killing machine.

питер рождается с редчайшим «отклонением». все его тело, за исключением лишь левой руки, покрыто ожогами. с возрастом они становятся еще более уродливыми, чуть ли не каждый день кровоточат, заглушая болью нормальную жизнь, лишая питера сна и спокойствия. питер имеет возможность носить футболки и шорты лишь дома, боясь оказаться осужденным окружающими людьми за свою «принадлежность» такому ужасному человеку, как его соулмейт. убийце. очевидно, он маньяк? сумасшедший? или это просто его работа — убивать? паркер не знал и знать не хотел, но это, естественно, очень сильно влияло на его повседневную жизнь. об ожогах знали только нед и тетя мэй. обо всех ожогах. у него есть один, охватывающий чуть ли не половину лица, и именно из-за него с питом никто не общается. что же будет, если эти люди увидят тело паркера? у питера прибавляется уверенности, когда он становится человеком-пауком: в костюме можно скрыть даже лицо, изуродованное ожогом… но стало больше на одного человека, знающего о проблеме питера. человека по имени энтони-мать-его-старк, которого питер готов убить за один лишь его взгляд, полный жалости. у мальчишки ощущение, будто с ним возятся лишь из-за нее и это настолько паршиво, что не передать словами. — стив и его дружок теперь живут здесь. ненароком наткнешься, будет много вопросов. все еще не хочешь представиться всей команде? — старк даже отвлекается от работы, чтобы услышать ответ питера. — твоя замкнутость до хорошего не доведет. пит неосознанно, рефлекторно, касается места ожога на лице и еле заметно кривится подобному заявлению его наставника. — я не думаю, что готов. — вечно будешь скрываться? — в очередной раз задает этот вопрос тони, повернувшись к мальчишке всем телом. — если захочу или если понадобится, то буду, — немного грубо отрезает паркер, отведя взгляд. — тебя никто не станет осуждать. не на тех напал. и питер доверился словам тони. доверился и не зря. его тепло приняли, и даже эти все же сочувствующие взгляды не испортили впечатления. питер мало обращал на них внимание, ведь здесь его и вправду осуждать никто не собирается. — ты можешь звать меня баки, — добродушно улыбается джеймс на обращение питера «мистер барнс». — не заморачивайся, малой. баки треплет питера по волосам, отчего его будто обдает током. рука задерживается на волосах дольше, чем нужно, и у пита появляется ощущение, будто барнс почувствовал то же, что и он. после этого момента паркер все больше присматривается к железной руке джеймса и к своей левой, абсолютно чистой, нетронутой ожогами. проходит время и мальчишке становится известно обо всей истории джеймса, которую он же ему и поведал. и какие же еще могут быть сомнения? — баки, а… у тебя есть ожоги? — неожиданно для себя самого задает вопрос питер и тут же понимает, что спросил о довольно личной штуке. — извини, если что… и… ты можешь не отвечать, если… — поспешно начал добавлять паркер, но его тут же перебили. — у меня нет ожогов. ни одного, — просто произносит бак и пожимает плечами. — а ты уже нашел своего соулмейта? — все равно интересуется барнс, прекрасно зная об особенности пита. он чувствует к мальчишке что-то большее, чем обычную заинтересованность, как в человеке, но… — возможно, — нервно сглатывает паучок, думая о том, что никогда не озвучит свои догадки насчет этого. — он, наверное, даже не подозревает о том, кто его соулмейт, а я… это сложно. — что насчет левой руки? — тихо произносит баки после двухминутного молчания, но пит определенно его слышит. и закатывает рукав. если не сейчас, то когда? обнажив совершенно чистую молочную кожу, питер чуть краснеет, но от зимнего взгляда не отводит. — питер… — да? — я готов извиняться перед тобой до конца своей чертовой жизни.