Ревность

В большом концертном зале народу полно, как говорится, яблоку негде упасть. Звуковики, стилисты, другой какой-то стафф, кучка левого народа - не иначе чьи-то знакомые, которых по блату провели на их репетицию. Проблема у Эйзи одна - среди всего этого разнообразия он краем глаза регистрирует лишь её. Бывшую девушку Данияра. "Какого хера она здесь делает?" - зло думает рэпер, но в следующую секунду понимает. Белая полупрозрачная блузка, обтягивающая юбка выше колен и лаковые туфли на высокой шпильке - весьма смелый образ, но смотрится она, надо признать, изящно. И так же изящно порхает в сторону кенже. Улыбается ему открыто и ярко, кокетничает, наматывает локон волос на палец. Мило. Наверное. Азамата - бесит. Ещё больше, чем она сама, его бесит только поведение и реакция самого Даника. Она же бросила его. Не верила в него. Сочла в тот момент неперспективным, и попросту променяла на денежный мешок. А этот придурок стоит сейчас и лыбу давит с ней. Смеётся, будто не было ничего. Будто это не он тенью тогда ходил две недели. Не жрал, не спал почти. Грустные лиричные стишки про первую любовь крапал в блокнотик, блять. Сссука. Как же бесит! С тех пор много воды утекло. Он теперь - его. Он ему пренадлежит. Со всей своей безбашеностью, юношеской неутомимостью, заскоками и тараканами. Весь. До конца. Тем сильнее злость Азамата. Он смотрит на них, а внутри огненные бури. Кровь кипит и раздражение через край, того и гляди выплеснется наружу. Ревность выжигает пустыню в нем, оставляя лишь дым и пепел. Кажется, он даже чувствует его на губах - этот вкус, эту серость. Зенкаев делает глубокий вдох и сжимает кулаки. Главное - успокоиться. Нужно просто помнить - что бы там не произошло, Бала - его. Что бы она ему сейчас не говорила - он не предаст. Он не уйдёт. Не уйдёт же?.. Они все-таки прощаются. Данияр напоследок обнимает её за плечи, буквально миг, но Эйзи ломает внутри, суставы выкручивает, как он держится на месте и не крушит ничего вокруг - загадка. Младший идёт в сторону гримерок, Азамат быстро сканирует пространство: все парни здесь, стафф здесь, а значит в тех коридорах пусто, и почти бежит за ним. Свет не горит, что-то с проводкой кажется, но он все равно безошибочно определяет, куда пошёл младший - одна из дверей приоткрыта и слышится едва уловимый шум. Он проходит внутрь и захлопывает дверь, не острожничает, не пытается быть тихим. Темно, но лунного света из окна вполне хватает. Данияр только и успевает повернуться, как оказывается с силой прижатым к стене. У Азамата глаза бешеные, даже безумные, но младший не пугается, не пытается оттолкнуть. Он наоборот будто расслабляться весь, будто только этого и ждал. Не сопротивляется, доверяет. Эйзи целует со злостью, кусает губы, заявляет свои права на него. "Мой. Мой, слышишь?" Даник улыбается в поцелуй, дышит хрипло - не хватает воздуха, не заслужил пока. Лишь зарывается в его красную шевелюру пальцами и тянет - не в отместку, а сдаваясь. "Знаю, твой." Зарыться ладонями под кофту, почувствовать горячую кожу под ладонями - так сильно нужно, так правильно. Зенкаев чувствует вкус крови и немного отстраняется. Утыкается лбом ему в шею, оставляет лёгкий укус и говорит тихо: - Ты же специально, да? Пытается выровнять дыхание. Скорее слышит, чем видит довольный оскал младшего. Сжимает его бока пальцами, сильно, синяки точно останутся. Бала шипит, но попыток вырваться опять же не делает, терпит. Эта боль - сладкая, приносит удовлетворение. - Да. Я знаю, что ты смотрел на нас. На меня. Наклоняется и ведёт дорожку поцелуев по шее вниз, к ключицам. - Кретин. Задрал своей ревностью. Я твой. Насовсем твой. Слышишь? Обхватывает его лицо ладонями и смотрит прямо в глаза. - Не сомневайся во мне, не смей. Понял? Я. Люблю. Тебя. Азамат выдыхает и обнимает крепче. Он никогда не привыкнет. Наверное, никогда не поверит. Его сейчас распирает от счастья и хочется просто орать. Он был помешан на нем, он думал с ума сойдёт от своих чувств. Но Бала делит с ним это сумасшествие сейчас, обещает делить и дальше. И пусть весь мир идёт нахуй.