Шоколадку?

      — Ты охренел?!       Несколько пассажиров в трамвайчике, кто сидел без наушников, в недоумении покосились на Брока, но тот успел привыкнуть к подобной реакции и уже не извинялся. Устал. Зато не устал этот чертов симбиот, с ехидством похихикивающий у Брока в голове.       Эдди давно приспособился к сосуществованию с Веномом настолько, насколько вообще реально приспособиться к чудовищной инопланетной твари внутри собственного тела, даже порой находил своенравные выходки «соседа» по-своему забавными. Но не когда тот забирался к Броку в штаны посреди, мать его, переполненного вагона!       «Ты обещал мне перекус».       — А ты обещал вести себя прилично!       Склизкий язык обвел полукружья ребер, и Брок зашипел сквозь зубы. Веном его провоцировал, пользуясь безнаказанностью в толпе людей, но Эдди и правда довольно долго держал его на голодном пайке.       — Хоть до вечера потерпи, ну!       «Сойдешь на следующей остановке».       Вот и поторговались.       Вообще-то арендованной тачке слова не дают, так что Эдди должен был чувствовать и, что скрывать, чувствовал некое подобие благодарности: Веном мог просто встать сейчас и заняться любимым «отрыванием бошек» без оглядки на то, что по этому поводу думал его хост. Однако монстр, при взгляде на которого неизменно обделывались даже повидавшие всякое преступники, послушно ждал разрешающего «да, это плохой человек», настоятельно, но все же просил Эдди сделать то-то и пойти туда-то, перехватывая контроль над телом только в экстремальных ситуациях. Даже весело подтрунивал на тему вкусной шавки и аппетитной печенки, при том, что оба знали, какой голод преследовал симбиота, и чего тому стоило сдерживать свои порывы, единственным ограничителем которых был Брок. Веном плевал на мораль и законы, ему было все равно, кого жрать и в каком месте, но при всей своей власти над Эдди он ни разу не шел против твердого «нет».       Что не мешало ему убедительно напоминать об этой власти не всегда уместным для Эдди способом.       — Да убери уже свои… что там у тебя, – Брок дернул бедром, пытаясь стряхнуть… что там у Венома было сейчас, и свернул в переулок.       Район Эдди знал неплохо, сам некогда вел отсюда репортажи о неблагополучных элементах общества. Как-то кардинально здесь ничего не изменилось, что не могло не ударить по журналистскому самолюбию. Вот и весь толк от его работы: сколько ни привлекай внимание к проблемам социума, толстосумы из правительства даже пальцем не пошевелят. Веном с его прожорливостью сделал для Сан-Франциско за пару месяцев больше, чем весь департамент местной полиции.       «Как насчет этих двоих?»       Эдди было не обязательно даже кивать. Предвкушающе урча, Веном обернулся вокруг тела и в один прыжок настиг неудавшихся насильников, пытающихся затолкать какую-то девчушку в узкое пространство между мусорными контейнерами. Огромные зубы сомкнулись на шее парня, что поближе, и с хрустом раздробили позвонки. Дальше Эдди не смотрел.       «Чувствуешь себя героем?»       Девушка в ужасе завизжала. Через пару секунд Брок понял, что визг был все-таки не женский. Приоткрыв глаза, он убедился в своей правоте.       Героем? Сложно чувствовать себя таковым, пережевывая чей-то череп. Эдди хоть и отшучивался, мол, да, фишка такая, но легче не становилось. Он просто привык. Как к разговорам с самим собой. Как к косым взглядам в трамвае.       Спасенная в ступоре пялилась на развороченные тела. Эдди пялился себе под ноги. Веном действовал за них обоих.       «Тебе тоже не помешает перекус».       Броку теперь в принципе не обязательно и есть так часто: симбиот орудовал телом, контролировал в нем все вплоть до гормонов, но знал, что прием пищи расслабляет. Знал по себе в том числе. Вот и сейчас, расслабленный и сытый, он ластился, как котенок, терся своим липким телом о шею, грудь, пытаясь привести Эдди в себя. Только Эдди был в себе. Эдди был пугающе «в себе». И на самом деле не прочь перекусить.       Веном заботился о нем. Не так, как заботились родители, всегда «лучше знающие», что нужно ребенку. Не так, как заботилась Энн, сгоряча бросившая его в конечном итоге, не в силах простить некогда уязвленное самолюбие. Веном заботился о нем, как о себе. Потому что без «как». О себе.       «Умрешь ты – умру и я». Это не пустые слова влюбленных подростков. Это констатация факта. Это честнее. Это правильнее.       Не «ты» и «я». «Мы». А Веном, черт возьми, лучше кого бы то ни было знал, что Эдди нужно. Даже если сам Эдди открещивался до последнего.       Горячий язык скользнул под рубашкой, и Брок прибился затылком к кирпичной стене. Ему было и мерзко, и хорошо, и жарко, и хотелось поблевать. Плотная масса двигалась прямо в джинсах, не ослабляя ремня, фиксировала, не давая упасть. Границы их с Веномом тел были размыты, границы адекватности – пройдены, границ дозволенного не существовало, кажется, вообще никогда.       Он больше не один.       «Мы больше не одни».       Два неудачника. Два недогероя. Два недозлодея.       «Не «ты» и «я». «Мы».       Тугая пружина внизу живота распрямилась, и Эдди зашипел, вяло обвисая возле стены. Веном неторопливо слизал капельки пота с его лба и висков. У их симбиоза только одно правило: хорошо тебе – хорошо мне. И никаких нагромождений из условностей и громких фраз. Чистая биология.       «Шоколадку?»       Брока все еще вело до тошноты и мошек перед глазами, но против оказавшегося в руке батончика, судя по крови на этикетке, совсем недавно принадлежавшего одному из насильников, он ничего не имел. Шоколадка лучше тухлой курицы или замороженных наггетсов. Довольно мурлычущий Веном его позицию определенно разделял.       — Ножками, ножками, – промямлил с набитым ртом Эдди, опережая порыв симбиота доскакать до дома по стенам узкого переулка. Привыкнуть Брок успел ко многому, но не к высоте.       — Трухло, – хмыкнул Веном и покорно спрятался под рубашкой.       У них идеальный симбиоз.