В твоих глазах

Сириус летел на своем зачарованном мотоцикле и в сердце набатом кричало о чем-то нехорошем. Подлетая к Годриковой впадине, сердце Сириуса почти разрывалось своим шестым чувством, готовое выпрыгнуть из груди. Джеймс, его Джеймс, сидит сейчас должно быть у камина с сыном в руках и Лили под боком, а он напрасно волнуется и злится. У них все хорошо! Они празднуют Самайн в тесном семейном кругу и ждут, когда придут друзья. Еще с высоты птичьего полета, в сумраке можно было разглядеть густой и черный дым. Дом горел и был разрушен. В этот момент сердце замерло и грозило убить Сириуса. На земле, бывшем когда-то паркетом первого этажа, раскинув руки лежал тот, кто занимал все мысли уже лет десять. Лежал и совершенно не дышал. Обезумев от увиденного, Сириус просто выпрыгнул из байка, когда тот ненамного накренился к земле. В пятках отозвалось тупой болью, но он продолжил свой бег. Нужно лишь убедиться, что это не Джейми. Только не его Джейми! Уже не обращая на пепел сгоревшего и горячего паркета под ногами, опустился, не в силах открыть глаза, не в силах принять правду. Перед глазами пронеслись все моменты их счастливой жизни: начиная от первого знакомства за столом алознаменных и заканчивая планами на Самайн позавчера вечером. В смерть своего лучшего друга поверить было просто невозможно, но вот он стоит под ночным небом, скрытым дымом и тучами, с горящей крышей на переферии и слышит плач. На коленях, рыдая в голос, Сириус шептал слова любви и прощения, что не успел, что приди он на час раньше, ничего этого бы не произошло. Казалось, душа его разорвана на мелкие куски, снова восстановлена и вся отдана тому, кто в ней уже не нуждался. Джеймс смотрел в пустоту звёзд и наконец понял, о чем говорили ему эти пронзительные омуты-глаза.