оплошность будет избит до потери пульса. Здесь за промашки его заставляли мыть лошадь или драить весь дом, пока Сара пристально за ним следила, сидя в кресле и почитывая одну из новых книг, что удавалось выторговать у людей из большого города. Она даже обещала, что, возможно, однажды они смогут выбраться в один из таких городов вместе. Она покажет ему мир больше и ярче, покажет место, где всегда царит свет и тепло, где солнце сменяется яркой луной и миллиардом звёзд, створяющих множество созвездий. Там, где они живут, и луна редкость, не говоря уже о звёздах. Каждый вечер небо заволакивает огромными тучами, из-за которых не видно ничего, кроме огней деревушки, мелькающих средь толстых стволов вековых деревьев.
Поэтому, когда девушка начинала рассказывать про мир за пределами деревушки, глаза мальчишки лезли на лоб. Девушка рассказывала о мире без вечных снегов, где люди ходят в лёгкой одежде и каждый день нежатся под лучами палящего солнца, после чего их кожа меняет цвет. И именно на этом моменте мальчишка окончательно входил в ступор, путаясь в собственных фантазиях и домыслах на этот счёт, прося Сару рассказывать ещё и ещё, но, когда дело доходило до её личной жизни (парнишка старался больше узнать о Саре), девушка лишь мрачнела и снова уходила в комнату. Поэтому со временем Ник совсем перестал спрашивать или намекать, ведь, как бы ему ни было интересно знать, что же такого случилось в её прошлом, он не хотел огорчать её. Наверное, произошло что-то очень печальное, и поэтому она не хочет рассказывать.
-- Знаешь, ты очень похож на него, – произносит она как-то за ужином, внимательно разглядывая парнишку, сидящего напротив и с аппетитом уплетающего жареную оленину. – Тоже есть эта дурацкая привычка отдирать мясо зубами, а не разрезать и есть по кусочкам. Помню, одно время меня это жутко бесило, но потом я просто привыкла. Он был неисправим, – слушая Сару, Ник замер с мясом на вилке, уже поднеся его ко рту. Он совсем не ожидал услышать от Сары что-то о своём прошлом. Но сейчас она, очевидно, сравнивала его с другим человеком, только с кем он понять не мог, а спросить боялся, чтобы снова не спугнуть и не опечалить девушку. Тем более, что в последние дни она и так выглядела довольно опечаленной и задумчивой: подолгу задерживалась в кресле у камина, просто смотря в огонь, и была молчалива. Даже когда парнишка случайно забыл покормить лошадь, она лишь потрепала его за волосы и, грустно вздохнув, сама занялась этим делом, оставив того озадаченно глядеть ей в спину.
– Ты говоришь о своём муже? – совсем тихо произносит он, вспоминая слухи, многие месяцы ходившие по деревне. Мальчишка ещё помнил то время, когда те только появились тут, и вся деревня стояла на ушах, обсуждая таинственную парочку, одиноко живущую в лесу. На самом деле, мужа никто практически и не видел: его можно было заметить, лишь случайно встретив на охоте, – а вот молчаливую девушку с грустным и пропитанным лёгким отчаянием лицом знал каждый. Ник старался действовать осторожно и схватиться за эту маленькую ниточку, чтобы после распутать клубок таинственного прошлого его новой опекунши. И сейчас он мог думать лишь об одном: как не упустить эту ниточку и не потерять столь тонкую связь доверия, когда девушка решила раскрыться ему.
-- Нет, это всё городские байки. Он был моим братом, – девушка тихо хихикнула и отпила немного горячей жидкости из своей любимой резной кружки, что купила вместе с новыми книгами, как только Ник стал её подопечным. Теперь она могла пить лишь из неё. Даже несмотря на то, что в доме было около десятка разных чашек и кружек, этот искусный кусок дерева ей нравился больше всего. – Он погиб год назад от болезни: местная медицина ничем не смогла помочь. Я заплатила лекарю, чтобы он ничего не рассказывал городским, ибо судьба одинокой женщины в лесу очень туманна. В деревне есть множество извращенцев, что смотрели на меня словно я кусок мяса. Помню, как меня пару раз пытались купить или просто силой затащить к себе, но спасибо брату… Благодаря ему я могу дать им отпор и быстро скрыться с места преступления, не привлекая лишнего внимания к своей персоне.
-- Каким он был? – совершенно случайно вырывается у него, и он тут же спешит прикрыть рот рукой, показывая, что не нарочно, но, не видя на лице девушки былой скорби, а в глазах безмерной печали, лишь расслабляется, наблюдая за тем, как она потешается над его реакцией. И сам не может не улыбнуться, понимая, как глупо выглядит. Он уже более спокойно задаёт тот же самый вопрос и, заканчивая разделываться с мясом, приступает к чаю. В последнее время ему чертовски сильно полюбился этот напиток. Особенно если учитывать, что у дядюшки он не особо-то и мог позволить себе что-либо кроме пресной крупы и холодной воды. А тут столько всего и сразу. Сара ещё помнила, с какими дико горящими глазами тот уплетал жареного кролика, что ей удалось принести с охоты. Кажется, для него это было шоком. Он считал такую еду непостижимой роскошью, а сейчас ест мясо на завтрак и ужин.
-- Самым лучшим… Пускай наше детство и оставляло желать лучшего, но Марк всегда был добрым и роднее него у меня не было никого. Наши родители погибли, ещё когда я была совсем младенцем, а брату было четыре года. Нас тогда хотели забрать в приют, но тут вмешалась бабушка и мы лет шесть пробыли под её присмотром, после чего и она скончалась, а нам довелось познакомиться с нашим дядей. И, похоже, все одинокие дяди такие сволочи. Пускай он нас не бил и не угнетал, но то, для чего он нас так берёг, было омерзительно. Как только Марку исполнилось двенадцать, его стали усердно тренировать, и всё для того, чтобы он стал одним из тех мерзких людей, коими управлял наш дядя. Он был бандитом, главарём очень крупной банды, а мы были его пешками. Ради того, чтобы обеспечить меня хорошей жизнью, брат был готов на всё, и, пока, я училась, он выполнял всю самую грязную работу для нашего дяди. Но однажды нам всё это надоело…
~*~
Входная дверь громко хлопает, разнося звонкое эхо по подъезду старенького дома. Соседи уже привыкли, даже жаловаться перестали, прекрасно зная, что от этого не будет никакого толку. А когда узнали, что один из жителей принадлежит крупной банде в их городе, так и вовсе затихли и постарались как можно меньше попадаться на глаза. Поначалу Марка это даже радовало: меньше шуму и презрительных взглядов всякий раз, как он возвращается с очередного побоища. Но в тоже время он чувствовал себя монстром, которого предпочитают обходить десятой дорогой. Правда, и на это со временем ему стало совершенно плевать. Всё это дерьмо он как-нибудь переживёт – лишь бы с Сарой всё было хорошо и он мог подарить ей светлое будущее. То, чего не смогли сделать их покойные родители.
– Боже, снова подрался, – с ходу произносит девушка, помогая брату раздеться, а после прохромать в гостиную, где основательно займётся его ранами. – Когда-нибудь тебе это аукнется. Я каждый день боюсь, что ты можешь не вернуться, что чёртов телефон будет разрываться от звонков, а после мне сообщат, что ты погиб, защищая честь семьи. И на кой хер нам тогда такая честь? Я всё ещё не понимаю, почему ты продолжаешь барахтаться в этом дерьме, – недовольно бурчит девушка, утирая проспиртованной ваткой кровь с лица Марка, а после осторожно промачивая рассечённую бровь перекисью, смотря на то, как состав входит в реакцию с кровью и начинает пузыриться, создавая лёгкую пенку и со временем оседая на ране.
-- Прости… - лишь шепчет на выдохе тот, беря ладонь девушки в свою, и грустно улыбается, глядя в столь родные и любимые глаза. Глаза точь в точь, как у матери – с таким же блеском и глубиной. А ещё эта манера морщить нос, когда она чем-то очень увлечена – ну вылитая отцовская привычка. Сара как никто другой напоминала ему о днях, наполненных светом, теплом и трепетанием сердца от каждого маминого поцелуя в щеку и отцовской похвалы. Жаль только, что Марк не может подарить это сестре. Она была ещё совсем мала, когда погибли их родители. – Я обещаю, что завяжу. Сейчас я хочу дать тебе светлое будущее. Не хочу, чтобы ты побиралась и гнила тут, но без нормального образования это невозможно. К тому же за это мне платят хорошие деньги, которые позволяют оплачивать учёбу, дом и еду, ещё и на обновки хватает. Я обещаю, что как только ты закончишь учиться и найдёшь хорошую работу, я всё брошу и тоже заживу нормально.
– Лжец... Мне учиться ещё три года, а я не знаю, вернёшься ли ты завтра домой. Если так хочешь светлого будущего, не бросай меня... Ты – всё, что у меня есть, и я не хочу потерять тебя. Пускай я и не знала наших родителей, но, думаю, они бы этого не одобрили, – она заканчивает обрабатывать рану на ноге и уже накладывает плотную повязку после чего поднимается с пола и целует брата в щёку. – Ужин на кухне на столе. Я только недавно приготовила, думаю, он ещё тёплый. Поешь и ложись спать, а мне ещё нужно дописать доклад. И только попробуй не съесть всё или опять сидеть без сна всю ночь, – вставая с колен, девушка прищуривает глаза и внимательно смотрит на парня, словно давая понять, что она следит за ним.
– Как скажешь, мамуль!
– Заткнись! – а после по комнате прокатывается заливистый смех, переходящий в лёгкий кашель.
~*~
– Сара! – Марк влетает в квартиру, даже не удосуживаясь закрыть за собой дверь, и, кажется, его слышит весь подъезд. – Немедленно собирай вещи: нам срочно нужно уезжать отсюда, – он, словно ошалевший, бегает по небольшой квартире, переворачивая всё вверх дном в поисках вещей и чемоданов или хотя бы сумок. Судорожно скидывая всё в огромную кучу, он совсем не заметил, как из спальни вышла девушка, испуганно поглядывающая на брата и ёжащаяся от холодного сквозняка, что отворил окно. Девушка тут же поспешила прикрыть дверь. – Я прошу тебя, не стой. У нас не так много времени. Нам нужно срочно уходить! – не унимался парень, моляще смотря на девушку.
– Марк… Какого хрена? Что тут вообще происходит? – с лёгкими нотками недопонимания в голосе вопрошает Сара, разглядывая бардак в квартире и совершенно не понимая, чего именно хочет от неё брат. Он вёл себя предельно странно, что не могло не пугать девушку. Всё ещё продолжая ощущать холод, бродящий по комнате, она накидывает на плечи плед и отходит подальше от разворачивающегося прямо посреди её гостиной действа, пока парень продолжал метаться по комнате и вытаскивать вещи из всех шкафов и ящиков.
– Мы в дерьме! – восклицает он, замечая, что его сестра продолжает бездействовать. Он останавливается, а после подходит ближе к девушке и крепко её обнимает, целуя в макушку и стараясь таким образом успокоить. – Я облажался, и по-крупному. Наш дядя совсем выжил из ума: он заставил меня пытать ни в чём не повинного мальчишку. А после, когда ему это надоело, он сказал мне просто избавиться от него, но я не смог. Он ещё совсем ребёнок, он рыдал и молил меня о пощаде, и я отпустил его. Переправил в другую страну вместе с очередной поставкой оружия, там его уже встретили мои знакомые и позаботились о нём. Но дядя обо всём узнал, и теперь у нас нет выбора. Если он нас достанет…
– Он убьёт тебя… А меня отдаст в один из своих именитых борделей и заставит пахать на себя всю оставшуюся жизнь, – заканчивает за брата девушка, после чего крепко обнимает того, слушая тихие извинения. Брат всю жизнь работал ради того, чтобы подарить ей лучшую жизнь, чтобы она никогда не испытала того дерьма, в которое вляпался он в попытке защитить и обеспечить свою семью, а точнее всё, что от неё осталось, и Сара была безмерно благодарна ему за это. Правда, порой она не понимала, зачем так много жертвенности, ведь по сути у Марка не было собственной жизни: он жил ради неё. – Хватит… Уже ничего не изменишь, ты поступил правильно, и я горжусь тобой, так же сильно, как и люблю. Ты никогда меня не разочаровывал, был моей опорой и поддержкой, дарил тепло и любовь, заботился. И я не позволю, чтобы с тобой что-то случилось, ведь мы семья и мы должны заботится о друг друге…
– Ты права... Мы – семья, и я сожалею, что не смог позаботиться о тебе как следует, но сейчас я мечтаю хотя бы спасти тебя. Я уже договорился с ребятами – они помогут нам сбежать. Жить мы теперь будем на севере, в тайге. Вечная зима и холод. Там нас никогда не найдут, придётся отказаться от многих благ цивилизации, но мы будем вместе, и это уже неплохо. Я смогу уйти от этого дерьма и наконец постараться сделать тебя счастливой обычными человеческими способами, – шепчет он, после чего целует девушку в лоб и, грустно улыбнувшись, продолжает паковать вещи, пока девушка сдерживает слёзы и кивает в подтверждение его слов, уже направляясь прочь из комнаты, чтобы переодеться и помочь брату.
Как Марк и обещал, несколько ребят помогли им скрыться от дяди, после чего их переправили на север, где они уехали в самую глушь и обосновались в давно заброшенном домике. Мало-помалу, отстроив его и наконец освоившись, Сара могла честно сказать, что, правда, понемногу, такая жизнь стала ей нравится. Тут было тихо и спокойно, брат больше не приходил домой побитый и уставший, всё чаще улыбался. Особенно когда возвращался из города побольше и привозил с собой подарки для сестры. Чаще всего это были книги, которые она так любила и бережно хранила каждую из них… Да вот только долго это всё не продлилось. Брат заболел и умер, оставив девушку совсем одну. В тот момент Сара не могла найти себе места – весь смысл её жизни вдруг рассыпался в прах, а внутри не было ничего кроме всепоглощающего горя, сжирающего изнутри.
После смерти брата девушка постоянно плакала, и порой это доходило до того, что перед глазами начинали появляться чёрные мушки, а моргать становилось нестерпимо больно. Но эта боль не могла сравниться с болью от рвущих плоть на куски чувств, что бушевали внутри неё. В один момент девушка отчаялась и готова была покончить с собой, но совсем скоро поняла, что этим она ничего не добьётся. Брат погиб не ради этого. Он защищал и дарил ей всего себя не для того, чтобы она просто взяла и вот так покончила со всем этим. Он не ради этого столько страдал. Теперь у девушки была новая цель. Она знала, чего хотела и что нужно было сделать, и медленно шла к своей цели…
~*~
– А знаешь, что, Ник… – довольно резко изрекает девушка. – Ты хотел увидеть мир за пределами тайги? Так собирай вещи, я покажу тебе его…
