Дрянь

— Цветы или бусы? — Ты про что? — Просто ответь. — Цветы… наверное. — Значит, Жанне мы дарим цветы, Кларе бусы, а Виолетте билет в театр. Ференц вздохнул. Возможно, его мозг просто не мог осилить эту информацию, но он уже который год не мог понять, как Фредерик умудряется встречаться с тремя девушками, и по его словам — любить их всех. А Шопен в свою очередь не мог понять, как Лист живет без девушки и вообще каких-либо намеков на романтические связи. Они никогда не понимали друг друга, только музыкой. Вероятно, так они и стали сначала знакомыми, а потом и друзьями. Только… Ференц не сумел вовремя остановиться. «Ради кого вы дышите? Ради кого пишите вы? Ради кого на проклятом месте, вы тут же на месте воскресните? Ради кого играете? Ради кого стараетесь? Для кого существует Вена? Для… а больше вариантов нет» — А тебе что подарить? — А я твоя девушка? — Ты мой друг. — А что за повод? Зарплата? — Если бы. Ну ничего, так ничего. Фредерик улыбнулся и стал смотреть на проезжающие мимо машины. Они сидели на веранде одной из многочисленных кафешек. Друзья. Извечные вечные друзья. Больно. И горько, как кофе без сахара. — Горькая дрянь. — Сахар возьми. Или мне отдай. — Забирай. — Случилось что? Лист помотал головой и подвинул чашку к Шопену, но тот не обратил на это внимания и прищурившись, разглядывал Ференца. — Ты влюбился, — наконец выдал тот. — С чего такие мысли, Холмс? — У тебя уставший взгляд, ты места себе находишь, отказываешься от привычек. — Если ты не заметил, то я всегда такой. — Значит ты давно влюбился. Как ее зовут? — Никак. — Сколько ей? — Нисколько. — Чем она увлекается? — Ничем. — Кто она? — Никто. Фредерик закатил глаза и перестал допытываться своего друга, но он тоже не притронулся к кофе. Набирая что-то в телефоне, Шопен просидел еще минут двадцать в тишине и не выдержал. Он просто не смог. Он даже не понял, что сказал, но он сказал это, и теперь с этим уже ничего нельзя было поделать. — Они все меня бросили. С неделю назад. Одна за одной. Я даже не понял, почему. — Мне жаль, — выдавил из себя Ференц, хотя он был рад и корил себя за это. — Нет. Я же вижу. Тебе они не нравились. Или тебе просто не нравилось, что их так много. Или тебе нравилась одна из них. — Ни разу не угадал. Мне жаль тебя. Не потому что ты остался один, а потому что я понимаю, что ты сейчас чувствуешь. Это больно. Вот почему мне тебя жаль. — Ну, хоть честно. Пойдем? — Давай хоть кофе допьем. — Он уже невкусный. И холодный. Прям ты, — Фредерик усмехнулся и слегка улыбнулся. — Я не вкусный? — Откуда мне знать? Я тебя не пробовал… я не имел ввиду… ну ты понял. Я хотел сказать, что… твою мать, я идиот. — Еще какой. — Кофе пей. Он твой, — Ференц взял кофе и глотнул. — Дрянь-дрянью… как я. — Пошли, дрянь. Они вышли на улицу и просто бродили. Молча. Фредерик время от времени лез в телефон за чем-то, но больше ничего не происходило. — Что тебе подарить? — Зачем? — Чтобы не ушел. — А я могу? — А черт тебя знает. Не уходи, пожалуйста. Ференц взял Фредерика за руку и сжал ее. Оба остановились. — Я не уйду. Я просто не могу. — Благодарствую, а теперь руку мою… Ференц отпустил руку Шопена. — Я не договорил, дрянь кофейная! А теперь руку мою крепче сожми и… Договорить ему опять не дали. Поцелуй вышел горьким, с привкусом скрываемых чувств и настоявшегося, холодного кофе. Фредерик только и смог прижаться ближе к Ференцу и ответить на это скомканное движение губ. — Срам-то какой! Уже парни на улицах целуются! В наше время такого… — А в наше есть! — прокричал старушке Фредерик, разорвав поцелуй. Она не нашлась, что ответить и просто ушла. Ференц засмеялся. Шопен последовал его примеру. — Что тебе подарить? — наконец спросил тот, успокоившись. — Уже точно ничего. — Совратитель. Ты решил подловить меня, когда я буду уязвим в эмоциональном плане? — Ты себе даже не представляешь, как долго я готовил этот план. — Да по фиг вообще. Теперь не меня бросили девушки, а я бросил их всех. И нет, я не заведу еще двоих парней. И да. Ты понял. Фредерик чмокнул Листа в щеку и побежал вверх по улице. — Созвонимся сегодня! — и растворился в толпе. «Ради кого вы дышите? Ради кого пишите вы? Ради кого на проклятом месте, вы тут же на месте воскресните? Ради кого играете? Ради кого стараетесь? Для кого существует Вена? Для Фредерика Шопена» «Ради кого вы живете? Ради кого оживете? С кем вы готовы расстаться, лишь бы с любимым остаться? Ради кого говорите? И когда надо молчите? Для кого существует весь мир? Только для Ференца Листа»