Изгиб ее плеч.

Она горбится. Даже слишком часто, когда сидит, заполняя бумаги в отделе. И в эти моменты ее сложно отличить от абсолютно обыкновенного офисного работника, занятого повседневными делами. Когами думает, что раньше не было этой усталости в сгорбленной спине. Не было сгорбленной спины вообще. Он вновь отводит взгляд, возвращаясь к своей работе, но мысленно остается с Аканэ, размышляя о том, что бытность обманчиво проста и далека от истинной сути вещей. А чуйка не перестает бить в колокол в отдалении мозга. Что-то будет. Грядут перемены. В худшую или лучшую сторону он не знает, может лишь предполагать. Но эти предположения, как и множество выводов, совсем не утешительны. Шинья тушит сигарету о дно пепельницы и задумывается о том, как прямо держится Цунемори в деле. Это заставляет на губах играть еле заметную улыбку. Он не замечает того, как распрямляются плечи инспектора. Как лучится взгляд, уловивший теплые краски лица Карателя. Как украдкой Аканэ улыбается сама. Он не замечает, но чувствует. Когами кажется, что после того, что видела эта девчонка, плечи должны были опуститься. Но она лишь упрямее расправляет их, позволяя себе слабость лишь до утра. Тогда, после смерти подруги, она сидит закутанная в плед, почти беспомощная, невыносимо хрупкая и бледная, как дорогой фарфор на витрине антикварного магазина. Каратель бы сказал, что она сломалась, но знает, что это совершенно не так, потому что в ней бьется жажда. Жажда жить и защищать то, что она может защитить. И те неудачи, которые оказываются на ее пути, не смогут ее сломить. «Неудачи»… Слишком жестокое слово. Да, именно таким находит его Шинья, задумываясь о том, что происходит в жизни инспектора. Но именно они делают ее крепче, добавляют во взгляд отчаянной стали, формируют стержень внутри еще более жестким. Заставляют держать плечи прямо. Когами Шинья видит девушку, спящую возле его кровати, и понимает, что он должен это сделать во что бы то ни стало. Ради себя, ради нее. Ради того, чтобы она стала еще крепче. Письмо писать больно, но он ее не чувствует. Знает, что она сможет. И верит в нее, клянясь самому себе, что будет верить в нее до последнего. Когда они встречаются снова, в Акане больше не остается девочки, которая тогда мокла под дождем в первый же день назначения. Линия плеч прямая, развернутая, гордая. Не показывает усталости, не опускает головы, не прячет взгляда. Слишком упорная. Слишком… И лезет на рожон, куда не просят, цепляется за машину, прекрасно осознавая весь риск. Он впервые зовет ее по имени. И звук разливается тревожной теплотой. Когами срывается с места, надеясь на лучший расклад происходящего. Лежащая на земле, до бесконечности хрупкая, но не сломленная. Чуточку сумасшедшая и почти безрассудная. На его руках почти ничего не весит. Но Шинья рад чувствовать этот вес на своих руках, чувствовать, как в ней бьется жизнь. Она все еще не перестает его удивлять. Остановить пытается, глупая… Незачем… Он все равно это сделает. Когами запоздало осознает, что именно это называется заботой, волнением, чем-то еще, мягко обволакивающем все существо. Но… Белые волосы давнего противника утопают в кровавой луже вперемешку с остатками личности, известной, как Макишима Сёго. Ему здесь больше места нет. Ему придется покинуть ее, оставив справляться одну. Он знает, что она поймет. Она знает, что у него не было другого выбора. И оба понимают, что еще встретятся. Жизнь столкнет лбами тогда, когда они будут ждать этого меньше всего. Он знает, что она скучает по нему. Когами и сам часто задается вопросом о том, что сейчас происходит с той, которая почти изменила его. Спрашивает и ждет того, когда сможет задать этот вопрос в лицо ей. И все равно не ожидает увидеть знакомый разворот плеч так близко в самый неподходящий момент. Он одинаково рад и готов отдать все, чтобы ее здесь сейчас не было. Ей не подходит это место. Ее не должно здесь быть. Но Цунемори упрямо смотрит, следует след в след, навевая ностальгию о тех днях, когда она ходила за ним хвостом по отделу. С разницей в том, что в ней больше нет неуверенности, в ней больше нет наивности. Она теперь другая. Он убеждается в этом еще раз, когда она протягивает ему сигарету. На подкорке сознания остается отпечаток мысли о том, что Аканэ скучала. Но он несет в себе не радость, а жгучее чувство вины за предательство человека, которого он привязал против своей воли. Но Шинья отметает эти мысли в сторону. И делает все, чтобы спасти ее. Как когда-то она спасла его от непроглядной тьмы. Он вспоминает о развороте ее тонких плеч и с новой силой жаждет жить. Жить для того, чтобы однажды иметь возможность целовать упрямо-прямые несгорбленные плечи и гордый изгиб шеи. Жить для того, чтобы снова встретиться. «Поймай меня снова»….