Знаки

POV Жени В жизни мне не везло от слова «совсем». Такого не может быть? Еще как может. Начнем с подросткового возраста. Я рано заметил, что меня больше интересуют одноклассники, чем одноклассницы. Лет в тринадцать! Я испугался, побежал к маме и рассказал. Мама схватилась за сердце. — Господи, боже мой, тебя надо лечить, — в итоге выдала она. Так я попал к психологу. Взрослая представительная тетя с короткой прической и в стильных очках. Она разговаривала со мной мягким голосом, расспрашивая обо всем. Долгие пять лет я ее исправно посещал. Она убеждала меня присмотреться к девочкам и забыть про неправильную тягу к своему полу. — Вы его не вылечили!!! — возмущенно орала мама, потрясая журналы, которые нашла у меня под матрасом. На них были изображены качки, на которых я дрочил, так как тяга к женским прелестям так и не появилась. — Это очень сложный процесс, — в ответ бубнила докторша. Я же сидел и молчал. — Мы меняем врача! — категорично потребовала мама. Второй оказался адекватным мужиком. Пять занятий, которых я успел посетить, он провел с пользой. — Ты не больной и не неправильный. Ты просто другой. С этим можно жить. Другие то живут. Твои сексуальные предпочтения не лечатся. Ты, вероятнее всего, сможешь переспать с женщиной — физиологию никто не отменял. Но вот удовольствие будет другим. — А как же тогда??? — чуть не плакал я. — Тебе почти семнадцать и на девочек не стоит? Я отрицательно помотал головой. — Прими себя таким, какой есть. Найди друзей в среде геев. — Геев? Педиков что ли? — не понял я. — Педик — это состояние души. А гей — это обычный НОРМАЛЬНЫЙ человек, предпочитающий свой пол. — Другой доктор говорил, что это извращение и неправильно, — засомневался я. — Дебил он или она! Деньги из твоих родителей тянули. Это не болезнь! Узнаю, кто — потребую проверки! — возмутился врач. Он сумел меня убедить и заставил себя принять. Я то принял и понял, а вот родители — нет. Они полностью разочаровались в своем чаде. После очередного разговора я перестал посещать психолога, и от меня отстали, но косились. Родители обычные рабочие с завода. Они полностью зависят от мнения окружающих. Как же так! Сына гея на работе будут осуждать. Мало ли как мнение о них изменится. С больным ребенком пожалеют, а вот с неправильным — заклюют. Деньги в нашей семье водились только за счёт папиных подработок. Сварщика с его уровнем ещё попробуй найди. В общем, недалекие и консервативные они у меня люди. Дома у меня появилась отдельная посуда, как у инфицированного. — Другую не смей брать! — потребовала мать. Если вдруг я брал чашку не из указанных, ту сразу выкидывали. Ко мне пытались не прикасаться и сесть как можно дальше. А в восемнадцать состоялся разговор с отцом. — Мы тебя вырастили. Дали школьное образование. На улицу не выкидываем. Свой долг мы выполнили. Неправильный сын — это позор для нашей семьи. Мы с матерью решили еще одного ребенка заводить. Хоть возраст уже не тот, но, может, получится. А вот тебе придется съехать. — Куда? — просипел я. Горло от обиды перехватило, слова проталкивались с трудом. — Мы купили тебе маленькую комнату в другой части города. Собирай вещи и переезжай. Забирай все, что считаешь нужным. Я тебя отвезу. А после для нас ты умер. Знакомым и друзьям мы так и скажем. — А. Я??? — не веря в происходящее, прошептал я. — Ты для всех умер, — припечатал отец. Я думал, папа преувеличивает — оказалось, нет. Мои звонки они сбрасывали. А потом вообще переехали. Сосед уставился на меня, как на привидение, когда я появился в квартире. — Все! больше не пью! — начал креститься он. — А то призраки мерещатся. Я понял, что родители, действительно, объявили окружающим о моей смерти. Как они это представили, даже узнавать не стал и к знакомым не пошел. Умер так умер. Все равно близких друзей нет. Итог: в восемнадцать лет я остался один. На руках — аттестат об окончании учебы; комната в общаге, небольшая сумма денег, заботливо сунутая матерью. Ни друзей, ни работы, ни дальнейшей учебы. Полное одиночество. Год барахтался как проклятый, перебиваясь подработками. Потом втянулся. Появились новые знакомые и друзья. Свою ориентацию я даже не скрывал, за что был несколько раз бит. Но всю жизнь врать, невозможно. Будет только хуже. В личной жизни также не везло. С первым парнем познакомился в кафе, где работал. Ярослав казался нормальным. Встречались год. Он показал мне все прелести однополого секса и раскрыл всю чувствительность моего тела. А потом он влюбился, о чем честно и сказал: — Роман самый лучший. Он замечательный. Я его очень люблю. Вчера узнал, что это взаимно. Прости меня. На два фронта играть — это неуважение к вам обоим. Давай останемся друзьями. Я молча согласился. А что я мог сказать? Любви до гроба мне никто не обещал. Второй парень, Жорик, оказался скандалистом и наркоманом. Про дурь я узнал только через три месяца, когда он и меня пытался на нее подсадить. С истерикой выставил его вон. Но тот не сдавался, преследуя меня по пятам. — Жень, мы же были счастливы. Нам же было хорошо, — ныл он. — Завяжешь, приходи, — поставил условие я. — Я завязал! — пообещал он. Я первый раз поверил, но это оказалась ложь. После второго скандала и расставания я больше не верил клятвам и обещаниям. Парень умер спустя полгода от передозировки. К следующим отношениям я подошел с осторожностью. Андрей был очарователен и идеален. Он ухаживал как за принцессой. Я два месяца сомневался, а потом уступил. Любовник он был замечательный. Но вот после полугода встреч всплыл страшный диагноз — СПИД. — Прости меня, маленький. Я не знал, — уверял меня тот. Еще выяснилось, что я запасной аэродром. А постоянный и любимый парень гулящий. — Я с тобой душой отдыхал, — винился он. Я же был в шоке. Сперва обман, потом — диагноз. Каждый месяц в течение года сдавал анализы, трясясь над результатом. Хоть в этом меня бог миловал. Я боялся начинать новые отношения. Про секс я вообще молчу! Купил пару игрушек и успокоил собственное либидо. А затем появился Наиль. Он не торопил. В постель не тянул. Мы гуляли, ходили в кино, пару раз целовались. В общем, конфетный период. Мужчина обещал золотые горы, познакомил с сестрой. В общем, задурил голову по полной. Когда он пропал, я забеспокоился. Номер не отвечал, сестры — тоже. Собирался идти в полицию. Не успел! Пришли дяденьки в костюмах и выяснилось, что моя комната продана. — Я ничего не подписывал! — уверял я. — Паспортные данные и все реквизиты ваши. Комната продана. Освободите жилье в течение трёх дней, — тыча бумаги, доказывал дядечка. — А куда я пойду? — Нас не волнует. Жилье продано, деньги получены. В полиции мне помочь не смогли — Можете судиться, но все законно. Если не съедете, вас могут и посадить. Оставил заявление и ушел. Собрав манатки, оказался на улице. Вещи удалось пристроить в гараже у друга. Жить у него не получалось: там жена и двое карапузов в однушке. — Чем мог тем помог. — Главное, вещи не пропадут. С остальным разберусь, — уверенно заявил я. Подумывал снять угол, но тут новая напасть. Кафе перекупили и весь персонал на улицу без выходного пособия. — Охренели! Сволочи! — бушевала Юля. Девушка, как и я, работала официанткой. Я фыркнул — Поверь, может быть и хуже. — Куда уж хуже! — не поверила она. Пришлось рассказать о своей ситуации. Ночевать на лавочке не пришлось. Подруга, пожалев, пригласила к себе. — Поживи, пока съёмный угол и работу не найдешь. Бумаги в суд обязательно подай, — заявила она. Я поблагодарил и порадовался, что держу деньги на книжке, а не на карте. Хоть сбережения целы, есть на что питаться, пока работу ищу. С работой не везло ни мне, ни ей. Либо мало платят, либо стремные заведения. — Найдем! Рано или поздно, найдем, — убеждённо заявляла она после очередного провального собеседования. Юля не давала мне киснуть и, отмечая день рождения, потащила с собой. — Не ныть! Идёшь со мной. Тебе развеяться надо. Все мой парень оплачивает. — Юль, да ну нафиг. Я лучше дома, — заканючил я. — Это не обсуждается! Пришлось идти. По моей внешности не скажешь, что я гей. Ногти не красил, одежду в облипку не носил, манерно себя не вел. В общем, выглядел как обычный парень, коих сотни. Даже свои зелёные глаза я считал блеклыми и невыразительными. Поэтому, когда меня в упор принялся рассматривать один из гостей, я струхнул. Вдруг гомофоб! Сунулся к подруге: — Юль, ты этого парня знаешь? — Какого? — уточнила подруга. Я указал на парня, что наблюдал за мной. — Валера, он необычный. — В чем это выражается? — забеспокоился я. — Сам себе на уме. Мой мне недавно рассказывал. Дали Валере заказ за городом. Он согласился. А потом упёрся рогом, не поеду сегодня и все тут. Директор ему: «Вылетишь с работы». Валера: «Зато живой останусь». «Либо сейчас едешь, либо вали из фирмы», — поставил ультиматум начальник. Валера прямо при нем написал по собственному и ушел. — Он чего, безработный? — пожалел я парня. — Да нет! Дослушай! А ближе к ночи на трассе, по которой он должен был ехать, произошла страшная авария. Более двадцати машин, пятнадцать трупов. Директор потом голову почесал и лично позвонил Валере со словами, что надо бы съездить в другой раз, а заявление он не принимает. — Ого! А откуда он знал? — изумился я. — Ну, про аварию. — Говорит, жопочуйка хорошо развита, — развела руками девушка. Парень держался вдалеке, и я успокоился, начав заливать горе. Халявная выпивка, чего ещё делать. Когда Валера подошёл пообщаться, мне было море по колено. Вот я на него и вывалил. Когда осознал, что сказал незнакомцу, меня уже тащили в сторону туалета. Я слегка протрезвел и затрясся. Пообещав не обижать, меня затолкнули в кабинку. Я уселся на унитаз и приготовился к худшему. Парень повел себя странно. Вещая про судьбу, наклонился и поцеловал. Я так давно не чувствовал настолько сильного отклика, что крышу сорвало. Сдержаться не смог. Так хотелось ощутить живое тепло. Тело к телу, два горячих и упругих члена в руке. Разрядка была бурной. Отдышавшись, привел себя в порядок. Благо нашлись в кармане у Валеры салфетки. — Удовлетворен? — буркнул я. — Для начала! — кивнул тот Но на этом не остановился, хотя мне до жути хотелось сбежать — А дальше я надену тебе на палец колечко, и если оно подойдёт — ты переезжашь ко мне, — заявил он. Я вновь заподозрил, что он псих, и попытался отмазаться. Не удалось! Мне на палец село кольцо. Точнее перстень, собрат тому, что носил Валера. — Как я и думал! — довольно заулыбался он. Я решил, что с пьяным лучше соглашаться. Завтра протрезвеет, заберёт кольцо и забудет про меня как про страшный сон. После вечеринки он притащил меня к себе. — Эй! Я не буду с тобой трахаться, — возмутился я. Не то чтобы не хотелось, но должны же быть у меня хоть какие-то принципы. — Никто и не заставляет. В душ и спать. Из квартиры все равно не выйдешь, — сообщил он. — Маньяк! — буркнул я и отправился в душ. Даже растянул себя немного. Но парень меня обломал, выполнив обещание. Подгреб к себе, как любимую игрушку, и отрубился. Я к собственному удивлению, тоже быстро заснул. Утром мы позавтракали и поехали за вещами к Юле. — Оно тебе зачем надо? — интересовался я, не понимая мотивов. — Я же вчера объяснил. Я верю в судьбу. Ты предназначен мне. Смирись! — отмахивался он. Я переехал, все ожидая, что меня вышвырнут. Но Валера этого делать не собирался, ежедневно действиями убеждая в том, что я с ним надолго. Интерес, любопытство и сексуальное притяжение переросли в скором времени в любовь. — Ты предназначен мне, — говорил парень, нежно целуя. И я поверил, позволил себе стать счастливым.