Грустная сука

Живопись и вино Мне не нужна любовь, Мне не нужна забота, Мне не нужна поддержка. Живопись и вино, Мне не нужен никто, Я снова танцую пьяный и голый перед холстом. Боль, грусть, полное отчаяние и какая-то глупая ненависть ко всему миру — пожалуй, единственное, что сейчас чувствовала русоволосая девушка, сидящая в углу темной комнаты. Её руки плотно сжимали угловатые колени, девушка то и дело ритмично постукивала о них лбом. Тихие всхлипы, сопровождаемые тяжелым и неровным дыханием, с каждой минутой все больше и больше походили на сдавленное звериное рычание. Ранее, аккуратно подстриженные ногти заметно удлинились, стали острыми, словно когти дикого зверя, пронзая голени их владелицы, из-за чего вниз начали плавно стекать тонкие струйки багрово-красной крови, капая на темно-серый ковер и впитываясь в него, словно вода, которую жадно принимает в себя сухая и изголодавшаяся почва. Снова рыкнув, девушка провела когтями вверх к коленям, оставляя несколько глубоких царапин на бледной бархатистой коже. Энна часто сталкивалась с проблемой контроля собственного гнева. Будучи даже слегка психически неуравновешенной, русоволосая часто обращала свою грусть и внутренние переживания в агрессию, словно ограждая себя, ставя высокую и толстую стену перед собой. Возможно, девушке просто необходимо было выговориться кому-то, поплакаться в плече, как говорится, но Энна считала, что окружающим не за чем выслушивать о ее проблемах, ведь проблемы есть у всех и это, казалось бы, совершенно нормально. Потому, она всегда казалась всем веселой, жизнерадостной и по-детски наивной, а порой — слишком безразличной ко всем и ко всему, даже грубоватой. Но стоило задеть девушку за живое, и Энна превращалась в жестокого демона, управляемая лишь одним желанием — убить. Так это выглядело со стороны. Внутри же, в глубине своей черной как смоль души, она едва сдерживала себя, чтобы не разрыдаться — такова её слабая и ранимая натура. И эта злоба ей, как говорили многие, была совершенно не к лицу — слишком миловидной была русоволосая. Энна была стройной девушкой среднего роста. Лицо её казалось довольно милым за счет больших глаз, что словно два янтаря сверкали в ее глазницах, пухлых розоватых губ и веснушек, что покрывали её слегка округлые вещи, аккуратный, слегка вздернутый нос и узкие плечи. На удивление, её фигура была довольно женственной и не совсем сочеталась со слегка детским лицом: узкая осиная талия и округлые, в меру широкие бедра, но при этом небольшая, не дотягивающая даже до первого размера грудь, что ни капли не мешало ей привлекать к себе мужское внимание. Напротив, девушка никогда не была им обделена, но при этом, Энна всегда ненавидела себя и свое тело. Порой, девушка часами сидела перед зеркалом, будто специально выискивая в себе недостатки. Временами ее слегка волнистые волосы, достающие до плеч, казались ей слишком лохматыми и короткими, милые веснушки — настоящим уродством, грудь — недоразумением, злой шуткой матушки-природы. Но иногда, русоволосая все же считала себя красивой, что создавало в ней еще больше противоречий. Она любила краситься и с трепетом относилась к своему макияжу. Он был для неё чем-то сродни способом выражения своих творческих способностей. Энна предпочитала нейтрально-нюдовые тени, тонкие стрелки, делающие взгляд её ореховых глаз выразительнее, по-змеиному хитрее, но яркие помады, ведь правило каждого удачного макияжа — акцент на чем-то одном. Страстью русоволосой являлись помады. Именно ими девушка и старалась разнообразить свой повседневный макияж. Нет, она не считала, что без макияжа выходить куда-либо табу, напротив, иногда Энна давала коже своего лица отдых, но сам процесс нанесения макияжа приносил ей удовольствие, честно говоря, она могла краситься даже тогда, когда никуда выходить вовсе не нужно. Казалось бы, девушка «отрывалась» после школы, где учителя строго запрещали яркие помады, стрелки и прочие вещи, которые делали любую девушку увереннее в себе. Эти запреты Энн считала до безобразия глупыми — как можно ограничивать желание подростков, которые и так комплексуют по поводу своей внешности, стать лучше? Теперь же, обучаясь на третьем курсе университета, девушка сама решала, как ей выглядеть, благодаря чему чувствовала себя как никогда свободной. Она сама решала, когда стоит идти на пары, а когда — нет. Порой желания идти куда-либо не было никакого, эти дни Энна просиживала дома. Не то чтобы у неё не было подруг в институте, просто по своей природе она была интровертом. Любила одиночество, но никогда не хотела быть одинокой… Именно одиночество мучало её все чаще и чаще, а своего пика оно достигло казалось бы тогда, когда она рассталась с любимым человеком. Пожалуй, лишь он поддерживал её, поднимал настроение, но теперь она одна, окружающие люди казались ей отчужденными, пугающими. Нет, у Энн были друзья, но большая часть из них разъехалась учиться по другим городам, а две оставшиеся подруги были слишком заняты работой, учебой, и собственной личной жизнью. Единственным выходом для девушки был Марк — наверное, самый близкий друг, что за пару-тройку месяцев стал для неё словно старший брат. Только он заставлял её смеяться даже тогда, когда хотелось рыдать, помогал справляться с депрессией, которая ни с того ни с сего могла посетить русоволосую, и просто-напросто был рядом в нужные моменты. Разве этого мало для счастья…? Но увы, все не вечно. Отвлекаемая воспоминаниями и мыслями, Энна заметила, что острые когти вновь сменились на аккуратные, овальной формы, ноготки. Лишь раны на ногах свидетельствовали о том, что совсем недавно девушке было больно. Она снова вспоминала любимого ей человека, стараясь подавить в себе желание позвонить, написать ему. Каждый день Энна думала о том, что хотела бы просто-напросто узнать, как его дела. Убедиться, что разбитое ею сердце парня в порядке, что он нашел ту, кто вместо неё будет оберегать и любить его. Она искренне хотела этого, но так и не смогла узнать. Ведь эти отношения закончились на ужасной ноте, ссоре и обиде, но со временем злость сменялась на тоску, сожаление и боль. Сегодня ночью, будучи почти готовой ко сну, Энна впервые за долгое время плакала. Даже при расставании девушка не проронила ни слезинки, после чего еще часто перечитывала те злополучные сообщения, на которых общение их закончилось навсегда, словно ища в них свою вину. Так или иначе, девушка все-таки была виновата в этом разрыве. В последнее время отношения словно зашли в тупик. Не было былого взаимоуважения, они перестали прощать друг друга какие-то малейшие ошибки, их ссоры уже напоминали битву двух диких собак, что готовы были разодрать друг другу глотки. Определенно, после таких ссор нормальное общение становилось невозможным, и это понимал как Ник, так и Энна. Но что мешало им расстаться спокойно, возможно даже остаться после этого друзьями, ведь они так хорошо общались? Когда-то… Наверное, оба просто не готовы были отпустить свою вторую половинку. Не выдержали бы этого, и снова сошлись бы, как происходило всегда. Но не в этот раз. Надеялась ли Энна, что спустя какое-то время, Ник все же снова «прибежит» к ней? Возможно, но с другой стороны, русоволосая понимала, что это и к лучшему. Но избавиться от боли было невозможно. Девушка шумно выдохнула, просматривая страницу бывшего парня в сети. Он все еще был в списке её друзей. Никто из них не желал удалять ранее любимого человека, словно это последняя нить связи для них. Светловолосая вглядывалась в его профиль, с разочарованием заметив для себя — никаких новых фото, которые подтверждали бы, что у него все хорошо. Наоборот, Ник выглядел довольно грустным, грустнее чем раньше, что расстраивала бывшую девушку еще больше. Наверное, это и вправду была любовь. Ведь можно ли так искренне желать добра человеку, с которым ты в ссоре, если у тебя нет к нему теплых чувств? Или это всего лишь жалость? Определить это для себя ей все так же не удавалось, словно это вовсе не её сознание, не её мысли и действия. Энна, как сторонний наблюдатель, делала вывод исходя из ситуации. И эта ситуация убивала в ней остатки былого жизнелюбия.