Издержки

      — Хороший сегодня денёк, — стоя у металлической сетки на крыше, расслабленно произнёс Таиши и выпрямился, подставляя лицо солнцу. Кишо поднял глаза на него, затем задумчиво окинул взглядом краешек открывающегося с крыши вида, который можно было рассмотреть, сидя под навесом у вентиляции.       — Да, наверное, — из вежливости согласился он.       Таиши повернулся к нему, вкладывая ложку с мороженым в рот, и натянуто улыбнулся. — Ты какой-то тухлый сегодня, — заметил он, — всё нормально?       «Предчувствие», — пронеслось в голове у Кишо, но он только пожал плечами, коротко отвечая:       — Да.       На Таиши и так свалилось слишком многое, не стоило грузить его лишним.       Тот смерил его немного подозрительным взглядом, вздохнул и вновь взялся за мороженое.       — Мы дежурные сегодня, ты в курсе? — спросил он, выкидывая пустую баночку в заботливо поставленную у входа на крышу урну.       — Дежурные? — переспросил Кишо, едва заметно хмурясь.       — Ну да. — Таиши сел рядом – он в последнее время старался держаться ближе, будто бессознательно искал защиты, хотя Кишо видел некоторую опаску, выраженную в зажатых движениях и осторожных взглядах.       — Никогда не дежурил в школе, — сказал Кишо, рассматривая серую бетонную крышу.       — В какой школе ты учился? — недоуменно спросил Таиши.       — Ни в какой, — просто ответил Кишо, и Таиши усмехнулся в ответ, но его улыбка исчезла с лица, как только он понял, что Кишо серьёзно.       — Ладно, — наконец кивнул он и встал, протягивая руку. — После уборки нет уроков, так что у меня будет время погрузить тебя в настоящую школьную жизнь.       — Это же просто уборка? — со скепсисом уточнил Кишо, беря его за руку и поднимаясь, и Таиши поучительно поднял палец.       — Не говори так, это особый ритуал посвящения, через который проходят все ученики, — произнёс он важно, — правда, ты слегка задержался, но ничего страшного.       Кишо впервые за обед улыбнулся и спустился вслед за Таиши по лестнице.       Предчувствие продолжало скрести изнутри, раздирая скрюченными когтями спинной мозг.       Тряпка мазала по полу, оставляя поблёскивающие разводы, терпко пахнущие хлоркой, и голова болела всё больше: обострённое обоняние делало запах почти невыносимым. Кишо иногда выпрямлялся, дышал ртом, будто выброшенная на берег рыба, а после снова крепко обхватывал древко швабры и тёр плитку.       Другие дежурные постепенно расходились, весело переговариваясь или прощаясь друг с другом, иногда Кишо слышал ворчание или смех Таиши, который таскал вёдра с водой для одноклассниц. Солнце постепенно садилось – его косые золотистые лучи пробивались сквозь ветви деревьев и проникали в коридоры, оставляя на стенах и полу рваные пятна.       — Вы слишком усердны, молодой человек, — добродушно сказал проходящий мимо учитель, и Кишо кинул на него быстрый взгляд через плечо, отмечая, что видел его впервые, после чего продолжил монотонно тереть пол.       — Возможно, — негромко отозвался он.       Усердие казалось ему сейчас вполне уместным. На ритуалах посвящения нужно же выкладываться на полную?       — Ты что там копаешься? — почти прошипел Таиши, когда Кишо только-только дошёл до конца коридора, всё так же натирая пол. — Он же уже чистый.       — Недостаточно, — отрезал Кишо, не разгибаясь. — Плитка не такая белая, как… — «в Саду», — едва не закончил он, но вовремя осёкся. Это могло повлечь лишние вопросы.       Таиши молчал пару секунд, видимо, ожидая продолжения, а после тяжело вздохнул.       — Если что, про ритуал я пошутил, — пробормотал он, — это просто уборка, которой все занимаются с самого детства.       Кишо выпрямился, глядя на сконфуженного Таиши.       — Я понял это, — слабо улыбнулся он, — просто хотел в полной мере прочувствовать, каково это.       — Убирать? — непонимающе нахмурился Таиши.       — Учиться в школе, — мягко поправил Кишо и почти сразу добавил, избегая неловкой паузы: — Я тут закончил, что дальше?       — Просто вынеси ведро в туалет и повесь тряпку на свободное место, — дёрнувшись, ответил Таиши. — Я подожду тебя снаружи.       — Ладно, — кивнул Кишо.       Ведро приятно тянуло натруженные руки, а лёгкий плеск воды эхом разносился по пустынному коридору. Запах хлорки всё ещё глушил обоняние, но Кишо уже настолько привык к нему, что почти не замечал, потеряв ощущение запахов в принципе. Внутри чувствовалось приятное удовлетворение, греющее грудь, но под ним всё ещё змеей вилось что-то ядовито-горькое, разъедающее изнутри, словно червоточина.       Аккуратно помыв тряпку в раковине и повесив её, Кишо вошёл в кабинку туалета, начиная сливать воду.       — Надо же, как поздно закончили, — раздался позади знакомый голос, едва различимый сквозь плеск воды, и к горлу подкатила та самая тошнота, каждый раз появляющаяся перед убийством.       — Так полу… — сипло отозвался Кишо, но его оборвали на полуслове, резко нагнув над бачком. От неожиданности ведро выпрыгнуло из рук и с грохотом упало на пол, расплескивая остатки грязной воды по брюкам и полу. Очки сползли на самый кончик носа, а плечо пронзила острая боль: руку вывернули и заломили. Кишо попробовал развернуться, но его сдавили словно тисками, и ласковый голос того самого учителя, что проходил мимо, произнёс нараспев:       — Спокойнее, или тебе конец.       Кишо попытался отбиться второй рукой, но и её схватили, стиснув запястья так, что перед глазами от боли рассыпались искры. Перехватив обе кисти Кишо одной рукой, учитель поднял их выше, так что в плечах почти надорвались сухожилия. Вторая ладонь скользнула по боку, бедру и огладила ягодицы, немного сминая их сквозь ткань.       — Ты так хорошо сложен, — нараспев произнёс голос, а пальцы скользнули к пряжке ремня и ловко расстегнули её.       — Отойдите, пожалуйста, — сквозь зубы прорычал Кишо и попытался лягнуть учителя, но тот, получив чувствительный удар по голени, лишь рассмеялся и поднял руки Кишо выше, сильнее выкручивая их.       — Как вежливо, — усмехнулся он, начиная одной рукой стягивать брюки Кишо. — Ты так педантичен даже в своей речи, молодой человек?       Крепко стиснув зубы, Кишо со всей силы наступил ботинком на ногу учителя, и тот зашипел, на мгновение ослабляя хватку, после чего резко запустил пальцы в волосы Кишо и ударил его лбом о бачок унитаза.       — Ещё раз ты так сделаешь, маленькая крыса, лишишься рук, — прорычал он на ухо и быстрым движением сдернул брюки вниз.       Оглушённый ударом, Кишо не обратил на это внимания, только моргнул несколько раз, рассматривая близорукими в полутьме глазами пятно тёмной крови на керамике. Удар был слишком сильным, пробуждающим всё естество к настоящей схватке, без какого-либо контроля.       — Стой смирно, мальчик, — вкрадчиво попросил голос, и между ягодицами, слегка надавливая, провела чужая ладонь.       Игнорируя боль, Кишо резко подался вбок, впечатывая учителя в кафельную стену и высвобождая одну руку, которая на секунду безвольно повисла, пульсируя болью. Во вторая руку, всё ещё выкрученную, до крови впились ногти, окончательно отрезвляя ледяной разум.       В памяти всплыли все ненавистные тренировки в Саду, и эмоции едкой пузырящейся жижей подступили к горлу.       — Дрянь, — рыкнул учитель и попытался сломать оставшуюся руку, но Кишо точным ударом кулака разбил ему нос, заставляя схватиться за него и отпустить. На рефлексе он попытался следом ударить ногой, но спущенные до колена брюки и тесное пространство очень сильно ограничивали движения.       Воспользовавшись секундной заминкой, учитель сжал горло Кишо и вдавил его в противоположную стену. От удара затылком и нехватки воздуха в глазах закололо, и пальцы сами собой вцепились в предплечье, силясь отодрать от себя противника.       Был бы сейчас поблизости футляр с куинке.       — Эй, Кишо, ты там долго копаться собрался? Я уже даже твои вещи забрал, — послышался голос Таиши, эхом отбившийся от стен. От неожиданности учитель ослабил хватку и резко повернул голову к полуприкрытой двери. Воспользовавшись этим, Кишо хрипло крикнул:       — Футляр!       Вслед за эхом послышался шорох, и дверь распахнулась, являя Таиши, лихорадочно глядящего на них расширенными глазами. Кишо крепко ухватил учителя за рубашку, чтобы тот не вздумал наброситься на Таиши и рявкнул:       — Футляр, быстро!       Щелкнула кнопка активации, высвобождая Юкимуру, и в тусклом свете ярко блеснула куинке-сталь, рассёкшая шею. Голова противника с глухим стуком упала на пол и откатилась к урне. В нос, мгновенно пробивая обоняние, ударил тошнотворно горький запах гульей крови, и обезглавленное тело шлепнулось на колени, придавливая собой Кишо и вынуждая его осесть на унитаз.       Всё-таки гуль. Какая удача.       Кишо выдохнул и опустил веки, чтобы капли крови, брызжущей из аорты, не попали в глаза.       Выпавший из руки Таиши куинке лязгнул о плитку, а сам он рухнул следом, давясь рвотой. Звуки доносились как сквозь вату – голова гудела от отвратительного запаха и резкого выброса адреналина. Эмоции, ещё минуту назад бурлившие внутри, в одно мгновение испарились, оставляя вакуум космического спокойствия.       Открыв глаза, Кишо безразлично уставился в тёмный потолок и глубоко вдохнул, успокаивая бешеное сердцебиение. Белая рубашка постепенно пропитывалась кровью и липла к телу, и по коже сантиметр за сантиметром распространялся неприятный зуд. Кишо поднял руку, но тут же опустил, со вздохом запрокинув голову: из-за залома плечи сильно ослабели и вряд ли смогли бы сейчас выдержать вес взрослого гуля.       — Таиши-кун, если ты пришёл в норму, то не мог бы ты помочь мне? — негромко попросил он.       Тяжёлое дыхание стихло, и Таиши медленно поднялся на ноги и подошёл. Его лицо в тусклом освещении было пепельно-серым, а глаза болезненно блестели. Тонкие губы были сжаты в кривую линию.       — Если тебя это успокоит, это гуль, — проговорил Кишо, подталкивая тело вперёд, и Таиши дрожащими пальцами подхватил его, потянув на себя. Оттолкнув мёртвого гуля вбок, он пару раз схватил ртом воздух, чтобы ослабить очередной рвотный позыв, и сел на корточки перед Кишо.       — Нет, меня это совсем не успокаивает, — просипел он, уткнувшись взглядом в пол.       — Это хорошо, — ответил Кишо и потянулся к карману брюк, собравшихся в ком где-то у лодыжек. Достав его, он набрал скользкими от крови пальцами номер и нажал кнопку вызова. — Здравствуйте, беспокоит Арима Кишо, нужна специальная уборка в месте назначения.       — Принято, — механически отозвался оператор и сбросил, а Кишо расслабленно опустил руку и медленно поднялся.       — Вставай, Таиши, — проговорил он, протягивая ему руку, и тот вскинул голову, являя лицо, всё такое же бледное и горестное.       — Ага, — тихо отозвался он и, ухватившись, встал.       В кабинете директора звенела тишина, нарушаемая лишь тиканьем больших настенных часов. Взгляд Цунейоши пронзал насквозь где-то в центре лба, но Кишо стоял прямо, ожидая выговора. Присутствие Йошитоки немного смягчало атмосферу, но вот от напряжения, исходившего от Таиши, сложно было отгородиться.       Под чистой рубашкой зудела грудь, покрытая засохшей кровью – его вызвали так быстро, что он не успел даже сходить в душ.       — Потрудись объяснить, Кишо, — холодно приказал Цунейоши, и Кишо посмотрел ему в глаза.       — Это была самозащита, — коротко ответил он.       — Защита от чего? — вкрадчиво уточнил Цунейоши.       Кишо промолчал. Причина и правда была глупой.       — Этот урод напал на Кишо в кабинке туалета и пытался его изнасиловать, — подал голос Таиши, смотря куда-то в сторону. Кишо скосил глаза на него – Таиши следовало молчать, как они и договаривались, – и вновь перевёл их на Цунейоши. Тот лишь смерил Таиши презрительным взглядом – отец не любил лишние сантименты.       — Ну и что? — спросил он ровно. — Такое открытое и безрассудное поведение – прямая угроза всей операции.       — И что, нужно было позволить этому случиться? — зло прошипел Таиши.       — При таких рисках – да, — жёстко ответил Цунейоши.       Кишо совсем не удивлённо вскинул брови. Ничего другого он, в общем, и не ожидал. Сбоку донёсся возмущённый вздох, и Кишо успел только сказать про себя «Таиши, нет», — как тот на повышенных тонах заговорил:       — То есть, по-вашему, это классно вот так просто распоряжаться человеком в угоду своим идиотским миссиям и подкладывать Кишо под каждого не-того гуля, лишь бы СМИ не открыли варежку и не сорвали вам все планы?! А почему бы вам самим не пойти туда и не разобраться, вместо того чтобы просиживать свой старческий зад в этом саркофаге, посылая детей?!       — Замолчи, Таиши, — предупредительно произнёс Кишо, но безрезультатно: Таиши несло дальше по всем устоям CCG, и он приостановился, только когда лицо покраснело от ярости, а дыхание сбилось.       — Таиши-кун, — мягко произнёс Йошитоки, впервые за весь вечер привлекая внимание к себе. — Мы понимаем твоё негодование, и, разумеется, не хотели бы, чтобы это произошло. Мы рады, что с Кишо-куном всё хорошо.       Таиши фыркнул и отвернулся, складывая руки на груди. Кишо посчитал его неверие вполне обоснованным.       — Ты привлекаешь слишком много лишнего внимания и лишних лиц. Ещё одна такая выходка, и ты будешь удалён, — ледяным тоном вынес вердикт Цунейоши.       — Есть, — произнёс Кишо и низко поклонился. Таиши остался стоять, расправив плечи.       — А теперь вы свободны, юноши, — дружелюбно произнёс Йошитоки, и Кишо послушно выпрямился.       — Ага, всего доброго, — махнул рукой Таиши и первым отправился к двери.       Кишо последовал за ним, мечтая только об одном: встать под горячий душ и наконец смыть с себя зудящую грязную корку.       — Знаешь, я считаю, что беспрекословное подчинение приказам сведёт тебя в могилу.       Стоя у металлической сетки, огораживающей крышу, Кишо удивлённо обернулся, оглядывая сидящего под навесом у вентиляции Таиши. Тот впервые заговорил о случившемся три дня назад; до этого он отделывался сдержанными приветствием и прощанием, а остальные слова прятал за сжатыми губами и хмурым взглядом.       — Почему ты так думаешь? — спросил Кишо.       — Потому что ты человек, Кишо, — Таиши поднял глаза и взглянул на него так скорбно, что Кишо сглотнул.       — Меня закаляли как хорошее оружие, покорное и безжалостное, — проговорил он глухо, — поэтому я не человек.       — Я не хотел бы потерять ещё и тебя, — произнёс Таиши, — люди слишком быстро умирают. И гули тоже, — спустя паузу добавил он тише и уткнулся лицом в сложенные на коленях руки.       Первое убийство практически никому не давалось легко.       — У меня сейчас что-то вроде обряда посвящения, — произнёс Кишо серьёзно, — поэтому я не должен облажаться, — ободряюще улыбнулся он.       Таиши посмотрел на него исподлобья и что-то сдавленно промычал.       — Извини, что из-за меня тебе пришлось пачкать руки, — проговорил Кишо, снова глядя вперёд, где сквозь металлическую сетку проступал город. — Я должен был сам это сделать. Или умереть.       — Идиот, — глухо отозвался Таиши, и Кишо усмехнулся. Повернувшись, он подошёл к навесу и сел рядом, прикрывая глаза.       Обманчивое умиротворение скребло изнутри не хуже паршивого предчувствия.