Агенты

Когда срывается основной план – это норма, когда идет лесом запасной – это уже неприятность, когда накрывается второй запасной – настоящая проблема, а если летит к чертям резервный план отхода Суги – то это уже уровень катастрофы. И до последнего у них обычно никогда не доходит, но сегодня явно не тот день. Куроо с огромным трудом удается оторваться от преследователей, да и то едва-едва: пара удачных маневров, нырок в подвал почти полностью разрушенного дома и капелька везения. За два квартала до точки встречи он наконец-то убеждается, что хвоста нет, и, только успев с облегчением выдохнуть, на следующем же перекрестке влетает в засаду. Остается микроскопический шанс, что не они тут его прицельно караулят, а он сам ухитрился нарваться на случайный патруль. Куроо не особо верит в подобные совпадения, но в жизни есть место и обычным случайностям, ведь да? Даже и таким чертовски неудачным. Потому что если нет и это не просто патруль, то они действительно круто влипли. На принятие решения остаются секунды. Или привести хвост к убежищу Суги, или бодро двигать дальше, но куда? Коуши специально выбрал дом вплотную к территории пригородных банд, за ним около квартала ничейных развалин, отлично просматривающихся и простреливающихся с обеих сторон, а дальше – еще более отбитые отморозки, чем те, что за ним гонятся. Последние хотя бы считаются местной армией, хотя еще пару недель назад были такими же бандитами, как хозяйничающие сейчас в пригороде. И он бы, пожалуй, рискнул, но только вряд ли Суга будет просто так на это смотреть. И даже Дайчи рядом нет, чтобы его остановить. А втягивать в такое дерьмо Сугу Куроо точно не будет. Мысленно чертыхаясь, он сворачивает к нужному ему дому: короткий обманный маневр и быстрый рывок к заранее замаскированному лазу, ведущему на единственную не разрушенную лестницу. Надолго преследователей это не обманет, но пару минут он выиграет. Куроо бегом поднимается по лестнице и как раз вовремя успевает одернуть Сугу, подходящего с автоматом к полуразрушенному оконному проему. – Не стреляй. – Почему? – Суга удивленно оборачивается. Куроо подходит и, тоже стараясь не высовываться, оценивает обстановку. Блядь, как же паршиво. И это совершенно точно не случайный патруль. Пока он пробегал мимо – заметил около десятка боевиков, а сейчас их тут уже почти тридцать. – Они не знают, что ты тут. – По крайней мере, Куроо очень надеется, что так оно и есть. – У тебя кровь, – замечает Суга. – Царапина, – отмахивается Куроо. – Как всегда, навылет? – А то, – хмыкает Куроо, проверяя дважды продырявленный рукав. Оба продолжают поглядывать в окно, где противник неспешно и основательно занимает позиции вокруг их убежища. – Ты не смог сбросить хвост? – голос Суги звучит умеренно недоверчиво. – Ага, – покаянно врет Куроо. – Уже думал, что ушел, но не срослось, а тут и развалины так некстати закончились – не успел оторваться. – Что мы будем делать? – спрашивает Суга. Хороший вопрос. С очень плохим ответом. – Я сдамся, – отвечает Куроо. – Ты рехнулся? – Суга смотрит на него совершенно ошалело. Куроо на несколько секунд высовывается из окна, чтобы пристрелить парочку совсем уже зарвавшихся и подползших почти вплотную к дому преследователей. Пусть не думают, что у него тут патроны закончились. Хотя вообще-то да, но у Суги есть запас. – Тебя убьют. – Суга успел обдумать его рацпредложение, и оно ему ожидаемо не нравится. – Не факт. – Даже если сразу не пристрелят, то… – А если не выйду, то грохнут обоих, – перебивает его Куроо. Суга молчит. Умный ведь, сам все понимает. Вдвоем от такой оравы быстро не отбиться, да и вообще очень спорный вопрос – смогли бы или нет, но быстро – совершенно однозначно не получится. Уходить некуда. А за ближайшие полчаса эта новоиспеченная армия сюда танки подтянет с гранатометами, и их убежище просто и незатейливо сравняют с землей. И Суга все это прекрасно понимает – Куроо видит по его лицу, но... но это же чертов Сугавара. – Я не отпущу тебя одного, – тихо говорит он и отводит взгляд. Мда, по-хорошему не вышло. – Я знаю, – кивает Куроо. Он подходит вплотную, мягко прикасается пальцами к его подбородку, склоняется словно для поцелуя и в последнее мгновение резко переводит уже начатое движение в боевой захват, Суга пытается дернуться, но, можно подумать, у него есть хоть один шанс из тысячи. Через несколько секунд напарник обмякает в его руках. Куроо старательно прячет его в частично разрушенной вентиляционной шахте, дополнительно набрасывая в тот угол обломки мебели, и уходит сдаваться. Собственно, только за этим он сюда и заходил. Чтобы не дать сделать Суге глупость. Ведь это исключительно его личная прерогатива. *** – Как ты собираешься его искать? – Дайчи злится и психует, но Суга не собирается уходить: бросить его он не может, а оставшееся у них время стремительно истекает. – Не твоя забота, я справлюсь. – Наши прикрытия провалены. – Только ваши с Кенмой, я не засветился. – Ты не знаешь этого наверняка. – Знаю, – Суга резко взмахивает рукой. – Если бы это было не так, они бы тут каждый камень перевернули и в два счета нашли бы меня. Они просто не искали, понятия не имели, что тут есть кто-то еще. Они спорят уже добрых полчаса и, кажется, пошли уже по третьему кругу. Кенма, нахохлившись, сидит в углу на куче мусора, обхватив обеими руками бронированный кейс – их цель и их билет на выход. И он же – единственное, на что можно попытаться обменять Куроо, если тот вообще еще жив, но Кенма предпочитает думать, что да. Вот только даже Суга не поднимает вопрос такого обмена. Не то чтобы Кенма так уж стремился вернуть новейшее биологическое оружие в руки местных полудурков, но ведь речь о Куроо. С другой стороны, если эту биогадость пустят в дело – погибнут десятки, если не сотни тысяч человек. И яду совершенно все равно, кто перед ним – боевик или маленький ребенок. Так что Кенма, пожалуй, в какой-то степени даже рад, что все зависит не от него. Потому что если бы он принимал решение – он понятия не имеет, каким бы оно было, и не особо стремится узнать. Но раз уж об обмене речь не идет, то Дайчи прав. Если Суге даже каким-то чудом удастся выяснить, где держат Куроо, то ни освободить, ни вывезти из страны сам он его не сможет. – Давайте я доставлю цель, а вы останетесь и попытаетесь найти и вытащить Куроо, – предлагает Кенма. Оба замолкают и награждают его одинаково недоверчивыми взглядами. А вот это уже обидно. Не такой же он псих, чтобы в одиночку попытаться сменять кейс на Куроо. По крайней мере, хотелось бы в это верить. Или хотя бы чтобы верили они. Но увы. – Нет, – говорит Суга. – Дайчи полстолицы ищет, это бессмысленно. Вы оба должны сегодня улететь. И это тупик. Потому что даже если у Суги есть один шанс из миллиона, Дайчи никогда его не бросит одного в этом пекле. И Кенма искренне недоумевает, как Суга может этого не понимать. – Хорошо, – неожиданно решается Дайчи. – Тогда забери себе все оружие, оставь нам по паре запасных обойм – нам хватит. В первое мгновение Суга огорошенно застывает, а потом, просияв, бросается к сумке с остатками огнестрела. Дайчи делает шаг за ним и вырубает коротким ударом по затылку. – Двадцать три минуты до взлета! – рычит он на окаменевшего Кенму, взваливая Сугу на плечо. Кенма отмерзает и, похватав все остальное, бежит следом. Им ведь еще ехать минут сорок, а дольше пяти самолет их ждать не будет. И какой-то частью сознания Кенме хочется, чтобы они не успели, но Дайчи гонит как сумасшедший и вылетает на заброшенную ВПП, когда маленькая Сесна уже выруливает на взлет. *** Всю обратную дорогу Суга сидит, отвернувшись к иллюминатору. Дайчи поначалу пытается его растормошить, но быстро сдается, и дальше они летят в полной тишине, от которой у Кенмы мурашки по коже. Обычно Куроо начинает кого-то подкалывать, остальные втягиваются в перепалку, которая, с одной стороны, вроде бы всех бесит – сколько раз сам Кенма мечтал, чтобы Куроо наконец-то заткнулся. Но с другой – помогает сбросить накопившееся напряжение, оставить за бортом закончившуюся операцию и больше не думать о ней. И Кенма тоже это всегда понимал, даже когда бесился. Но раньше они никогда еще не возвращались втроем, и никогда не повисала такая гнетущая тишина. В которой слишком сложно гнать от себя мысли, что это может быть уже все, что по-другому уже больше не будет. Никогда. Кенма помнит, что Куроо так уже вляпывался: раньше, в предыдущем спецотделе – и тогда его успешно вытащили чуть ли не месяц спустя. И знает, что Дайчи уже связался с отделом, и что Бокуто там сейчас срочно готовит спасательную операцию. Но все равно Кенму не покидает ощущение, что они безнадежно опоздали. Может быть, уже тогда опоздали, когда спорили на точке встречи, на которой обнаружился один только что очнувшийся Суга и никакого Куроо. *** Бокуто возвращается через две недели – мрачнее тучи и с едва поджившими корочками на сбитых костяшках. Сам он ни о чем не говорит, но слухи расползаются быстрее пожара: нашли всех причастных, выбили все признания, перебили всех, кто под горячую руку попался, вот только вернулись ни с чем. Вернее, ни с кем. А еще весь отдел знает, что они привезли с собой два мешка костей, которые тут же сдали криминалистам. Дайчи целый день дежурит у дверей лаборатории. Его несколько раз пытаются выпроводить, в последний раз проводят чуть ли не полноценное изгнание с присутствием заместителя директора, главы криминалистов и подразделения внутренней охраны. Но все тщетно. В итоге все делают вид, что так и было задумано и Дайчи имеет полное право тут ошиваться. Суга временно отстранен. Он не явился на собеседование со штатным психологом, которое проводится после каждой миссии с неполным возвратом, хотя раньше они бывали уже на десятке таких, и для Суги это никогда не было проблемой. Но вот теперь – стало. В молчанку он играть перестал, но за все эти две недели они так ни разу нормально и не поговорили. И Дайчи это уже начинает всерьез пугать. Да, он сразу понял, что Суга будет злиться, возможно, долго. Может быть, даже не простит его. Хотя в последнее Дайчи никогда всерьез не верил, но все же допускал такую мысль. Да и ладно, пусть делает что хочет, лишь бы был жив. Дайчи не мог позволить ему угробить себя в этой безнадежной попытке спасения Куроо. Тем более, всего через сутки туда уже примчался Бокуто с дюжиной оперативников, пусть и получил потом по голове за это самоуправство по возвращении. Что бы мог сделать Суга, чего не смогли они? Да ничего же! Дайчи в этом практически уверен. Вот только как убедить в этом Коуши? Когда криминалисты вызывают Бокуто, Дайчи просачивается следом, стараясь быть максимально неприметным и занимать поменьше места, хотя это явно и не его конек. Близко он не подходит – все же надо иметь хоть остатки совести, слушает практически от двери. – Вы уверены? – от тона Бокуто у Дайчи волосы на затылке шевелятся. И да, пожалуй, он верит слухам, что от этого спасательного отряда живым не ушел никто. Вот только от этого ничуть не легче – ни самому Бокуто, ни Суге, ни даже ему. – Анализ ДНК не врет. – Но это всего одна кость. – Зато бедренная, – парирует криминалист. – Я вижу какой-то обломок, – хмурится Бокуто. – Нормальная обглоданная бедренная кость. А чего вы ожидали от ямы с крокодилами? – Но в других костях его ДНК нет? – продолжает допытываться Бокуто. – Да тут вообще большинство образцов непригодны для анализа! Вы хоть представляете, с какой скоростью вода, и не просто вода, а гниющее болото из трупов и мусора разрушает биологические материалы? Да к тому же когда все кости разгрызены и полуразрушены? Из ваших двух мешков мы смогли извлечь ДНК всего из семи костей: двух бедренных, трех берцовых и двух плечевых. На выходе имеем пять человек: четверо неизвестных и ваш агент. – Но образец Куроо только в одной? – настойчиво уточняет Бокуто. – И вы же сами сказали, что выгребли не всю яму, – пожимает плечами криминалист. – Не успели! – Бокуто в сердцах лупит кулаком об ладонь. – Эти гады все взорвали к чертям собачьим, камикадзе хреновы! Криминалист рефлекторно шарахается в сторону. Бокуто шумно дышит, пытаясь взять себя в руки. У Дайчи начинают подкашиваться ноги, чего они обычно никогда себе не позволяли, и он опирается спиной на стену – восхитительно холодную стену, вот бы сейчас вжаться в нее лбом. Дайчи кажется, что его лицо сейчас пылает, а в висках бьется только одна мысль – что он скажет Суге? – Хорошо, – наконец говорит Бокуто уже почти нормальным тоном. – Каковы шансы, что эту кость… ногу могли бросить крокодилам отдельно, без него? – Теоретически современная медицина позволяет… – уклончиво начинает криминалист, но сталкивается со взглядом Бокуто и заканчивает уже без экивоков: – Но если хотите мое мнение, то очень вряд ли. Следов спила нет. Да, их могли уничтожить крокодилы, но разве что в случае, если в них кто-то специально и долго тыкал костью, раз за разом проверяя полученный результат – до полного уничтожения улик. А случайно, естественным путем получить такое практически невозможно. Если же удалять ногу вместе с суставом – чтобы не осталось спила, то это очень сложная операция, требующая высококлассных специалистов и оборудования, а учитывая страну происхождения этих образцов, я вообще не уверен, что там все это есть. К тому же, отмахать кусок ноги в районе колена может любой коновал. Это быстро и просто. А с точки зрения устрашения жертвы – эффект по сути тот же. – Ясно, – глухо отвечает Бокуто, а криминалист продолжает: – Тем более, я слышал, что вы нашли видео, как его в эту яму кидают… От двери раздается какой-то неясный звук, все оборачиваются, и Дайчи видит сквозь стекло бледного до синевы Сугу. Черт! Все это время стоял за чуть приоткрытой дверью! – Коуши! – Дайчи бросается следом, но так и не успевает догнать. Когда он вылетает на парковку, то успевает застать только его машину, с визгом шин едва вписывающуюся в поворот на выезде. *** Проходит месяц, но лучше не становится ни на грамм. Суга только еще больше замыкается в себе, словно отгораживаясь от него невидимой стеной. Они все так же почти не разговаривают. Дайчи не сразу замечает, но теперь и на ноуте, и на планшете у Суги другие пароли, которых Дайчи уже не знает. И это как-то до обидного несправедливо. Черт с ним, что злится, что не может простить – ладно, но разве он давал повод для такого недоверия? Но, естественно, он ему ничего не скажет. Дайчи вообще в последнее время боится что-либо говорить или делать, потому что от любых его попыток помочь становится только хуже. Временное отстранение Суги плавно перетекает в бессрочный отпуск. Суга круглые сутки сидит дома. И, по-хорошему, Дайчи понятия не имеет, чем он там занимается. Когда они вместе, Суга не отрывается от планшета, но стоит Дайчи попытаться туда заглянуть, тут же одним движением убирает все с экрана и молча смотрит на Дайчи в упор. Дайчи тушуется и скомкано извиняется, Суга снова утыкается в планшет – и так раз за разом. Дайчи дуреет от этого, но в ответ на любую попытку поговорить или выяснить отношения Суга молча встает, уходит в спальню и запирает за собой дверь. Дайчи приходится ночевать на диване. Хотя разница невелика, разве что потом утром спина затекает. Суга все время как будто бы не здесь, словно так и остался в том полуразрушенном доме, в котором Дайчи его вырубил, кажется, уже вечность назад. Будто обратно домой он привез только тело Суги, а его душа так и осталась где-то там, посреди хаоса военного переворота на другом конце света, где пленников бросают в ямы с крокодилами. Дайчи жутко от таких мыслей, но чем дальше, чем чаще они его посещают. Одна сомнительная польза от всего этого: Дайчи не думает о Куроо – некогда и нечем. Все мысли заняты только Сугой, который жив, которому плохо и которому он никак не может помочь. А Куроо… мертвые никуда не спешат и никуда не денутся, и тут уже ничего не исправишь, но и ничего не упустишь. А Сугу он боится потерять просто до трясучки. И еще больше боится сделать что-то не так. Дайчи все же находит способ узнать, что именно постоянно читает и рассматривает Суга. Агент он, в конце концов, или где? Пусть компьютеры – не по его части, но уж пару жучков в собственном доме он в состоянии установить – незаметно даже для Суги. И найденное превосходит все самые худшие ожидания. Суга постоянно просматривает отчеты с их последнего дела и с последующей спасательной операции Бокуто. К которым у него совершенно точно не должно быть доступа – и как только достал? Но да, это вопрос риторический. Дайчи слишком хорошо понимает, насколько это порочный замкнутый круг. Раз за разом перелистывать документы и фотографии, возвращаться к закрытому делу, восстанавливая в памяти мельчайшие подробности, переоценивать каждый поступок и каждое решение с одним-единственным безнадежным вопросом – что он сделал не так, где ошибся, что можно было изменить? Так нельзя, категорически не стоит этого делать. Ведь это настоящая бездонная яма, которая может засосать так, что не выберешься. И Сугу надо срочно из нее вытаскивать, пока еще не поздно. Но как? Если тот и на шаг его к себе не подпускает? А стоит хоть чуть надавить – отдаляется еще больше. Кенму переводят в оперативный центр. Сам Дайчи сначала застрял за отчетами, потом его нагрузили другой бумажной работой, а теперь Бокуто вообще в архив сослал: проверять документацию по старым делам. Дайчи ненавидит бумажную работу, но что делать? Сам он в поле не пойдет. А новая команда… Не только без Куроо, но, по факту, сейчас и без Суги – какой в этом смысл? В один из вечеров, уже выходя из офиса, он сталкивается на лестнице с Акааши – вроде бы случайно, но, вспоминая об этой встрече потом, приходит к выводу, что его специально подловили. Впрочем, разница небольшая. – Ты же понимаешь, что у него ПТСР? Дайчи неопределенно пожимает плечами. Даже если и понимает, что с того? – Ему нужна помощь, – продолжает Акааши. – Он не хочет. – Это нормально, – кивает Акааши. – Этап отрицания, он застрял на нем. – Что ты предлагаешь? – хмурится Дайчи. – Силком тащить его к мозгоправу? – А ты и дальше собираешься ничего не делать? И позволять ему медленно съезжать с катушек? Дайчи отмалчивается. С доводами Акааши он согласен, у самого регулярно мысли ходят по этому кругу, только выхода из него он не видит. – Пусть хоть к штатному психологу сходит. – Я не смогу его убедить. Я пытался, – Дайчи качает головой. Акааши какое-то время просто молча идет рядом, и Дайчи бесконечно благодарен ему за это. Вообще за все – и что подошел, и что заговорил, и что теперь молчит, но хотя бы не уходит. Дайчи уже дуреет от происходящего с Сугой, от полного непонимания, что с этим делать, и он рад хоть какому-то участию и совету, даже если тот ему и не нравится. Акааши останавливается, ненавязчиво чуть увеличивая расстояние между ними. – Савамура, ты только не психуй. Но ты сам уже понимаешь, что ему нужна помощь специалиста. И если он не согласен обратиться к нему сам, то кто-то это должен сделать для него. – Ты предлагаешь мне засунуть его в психушку?! – взрывается Дайчи, но кулаки не распускает; оценил эти предварительные маневры, и даже где-то устыдился: мало того, что Суга ведет себя неадекватно, не хватало еще, чтобы и от него народ шарахаться начал. – Не в психушку и не засунуть, – терпеливо объясняет Акааши. – Хорошая частная клиника. Полная анонимность. Отличные специалисты, исключительно обходительный и тактичный персонал. Он тебя потом сам благодарить будет. Дайчи недоверчиво качает головой. – Ты ведь понимаешь, что мозги – такая же часть организма, как и все остальное, да? – уточняет Акааши. Дайчи неуверенно кивает. – Если бы у него была сломана нога и он отказывался бы ее лечить, что бы ты сделал? Дайчи понимает, куда тот клонит, но пример звучит все равно исключительно логично. – Взял бы его за шкирку и потащил бы накладывать гипс, – вынужденно отвечает он. – А чем эта ситуация отличается? И почему ты теперь ничего не делаешь? У Дайчи нет на это ответа. – Боишься, что он потом тебя не простит? Ты и так его теряешь. Каждый день, по чуть-чуть, но неизбежно и неотвратимо. Полагаешь, если ничего не делать, оно само как-то рассосется? – Нет, – со вздохом соглашается Дайчи; если месяц назад он еще верил в это, то теперь уже понимает, что – нет. – Вот контакты клиники. – Акааши протягивает небольшой серый прямоугольник, на котором кроме номера телефона больше нет ничего. – Как надумаешь – позвони. Дайчи берет его, несколько раз просматривает, рвет в клочки и выбрасывает в урну. Профессиональная привычка не оставлять лишних улик. Он думает три дня. Ему не нравится предложение Акааши, но другого выхода он не видит. На четвертый день он утром звонит в клинику – с работы, он же не идиот. А вернувшись вечером домой, уже не застает Сугу. Телефон отключен. Он тут же звонит в родной отдел, те подключают спутниковое наблюдение, просматривают записи с камер, но ничего, как в воду канул. Утром приходит короткое сообщение на голосовую почту: «У меня все в порядке», и фотография Сугавары на фоне программы сегодняшних новостей на экране ноута за его спиной. На следующее утро – та же запись, но уже новое фото. Дайчи сначала паникует, потом бесится, потом в сердцах пытается придушить Акааши за дурные советы. Отдел компьютерного анализа две недели по пикселям разбирает эти ежедневно присылаемые Сугой фотографии – все бесполезно. За ноутом висит серая тряпка, бликов нет, отражений тоже. Акааши лично пытается отследить по почтовому следу, но добивается лишь того, что очередным утром вместо стандартной фразы Дайчи слышит: «Если Акааши не отступит, то больше сообщений не будет». Почтовое отслеживание сворачивается. Бокуто на всякий случай отправляет несколько оперативников на место их последней операции, но Суга там так и не появляется. Поиски заходят в тупик. Дайчи утешает себя мыслью, что, по крайней мере, Суге не все равно. Раз каждый день пишет, то собирается рано или поздно вернуться. Ведь так? И Дайчи боится даже думать, что с ним будет, если однажды эти сообщения перестанут приходить.