***
Муэрте очень любил ощущение безмятежности, которое возникало за секунду до того, как он засыпал, но вот сами сны он ненавидел. Во снах его постоянно преследовало то, от чего он старался убежать. Какая-то высшая сила заточила на него зуб и теперь неизменно превращала каждую ночь в парад изматывающих кошмаров, после которого было страшно даже моргнуть, потому ему приходилось ограничиваться или лёгкой дремотой или пользоваться снадобьями против сновидений, следствием чего был постоянно сонливый и угрюмый вид. Но одного шаман предвидеть не мог: однажды его спасительное средство может сыграть с ним злую шутку. Зандаларец медленно пришёл в себя, чувствуя мягкую, приятную утреннюю тяжесть во всем теле. Мысли лениво шевелились в голове, едва приводя затуманенное сознание в движение. Глаза открывать совершенно не хотелось, хотя усталости уже почти не было. Он не мог вспомнить, как вообще уснул, но отчётливо ощущал, что если он поднимет веки, то это приятное чувство утренней лени исчезнет. Подушка куда-то пропала, и Муэрте попытался её поправить, но рука неожиданно столкнулась с преградой: что-то удерживало её за спиной. Тролль потянул сильнее и понял, что это была его вторая рука. Осознание резко впилось в голову и развеяло дремоту. Шаман распахнул глаза и вскочил с места. Что-то с силой дёрнуло его шею вниз и заставило упасть обратно, стукнувшись затылком. От сдавливающей боли в горле зандаларец отчаянно закашлял. Он обнаружил себя на столе посреди собственной хижины. Руки были связаны за спиной, а от шеи к краю стола шла верёвка, не дававшая ему встать или даже распрямиться. За окном догорал огненный закат, а его мягкие лучи приласкали сонного лесного тролля, который сидел на стуле рядом, закинув ноги на стол, и грел свой голый живот. Деревянная маска скрывала его лицо, но за время сна почти полностью успела сползти. Взбудораженный шаман заставил его тут же очнуться. — Выспался, красавец? — весело поинтересовался он, сонно потягиваясь и щёлкая суставами рук. — Надеюсь, те’ было удобно. Ничё не болит? Тролль поднялся на ноги и стал медленно обходить Муэрте по кругу. Шаман внимательно следил за ним испепеляющим взглядом полным ненависти, злобы и презрения взглядом. Кроме маски ничто больше не покрывало зелёное тело, и самого тролля это будто забавляло. Он откровенно красовался перед жертвой, наслаждаясь своей наготой и прекрасно чувствуя, куда притягивался взгляд похотливого шамана. Он позволял детально себя разглядеть во всех ракурсах, ничего не стесняясь и не пряча. — Ну чёт ты слишком сердитый, — он опёрся поясницей о край стола и запустил пальцы в волосы зандаларца, приближая его голову к своему торсу так близко, что тот мог ощутить тепло чужого тела. — Я знаю, чё у тебя на уме, чувак. Ты прям’ облизываешь меня взглядом. Хочешь кусочек? Или сразу целиком? Неожиданно пальцы в волосах крепко сжались в кулак и задрали голову шамана выше, заставляя его шипеть от боли. Муэрте хотел грязно выругаться на него, но вместе членораздельной речи смог промямлить через кляп только: «Кфвавфи». — Ну-ну. Не кричи раньше времени, — через прорези в маске на него смотрели два пугающе весёлых карих глаза. — Ты поймёшь, когда можно. Ксартити ласково провёл пальцем по щеке и шее зандаларца, а затем зловеще хохотнул и разжал кулак. Шаман грузно повалился обратно на стол, шумно и злобно посапывая в перерывах между сдавленной кляпом ругани. Он беспомощно скрёб когтями деревянный стол и пристально следил за тем, что его мучитель предпримет дальше. Охотник же снова стал обходить стол, не отрывая ладони от голой спины тролля. Он перебирал пальцами очертания рёбер под бледной кожей, подглаживал шишки каждого позвонка, пока не добрался до копчика, а с него не скользнул между голых ягодиц. Только сейчас до Эрте дошло, что он тоже был без одежды. В хижину стал проникать прохладный вечерний воздух, от которого хотелось защититься и спрятаться. Шаман попытался поджать под себя ноги, чтобы сохранить тепло, но за это получил звонкий, болезненный шлепок по ягодице и взвыл, впиваясь клыками в кляп. — Не-а. Закрываться нельзя, чувак. Ты меня хорошо разглядел, теперь дай мне. Охотник перевернул непокорного шамана на живот и подтянул его ближе к себе, после чего требовательно раздвинул его бёдра руками и присвистнул. — Охо-хо. Это у меня сегодня день рождения тип’? Или кто-то не умеет говорить «нет» мужчинам? Зловеще хихикая, Ксарти накрыл руками обе упругие ягодицы, не удержавшись от соблазна ещё раз хорошенько шлепнуть, а потом раздвинул их большими пальцами в стороны, чтобы полюбоваться хорошо разработанным тёмным колечком мышц и поджавшимися от холода и страха яйцами с парой тёмных родимых пятнышек на них. Его палец медленно прошёлся между булок, оттянув край влажного ануса, а затем скользнул ниже и поиграл с напряжёнными шарами, заставив их слегка расслабиться и опуститься ниже. Всё это время шаман лежал смирно и только напряжённо сопел, стараясь держать себя в руках. Наглость и хозяйская манера охотника, с которой тот разглядывал его и оценивал словно какой-то товар, бесила, но в то же время невероятно заводила. Буря противоречивых чувств заставила Муэрте на несколько мгновений забыть о дискомфорте и боли в локтях и рёбрах. В нём столкнулись два противоположных желания: подчиниться и принять своё положение или бороться до конца и не позволять распоряжаться собой будто собственностью. И пока знахарь был увлечён борьбой своих чувств, Ксартити снова подхватил его под бёдра и подтянул ближе к краю. Ноги зандаларца свесились со стола и упёрлись в пол, шею перетянула верёвка, а его полу напряжённый член оказался поджат снизу уже крепким как камень стволом охотника, который неспешно тёрся им о промежность и лобок своей жертвы. — Ну, не будем тормозить? Эта попка сама себя не трахнет. Хотя… Я б на такое глянул, если честн’. Задумчиво бормоча себе что-то под нос, Ксарти снова раздвинул ягодицы зандаларца и приставил член между ними, пока что вхолостую толкаясь бёдрами вперёд и лишь дразня колечко мышц. Розовая головка упиралась в сжимающийся анус, но соскакивала с него, каждый следующий раз надавливая всё сильнее. Ксарти пользовался моментом, чтобы дать шаману хорошо прочувствовать неизбежность своего поражения. Широкими движениями он гладил его спину и успокаивающе шептал ему на ухо будто демон искуситель. — Расслабься, я обещаю, те’ понравится. Прост’ отдайся мне, я не прошу о большем. Слушай меня и делай всё, как я говорю. От близости столь желанной дырочки Ксарти сам начал перевозбуждаться. Игриво рыкнув, он согнул левую ногу Эрте в колене и закинул её на стол, придавая ягодицам ещё более аппетитный изгиб и открывая анальное кольцо. Охотник уже приставил головку и навалился сверху в тот момент, когда всё тело Муэрте напряглось и поджалось, а затем распрямилось, как струна. Ксарти не ждал такой прыти от обычно неуклюжего колдуна, а потому оказался совершенно не готов к мощному толчку ногой в грудь, от которого даже повалился на пол и перекатился к дальней стене хижины. Муэрте с трудом поднялся и сел на край стола, все ещё не в состоянии полностью распрямиться из-за верёвок, но он всем своим видом показывал, что не собирается покоряться чужой воле так просто. Его горящие жёлтые глаза были полны решимости и издевательски щурились, глядя прямо на лесного тролля, и будто бросали вызов, действительно ли получится у охотника получить своё. Ксартити увидел этот вызов и с надменным смешком принял его. — Так ты у нас не такой, значит, да? Ха-ха-ха. Думаешь, тебе эт’ поможет? В один прыжок он снова оказался рядом и крепко схватил шамана за горло. Пристально глядя на него сверху вниз, он будто старался выдавить это своеволие из хрипящего собрата, а когда понял, что это не работает, то с силой уронил его затылком о стол. У Муэрте от удара чуть искры из глаз не посыпались, только густые волосы смягчили удар, но мир вокруг на мгновение всё же померк. Когда зрение вернулось в норму, он увидел склонившуюся над ним маску. Пальцы на шее сжались ещё крепче и полностью пережали горло. — Думаешь, мне есть дело до твоей сраной чести или гордости? Думаешь, я тут возиться с тобой собрался и играть в ебучую принцесску? Ты явно не уловил посыла, чувак. Тут только один голос, одна честь и один хер большой и толстый, мой хер! — Эрте едва хватало воздуха. Он не мог даже сопротивляться из-за связанных рук, так что оставалось только извиваться всем телом, как прижатая змея, и вертеть головой в попытке вырвать хоть глоток чистого воздуха из мертвой хватки охотника. — Ты всё усёк?! Эрте никак не отреагировал на вопрос, за что Ксарти снова поднял его за шею и стукнул затылком о стол ещё сильнее. Наконец, шаман отчаянно закивал, глядя на зеленокожего, за что пальцы освободили его горло, оставив заметные следы. Срываясь на кашель, он жадно втягивал носом воздух и ещё несколько секунд лежал в полной прострации и просто пытался восстановит дыхание. В это время лесной тролль схватил его за бёдра и подтащил обратно к краю стола. Зандаларец попытался встать, но грубо был прижат обратно ладонью, пока охотник угрожающе рычал на него. — А я хотел ведь по-хорошему. Хотел сделать всё не так страшно и больно, — продолжал рычать Ксарти, закидывая его ноги себе на плечи. — Но нет, те’ нужно всё испортить, взбесить меня, а потом расплачиваться за эт’. Сколько раз я говорил не бесить меня? Много? Отвечай! Ладонь до жжения на коже ударила синюю ягодицу, оставив на ней яркий след, и тут же со всей силы впилась пальцами в неё. Колдун униженно заскулил от боли и прогнулся в спине, в ответ кивая головой. — Ты сам виноват в этом и прекрасно это знаешь. Сегодня пойдём без смазки. Будет те’ уроком. Муэрте удивленно замычал что-то в кляп, поднимая голову со слегка помутневшим взглядом, но когда твёрдый зелёный член снова упёрся в поджавшийся от страха анус и стал с непреодолимой силой давить на него, шаман будто очнулся. Его глаза широко раскрылись, и он стал отчаянно кричать через ткань не то проклятья, не то мольбы о пощаде. В его глазах читалась неподдельная паника от осознания последствий такого проникновения. И в том, что охотник не шутил на этот счёт, он не сомневался ни на секунду. Но в ответ он получил только смешок. — Боишься? Не хочешь? — лесной тролль провёл по его щеке большим пальцем. Тяжело дыша, Эрте покачал головой, умоляюще глядя на своего насильника. –Тц. Как жаль. Мне ведь тож’ не хотелось портить такую красивую дырочку. Ну не плачь, я тебя потом зашью. С этими словами он сделал один мощный толчок тазом. Анус влажно чавкнуло и принял в себя головку. Затем второй толчок ввёл остальной член на половину его немалой длины. Муэрте в панике закричал через кляп, предчувствуя ту невыносимую режущую и рвущую изнутри боль, которая должна была последовать за этим. Он рефлекторно сжал сфинктер и прогнулся в спине, но уже через пару секунд понял, что что-то было не так. Боли не было. Анус слегка саднило, как и при любом проникновении, но этот дискомфорт уже скоро стал проходить, а после него не было ничего. Ствол свободно, как по маслу, прошёл дальше и принёс с собой только приятное тянущее чувство наполненности глубоко внизу живота. Муэрте осторожно открыл сначала один глаз, а затем и второй, только теперь заметив, что нависший над ним тролль тихо давился смехом. — Ну и видел бы ты своё лицо, пха-ха-ха, — едва не задыхаясь, проговорил Ксартити. — Чё? Напугался? У меня секса не было месяц, думаешь, я буду смирно ждать, пока ты проснёшься? Ха-ха. Эт’ уж’ твой третий раз за сегодня. Подбери сопли и не ной. Я ж говорил, что те’ понравится. В подтверждение своих слов он сделал пару поступательных движений бёдрами, от которых колечко мышц громко и влажно чавкнуло, а Эрте смог ощутить, как влага тёплого семени крупными каплями побежала по его ягодицам. Удивление на его лице сменилось возмущением, отчего Ксарти только с ещё большим усердием стал всаживать член в податливую, горячую задницу по самое основание, переходя на гортанный рык. Он наблюдал, как сердитое выражение лица колдуна медленно, но верно сменяется на расслабленное и блаженное. Когда сил бороться с собственным желанием не осталось, Муэрте болезненно застонал и прикрыл глаза, пока его собственный стояк от такого напора стал хлопать головкой по низу его живота. Его растянутые мышцы ещё продолжали отчаянно сопротивляться и пытаться сжаться, но это только приносило ещё больше удовольствия насильнику и стимулировало его наращивать темп. Наконец, зандаларец положил голову на стол и покорно отдался троллю на растерзание. Ксарти же закрыл глаза от упоения своей властью над этим строптивым троллем и чувства собственного превосходства. Он не столько кайфовал от горячего тела умелого партнера, которым он теперь мог пользоваться в своё удовольствие, как того хотел, сколько наслаждался властью над духом зандаларца. Он заставил его отбросить гордость и поддаться соблазну плоти. Похоть оказалась сильнее, и влажное, но все еще такое тесное нутро послушно позволяло толстому члену перемешивать чужую сперму глубоко внутри себя. Или, по крайней мере, так считал Ксартити. А вот у коварного шамана было другое мнение. Заметив, что охотник потерял бдительность, он снова напряг спину и ноги. На этот раз удар пришёлся пяткой прямо в маску, точно в район носа. Охотник так погрузился в процесс, что совсем не ждал атаки и потерял не только равновесие, но и ориентацию в пространстве. Муэрте вложил всю силу, не жалея своего мучителя, отчего охотнику потребовалось несколько секунд, чтобы прийти в себя и подняться с пола. Когда он устойчиво встал на ноги и посмотрел на шамана, у того похолодело в груди. Ксарти утробно заклокотал, издавая эти звуки неизвестно откуда, а по его подбородку и шее из-под маски побежала тонкая струйка крови. — Тебе кранты, — прохрипел лесной тролль. Стоило охотнику почувствовать вкус крови, как он прекращал себя контролировать. Тесно связанные с жаждой крови инстинкты, самые сильные, самые древние, начинали захлестывать его с головой, и слегка диковатый, но весёлый тролль превращался в настоящее свирепое животное. Шаман понял, что он только что наделал, и в панике попытался перекатиться на другой конец стола, но у него не было и шанса спастись. Он не успел опомниться, как оказался на животе, крепко прижатый разгоряченным телом Ксарти сверху. Тот ухватил верёвку и крепко её натянул вокруг шеи своей жертвы, пережимая горло. Пока зандаларец отчаянно пытался вдохнуть, зеленокожий упёрся ногой в стол для большей устойчивости. Чтобы прицелиться, ему хватило пары секунд, а затем каменный от всех этих игр член проник в тёмное и уже раскрытое колечко мышц сразу на всю длину. — Чем больше ты сопротивляешься, тем сильнее мне это нравится, — прорычал ему на ухо охотник. — Если ещё заплачешь, вообще идеально будет, ха-ха. Мелкое зандаларское ссыкло. Шаман стиснул зубы и, получив глоток воздуха, закричал в кляп, что было силы, не от боли, но от страха. Пальцы охотника до синяков вцепились в плечи, а затем полоснули спину вдоль позвоночника. Если бы не отсутствие когтей у лесного тролля, спина шамана уже была бы изодрана в клочья. А так, он лишь оставлял ярко-красные следы, неглубокие царапины и синяки. А вот клыки были уже куда большей опасностью. Ксарти приподнял маску, а его зубы сжались на загривке у Муэрте. Острая боль заставила зандаларца прогнуться в спине и закричать ещё громче. Ксарти совсем не жалел сил и откровенно впивался в живую плоть, словно и вправду хотел оторвать от неё кусок. Почувствовав чужую кровь, он торжествующе заклокотал и прикусил шею и с другой стороны, но тут же отстранился и сжал зубы на плече собрата. В отчаянной попытке спасти свою шкуру, колдун ещё сильнее раздвинул ноги и прогнулся в спине, надеясь, что это отвлечет охотника. Лесной тролль был слишком увлечен своим пиршеством, так что заметил это не сразу. Когда же он понял, что жертва больше не желает сопротивляться, то отстранился и облизал кровь со своих губ, прежде чем надеть маску обратно. Ладонью он провёл по тревожно вздрагивающим плечам, которые теперь были покрыты яркими следами от зубов со множеством небольших проколов на месте клыков. — Правильный выбор. Зачем нужна честь, если те’ просто свернут шею? Вам, зандаларским жукам, давно уж’ пора эт’ понять и научится покорности. И начну я с тебя прям’ сейчас. Муэрте жалобно застонал, когда охотник выпрямился в полный рост и, не отпуская петли на его шее, стал размашисто и глубоко долбить уже добровольно подставляющийся под это зад. Член врывался в самую глубь знахаря, наполняя его не только жаром чужой плоти, но и чувством собственного бессилия. Идти против воли берсерка было форменным самоубийством, и если раньше у него были хоть какие-то шансы отбиться, то теперь надеяться можно было только на меньшее из зол. Единственным шансом для Эрте теперь было то, что охотник не протянет долго и кончит раньше, чем захочет попробовать ещё крови. Внизу живота собирался холодный и липкий комок страха, от которого хотелось опустить взгляд в стол и не поднимать его до тех пор, пока всё не закончится. Так Эрте и поступил, не забывая в процессе ритмично постанывать в такт толчкам. Если бы Ксарти решил, что шаман привык к нему, то с лёгкостью мог придумать ещё более садистский способ выдавить из него так любимые жалобные крики. Ксарти же находился на седьмом небе. Так долго копившееся сексуальной напряжение кипятило кровь в его венах, заставляя с каждым толчком становиться все жёстче и напористей. Он мечтал о возможности жестко отыметь эти ягодицы с самого момента своего отъезда, и ничто не могло остановить его на пути к своей цели, даже нежелание самого хозяина этих ягодиц сдаваться без боя. Но против несгибаемой воли охотника ничто не могло выстоять, даже такое непомерно огромное либидо, которым обладал Муэрте. Его яйца звонко шлепали промежность шамана, создавая тягучие тонкие нити семени и смазки между двух тел. Уже хорошо оттраханный и полный спермы анус легко поддавался каждому толчку, без труда принимая в себя ствол до упора. От обилия влаги темное колечко мышц зандаларца покрылось белесой пенкой, которую взбивал член глубоко в его нутре. Полностью сломленный шаман уже не мог думать ни о чем, кроме собственной безвыходной и унизительной ситуации. Ему было стыдно признаться самому себе в том, что он смаковал это чувство: его просто использовали для чужого удовольствия, долбили без жалости и сочувствия, ни капли не заботясь о его комфорте. Он не мог ни распрямиться в более удобную позу, ни достать до собственного члена. Всё, что ему оставалось — смирно лежать и ждать, пока Ксарти насытится его телом и позволит хотя бы прикоснуться к самому себе. И то только если после всего этого у охотника проснётся хорошее настроение, а не аппетит до садистских игр или, чего хуже, голод. Неожиданно Ксарти прекратил движение и сделал шаг назад, с чпокающим звуком доставая свой член, так же покрытый густой массой разогретого семени. Он хищно облизнулся, любуясь тем, как хорошо раздолбанная дырочка шамана безрезультатно силилась закрыться. Муэрте лежал без движения, полностью расслабив всё тело, кроме таза, который зазывно поднимал выше, всем своим видом умоляя о продолжении. С его яиц и члена на пол падали крупные капли мутной жидкости вперемешку с потом, а на бёдрах и ягодицах поблескивали тёмные влажные разводы и яркие следы от ударов. Получившаяся картина очень нравилась охотнику, который взял паузу, чтобы немного помастурбировать, глядя результат своих трудов. Испорченный, развратный тролль был полностью в его распоряжении и сам призывно раздвигал ноги в стороны, покачивая бедрами. Нутро гудело и изводило своей холодной пустотой, которую отчаянно хотелось заполнить, а растянутые мышцы ануса зудели и горели от нетерпения. Собственное тело Муэрте требовало продолжения, но ему самому отчаянно была нужна эта минутка покоя, чтобы перевести дыхание и немного остыть не от собственного напряжения, но от невыносимого жара, которым обдавал его лесной собрат. К его несчастью, перерыв оказался недолгим. Ксартити с места запрыгнул на стол. Одной рукой он схватил шамана за крепкие, как стальные канаты, косы, а другой намотал на кулак верёвочную петлю. Свой таз он сильно отставил назад и, свесив пятки с края стола, опять пристроился к раскрытому и жаждущему продолжения анусу. — Жадная, мокрая попка, — прохрипел он, облизывая ухо сопящего от боли зандаларца. Как только ствол оказался достаточно глубоко, Ксарти взял большой замах и обрушился на Эрте с новой силой. Толчки стали ещё быстрее и ещё сильнее. В каждый из них охотник вкладывал весь свой вес, отчего стол под ним стал со скрипом ритмично двигаться в сторону стены. От такого натиска колдун окончательно потерял голову. Его ягодицы горели, а всё нутро ныло и сводило, пальцы на ногах поджимались от невыносимого давления изнутри и снаружи, размазывая по полу капли вязкой жидкости. Ксарти, несмотря на увлечение, чувствовал такую бурную реакцию собрата и иногда нарушал собственный ритм, чтобы остановиться прямо на его простате и хорошенько помассировать ее головкой. В такие секунды Эрте срывался на судорожные, жалобные стоны и начинал подгибать ноги от почти болезненного удовольствия, которым его откровенно пытал охотник. После очередного такого комплексного массажа зеленокожий резко вошёл по самое основание и натянул верёвку в своей руке, перекрывая зандаларцу кислород. — Я чувствую, как пульсируют твои артерии, чувствую, как ты пытаешься вдохнуть, и твоё горло раздувается, как у лягушки. Ты даж’ не представляешь, как меня это заводит. Такой беспомощный, такой несчастный. Большой и злой охотник мучает тебя, ломает тебя. А ты от этого кайфуешь, — Ксарти шептал на самое ухо колдуна, пока тот сначала краснел от напряжения, а потом бледнел, отчаянно вертя головой. Его лёгкие жгло изнутри невидимым огнем, а грудь разрывалась в попытке сделать вдох. Грубая верёвка оставляла яркий след на бледно-синей шее. — Ты говоришь «нет», а твоё тело говорит «да». Посмотри на себя. По спине бегают мурашки, попка сама выдаивает мой член, а ты едва не оставил на полу лужу от удовольствия. Можешь врать кому-нить другому, а я вижу всё. Ты — прост’ сломанная маленькая игрушка, и больше всего хочешь снова оказаться использованным. Использованным и сломанным, как и каждый раз до этого. И я с радостью сделаю эт‘ для тебя. Артерии на шее Муэрте вздулись и набухли, а из глаз от боли покатились слезы. Взгляд шамана помутнел. Перед ним все начало плыть и темнеть, легкие болели так, что готовы были вырваться из груди, а голова опять потяжелела настолько, что не было сил её удержать. Всё тело Муэрте свело сильной до боли в мышцах судорогой, и перед глазами вспыхнули яркие огни. Он увидел перед собой разноцветные пятна, а затем звёзды, что проплывали куда-то мимо. Постепенно они стали гаснуть, проваливаясь в чёрные неровные отверстия, которых становилось всё больше с каждой секундой, пока они полностью не заняли всё видимое пространство. Эрте отключился. Всё просто исчезло для него, перестало существовать и растворилось во тьме. Когда сознание снова вернулось к зандаларцу, первое, что он почувствовал — это были острые зубы, вгрызающиеся в его шею чуть ниже уха. Уже заметно ослабшим голосом он смог выдавить из себя стон боли и попытался шелохнуться. — О, очнулся? — рыкнул Ксарти ему на ухо. — Я ждал тебя. Не хотел, шоб ты пропустил самое интересное. Уже ноющие от беспрерывной порки ягодицы шамана дали о себе знать, когда покоившийся между ними член в одно движение и скользнул обратно в растраханный сфинктер. Глубокие толчки толстого ствола и жгучие удары чужих шаров снова стали ускоряться. Подсохшая на промежности корка семени потрескалась и посыпалась на пол. Ксарти сосредоточенно пыхтел над своей жертвой, пока несчастный знахарь только приходил в себя. Плечи и шею жгло от множества укусов и новых синяков. Эрте не мог понять, как долго он пробыл без сознания, но отчетливо чувствовал, что за это время Ксарти успел подойти к самому пику, а значит, скоро всё должно было закончиться. От одной только этой мысли шаман облегченно вздохнул и прикрыл глаза. Ему уже было все равно, что о нём подумает охотник, и что он с ним сделает дальше. Всё, что его теперь могло беспокоить — это вернувшийся с новой силой стояк, пульсирующий и до боли упирающийся в стол снизу. Вся эта дикая поездка заставляла Муэрте желать оргазма сильнее, чем когда-либо. На секунду он подумал о том, насколько большим извращенцем мог показаться со стороны, но очередной шлёпок по ягодице и толчок крепкого ствола в болезненно чувствительную простату окончательно выбили эти мысли из его головы. Он громко и с чувством вскрикнул, за что неожиданно получил ободряющее поглаживание по голове. — Хороший мальчик, так ты мне нравишься гора-а-здо больше. Муэрте смущённо покраснел и счастливо улыбнулся, так и не открывая глаз, но он знал, что охотник видел это и издевательски скалился под своей маской. Ксарти в этом время делал всё, чтобы разрядка наступила как можно скорее. Он совсем по-звериному рычал и хрипел, не замечая ничего вокруг себя. Маска почти слетела, а каждый толчок становился всё увесистее и медленнее, пока, наконец, он не остановился в самой глубокой точке чужого тела. Колдун закрыл глаза и застонал в кляп, чувствуя, как его живот опять стал заполняться горячим семенем, которое смешивалось с остатками старого, а также вытекало наружу и бежало струйкой по его бедру. В голове шамана стоял туман, а всё тело в мгновение расслабилось. Единственная мысль, которая могла пробиться через завесу: «Опять использовали, снова использовали». И ему было больше не стыдно себе в этом признаться. Внутри стало тепло уже не только от чужого члена. Тем временем охотник громко дышал и нависал над расслабленным зандаларцем, медленно приходя в себя. Пелена кровавого угара спадала с его глаз, а всё тело пробил озноб. Ксартити бросало то в холодный, то в горячий пот, а руки мелко задрожали от перенапряжения мышц. Голова стала ватной, а ноги перестали слушаться. От прежней силы и грации ничего не осталось. Осторожно, на ощупь, он спустил ноги на пол и распрямился, осматривая сначала себя, а потом Муэрте. Все плечи и шея колдуна были до крови искусаны, спина расцарапана, а на несчастный зад было нельзя взглянуть без сожаления. Ксарти уже хотел было закончить на этом и поинтересоваться, все ли в порядке, но заметил твёрдый, как никогда, член знахаря и понял, что его работа была ещё не закончена. Едва слышно вздохнув, он опустил маску обратно и обошёл Эрте. Самодовольно хихикая, потный голый лесной тролль встал прямо перед ним и приподнял его голову за подбородок, глядя прямо в глаза. Прежней решимости и наглости в них он больше не увидел. — Ну чё, ты у нас хороший мальчик, да? Зандаларец устало кивнул. В сумерках уже трудно было что-либо разглядеть, но блестящая кожа собрата и изгибы его тела снова неотвратимо притягивали взгляд светящихся как два тлеющих уголька глаз. — Отлично. У меня есть кой-чё для твоей попки. Уверен, те’ понравится. Ксарти отошёл к сундуку, из которого достал большой мясной нож. Муэрте не успел даже толком испугаться, когда лезвие оказалось прижато к его горлу тупой стороной, а затем одним ловким движением срезало петлю. Когда шаман понял, что может, наконец, встать, он осторожно распрямился и размял плечи. Колени слегка дрожали, а щиколотки и ступни сильно мёрзли, но ноги всё ещё могли держать его тело. Подошедший к нему охотник срезал и кляп, небрежно хлопая ладонью по щеке. — На колени. И рот без разрешения не открывать. Зандаларец снова подчинился и продолжил с любопытством наблюдать за собратом. Похоже, он наконец мог рассчитывать на разрядку, но это с таким же успехом могла быть и ложь. Однако к этому моменту знахарь и без того был уже слишком измотан, так что при всем желании ничего не мог изменить. Ему ничего не оставалось, как попасться в эту ловушку и просто доверить себя в крепкие руки Ксарти. Опций для выбора уже больше не было. Его мокрую промежность и яйца сковало вечерней прохладой, но Эрте молчал и только ждал своей участи. Тем временем Ксартити подошел к коллекции резных декоративных тотемов, которые стояли на полке. Немного задумавшись, он выбрал самый маленький из них. Этот был слегка изогнут у закруглённого конца и с утолщением у ровного основания, а по всей его поверхности были вырезаны причудливые узоры и орнаменты из животных. Напоминая чей-то рог, он идеально подходил для такой задачи. — Я думал об этом с самого момента, как их увидел, — охотник бросил тотем на пол перед Муэрте. — Садись. Колдун нахмурился. Он хотел возразить, и Ксарти это точно почувствовал, потому что склонился прямо над ним и пристально уставился в глаза. — Чё, не хочется? Может, ты попытаешься мне чёт сказать? — Это… Это не игрушки, — осторожно и медленно, опустив взгляд в пол, проговорил шаман. — Я знаю. Но это ничё не меняет. Ты сейчас засунешь эт’ себе в жопу и провернешь там, а не то я сделаю те’ очень больно. Усёк? — Да, — Муэрте вздохнул и опустил голову, но тут же получил крепкий подзатыльник и завалился на бок. — Чё ты сказал? — Да, господин, — быстро и напугано пробормотал он, вжимая голову в плечи, и снова поднялся на колени. — Приступай. Ксарти выжидающе скрестил руки на груди и стал наблюдать. Муэрте слегка неуклюже потянулся связанными за спиной руками за тотемом и поставил его в вертикальное положение. Придерживая основание, он попытался сесть, но ноги все ещё плохо его слушались, так что для этого потребовалось больше одной попытки. Чувствуя на себе хищный взгляд охотника, он ощущал себя окончательно пристыженным. Он боялся, что если будет слишком долго возиться, то Ксарти надоест ждать и он вмешается, а тогда это точно станет очередной игрой с оттягиванием оргазма. От волнения и страха руки знахаря слушались только хуже, но, наконец, он смог совладать с непокорной костью и удачно к ней пристроиться. С нескрываемым вздохом облегчения он опустился на закруглённый кончик и позволил ему проникнуть в расслабленный сфинктер. Семя сразу же потекло наружу, делая импровизированную игрушку и руки Муэрте скользкими. Кончик кости легко проник внутрь под собственным весом колдуна. После такой жаркой поездки даже тотем не казался чем-то впечатляющим, но Эрте хорошо знал, что ему нужно было делать. Двигая своим корпусом вверх-вниз и покачивая бедрами, он пытался найти костью собственную простату. Когда у него это получилось, из груди вырвался внезапный стон, а глаза закрылись сами собой. — Ну вот и посмотрю теперь, как эт’ попка трахает сам себя, — Ксарти довольно улыбнулся. — Давай, не халтурь. Ты хорошо поработал и заслужил это. Не забудь сказать спасибо. — Д-да, господин. Спасибо. Колдун принялся ублажать себя, плавно двигаясь всем телом вверх-вниз и стараясь не дать скользкой кости выскочить из пальцев. Его собственный член, чуть опавший за это время, опять стал твердеть и принимать горизонтальное положение, слегка покачиваясь в такт движению. Сначала робко, будто боясь своего голоса, но постепенно все громче, Муэрте стал постанывать и выгибаться в спине. Ему нравилось, что охотник наблюдал за этим, ему нравилось, что его принуждали даже к получению удовольствия, будто без постоянного контроля он был не способен самостоятельно даже на это. От этого только сильнее хотелось исполнить всё в точности, как того требовал собрат, хотелось сделать всё правильно, чтобы быть хорошим мальчиком. — Очень хорошо, — закивал наблюдавший охотник. — Он подошёл к кайфующему колдуну и приподнял его голову, поднося свою расслабленную головку, все ещё покрытую семенем, к его губам. — Я испачкался из-за тебя. Исправь это, пока я не рассердился. Шаман подчинился без промедления и обхватил губами покрытую семенем головку, глядя на собрата снизу вверх большими благодарными глазами. Он медленно слизывал с солоноватую жидкость с мягкого, но все ещё горячего члена, от усердия забираясь кончиком языка даже под крайнюю плоть, чем вызвал удивленный стон зеленокожего. — И правда, не халтуришь, а? Он ободряюще погладил зандаларца по щеке и почесал его подбородок, чем вызвал взрыв восторга у шамана. Тот с ещё большим рвением набросился на ствол, захватывая его всё больше и жадно обсасывая. Но даже в расслабленном состоянии Ксарти был слишком большим, чтобы полностью уместиться у его во рту, да и короткие, загнутые вверх бивни все равно не помогали процессу. Муэрте был вынужден выпустить ствол, громко причмокнув, и начать собирать остатки у основания члена, а так же с лобка и яиц уже просто языком. Охотник никак не мешал ему делать своё дело и молча получал свои финальные секунды удовольствия. В нем самом пробуждались нежные чувства от такого самозабвенного и искреннего желания зандаларца ублажать. — Не забывай работать попкой. Знахарь кивнул и снова продолжил двигаться, принимая тотем в себя всё глубже и увереннее с каждым разом. Как только член и все вокруг него было тщательно вылизано, зеленокожий взял стул и поставил его прямо перед собратом. — Давай я те’ помогу, — с этими словами он сел и закинул одну ногу на плечо Эрте, а другой прижал его член к его же животу, сжимая тёмно-синюю пухлую головку между своих пальцев. Шаман под давлением ноги сел на тотем по самое основание и застонал, снова ощущая напряжение внизу живота, после чего стал коротко толкаться членом в ступню Ксарти. Он убрал руки и полностью сосредоточился на своих ощущениях. Жесткая стопа слегка болезненно натирала нежную кожу разгоряченного ствола, однако Муэрте двигал тазом только активнее, одновременно стараясь насадить себя на тотем как можно сильнее и протолкнуть свой головку между пальцев как можно дальше. От сосредоточения и возбуждения по его вискам побежали капли пота. Он напряжённо дышал и пыхтел, все усерднее работая бедрами и тазом. Он был рад оказаться даже в ногах у охотника, лишь бы быть как можно ближе к нему. Он хотел прижаться к лесному троллю и снова получить тот ободряющий взгляд. Для шамана не было большего удовольствия, чем столкнуться с тем, чья воля окажется сильнее его собственной. Он хотел, чтобы его обломали, сломили и подчинили. Его сердце переполняло почтение перед победителем и гордость за то, что он мог противостоять кому-то, кто оказался равным противником или даже сильнее него. Эта дуэль двух эго была проиграна, и поэтому все оказались в выигрыше. — Грязный извращенец, — почти ласково засмеялся Ксартити, видя выражение блаженства на лице собрата. — Да, господин, — уже без тени сомнения ответил зандаларец, стискивая зубы и начиная дышать чаще. Член судорожно вздрогнул в готовности кончить, а колдун шумно выпустил воздух через зубы. Охотник расслабил пальцы и прижал синий ствол с тёмной головкой к животу Муэрте, слегка надавливая пяткой на его яйца. Наконец, зандаларец застонал и вздрогнул, резко согнувшись в спине. Его ствол пульсировал и выплескивал горячую сперму, которая согревала ногу Ксартити. Порция за порцией, густой белесой жидкости становилось все больше, пока все скопившиеся за месяц излишки не вышли полностью и не оставили Муэрте опустошенным. Неимоверное облегчение навалилось на него мягким грузом. Как только оргазм отступил, по всему телу прошлась волна расслабления и покоя, перед которой было просто невозможно устоять. Знахарь обессиленно завалился на бок и перекатился на спину, восстанавливая тяжелое дыхание. Кайф от столь необходимой разрядки выбил из легких последний стон облегчения. Тотем с грохотом выскочил из него и прокатился по полу. Ксарти и сам с некоторым облегчением выдохнул, снимая деревянную маску. На внутренней её стороне ещё оставалась его кровь, но со своего лица он успел стереть почти всё. Теперь лишь нос слегка саднил от удара и чуть припух у переносицы. — Ну как те‘? — уже совсем другим, более мягким и спокойным голосом поинтересовался он. — Это. Было. Потрясающе, — Муэрте все ещё не мог пошевелиться, но его лицо не выражало ничего, кроме самозабвенного счастья. Ксарти уже куда более осторожно перевернул его на живот и срезал верёвки с запястий, а потом помог подняться. — Я нигде не перегнул палку? — Поверь, ты бы узнал, если бы перегнул. Я бы тебя просто током шарахнул. — Ну вот и я так подумал, — лесной тролль провёл пальцем по полосе, оставшейся от петли на шее шамана, слегка присвистнув. — Э как я расстарался. Повезло мне, чё. — Тебе повезло? — Ну да. Если бы ты не любил жесткий секс, то все эти игры закончились после первого же мое слёта с катушек. А те’ такое только и по душе. Удачное совпадение. — Серьезно, по какому поводу сюрприз вообще? — воодушевленный Муэрте отошёл к сундуку, чтобы достать оттуда флягу с водой, а потом, слегка шипя от боли, сел на стол. — Сегодня какой-то праздник что ли? Ксарти не сдержал громкого смешка, что вызвало только искреннее удивление шамана. — Что? Я сказал что-то не так? Поймав на себе удивленный взгляд, охотник в момент перестал смеяться. Он наклонил голову на бок и испытывающе посмотрел на собрата. — В смысле… Как бы, да. Сегодня твой день рождения. Теперь уже Муэрте удивленно вскинул брови. Он хотел усмехнуться, но остановился и задумчиво потёр подбородок. — А сегодня какая луна? Ксарти снова захохотал, ещё громче и дольше прежнего. Шаман недовольно нахмурился и демонстративно высоко закинул голову, отпивая из фляги. — Чувак, серьезно? Ты забыл? Аха-ха-ха. — Ой, заткнись, а? У меня были более важные поводы для беспокойства. Из-за тебя между прочим! — Пха-ха-ха, погоди-погоди. Тогда, к чему, ты думал, я те’ подарок принес? — Да кто тебя знает? Может ты меня задобрить просто хотел? — А, ну да, глупый-глупый я. Тебя надо было просто трахнуть, это ж так очевидно. Муэрте сердито раздул ноздри и угрожающе пустил искру между пальцев. Ксарти тут же умолк и примирительно поднял руки, всё ещё подавляя легкое хихиканье. Осторожно подойдя ближе к шаману, он обнял его за талию и взял флягу. — Ну всё, ‘звини. Главное, что те’ понравилось. — Будто тебе нет, — шаман хмыкнул, прикрывая глаза. — Ну-у. Чёт в этом всё ж есть, — Ксарти задумчиво закатил глаза, делая несколько больших глотков. — Хотя я не хотел бы так постоянно. — Тебе и не нужно. Ты мне нравишься таким, какой есть. — Правда? Ксарти широко оскалился, а Эрте хлопнул себя ладонью по губам и испуганно посмотрел на него. — Я это сказал вслух? — Ага-а-а, — зеленокожий закивал, улыбаясь ещё шире, и расправил плечи, чтобы поравняться с прямоходящим зандаларцем. — Да блять. — Расслабься. Все нормально, — он обхватил руками шею знахаря и повернул его голову к себе, издавая звук, отдаленно напоминающий мурчание. — Ты мне тож’ нравишься. Даж’ очень. Таким, какой ты есть. — Ну теперь, конечно, это же я пари проиграл, — смущённо пробурчал Муэрте, слегка сопротивляясь порыву Ксартити. Но охотник оказался настойчив и вынудил шамана опять осторожно протискиваться между массивных бивней. Короткий поцелуй будто закрепил это маленькое признание, отчего обоим троллям стало немного легче на душе. — А на чё мы вообще спорили? — Чел, это было больше десяти лет назад, я помню что ли? Мы же были детьми. Наверняка какая-нибудь глупость, вроде поджопника или что-то такое. — Кто первый влюбится, тот пидор? Оба тролля синхронной прыснули смехом, и сразу же сложились пополам от неудержимого хохота. Эрте схватился за стол, чтобы не упасть, а Ксарти просто завалился на спину и схватился за живот. — Не. Не, — задыхаясь, шептал Эрте, утирая слезы из глаза. — Не, это слишком похоже на правду, чтобы ей быть. — А я вот б не удивился, аха-ха-ха. Чуть успокоившись, тролли вместе выпили флягу с водой, после чего измотанный Ксартити сам забрасывал на стол и растянулся на нем рядом с Эрте, раскидывая руки в стороны. Всё его тело гудело после такой нагрузки, а потому покой в вечерней тишине казался особенно заслуженным и приятным. Прохладный ветерок ласкал разгоряченное тело, а потом к нему присоединились и ловкие пальцы шамана. — Хм? Ты чё? — Ксарти лениво приоткрыл один глаз. Эрте ничего не ответил и только подмигнул светящимися в полутьме глазами, залезая на охотника верхом. Он наклонился и взял бивни лесного собрата, чтобы снова приблизиться к его губам. — Люблю, когда у тебя хорошее настроение, — прошептал Ксарти, пока знахарь обнимал его уже за шею и утягивал в ещё один поцелуй. Порой ему было трудно поверить в происходящее. Привыкший жить в полном одиночестве шаман теперь обнимал другого тролля и не желал его отпускать, позволяя тому кусать свои губы в порыве страсти. И даже совершенно дикарские привычки Ксартити его не отталкивали. Наоборот, они казались такими простыми и такими искренними, такими правильными. Ничего из этого было невозможно найти среди других зандаларцев. Эрте просто не мог поверить тому, что теперь у него был кто-то столь близкий. И всё же вот он, лежал прямо перед ним и хищно облизывался с хитрым прищуром и обворожительной улыбкой, живое доказательство собственного существования, свой личный лесной дикарь. — Чё ты так смотришь? У меня чёт на лице? — Нет, просто думаю. — О чём? — Хочу ещё, — шаман шкодливо хихикнул. — Ещё? Лоа, да куда в те’ столько хуев помещается то? Дай мне хоть минутку. — У меня глубокий внутренний мир. Хватит ныть и залезай на меня, пока совсем не стемнело. — Ну уж не, теперь ты сверху, я не вывожу такие нагрузки. Небо над лесом стало затягивать тучами. Где-то вдалеке прозвучали первые раскаты грома.***
Холодный штормовой ветер отчаянно разбивал крупные капли о ткань шатра, не в силах проникнуть внутрь, отчего завывал только громче и свирепее с каждой секундой. Внутри же было тепло и сухо, ярко горели свечи, освещая двух троллей, комфортно расположившихся на мягких покрывалах. Муэрте сидел, глядя на огонь, а Ксарти лежал рядом, положив голову на его бёдра и не то спал, не то о чём-то размышлял. Шаман перебирал его волосы пальцами и пытался распутать слипшиеся клочки. Неожиданно охотник открыл глаза и посмотрел на него снизу вверх, ухмыляясь. — Серьезно, о чём ты только думал? — Да заткнись ты уже, — Муэрте закатил глаза. — Я сидел на крыше по-твоему? — Может тогда скажешь, где ты был, чтобы уж совсем идиотом меня выставить? — Не могу, — Ксартити хихикнул и развёл руками. — Охотничьи штучки. Но дырявить потолок всё равно было очень глупо. Духи те‘ не шепнули чё ли про сегодняшний дождь? Муэрте взмахнул рукой и звонко шлепнул собрата по животу, оставив поперёк его торса яркий отпечаток трёхпалой ладони. Ксартити стал кашлять вперемешку со смехом, судорожно пытаясь вдохнуть. Скоро он успокоился и снова прикрыл глаза. — Кхем, — Муэрте щелкнул собрата по кончику носа. — Ты ничего не хочешь мне сказать? Ксарти поморщился и почесал нос, открывая один глаз. Он виновато посмотрел на шамана и вздохнул. — Прости. Я, правда, прост’ не подумал. Я не хотел заставлять тебя переживать. Я не думал, чё дело может так сильно затянуться. Думал, разберёмся за недельку, ты и не заметишь, а в итоге… — «А в итоге» — это твоя главная проблема. Ты каждый раз сначала делаешь, а потом думаешь. А тебе всё сходит с рук, потому что ты любимчик в племени. — А у тебя я разве не любимчик? — охотник игриво вскинул брови, а Муэрте сердито их опустил. — Меня такими дешевыми трюками не возьмёшь. — А какими возьмёшь? — Ты не в ту сторону думаешь, чел. Ты должен научиться думать о последствиях. — Да-да, ‘звини, чувак, привычка. Я постараюсь, обещаю. — Если подобное повторится, так просто ты уже не отделаешься. — Придумаю что-нить другое. — Ксар, бля, кто о чем! Ты меня слушаешь вообще? — Да я прост’ издеваюсь, расслабься, — лесной тролль оскалился и показал язык. — Если мне надо уйти, я говорю те’ заранее, лично. Усёк. — Смотри мне. Тролли снова комфортно устроились, наслаждаясь беспомощными завываниями бури снаружи, пока ладони шамана скользили по зеленой коже и растирали расслабленное тело. Эрте чувствовал, как широкая грудь вздымается под его рукой, сдерживая чудовищную силу, что таилась внутри этого тела. Шаман прекрасно видел, на что был способен охотник в гневе и потому то, как сейчас он безмятежно посапывал рядом, казалось чем-то невероятным. Внутри зандаларца что-то трепетало, как при виде дикого свирепого хищника, который теперь отринул свою природу и легко позволял себя гладить, положив голову на колени дрессировщика. Не без внутренней гордости он думал о себе, как о таком укротителе, который смог сделать совсем ручным столь прекрасного зверя. Муэрте опять поймал на себе хитрый взгляд охотника и только после этого понял, что просто в наглую лапал его, а Ксарти ещё и подыгрывал, прогибаясь в спине и напрягая мускулы. — Я… это, у тебя тут… Ксартити не стал его даже слушать и перевернулся на бок, уткнувшись острым носом в живот, а рукой провел по груди и плечам шамана, осторожно избегая следов собственных зубов. — Я говорил, чем мне нравится твой запах? — Нет. — Я никогда ещё такого не встречал. От тебя пахнет так сладко, будто ты мажешься ягодами, но под этим запахом есть другой, плотный и густой — смесь дыма, травы и пота. Когда я лежу рядом я не могу перестать думать, какой ж ты на вкус: сладкий, соленый, горький? — Хочешь меня попробовать? — Иногда хочется ‘кусить, особенно когда ты дразнишь голым задом. Но не хочу тебя пугать. Ещё решишь, что я тебя съесть пытаюсь, вы, зандаларцы, такие неженки. — А ты хочешь? — Я не ем то, чё трахаю, ха-ха. — Не думал, что ты из брезгливых. — Вообще нет, но ты мне всё ж больше нравишься… Одним куском. — Это не значит, что ты не можешь меня попробовать. — Да я уж’ попробовал сегодня. Вон, на шее ещё осталось с кровью. — Дурак, я тебя на поцелуй развожу. — А-а-а. Муэрте цокнул языком, но наклонился к охотнику, и тот со смешком подался навстречу, цепляясь за плечи собрата. Лесной тролль сначала бережно коснулся его губ своими, а только затем уже вжался крепче. Колдун прикрыл глаза и позволил хищным повадкам собрата сделать своё. Ксартити стал покусывать его губы и тихо порыкивать в процессе, а потом, не теряя задора, перешёл на шею и оставил там пару ярких засосов. Удовлетворившись, он лёг обратно на бёдра Муэрте и довольно облизнулся. — Ну что? — Всё ж сладкий, но днём слегка горчил. Я ещё позже проверю. Обоих троллей наполняло чувство полного успокоения и комфорта. Они смотрели друг другу в глаза, погрузившись в свои мысли, но всё равно чувствовали, что думали об одном и том же. О том, что неприятности и невзгоды остались по ту сторону непромокаемого брезента, остались брошены в тёмном непроходимом лесу под тугими струями воды, а здесь, внутри, ничто не могло потревожить их покой. Не хотелось даже думать о том, что этот момент может закончиться. — Ксар. — Хм-м? — Оставайся сегодня у меня. Зачем тебе куда-то идти в такую погоду? — Да, я тож’ об этом думал. Остальные прибывают в деревню только завтра. Мне некуда спешить. Муэрте облегченно вздохнул, накидывая покрывало на плечи, после чего стал по одной гасить свечи. Когда под его пальцами затрепетал последний огонёк, колдун вдруг остановился. Глядя на живое пламя, он неожиданно понял, что тогда при погружении в мир духов смотрело на него из темноты. Это было одиночество, собственной персоны. Оно вглядывалось в самую душу и выжигало там свой гнетущий след. Шаман понял, что именно одиночество все эти годы следовало за ним по пятам, оно дышало в затылок и не давало ни секунды покоя, оно насылало на него кошмары и пытало разум безумными мыслями. Все эти годы. Но теперь Эрте было с кем разделить ночь, а потому оно больше не имело власти над ним. Оно боялось даже посмотреть в его сторону. Усмехнувшись самому себе, шаман взял лежавший рядом пузырек с синим порошком и слегка встряхнул его. Кристаллические крупицы вспыхнули бледными маленькими огоньками и тут же погасли вновь. Поразмыслив немного, Эрте выдернул пробку и высыпал последние граммы вещества на свечу. Огонь всколыхнулся, с яркой вспышкой устремляясь вверх, а затем растворился в густом, но маленьком клубе дыма. — Разве те’ эт’ не нужно? — Больше нет. Как только дым рассеялся под потолком шатра, во тьме возникли крохотные освобожденные искры, которые горели ровным белым светом и напоминали настоящие звёзды. — О, совсем неплохо. Теперь я понял, почему оно зовётся звёздной пылью. — Мой отец часто делал так, когда я был маленький. Он говорил, что это духи звёзд, которых он ловит в бутылку, чтобы лучше спать, но если их сжечь, то они снова вернутся в небо. — Его тож’ мучали кошмары? — Видимо, — Муэрте никогда не думал об этом, но теперь… — Давай уже ложиться. «Звезды» медленно проплывали над их головами, сбиваясь в стайки и разбегаясь друг от друга, совсем как живые светлячки. Они собирались в причудливые узоры, складывались в существующие и выдуманные созвездия, опускались к самому полу, а затем вновь взлетали под самый потолок, где закручивались в медленно вращающийся водоворот из света и тени. Этот танец окончательно убаюкал уставших троллей. А вскоре после того, как они уснули, магия рассеялась, и шатёр погрузился во мрак.