Нервы

— Твою мать. — Артём буквально упал на кровать от увиденного на экране телевизора. «Кокорин и Мамаев избили чиновника в одном из московских кафе» — гласила надпись в нижней части экрана. А в большом формате уже крутилось видео, где Саша…ну, сами всё знаете. Первые секунд 30 Дзюба пребывал в шоковом состоянии. Затем пришло осознание, а затем и паника. Нападающий, схватив телефон и, попутно набирая номер своего друга, пулей выбежал из номера. — Сука, ответь. — прошипел Артём сквозь зубы, слыша лишь монотонные гудки. Гудки. Гудки. Снова и снова раздаются в динамике отзываясь звоном в голове. Ему уже хочется разъебать телефон об стену, как всё прекращается и на том конце провода повисает гробовая тишина. — Где ты? — холодным тоном спрашивает Дзюба. А с той стороны тяжёлый вздох, — Тём, не надо. — Где.ты? И вновь тяжёлый вздох, — Ritz-Carlton. И Артём сбрасывает звонок. Ему не нужно отвечать. Он выскажет ему. Выскажет ему всё, но не сейчас. Не по телефону. На весь лифт раздаётся неприятное «дзынь» и двери бесшумно отворяются, давая нападающему выйти из этой железной коробки. — ГАЗпром! — окликнул Артём Газинского, который бежал к выходу на бешеной скорости, — Мы едем… — В Ritz-Carlton? — тут же выдаёт Юрий. Только сейчас Артём замечает телефон в руке полузащитника, с набранным номером Паши. Они просто переглядываются и вылетают на улицу. Газинский тут же кидает ключи от авто нападающему и молча направляется к средству передвижения. — Юр? А сам не хочешь? — спросил Артём пристёгивая ремень безопасности. Полузащитник на это лишь поднял дрожащую руку на уровень глаз, — Не сегодня, Тём. — Всё будет хорошо. — Артём даже сам не понял кого он пытался успокоить. Себя и полузащитника? Просто базовая фраза в пустоту. — Ты же знаешь, что не будет. Артём мотает головой и трогается с места. Нападающий просто вдавливает педаль газа в пол. Ногти впиваются в кожаный руль оставляя на нём глубокие отметины. Взгляд прямо на дорогу. Он думает только о том, чтобы побыстрее доехать в этот грёбанный отель. Газинский вжимается в кресло и нервно постукивает пальцами по двери. Он изредка поглядывает на своего водителя, чтобы убедиться, что тот не потерял сознание от переизбытка чувств. Артём видит впереди яркие красные огни и теперь уже вжимает педаль тормоза. Дзюба тормозит авто в нескольких сантиметрах от другого. — Блядство! — нападающий со своей дури бьёт по рулю руками. — - Ебаная Москва! — Надо потрогать лицо, надо потрогать ветер… — сопровождает свои действия репликами хавбек. — Ты дурак? — Я буддист! Форвард достаёт из кармана спортивных штанов пачку Marlboro и красно-синюю зажигалку. Газинский кивает на предмет в руках Дзюбы, — Подарок от Игоря? Артём переводит взгляд с зажигалки на друга, а затем, догнав смысл сказанных слов, тихо усмехается. — Как ты догадался, Газпром? — Артём опускает окно вдыхая холодный воздух, который обжигает лёгкие. Но уже через секунду перебивает его табачными дымом и привычным запахом. — Ты же знаешь, что курить вредно. Так почему продолжаешь? — А ты как думаешь? — отвечает вопросом на вопрос. Юрий на секунду задумывается, — Потому что Игорь не против? Артём бросает гневный взгляд на собеседника — Блять, Юр, я взрослый человек. Я сам решаю, что мне делать. — Артём делает затяжку и тихо добавляет, — Игорь не знает. Газинский смотрит на своего друга, а затем сгибается пополам от хохота. — Господи, какие мы серьёзные. — Юрий вытирает выступившие слезинки с уголка глаз. — А можно щёчку потрогать? — Юрий тянется руками к лицу форварда, но получив удар по ладонями тут же возвращается на своё место. — Хорошее настроение? Есть повод? — Дзюба выбрасывает окурок и трогается с места. — Пытаюсь его сохранять, злюка. — полузащитник вновь вжимается в кресло. — Музыку хоть можно послушать, капитан? — Юрий тянется к панели не дожидаясь ответа. — Горы по колено, горы по колено… — тихо подпевает полузащитник. — Если бы всё было так просто, — вздыхает номер двадцать два и возвращается к созерцанию номерного знака впереди идущей машины. Дальше они ехали молча. Каждый погружённый в свои мысли. Юрий отвернулся к окну и начал считать фонари, освещающие дороги ночной Москвы. А Артём обдумывал предстоящий разговор с другом сокомандником. Артём не мог понять, почему это всё происходит именно с ними и именно с ним. Что опять не так? — Ебись оно всё Акинфеевым… — Что прости? — задремавший полузащитник обратил своё внимание на форварда. — Ничего…вставай, мы приехали. И дальше Артём отключается. Он делает всё на автомате. Просто следуя за другом. Он оставляет на него разговор с персоналом, ведь сдержанность не сильная сторона нападающего. А он готов буквально рвать и метать. Артём заходит в лифт следом за полузащитником и зажимает кнопку 11. Дзюба облокачивается о стальную поверхность и крепко зажмуривает глаза. — Всё ещё надеешься на то, что это сон? — ухмыляется Газинский. — Всё ещё надеюсь на то, что ты замолчишь. — огрызается нападающий, — Какой номер? Юрий опускает глаза в пол. — Газпром, я задал вопрос. — Ты сам сказал мне замолчать. — разводит руками мужчина. — Юр, хоть ты меня не беси. Полузащитник вздыхает, — 113. По ушам вновь бьёт это надоедливое «дзынь» и двери лифта разъезжаются в стороны, пропуская футболистов на этаж. Дзюба срывается с места и быстро шагает в сторону нужного номера. Газинский еле успевает за нападающим и чуть не врезается в его спину, когда мужчина останавливается рядом с нужной дверью. Артём стучится так, что кажется дверь слетит с петель. С той стороны слышится шарканье ног и тихое, — Кто там? Газинский сразу узнаёт голос Мамаева, — Конь в пальто, открывай, блять. Дверной замок щёлкает и перед футболистами предстаёт Павел с пачкой льда у щеки. — Ублюдок. — тараторит Газинский, влетает в номер, хватая нападающего за футболку и припечатывает его к ближайшей стене. — Совсем с ума сошёл? — Павел потирает рукой ушибленный затылок. — Это я у тебя хотел спросить, милый. Ты совсем охуел?! Ты что вообще творишь, придурок?! — с каждым словом голос хавбека становился всё тише, а нотки истерики проскакивали всё чаще, — А если бы…да ты хоть иногда думать будешь? — Газинский обвивает руками чужую талию и прижимается к форварду, утыкаясь носом в изгиб шеи, — Идиота кусок. Шокированный такой ситуацией Дзюба, всё ещё стоял в дверях номера и не решался войти. Вся решительность куда-то улетучилась. Артём видит как хавбек уже содрогается в рыданиях буквально повиснув на своем друге (?). Мамаев осторожно целует Юру в висок и встречается взглядом с Артёмом. — Саша… Паша тут же кивает куда-то в глубь номера. Артём кивает в ответ и закрыв за собой дверь направляется в дальнюю комнату. Мир сузился до размеров одной комнаты, а время остановилось. Сейчас ему важен лишь один человек. Нападающий бесцеремонно распахивает двери от чего те с грохотом ударяются о стены привлекая внимания сидящих в обнимку на кровати людей. Первым реагирует Саша. Он поднимает голову ранее покоящуюся на плече младшего брата и шепчет одними губами, — Артём. А тут уже реагирует младший Кокорин. Кирилл отрывается от брата и поднимает на Дзюбу заплаканные, покрасневшие глаза. Его руки крепко сжимают толстовку старшего, а сам он удобно устроился на чужих коленях. Кирилл держался за Сашу словно за спасательный круг. Будто через секунду Саша исчезнет, а он пытается ухватиться и понять, что происходит на самом деле, а что лишь иллюзия. Будто Саша спасёт. Укроет от этого цунами. Но волне же всё равно, верно? Волна идёт. Александр утыкается носом брату в висок и тихо шепчет, — Мне нужно с ним поговорить. Всё хорошо. Оставишь нас? Младший мотает головой и лишь сильнее стискивает ткань в своих руках. Он не хочет его отпускать. Он знает Артёма и эти «разговоры». Старший пытался скрыть это, но разве можно что-то укрыть от родного человека? Тем более такие очевидные вещи. «Разговоры» с Дзюбой были редкими. Редкими, но меткими. Кокорин приходил, нет, приползал в их квартиру. На плечах красовались яркие синяки, губы кровоточили, а на колени были просто больно смотреть. Саша едва мог передвигаться. Но каждый грёбанный раз он лишь глупо улыбался и потрепав младшего по голове, скрывался за дверями своей комнаты. За те полгода, что Кирилл жил со старшим братом, он понял многое. А потом он съехал, нашёл жильё неподалёку от Саши и каждый раз, после проигранного матча Зенита он приходил в его квартиру, потому что знал, что за этим последует. Что ждёт Сашу в раздевалке, а может и в чужой квартире, машине…не важно. Он знал, что Саше будет больно. Но что он мог сделать? А потом всё резко оборвалось. Дзюбу будто подменили. Он отстал от Кокорина. Клялся, что всё это в прошлом. Не срывался. Но чёрт его подери, это Артём Дзюба, тормозов же нет. — Кирилл, я прошу тебя не выводи его. Давай. — Кокорин старший аккуратно выпутал руки младшего и немного подтолкнул его в спину, чтобы тот поторопился. Кирилл встал с колен старшего брата и заглянув ему в глаза, в эти яркие, блестящие глаза, решил, что терпеть больше нельзя и ему плевать, что с ним будет. Младший быстро развернулся в сторону нападающего и сжав руки в кулаки двинулся вперёд. Кирилл в три шага сократил расстояние между ним и форвардом и сильно замахнувшись постарался нанести удар. Кулак остановился в считанных миллиметрах от лица оппонента. Рука тут же неприятно заныла из-за сильного сопротивления. Секунда и младший уже прижат к стене со скрученными за спиной руками. Кирилл попытался вырваться, но это лишь ухудшило положение. — Не самое лучшее решение, верно? — горячее дыхание опалило кожу шеи. — А ты такой же глупый, как и твой брат. Не знаешь, когда стоит дать по тормозам. — Дзюба освободил чужие руки и позволил Кокорину отлипнуть от стены. Кирилл стыдливо поднял глаза на старшего брата и не увидел там ничего кроме испуга. Произнеся одними губами «прости» Кирилл вышел из комнаты задев при этом плечом форварда. Артёма это лишь рассмешило. Дзюба покачал головой и закрыв двери за мальчишкой, запер их на замок. — Для того, чтобы нам не помешали. — Артём быстро облизал свои пересохшие губы и буквально раздевал взглядом сидящего перед ним человека. — Артём, прошу… — глаза Саши быстро забегали по комнате в поисках предмета, который можно было хотя бы кинуть в форварда. Саша боялся Артёма. Нет, не того Артёма, который улыбался всем и обнимал на поле даже соперника. А того, который готов был убить за любой проступок. Такой Артём вызывал лишь панику и страх. В первый раз, Саша думал, что это лишь глупый розыгрыш. Что сейчас всё закончится. Но это было только начало. Саша встаёт с кровати на негнущихся ногах и выставляет руки вперёд в надежде хоть как-то затормозить форварда. — Ар-Артём, я прошу тебя, не надо… — Саша нервно сглатывает, дыхание лишь учащается. А сердце уже готово помахать белым флагом и прекратить биться. Артём настигает свою жертву. Но медлит. Руки Кокорина уже не являются проблемой. Дзюба осторожно сплетает их пальцы и разводит руки в разные стороны позволяя прижаться ещё ближе. Артём очерчивает носом острые скулы и доходит до губ, но не целует. Шепчет, — Прости, — и с силой толкает Кокорина на кровать. Саша быстро отходит от испуга и пятится как можно быстрей назад. Внутри всё замирает, когда спина упирается в изголовье кровати. Матрац прогибается под весом чужого тела и вот Дзюба уже впивается в чужие губы с силой проталкивая свой язык в рот Кокорина. Артём кусает нижнюю губу своей жертвы и слегка оттягивает для большего эффекта. Саша гортанно стонет, а Дзюба лишь мысленно улыбается. Отстранившись, Артём буквально срывает футболку с девятого номера и впивается зубами в кожу рядом с кадыком, кажется, ещё немного, и Дзюба просто её прокусит. Артём осторожно заводит руки Александра за спину и тот будто просыпается после громкого щелчка наручников. Саша с непониманием смотрит в глаза напротив. — Я знал, куда еду и что буду делать. Не удивляйся. Артём последний раз смотрит в чужие глаза и тут же впивается зубами в торс Кокорина. Саша откидывает голову и больно стукается ей о стену, от чего картинка перед глазами начала плыть. Артём даже и не думал останавливаться, будто ничего не заметил он продолжал оставлять метки. Глаза Дзюбы сверкнули в полумраке комнаты, а руки потянулись к резинке спортивных штанов Александра. — Артём, я п-прошу…с-стой, — сверху послышался всхлип. Нападающий оторвал свои глаза от созерцания чужого тела и встретился хищным взглядом с заплаканными глазами. На лице появляется улыбка. Нет, не улыбка, оскал, настоящий, львиный. И… — Д-дай мне шанс, я.я с-смогу тебе объяснить. Прошу, Тём. И он остановился. Остановился. Отпустил. Отпустил, когда жертва была в его руках. Артём отстегнул, уже успевшие оставить следы на запястьях, наручники. Отдал нападающему футболку, но просил не надевать, ведь нужно обработать ссадины и синяки, оставшиеся после сегодняшнего дня. — У тебя пара минут. — прохрипел Артём и со всей серьёзностью, начал обрабатывать «ранения», — Если мне не понравится — я уйду. А если нет… посмотрим. Дзюба осторожно оторвал небольшой кусочек ваты и, смочив его в перекиси водорода, тут же, без предупреждений, дотронулся до пострадавшей кожи. Александр зашипел от жгучего прикосновения и закусил губу лишь бы не застонать прямо тут вновь. — Тише… — прошептал Артём не поднимая взгляд. А из глаз девятого номера вновь полились слёзы. Солёная жидкость стекала по щекам, оставляя мокрый след, ведущий к подбородку. — Тём, прости меня, пожалуйста. Прости. Я дурак, полный дурак. Напился, как свинья. Я вообще не думал. Тём, я не понимал. Тём, я не знал, что может быть вот так… — Значит хоть иногда нужно голову включать! — рявкнул Дзюба, заставляя Кокорина заткнуться и вновь вжаться в спинку кровати. — Хоть раз, Саша, нужно думать мозгом, а не тем, что у тебя между ног! Чёрт тебя подери! — Нападающий вскочил с кровати и начал метаться по комнате словно зверь по клетке. — Ну мы просто шампанского выпили… — оправдывается Александр. — Шампанского?! — тут же распаляется Дзюба, — Судя по рассказам очевидцев, ты не только шампанское пил. Насколько сильно нужно было набухаться, чтобы почти что лезть к Мамаеву в штаны?! Кокорин встаёт с кровати и приближается к двадцать второму со спины, — Тём, я не знал, что это известный человек… — Да какая на хуй разница?! Ты ударил человека стулом, блять! — голос нападающего проседает. Артём тяжело вздыхает и долго молчит, рассматривая Красную площадь за окном. — Мы столько сделали…столько прошли… — уже тихим голосом продолжает мужчина, — Ты только восстановился, тебя опять полюбили, Саш. И опять ты проебался. — Дзюба быстро разворачивается, смотрит в покрасневшие глаза. — Тём, прошу, только не ты…не отворачивайся от меня. Я люблю тебя, Тём, ты же знаешь… Артём усмехается, — Вот так, да? А давай-ка теперь наоборот. Ты меня будешь любить, а я с тобой на отъебись. — задевает плечом и проходит к кровати. Схватив аптечку и, громко хлопнув дверьми, Артём покидает комнату. Вот и всё. Он снова остался один. Наедине со своими мыслями и эмоциями. Как обычно. Теперь можно делать всё, что хочешь. Кричать, биться головой об стену, сдирать до крови кожу с костяшек, резать вены, залезть в петлю, прыгать, напиваться, накачиваться. Теперь же всё равно. Он сам, своими же руками испортил себе жизнь. Возможно, даже поставил жирную точку на своей карьере. Разрушил всё, что было. Теперь можно не сдерживаться. Когда ты один можно не сдерживаться. — Но при Тёме тоже можно было не сдерживаться, — шепчет Кокорин в пустоту и сползает по стене. Притягивает ноги к груди и утыкается лицом в острые колени. Слёзы вновь хлынули из глаз. Почему всё так? «Интересно, а что думают обо мне другие? Даша? Федя? Теперь я точно ничтожество в их глазах. Даша уже скорее всего подала документы на развод и собирает вещи для переезда. Зачем ей я, верно? И ребёнку будет лучше без меня. Что ему может дать такой отец как я. А Федя? Наверно вообще наплевал на эту новость. Забыл. А лучше бы и правда забыл. Я ведь ещё тогда в сборной проебался, а теперь всё только хуже. Господи, да почему со мной всё это?» В этот момент дверь вновь хлопает. Александр обращает свой взгляд в темноту. Из-за пелены слёз, всё буквально плывёт перед глазами. Александр закрывает глаза руками, ведь держать их открытыми даже нет смысла. Кокорин чувствует осторожные прикосновения и тёплые руки, что обвили его тело и подняли над полом. Голова прижата к сильному плечу. Кокорин утыкается носом в изгиб шеи Артёма и вдыхает любимый запах. — Тише, котёнок. — шепчет Дзюба. — Глупый и маленький котёночек. — Я всё ещё удивляюсь. Как ты можешь быть таким разным, но всегда таким нужным? — Александр стискивает футболку Артёма в своих руках. Дзюба осторожно садится на кровать, не выпуская девятого номера. А тот кажется и не против. — Почему ты остановился? — тут же задаёт вопрос Александр. — Я даже не понял, почему я это начал. Я был слишком зол на тебя. Накопилось. — А я сейчас ты не зол? — Я очень зол, детка. Но пытаюсь держать себя в руках. Боже, за что ж мне такой комок счастья? — Артём ерошит мягкие волосы и прижимается губами к макушке Саши. — Прости. Прости меня, Тём. У меня нет оправданий. Вообще. Я сука и стерва, которая мотает тебе нервы. Прости. Артём поднимает голову Александра за подбородок и касается губами его губ. Поцелуй мягкий, нежный, чувственный. Короткий, но нужный. — Успокойся. Мы разберёмся с этим. Вместе. Всё будет нормально. Я рядом.