Торкиризируясь

«У меня есть хорошее вино. Можно зайти к тебе» «Буду дома в 8» *** -Добро пожаловать. Том выглядит будто бы смущенным. Крис проходит за ним в гостиную с барной стойкой. -Что ты делаешь в свободное время? Ходишь на шоппинг? -Нет, я читаю, или смотрю фильмы. Вообще, я могу ходить в одной обуви много лет. У меня совсем небольшой гардероб. –И помолчав он добавил, мягко улыбаясь. –Младшая сестра все время рвется закупить мне одежду, но я не вижу в этом смысла. -О, а я люблю. У меня целая комната. Отдельно костюмы, отдельно рубашки, отдельно джинсы и обувь. И отдельно шесть шикарных досок для серфинга. Я им отвел три стены. Том улыбается очень мягко, смотрит на него, как кажется Крису, с вниманием и нежностью. И Крис чувствует открытость сердца, по крайней мере достаточную для того, чтобы попросить Тома позволить ему остаться на ночь. И он говорит слишком напористо, но только такие слова и пришли ему на ум: -Переместимся к тебе в спальню? Том замирает на секунды, стоя спиной к нему. Затем продолжает крутить штопором. -Поднимайся, я сейчас принесу вина. Крис прошел взад-вперед по спальне, но так ничего интересного и не увидел, его британский парень оказался аскетичным. Широкая, аккуратно заправленная кровать, шкаф с минимумом одежды, две темные шершавые книги, ноутбук (даже без мышки). -Мой ютуб канал все время предлагает посмотреть новые интервью с Томом Хиддлстоном. Том коротко рассмеялся. Бокалы звенели и слышно было как он широко ходил на первом этаже. Крис, встав над кроватью с мягким белым покрывалом подумал, что никогда не видел Тома с мобильным телефоном. На работе он был сконцентрирован на процессе максимально, замечая людей и их ауры, извилистые тропки сценария и предполагаемые изменения в характере героя, новые детали костюмов и, особенно, настроения вокруг. Наверное, если бы вокруг него в комнате было много вещей, это снизило бы его чувствительность к тонкостям. Интересно, с тех пор как студия сняла ему дом после трейлера, как много людей он приводил сюда? Фанаток и фанатов Локи, которые могли смириться с его земной оболочкой по имени Томас Уильям Хиддлстон, и которые без сомнения могли оценить его особую страстность, вне мужского и женского, его умение быть всеотдающим и щедрым. Как много людей здесь вскрикивали, когда он входил в них, задыхаясь от похоти? -Все в порядке? Крис по-настоящему вздрогнул от неожиданности. Том неуверенно стоял у порога спальни держа по бокалу с вином в каждой руке. Крис опять посмотрел на белоснежную заправленную кровать. -Да. Все окей. Давай помогу. -Поставь на столики. Крис медленно снял обувь, смотря на Тома. И сел на кровать, прислонившись к изголовью. Том сел рядом, в его движении к бокалу была неуловимая грациозность. Крис взял вино и подержав у губ снова поставил бокал на столик. И резко потянулся к нему. У Тома в глазах была готовность, он сразу отставил свой бокал и как только их руки соприкоснулись и они обнялись, то словно услышали не физический, но внутренний вздох блаженства. В объятиях друг друга было уютно, привычно и спокойно. Они целовались, и Криса не особо устраивали его тонкие губы, которые невозможно было пососать, но прекрасно устраивал его язык, ловкий и горячий. Затем мягкая рука Тома сжала его член, и его же низкий тихий стон был показателем, что Хиддлстон оценил его твердость. -Ты…Ты готов? -Давно. –простонал Том. –С тобой на все. Крис не задумывался, хотел бы Том быть более активным партнером, эта мысль совсем не посещала его, по крайней мере на тот момент. А поэтому он подмял Тома под себя и начал раздраженно отстегивать мелкие пуговки рубашки. -Подожди, я сам. Крис уселся на его бедра и потянул свою футболку снимая. Пока Том расстегивал свою рубашку, он смотрел на загорелое тело Хемсворта, на шею, на мощные плечи и мышцы, на руки с красивыми пальцами, на грудь и на крупные кубики пресса. -Какой же ты, блядь, большой, Крис Хемсворт. И какой же ты красивый. Крис широко, совершенно искренне улыбается от этих слов. Опирается на одну руку и проводит пальцами по его груди. Тома худым не назовешь, мускулатура у него развитая, генетическая предрасположенность больше жилистая, и он накачал себе красивую грудь и четкие мускулы. Правда лучше всего у него ягодицы, такие у бегунов и пловцов, так же как и длинные ноги с прекрасно развитыми мышцами. Этот никогда не станет таким же большим как Крис, и, скорей всего, никогда не наберет лишнего веса. -Крис. Я хочу заняться с тобой сексом. И он вспоминает Тома и осознает настоящее. Ему стыдно, что он заставляет его говорить такие глупые слова, словно они на выпускном и им по 17 лет. И он падает на него и снова и снова целует его, немного жестко, и опять нежно, как ему нравится, а Том вроде обнимал за шею, а вдруг уже снимает его брюки. -Давай под покрывало. – хрипит басом Крис. И целомудренно укрывшись он ныряет вниз между длинных ног Тома и берет его в рот, горячего, твердого, подергивающегося от напряжения. Ему плевать, что они не были еще в душе и вообще плевать на все. А ноги Тома вздергиваются вверх и зажимают голову, а руки ходят бесцельно в страстной слепоте по широким плечам, хватают, гладят, замирают вцепившись. Затем рука шлепнула его по спине, и он догадался и отпустил его. -Сейчас кончу. – полузадушено хрипит Том. Крис приподнимается и смотрит ему в глаза, и в свете ламп глаза у него черные и пустые, наполненные одной лишь страстью к нему. Том тоже хочет опуститься, но Крис мягко придерживает его за плечо и ложится сзади. -У меня есть опыт, ты главное расслабься. – говорит он ему на ухо и кудрявые завитки попадают ему в рот. Он сосет их, сосет его мягкую кожу на затылке, а Том просовывает руку назад, обхватывает его ягодицу и сжимает. –У тебя есть чем смазать? Том тут же тянется к столику у кровати и отодвигает ящичек. Берет тюбик, но Крис мягко выворачивает его из руки. -Дай мне, я сам. Он открывает тюбик и автоматически просматривает тубу. К его успокоенности туба прошита фольгой, значит, новая. Впрочем, мог же он купить новый тюбик после использованного… Том снова целует, и эта его ненасытная страстность заставляет Криса забыть все. Его пальцы автоматически размазывает между собой смазку и, оторвавшись от ненасытного рта, он приподнимается чуть выше, чтобы видеть лицо Томаса. Его пальцы массируют, а потом и давят на сфинктер. Что за животное удовольствие наблюдать как меняются черты сладкого лица, брови сходятся, рот приоткрывается. Как часто Том сидел рядом с ним на диванах, когда они совместно давали интервью. Расхаживал рядом в костюме Локи и хохотал над чем-то, широкие белые зубы всегда были готовы показаться если Крис шутил. Сидел в автобусах всегда недалеко, кричал на него под команду режиссера, и иногда смотрел мягко и внимательно в тишине. Но никогда Том так не ломал брови, и никогда Крис не подумал бы, что вторгнется в настолько интимное пространство. И как же я войду в него, думает он, потому что сейчас только один палец, и он туго обхвачен живым кольцом. -Можно еще? И через кивок без слов, он с благодарностью целует ему шею, туда, куда Тому нравится, и проталкивает второй палец. Том шипит, подтягивает ноги. Крис, возбужденный до предела только кружить вокруг него не может, и хочется подступиться и запретно. -Ты ни с кем не был? И тут же закрыл его рот поцелуем. В своем огромном самоуверенном самолюбии он не был готов услышать «давно» или «когда-то». Два пальца уже лучше, чем один. В какой-то момент Крис осознает, что так не пойдет, и очень медленно вытащил пальцы. Он погладил пальцами в смазке мошонку и опавший член Тома. -Что? -Все хорошо… малыш. Давай немного отдохнем. И глаза Тома прикрываются, его лицо заливает румянец, и он медленно расслабляется. Лежа на боку Крис приподнимает его за подбородок и целует в губы, немного лениво, сдерживаясь. -Это моя любимая поза. –и снова целует и снова. Ему нравятся эти нескромные звонкие звуки, а когда он целуют в щеку с щетиной, то глухие. –А твоя? -С женщиной или с мужчиной? –Том усмехается. В постели он другой и такой же, но его умение дразнить и ловко играть его чувствами, возбуждая все больше, этого Крис никогда не знал в нем. -Со мной. Подожди, а ты был с мужчиной? Том посмеивается и, вывернувшись из объятий пытается уйти. Крис схватил его за руку и потянул к себе назад, подмял под себя и улегся сверху. Между их лицами было так мало расстояния, что лицо ускользало от фокуса. Том молчит, затем высвобождает руки, зажатые между ними и медленно, невероятно сексуально проводит крепкими ладонями по его рукам, от запястий и выше, а дойдя до плеч снова опускается и сильно сжимает бицепсы. Затем он тянется к нему, и они целуются медленно и нежно. Затем Том шепчет: -А вот эта моя. И его нога трется о его, приглашая к продолжению. Криса просить не надо, перевернув Тома на бок он прижимает раскрытую ладонь к груди Тома и придерживает, а второй ладонью, растерев смазку, опускается ниже. -Сожми ноги, меньше боли. Палец и второй, Том сжимается горячо вокруг них, но Крис мягко покручивая их проталкивает третий. И совсем не любитель пошлостей во время занятия любовью, он почти лег щекой на его и зашептал: -Хочу ебать тебя по вечерам. Том стонет и где-то из нутра рвется «да-а». -Будешь сосать мне в машине. Том мычит отворачивая ухо от него, а Крис хватает его мягко зубами. -Спарим австралийских спортсменов с британскими аристократами? Том, не сдержавшись, смеется, а его тугое кольцо сжимается. Отвлекая Крис добился того, что три пальца более-менее свободно входили внутрь. Вынув пальцы, и оглаживая, смазывая твердый, и как-то сильно увеличенный член, Крис вернулся к горячему уху: -Ты мне дашь когда-нибудь завязать тебе рот? Том резко поворачивает голову к нему и его светлый глаз с расширенным зрачком смотрит на него. Крис, смущаясь, заговорил: -Тот дурацкий кляп Локи, ты так посмотрел на меня тогда…как царапнул… -Крис. –перебивает тихий голос. –Всё, что хочешь. Всё. Что. Хочешь. Всё. Зачем бегать по комнатам, просматривать интервью и ревниво замечать движения глаз, зачем раздирать себя мыслями глядя на заправленную постель, если тебе говорят «всё». И он входит в него практически сразу, сперва ощутив преграду, надавливает бедрами, придерживая другие и оказывается в нем. Том мучительно мычит, а Крис целует его щеку, горячие сухие губы, мягкие волосы, мочку уха. Он останавливается в нем введя пенис наполовину, дальше нельзя, медленно подается назад. Том уже не реагирует на отвлекающие ласки, и он снова замирает, тяжело дыша. -Продолжай. –говорит тихо Хиддлстон, и черт бы его побрал, более сексуального голоса и более лучшего слова нельзя придумать. И он просто ебет его, не входя полностью, дозируя себя и контролируя. В тугое и неизбывно кайфовое очко Томаса Уильяма Хиддлстона. Голова Тома на его руке, иногда он напрягает бицепс чтобы дотянуться до его губ. Его рука ласкает его и, видит бог сладострастия, в момент, когда он готов был реветь от оргазма, член Тома крепнет и наконец то встает. И мучительно ежась внутри он замирает, перестает двигать бедрами расслабляя себя, и левой рукой, довольно неумело, мастурбирует ему. И когда он чувствует что Том стонет все быстрее, накатывая стон на другой, он делает резкие толчки гудящим своим членом, и Том, вытягивая ноги и деревенея всем телом, брызжет ему в кулак, долго, обильно. А Крис толкается в него, утонув в чужом оргазме и смешав со своим. Он уже не сдержан и резок, и его замирающим толчкам вторят стоны, и когда он отваливается от горячей спины то понимает, что словно спаялся с Томом. -Тише. –просит тот. Крис остается в нем, просовывает пальцы вниз и нащупывает свой член и сжавшее его тугое кольцо. Вот оно как. Значит, когда человек кончает, то сфинктер у него сжимается. В целом, неудивительно, что он этого не знал, его жена не испытывала оргазмы при этом виде сексе. -Как дела? –шепчет любитель книг, бега и тенниса. Этот кот словно чувствует каждую секунду, о чем думает человек. -Невероятно хорошо. -И Крис снова с самодовольным любопытством смотрит как Том морщится, когда он медленно вытягивает пенис из него, целует в благодарность в губы, в высокий лоб с незаметными волнистыми следами. Затем Крис поднялся и сел на кровати и только сейчас заметил, что весь мокрый от пота. -Что бы ты сейчас хотел? Хочешь чашку чая в постель? И Том смеется запрокинув голову, и вместе с ним Крис, довольный своей шуткой. Затем Том обвивается вокруг него, сидящего. -У меня нет сил, ты меня выжал. Я не могу дойти до ванны. А я был уверен, что в хорошей форме. -Я могу тебя отнести. И он тормошит его и шутит про ящерицу, которая стала человеком. Затем они оказываются в душевой и жадно пьют воду запрокинув головы. Несмотря на декларированную выжатость Том был совершенно энергичен, намылил их и сполоснул, и отправил Криса достать с шкафа с первого этажа постельное белье. И когда Крис постелил и улегся, Том вернулся неспешно, нагой, и лег рядом. -Ты единственный Тор. Он слышал это много раз за семь лет работы. Но вот смысл понял только сейчас. Поздней ночью Крис разбудил его, навалившись сверху как горячий медведь. Начал целовать и мять тело, возбуждаясь все быстрее, тяжело дыша в темноте. Том был податливым, постанывая от его жарких поцелуев, похожих на укусы, он обнял Криса за спину и обхватил его бедра ногами, позволяя любовнику снова быть в нем. У Криса неожиданно защемило от жалости к Тому, которого он измучил до этого и теперь снова разбудил. И это его самозабвенное и молчаливое согласие быть с ним задело сердце, как горячий густой толчок крови от радостного страха, делающий и больно и сладко одновременно. Нетерпеливо войдя в него, он содрогнулся всем телом: Том застонал ему прямо в ухо, вытянув этот стон из самого нутра сладострастности и задев глубоко Криса, отдавшись в самой его душе. Сперва опершись на руки и ощущая кольцо чужих ног на своих бедрах, которые откровенно призывали быть хозяином положения, он был не сдержан и быстр, а когда Том схватил его за плечи, то он упал на него, с упоением ощутив его живот своим, и все его голое тело своим. И это податливое, чувственное тело, и похотливые чавкающие звуки от резких толчков члена в глубины Тома, эти быстрые поцелуи в горячий рот привели к быстрому головокружительному взрыву. И рыча над ним он ощущал, как Том руками и ногами прижимал его к себе и извивался, то стараясь насадиться еще глубже, то пытаясь прижимающимися ногами оттолкнуться и слезть с толстого пениса. -Еще. –задыхаясь шептал Крис. –Я хочу тебя еще. Том в ответ коротко и сильно сосал его шею, там, где пружинила кровью артерия и это заставило Криса испытать невероятно острое ощущение от оргазма. Выплеснувшись и еще тяжело дыша он довольно грубо вышел из горячего тела, спустился вниз и схватил ртом Тома так много сколько мог. И почти сразу начал пить его, задыхаясь от обилия жидкости. А руки Тома намертво вцепились в его плечи, как он когда-то вцепился в кожаные плечи Локи, стоящего перед ним на коленях. Он стонал и крутился на постели, а Крис удерживал его за бедра, выпивая остатки его семени. Когда Том замер, после долгих вздрагиваний, словно по нему проходили искры, Крис наконец оторвался от него и упал на спину, вытянувшись рядом. Они лежали долго, пытаясь отдышаться. Когда комната приобрела четкие формы и сердечный ритм пришел в норму, они пошли в ванную. Затем легли в любимой позе Криса, он обнял Тома сзади и уткнулся в его кудрявую макушку. -Какая же у тебя тяжелая рука. –сказал Том. Это прозвучало так привычно, будто они лежали вместе тысячи раз и Том говорил ему это сотни. Крис что-то промычал, уже засыпая, и почти засыпая вспомнил важное. -Спасибо. –поцеловал снова в мягкие завитки. –Можно еще утром? Том молча погладил его по руке, и он сразу уснул. *** Утром он проснулся свежим и бодрым. Том спал сидя, прислонившись к изголовью, на коленях лежала раскрытая книга. Крис пошевелился, наблюдая за ним, но Том не проснулся. Тогда он тихо встал и нагим спустился на первый этаж. К его удивлению холодильник был практически пустой, кроме двух банок разных соусов и коробки молока. Он вернулся к кровати и шумно плашмя упал на нее всем своим весом. Том вздрогнул проснувшись, бессмысленно посмотрел на Криса и сразу же улыбнулся. Крис, лежа щекой на простыне смотрел на него, в глазах блестели озорные искры. Том медленно отложил книгу и потянулся к нему, обнял его голову и прижался губами к виску. Крис медленно вздохнул, ему показалось, что более чувствительного момента у него не было в жизни. -Так… Как же это все началось? Том привстает и снова прислоняется к изголовью. Долго смотрит на него. Крис не дожидается ответа и говорит сам. -Знаешь, я думал, что меня проклял этот фигляр ведьмак. А потом стало все равно, с чего это пошло у меня. Я как-то вот понял, что очень хорошо тебя знаю. Словно все года за тобой следил. И в какой момент недавно что-то изменилось, запах стал вызывать желание, и воспоминание о тебе. Черт, я сдерживался последние дни, чтобы при мастурбации о тебе не думать. Том опускает глаза и снова смотрит на него. Он польщен и счастлив. -Я хочу тебя, Томас. И Том падает на него, окунается в горячие объятия и нежится в них. И через время Крис сидит на кровати, а Том сидит на нем. Крису прекрасно видно его лицо. Он жмурится, хмурит брови и его рот широко открыт и стоны выходят рваными, с перебоями. Крис обнимает его сильно за талию, опускает руку и трогает свой член, который наполовину погрузился в сладкие глубины. Он целует Тома, проводит языком по шее (которая очень чувствительна), и все время держит за спину и его часы слабо царапают кожу. Том никогда не носит перстни, часы, цепочки. Сними одежду и он сразу нагой, будто всегда готовый к вниманию, к флирту. Крис уже не сдерживается и двигает бедрами, толкается вверх быстро, сжав Тома в объятиях, заставляя его сесть на член. Тот вскрикивает, обнимает его спину, затем шею и Крис чувствует его ногти, глубоко прошедшие по спине, оставляя ощутимые бороздки. Они двигаются долго, теперь Крис не спешит (в отличие от ночи) и управляет своим возбуждением, он хочет продлить секс, хочет вымотать любовника, заставить его забыть обо всем, не смотреть по сторонам, выискивая кого-то на замену, если Крис будет далеко. Затем он ложится на него и ему нравится, как синхронно они двигаются, мучительно медленно для обоих. И когда Том хочет ласкать себя, он не дает ему, чтобы они были одновременны. Их неспешность как будто создает черную дыру напряженности, затягивая обоих в узкое пространство, когда хотелось выскочить из самого себя, и уже наконец освободиться от закручивающейся воронки, и хотелось ощутить партнера больше, съесть его, заполниться им. Крис целует его лицо, его скулы и брови. И Том автоматически закрывает глаза, а потом снова открывает, и его глаза опять темны, потеряли свою синеву и зелень. Он засовывает растопыренные пальцы в его волосы. Том обнимает его также как и ночью, обхватив ногами бедра, обхватив руками спину. И тогда Крис медленно выходит из него, и Том стонет он болезненного ощущения, а затем он тихо шипит, когда Крис снова вталкивается внутрь. Это длится долго, очень долго, и когда Том уже устает от этого ритма и физически желает лишь освободиться от возбуждения, Крис позволяет ему ласкать себя и позволяет себе наконец-то быть быстрым и немного жестким, как нравится самому Крису. И в этот момент его впервые посещает понимание (как дико-странно звучало бы это раньше), что занятие сексом не обязательно должно заканчиваться оргазмом, но это может быть про ласки и единение, которые спирально закручивают тебя, отправляя в особое путешествие вас двоих, где есть иногда звуки и тактильные чувства, но в основном есть только вы в безвременном беспространстве. Они лежат рядом и смотрят в потолок. И неожиданно Том говорит своим глубоким, своим вкусным голосом: -Как осужденный, права я лишен Тебя при всех открыто узнавать. Затем приподнимается на локте и смотрит в лицо Крису: -И ты принять не можешь мой поклон, Чтоб не легла на честь твою печать. -Что это? -Тридцать шестая сонета. И я сделаю завтрак. -У тебя ничего нет. Том смеется с него, гладит по голове. -У тебя такое обиженное детское лицо. -Я потерял энергию, мне нужно ее восстановить. Том уходит и скоро возвращается с завтраком на подносе – молоко с хлопьями и сухие хлебцы. Крису это как одна ложка, которую проглотил и не заметил. И еще мучает желание заняться обычными с утра делами – возней с детьми, а потом закрыться в тренажерке на утреннюю разминку. Но он остается сидеть на кровати. Том аккуратно собирает чашки и уносит. Спрашивает с первого этажа: -Кофе? -Конечно! И вернувшись Том стоит у окна в своих тонких пижамных штанах и Крис сам не осознавая этого любуется его ладной фигурой держа в руке кружку с горячим кофе. -Я ощущал себя мало красивым всю жизнь. Обыкновенным, или несимпатичным. Но я и был довольно несимпатичным. Я ощущал себя жаждущим внимания угловатым павлином среди миллиона воронов, когда сама их чернота воспринималась красотой. Как симптом я до сих пор ощущаю зависимость от чужого мнения. И когда на свете появился Локи, с его коварством и шутками, и царственностью и горькой ранимостью, я был изумлен, что так много людей считают меня красивым и сексуальным. А когда Том отделился от Локи, то я поверил, что могу быть красивым. Мне понадобилось много лет на это. Том оборачивается к нему и, стоя на фоне светлого окна, продолжает: -Когда я увидел тебя, тогда все и началось. Я не испытывал к тебе страсти или вожделения, но всегда испытывал восхищение всем тобой. По крайней мере осознано не испытывал. Ты не можешь себе представить, какой ты добрый и нежный, и любящий, и заботливый. С первой минуты как я тебя увидел, Крис Хемсворт, я считаю тебя одним из лучших мужей на этой земле. Крис хмыкает. -Ну а когда ты. Когда ты понял, что мы можем быть вдвоем… физически? -Это понимание пришло вне тебя. Я всегда ощущал отказ от узких рамок. Всегда отрицал эти коробочки. Всегда был готов к экспериментам, жить максимально разнообразно. Но, честно говоря, не так уж и много я пробовал всякого, а скорее ничего не пробовал, живу в полутени, всегда желающий прыгнуть в многообразие, но так никогда этого и не делающий. С тобой я был как Локи, восхищающийся Тором всю его жизнь, готовый сделать для него больше чем отец и друзья и возлюбленная, но никогда не могущий показать этого. И да, поэтому я всегда был рад смотреть на тебя и прикасаться к тебе при людях и когда мы были одни, вроде друзья, вроде братья в шутку, но отдавал я дань своему восторгу, что знал тебя. А когда ты… начал разрушать мой привычный коробочный мир, я был шокирован и долго не мог осознать возможность этого. Это были горки, Крис Хемсворт, приближая меня к себе и отталкивая ты создавал крайне противоречивые чувства. Ты стесняешься, что я хорошо к тебе отношусь, и делаешь меня еще более ранимым чем я есть, когда с тобой я всегда мог быть уязвимым и жалким, и поврежденным и счастливым. Но счастье было цельным и даже исцеляющим. В этом твоя уникальность, когда ты даришь людям ощущение исключительности, словно на тебя одного падает солнечный свет в невероятно обыкновенный и пасмурный день. Но с первых же секунд я понял, что свет этот скрыт и солнце это стесняется меня. Я не могу этого принять, как и не смог бы принять твоей жертвенности, которая может сломать весь твой привычный любимый мир. Даже если представить, что в каком-то бредовом скачке вселенной ты бы решил принять ответственность за свои действия. Крис отставил кружку. Этого было слишком много для него и сложно и он с трудом мог уследить за словами Тома. Но как человек искренний и честный он интуитивно понял Тома именно так, как ему говорили. И после ночи, которая открыла им обоим какие они любовники и как щедро они могут черпать наслаждение друг из друга, глубина чувств Тома была ему особенна болезненна. В отличие от него Том понимал и прошлое и будущее. Его знания будущего выражались не только в этих утренних словах, но и в том, что он договорился с Тайкой об окончании съемок на два дня раньше. -Значит, убегаешь? Он спрашивает это вне своего контроля, но только повинуясь неиссякаемой своей слабости, ощущению, что ему принадлежит все то, что ему нравится и что он любит. И Том слегка щурится на него. Еще ранее Крис понял, что знает его намного лучше, чем ему казалось. Том щурится на людей в двух ситуациях, когда не согласен с ними, но не хочет и не будет спорить, и когда он хочет что-то уточнить (зная ответ), но дает человеку шанс высказать свое мнение. -Ты прекрасно знаешь что я делаю, Крис Хемсворт. Мне это все очень нелегко. Крис молчит. Не так он ожидал что проведет это утро, когда проснулся. Но, ответственность за свои действия ему действительно нужно принимать, и именно он начал этот разговор. И не в силах вынести глубины и объемности этого разговора он спросил: -Ты был с кем-то тут, пока мы снимали фильм? Том усмехается и Крис ловит себя на мысли, что он похож на влюбленного в своего университетского преподавателя студента, когда профессор видит существующие перспективы намного долгосрочнее и объемнее, чем студент. И Хиддлстон говорит мягко именно то, что подсознательно знал Крис и что его смущало: -Это твоя слабость Крис. Твое непримиримое собственничество. Я не буду отвечать на этот вопрос. -Значит, был. –Крис тяжело смотрит на него, затем спрашивает, будучи не в силах остановить себя. –А меня ты ревновал когда-нибудь? -К кому? –спрашивает Том. Кажется, что с каждым словом он отдаляется о него все больше, и фигура у окна отходит в мутное далекое нигде. –К твоей жене Эльсе? -А если бы я не был женат? -Не знаю. У меня никогда не было серьезных отношений. Я не знаю как вел бы себя. Но, скорей всего…если бы это был ты и в другой реальности, то я показывал бы другие эмоции. Более концентрированные и менее контролируемые. -Целовал бы меня на публике? – Крис усмехается. Ему приятно то, что сказал Том и он знает, что эти слова проанализированы и продуманы. -Думаю, на публике я вел бы себя также как сейчас, смотрел бы на тебя и смущался от неуемного желания быть более откровенным и близким. Но в более закрытой обстановке я бы обвился вокруг твоей харизматичной души, был бы обнажен душой, был бы исчерпывающе открыт и честен, и ждал бы того же от тебя. Крис смотрит на него. Том продолжает стоять, прислонившись к окну, задрал голову и замер, он был слишком откровенен, и так как жалеет об этом, то решил гордится откровенностью. В конце концов, разве можно стать еще более ранимым во всем том, что происходило между ними? И Крис, такой большой и такой красивый, такой раздражающе идеальный и отвратительно безответственный к нему, автоматически делает движение в его сторону. И Том не может отказать естественности этого движения, желая закрыть уже этот тяжелый и разделяющий (пусть честный) разговор, он идет к нему и ложится рядом. И когда губы соприкасаются и раскрываются навстречу другим, то впускают одурманивающее вожделение, которое мгновенно закрывает глаза и испаряет мысли. И все ваши темные разъединяющие слова уступают необыкновенной химии душ, влияющей на тело и разум. Быть вместе и не думать о будущем, вот и осталось выкристаллизованное решение, вымытое золото из песка и грязи. В конце концов, даже у богов Тора и Локи были человеческие страсти и неумение управлять ими, что приводило к конфликтам, разочарованиям и боли. Что уж тут говорить о земных людях. И Крис остался еще на целый, полный день со своим британским парнем. Не имеющий особых предпочтений в сексе, он все-таки связал Тома и завязал ему рот крученой тугой тканью. И когда он двинулся к нему, уязвленному и связанному, то Локи протестующе выл через скрученную в жгут повязку и вырывался, а у Криса темнело в глазах от невероятного возбуждения (поймал-таки ящерицу за хвост) но боясь, что Том может быть действительно напуганным, он сорвал повязку, давая ему говорить, а Том только тянулся к нему и просил делать все, что ему хотелось бы. Ему хотелось многого и они сжали свои желания в один день. Всегда стесняющийся ролевых игр и, на самом деле, мало возбуждаемый ими, Крис с наслаждением познал игру в «наказать и уязвить Локи за Нью Йорк». И Локи был великолепен, он не мог поверить в происходящее, он пинался, ругался и издевательски хохотал над Тором, а потом он позволил своей гордой натуре принять унизительную ситуацию и наслаждаться запретным сексом с названным братом. Позже он долго лежал с Томом, все не веря в возможность такого душевного и физического наслаждения, и целовал его руки, которые были недавно скручены намертво тканью. Ближе к обеду, уже не в силах терпеть голод они отправились в небольшой ресторанчик, который Крису когда-то рекомендовал Лиам. В ресторан они приехали на машине и Крис был счастлив везти Тома и временами сжимать его колено, а тот все время улыбался, совершенно не закрывая рта, и пел под радио, и успевал передразнивать чужие голоса пока подпевал и однажды довольно опасно наклонился к нему и коснулся губами щеки забрав все внимание Криса, отчего машина вильнула на дороге и получила возмущенный гудок соседа. В ресторане он мог смотреть на Хиддлстона все время без пауз и не стеснялся, он смеялся с ним и над ним, а Том все время дурачился, то делал себе различные усы из салфетки и пародировал всех усатых знаменитостей, то говорил о семье рассказывая о рождественских историях с пьяными патриотичными рассказами от древнего дядюшки Мюррея, или походах в церковь, куда Томас Уильям Хиддлстон был обязан ходить со всеми, будучи обременен в это время амбициозными мыслями об актерской карьере. Крис говорил мало и делал то, что нравилось им обоим, он дарил свое безраздельное и несмущенное ничем внимание Тому. Иногда он смотрел на его губы или на шею, на которой оставался объемный красноватый след после «наказания от брата асгардца» и Том ощущал о чем он думает и сминал рассказ, автоматически проводил рукой по волосам и улыбался по-другому, маскируя смущение. Ничего более забавного и милого чем это смущение Крис не мог сейчас представить. И после ресторана они поехали искать супермаркет ближе к съемному дому Тома. И жестко жалея о потерянном времени, более часа на поиск и выбор продуктов, Крис тем не менее понимал, что этот рутинный поход в маркет тоже часть нормальной вроде жизни и будет вспоминаться им с удовольствием. К сожалению там их настигли поклонники и ходили за ними, довольно раздражительно требуя адекватной реакции на преследование. Каждому поклоннику кажется, что он единственный и его самые искренние позитивные чувства к любимому актеру должны быть осторожно и нежно приняты самим актером, который должен предоставить внимание и, более того, желание узнать больше о уникальной любви поклонника. Крис никогда не мог быть вежливым с более чем двумя фанатами, так как просто сбегал от них. Другое дело Том. Он умудрялся оказывать внимание Крису, подтанцовывая и задевая его телом, рассуждая о покупке продуктов с преувеличенным австралийским акцентом (смеша Криса), но еще и искренне обрадовался поклонникам, спросил имена четверых их и вежливо позволил трогать себя, пока все фотографировались. Крис довольно удачно отделил в итоге людей тележкой и забрал Тома. Возникшая ужасная мысль про заголовки в Интернете «Хемсворт и Хиддлстон закупаются для вечернего романтического ужина вдвоем», включающие точный перечень купленных продуктов, быстро пропала, так как он все равно ничего не мог бы с этим поделать. Впрочем, ранее у них никогда не было ужинов и секса в лесу, в павильоне или дома у Тома, но все равно поклонники умудрялись спаривать их снова и снова в видео и картинках. Дернув Тома за рукав, чтобы он сильно не осматривался по сторонам (видать в поисках новых поклонников) они расплатились и поехали домой. Здесь был короткий разговор, кто будет готовить и Крис, сняв рубашку и оставшись в джинсах, начал жарить мясо с овощами. Том сел рядом и временами Крис чувствовал как он прожигает его взглядом, следит за двигающимися мускулами рук, смотрит на спину и на пальцы. Крис иногда лукаво посматривал на него, и Том, сидя на высоком барном стуле понемногу плавился от желания обнять Криса и ходить с ним, не отрываясь. Но, привыкший за всю свою жизнь подавлять свои желания, оставаясь удобным сдержанным британцем, он продолжал сидеть на стуле и только рассказывал без остановки про семью, про любимых сестер. Однажды, когда Крис надолго замер над зеленью, мелко рубя ее, он подошел к нему и обнял сзади, прошептал на ухо, подражая лукавому голосу Лафейсона: -Дорогой брат, ты так сексуален, когда готовишь. Крис нешуточно вздрогнул, но не от неожиданности. -Слушай, у меня двое братьев, и я не открыт к играм с инцестом. -Мы вроде уже играли сегодня. -Это же был Локи. Извини, - Крис быстро повернулся и щедро и искренне поцеловал его в нос. –У тебя сестры, поэтому ты можешь меня не понять. -Принял. Я могу тебе помочь? -О да. Пожалуйста отвари пасту. Ты обещал мне читать. Однако Том наотрез отказался варить пасту и одновременно читать. Зато он рассказал сказку. Его глубокий и невероятно сексуальный голос часто прерывался шипением жарящихся продуктов или шумом воды, но в целом двадцатипятиминутную сказку Крис услышал практически полностью и с удовольствием. Она была про прародительницу, которой прогуливающийся в вечности забытый бог подарил кусок горячей глины (достал из старого мешка, в котором лежали кольца от планет, несколько потерявшихся звезд и потерянные сны). Она слепила красивого мальчика из этой солнечной массы, как из яичного теста, но обнаружила, что маленькие морские камни для глаз закончились и отправилась искать другие. Пока она была в поисках, древний хитрый дракон пробрался в сад к прародительнице и начал создавать там хаос, прямо сверху мира, что привело к ужасу маленьких людей на Земле. Прародительница быстро вернулась, не найдя камни, и, очень рассерженная, взяла тонкую иглу и расковыряла мозаичный небосвод, отчего хлынула вода и затушила дракона, и он погиб. А прародительница, боясь теперь оставить свой сад с планетами одних, просто отколола два крошечных кусочка от небосвода и вставила огненному человечку вместо глаз. И, чтобы извиниться перед земными людьми, отдала им совершенного человека, созданного ею. -Так вот ты, Кристофер Хемсворт, предок того идеального, солнечного человека. -Воу. –закричал забасил Крис. –Вот это сказка! И, бросив свои чашки с толченой зеленью и чесноком, с шипящим мясом, он подошел к Хиддлстону и целовал его возбуждаясь все больше и стараясь обнять его максимально много, максимально прижимая к себе. Том целовался с упоением, но в невозможности продолжить дальше признался искренне: -Надо отдохнуть. Подожди до вечера. -Хорошо, малыш. –покладисто и с понимаем говорит он. В его случае он мог бы продолжить ласки, может, заняло бы чуть больше времени и чуть менее яркий оргазм, но он согласился бы на эти жертвы, чтобы очередной раз чувствовать его тело и это невероятное единение с ним и можно было бы на полу. На ужин Крис сервировал стол по всем правилам. Он всегда любил ухаживать, и поэтому, усадив Тома (тот был в рубашке и брюках), наложил ему и налил вина, которое осталось нетронутым до конца. И пока подкладывал овощей и подавал салфетку несколько раз целовал и покусывал шею сзади, где мягкая кожа, а Том закрывал глаза. Он хвалит Криса с первого куска, как только опустил в первый раз вилку и нож, его искренность абсолютна и очень приятна. -Ну, теперь ты можешь точно говорить, что видел меня обнаженным. -Вот будет радость для фанатов. Ты знаешь, что у нас, то есть у пары Тора и Локи есть свои фанаты? Крис лукавит, активно поедая мясо. -Не-а. -О да. Я однажды случайно нашел в тамблере. Это было так, словно открываешь верхнюю полку и на тебя нескончаемым шокирующим потоком падают миллион открыток, и ты растерянно хватаешь одну, другую и ужасаешься от фотографий, потому что не ожидал такие или смеешься над ними, а лавина бьющих по голове конвертов никак не останавливается. -Что такое тамблер.. –пробормотал Крис. -Но в этом фильме не так, ты чувствуешь? У нас меньше общих сцен. Крис понимает. -Тебе грустно от этого? -Да. Мне всегда нравилось сниматься с тобой. -Но сейчас я здесь и ты можешь быть со мной. И хотя Крису сложно молчать, но он не говорит про отъезд Тома и окончание его съемочных дней, словно боится что-то ухудшить, сглазить. Том выглядит очень расслабленным, элегантным и спокойным. -Помнишь домик в Исландии? Это было прекрасное время с тобой. Крис вглядывается в его лицо и действительно вспоминает. Всем снимали домики в разных местах, а им сняли на двоих и прямо у моря. Крис готовил им обоим, и Том ходил вокруг котом, играл на гитаре, и они все время смеялись. Том мог быть у него всю ночь, ложился в кресло и говорил или перебирался к нему и, оставив между собой около метра они разговаривали до поздней ночи. Если бы он понимал, почему его синие глаза тогда горели, когда он смотрел на него, он был всегда такой мягкий, податливый, почти милый. Том тогда его забавлял и с ним было комфортно, иногда раздражал своей слишком близкостью, но совсем немного, а в основном он был интересен. Да, в Исландии было прекрасно, но он понял это только сейчас. Затем звонит дочь, а близнецы кричат в телефон перебивая и он не понимает ни слова, но как только нажимает зеленую кнопку, чтобы ответить, он знает, что ему нужно будет сказать Тому. -Мне надо уезжать домой. И Том опускает глаза и смотрит в стол. Но когда он поднимает их они уже снова светлы и спокойны. -Конечно. У порога они долго стоят и смотрят друг на друга. И Крис проводит рукой по его плечам, груди, по талии и сжимает ягодицы. Затем они прислоняются лбами друг к другу и медленно, глубоко дышат. Затем Том выворачивается и впивается ему в губы, и Крис отвечает и раздирает попутно его рубашку. -Ящ-ще.. -он охает. Жадный рот кусает ему кожу и всасывает ее. И усилием воли он остановил Тома. –Мы можем этого не делать. Сейчас. Может ты хотел бы отдохнуть. И Том дрожаще целует его. Они снова стоят, долго, и Крис медленно и тягуче вдыхал собственный запах Тома, практически без парфюма. -Я увижу тебя завтра? –шепчет он. -Конечно, мой австралийский парень. -А не-австралийские есть у тебя? Том качает головой от такой настырности. -Что изменится, если ты узнаешь ответ? -А завтра, когда ты будешь в костюме, ты займешься со мной сексом? Том тихо смеется ему в плечо. -Ты хочешь меня в костюме? -Нет, я хочу тебя голым и уязвимым. Том медленно и чувственно целует его в щеку. -Спокойной ночи, Крис. Сидя в машине и заводя ее он смотрел на него. И ему показалось что Том, стоя на пороге, что-то говорит. Возможно, он говорил, что всегда уязвим с ним, независимо от наличия или отсутствия одежды, расстояний и времени.