There's A Light - Across the River, into the Trees
Hozier - In The Woods Somewhere
Элизабет не видит, но чувствует. Её глаза серые, точно осеннее небо. Жесткие, рыжие волосы пахнут землей. Её руки, вечно холодные и влажные, касаются моих рук. Она прижимается ко мне, и я чувствую дрожь ее тела. - Так хорошо снова ощущать твое присутствие, брат… Так было раньше, когда мы еще совсем детьми убегали в лес. Я держал ее за руку, гладил по волосам. Мы прятались в зарослях полыни, чтобы было невозможно найти нас по запаху. И мы сидели на земле, окутанные этим запахом, будто в коконе, целовались и не могли остановиться. Она смотрела на меня своими глазами, цвета осеннего неба, блестящими, словно стекло. В уголках ее губ копилась слюна и стекала дальше, по подбородку вниз, на шею. Я прижимался своими губами к ее, терся языком о ее язык со страстью, не свойственной ребенку. Она отвечала мне – ее холодные руки скользили вверх и вниз по моей шее. Её слюна была такой сладкой – мне хотелось вылизывать ее рот, пока он не станет совсем сухим. Я хотел чувствовать эту сладость так долго, как только можно… Она цеплялась зубами за мои губы, прикусывая, посасывая, пока они не начинали кровоточить. Она облизывала мои щеки своим языком, причмокивая и рыча от восторга. Я кончал, даже не прикасаясь к себе. По ночам мы выбирались на берег озера, когда луна уже высоко в небе, в окружении сотни звезд. Там, на берегу, она голая, при свете звезд, казалось такой неземной – будто вырезанная из мрамора. Её узкие плечи, впалый живот, маленькие груди, и рыжие волосы, будто из меди. Я смотрел на нее, стоящую по колено в воде, и не мог налюбоваться. - Брат, - говорила она, и я полз к ней по песку, не чувствуя ног. Заползал в воду, и тянул ее вниз, к себе, на дно. Она садилась передо мной на колени. Глаза ее светились в темноте, словно сама луна отражалась в них. Я целовал холодными губами ее шею, спускался все ниже, к груди. Она неуверенно обнимала меня и дышала часто-часто. Я вылизывал ее живот, впадину пупка продолжая свой путь все ниже, туда, где еще не появилась женская поросль. Я чувствовал ее любовь во вкусе ее соков. Ее сладость сочилась мне в рот, стекала по подбородку и каплями падала в озеро. Сестра скулила, словно маленький зверек, её тело сводила судорога, а я все не мог оторваться. Когда она без сил падала на берег, распластавшись на песке точно какая-то морская богиня, я целовал ее, и ее сладость становилась в сто крат сильнее. Я катал вкус сестры между наших языков, и терся о ее щель своим членом. Я кончал её на живот и она, собрав своими пальцами мою сперму, отправляла ее себе в рот, а потом снова целовала меня. Мы соединялись воедино под луной и становились одним целым. - Яков, - говорит она сейчас, и я снова чувствую слабость в теле. Я подчиняюсь ей, иду на ее голос и снова чувствую сладость на языке. Она обнимает меня, и обнимаю ее в ответ. Сердце бьется так быстро и так сильно, что мне кажется, еще чуть-чуть, и оно остановится. Я раздеваю ее. Её тело, будто мраморное, холодное и прекрасное – я касаюсь его руками, и что-то внутри меня разрывается. Она лежит передо мной обнаженная, как в ту ночь на озере. Её серые глаза вновь светятся и гипнотизируют меня. Я не в силах оторваться. - Яков, - шепчет она, и я вхожу в нее одним плавным движением. Она выгибается мне навстречу, а я припадаю к ее животу, и слизываю ее вкус ее тела. Соленый, пьянящий. Я двигаюсь в ней, и она двигается вместе со мной. Я целую её, и голова кружится от ассамбляжа ароматов ее тела – запах пота, запах земли, ее собственный сладкий запах. Я резко толкаюсь внутрь нее и произношу ее имя. Она закрывает свои стеклянные глаза и стонет. Мы лежим, не двигаясь, друг на друге. Она тяжело и часто дышит, касаясь своими холодными, влажными пальцами моей шеи. Я чувствую себя целым, когда моя сестра рядом. Мы – единый живой организм, связанный и неразделимый. Я медленно выхожу их нее, в последний раз целую ее впалый живот. - Яков, - шепчет она, и вместе с этим я растворяюсь.