TWO YEARS IN THE DUST

Я помню двухэтажный особняк в стиле рококо, и, как черт возьми ты пустил меня туда? Такого грязного, пьяного, с безумными глазами… Не подумав, что я могу украсть хотя бы статую того Геракла на комоде. Зачем тебе вообще столько мебели? А эти чертовы обои я бы содрал их, на половину, и начал красить стены. Столько картин в твоем доме, но я скажу, что это полная безвкусица. Я так чертовски не вписывался сюда и мне было так приятно испортить твою идеальную картинку! Ты смотрел мне в глаза, и, я увидел там тоже безумие. Поднимаясь в ванную, передо мной был золотой кран и золотые ручки, что делать? Я умылся, конечно золотой воды из него не лилось, лишь та же, что и во всем городе: такая же грязная, только чистая. Мое лицо сырое, с него капает, а я вглядываюсь в отражение, мои зрачки принимают квадратную форму, левый наполовину исчез: черты лица медленно искажались, глаза сохнут, отчего пришлось моргнуть, но через несколько секунд все встаёт на места, и я вижу перед собой лысого мужчину, с носом, примерно с мой член. Я рассказал тебе об этом, ты сделал вид, что поверил. В доказательство я показал свой член, я позволил тебе быть сверху, ты был безумно неопытен, и, по правде говоря я не получил никакого удовольствия и решил отсосать тебе. Ты подумал, будто это благодарность, но мне было несложно. Я повел тебя к себе, ты не смог скрыть удивления. Твоя двуспальная кровать не сравнится с моим матрасом возле бетонной стены, твоя огромная столовая против моей барной стойки, которую подпирают коробки, в которых я когда-то принёс одиннадцать литров вина и пять килограммов огурцов. Ты назвал это место гаражом, и понял, в твоих глазах совсем другое безумие, не как мое... Тебя привлекала моя жизнь, но ты не рождён для неё. Ты вернулся в свой особняк и закрыл арочные ворота. На следующее утро я нашел, вероятно, извинения, и как ты додумался оставить пакетик с таблетками у порога? Хоть бы постучал в дверь. Благо я пошел искать сигареты в почтовых ящиках, из-за чего увидел пакетик, абсолютно прозрачный. Я принял твои извинения и отправился к Аллену, он встретил меня довольно хорошо - если поцелуй с две минуты считался хорошим приветствием. Он был рад моему сюрпризу и достал в честь этого дорогой сыр, я, по правде говоря, любил сыр даже больше вина. Когда мы приступили к главному блюду, я только тогда подумал: где такой мальчик? Как ты достал нам такой прекрасный ужин? В последствие видел тебя на потолке, хотел достать, но люстра помешала, все никак не мог ухватиться. Сил вставать не было совсем. Через месяц я увидел тебя в толпе, не знаю какой дьявол меня побрал, но я побежал за тобой, а это оказался не ты. Представляешь? И тогда я сразу решил - мне нужно сходить в ванную и запомнить того лысого мужчину с длинным носом более детально, обязательно рассказав Аллену, уверен, он знает, что это, потому я постучал к тебе ночью, ты все не спускался, тогда я начал стучат без перерыва кулаками, ногой и даже цветочным горшком, что снял с цепи. Как только ты открыл дверь, то сразу ударил об воздух статуэткой Геракла, я решил, что это судьба и забрал её себе, ты был не против. В ванне я увидел его снова, но теперь у него были усы, а вместо рта огромная черная дыра размером с пять рублей, ты так и не понял, зачем я пришел, и налил мне кофе из красивого и отвратительно дорогого чайного сервиза. Ты пользуешься хоть чем-то по назначению? Аллен сказал, что не знает, что это было, посоветовал мне спросить у его приятелей. Они жили в соседнем штате, но у меня не было машины, я отправился пешком. По пути меня подобрал какой-то мужчина, который выяснилось, ехал к своей племяннице на день рождения. Я не увидел никакого подарка… Но мне не было до этого дела, я лишь спросил ее имя, он сказал, ее зовут - Мэлоди, мне отчего-то захотелось крикнуть, что это самое дерьмовое имя, которое я слышал, но он пояснил, что она также является его крестницей, и я не стал портить ему день. В итоге в этом месте я остался на целых два года. Иногда Ален присылал мне письмо, я отвечал реже, чем получал. Как-то я спросил тебя, не знаешь ли, что с тем парнем, о котором я тебе говорил, Аллен ответил, что ты стал очень смешным, после того, как я уехал, стал платить за мою комнату и иногда ночевать там, он тоже туда приходил, иногда в основном за моими запасами вина, и натыкался на тебя спящим на балконе. У меня там был прекрасный ковер. Второе письмо, которое он написал о тебе - это то, что вы теперь начали разговаривать в основном обо мне. Я удивился и решил уточнить. Оказалось, не так, как я предполагал. Вы разговаривали исключительно обо мне, и я хотел приехать конечно же сюрпризом. Но мои соседи по комнате позвали меня прокатится с ними до их дальних родственников, это было довольно далеко, но мне было дано обещание о веселье и бесплатном доме, где я могу жить то время, что они не решат вернуться обратно, и я подумал, а почему бы нет? Ты был нисколько не удивлен, когда узнал об этом от Аллена, а вот он наоборот был озадачен, что несвойственно для него. Вообще, когда я приехал, это оказалась деревня, сначала мне даже нравилось, я чувствовал себя прекрасно, но потом все стало также однообразно, как и в городе. Я решил вернуться. Прощаться со мной никто не стал, я не был расстроен, решил вернуться в ту же комнату. Туда уже заселилась любвеобильная парочка. Они никогда не стеснялись заниматься сексом. Они занимались им ночью, вечером и утром, при свете и без, когда я был в комнате и когда не был. А когда был, то всегда щелкал их на камеру. Я хотел показать их им, и сказать, что, если они не прекратят, я продолжу. Им плевать, тогда я продал эти фото и получил несколько долларов. Позже я продал статуэтку Геракла, что была все время со мной в ломбарде, мне дали несколько тысяч долларов, я был удивлен и думал, почему бы тебе не продать все в твоем доме и не купить много травы, как собственно и сделал с выручки за Геракла. Тогда я первый раз дрочил на секс этой безумной парочки и последний. С утра я получил письмо от Аллена, он написал, что дал попробовать тебе ЛСД, а ты выпрыгнул со второго этажа. Ты не был счастливчиком и не смог выжить, свернул шею, ты не говорил ему о родственниках, он не знал, что делать. Люди, которым было плевать на него и тебя, попросил подписать бумаги, что с тобой делать, он выбрал кремацию, так как денег на похороны у него не было, а продавать твои вещи ему не позволила совесть. Я в первый раз видел его проявления, в его вечно дурманенной голове. Он сказал, что поставил твой прах на раковину в ванне, где я видел того лысого мужика в себе. Я, впрочем, так и не узнал, что это было, и вот потому я стою здесь и перебираю тебя в руках. Я ошибался… Ты всё же стал одним из нас. Мне вот единственное обидно, что я так и не узнал твоего имени. Я закрутил двухлитровую банку крышкой и сложил к себе в рюкзак. Теперь я не оставлю тебя, а всем буду говорить, что с тобой у меня были лучшие ночи, и о том, какой богатый и уродливый дом ты имел. Если кто-то будет над этим смеяться, я обязательно снесу им голову тем, что попадет под руку. Письмо посвящается Аллену Томасу Беркли, с которым я больше никогда не пересекался (избегал) и игнорировал все письма, в психиатрическую больницу Паттерсона.