Они

- А мы друзья, Давид? - усмехнулся Карно, протягивая руку. - Друзья, - тихо, но слишком резко ответил Бан, пожимая руку Матье. - А теперь я пойду домой. И Давид, развернувшись, едва не снес Наталью с пути, пулей вылетев из гримерки. На следующий день он был все такой же замкнутый и нелюдимый, огрызался на каждое слово, избегал всех и каждого и только Себа, кажется, подпускал ближе. - А ночью шел дождь, - говорил ему Себ, приобнимая за плечи. - Он так барабанил по подоконнику, что я не мог заснуть и проворочался всю ночь. Зато рассвет был просто необыкновенный! Ярко-оранжевое небо, огненное солнце и радуга. Представляешь? Радуга на рассвете! - Так не бывает, - слабо улыбался в ответ Давид и утыкался лбом в шею Себа. - Бывает по-другому: тусклое солнце, загаженный смогом городской воздух, мелкая вязкая морось, повисшая в воздухе, не дающая ни дышать, ни радоваться. Себ ничего не отвечал, только обнимал Давида за плечи и прижимал к себе, что-то тихо шепча ему на ухо и виновато улыбаясь Роду. День, два, три, неделя... Бан снова улыбался, смеялся, шутил, носился с Шарлоттами и казался самым счастливым человеком в мире. Он записывал странные дурацкие видео с Себом, читал с ним рэп во время перерывов, спал на его плече, уткнувшись лбом в шею и удобно устроившись в надежных объятиях. Род хмурился, но молчал, понимая и принимая поддержку Себа. Матье держался отстраненно, зло улыбался, шутил неправильно, грустно и часто пошло. Он пытался как-то наладить отношения с Камий, ухаживал за ней, но не мог дать ей того, что девушке было действительно необходимо. Он так и не смог её полюбить... Пытка ссорой продолжалась. Оба были слишком упрямы, чтобы придти первым, оба считали, что не виноваты ни в чем, оба не могли прожить и дня, чтобы не следить украдкой, не щуриться зло, в минутном порыве ревности, не кусать от бессилия губы и не думать... Они не могли не думать о том, что было, и о том, что могло бы быть, о себе, о них, о других, обо всем, кроме самого главного: что теперь? Что им теперь делать? - Так нельзя, - сказал однажды Себ. - С этим надо что-то делать. Он переглянулся с Родом, тот кивнул и как-то незаметно выпроводил всех из гримерки. Внутри остались только Матье и Давид. - И пока вы не разберетесь между собой - не выходите, ладно? Я не буду вас закрывать здесь, я не буду караулить у двери. Просто разберитесь уже, а? - и он вышел, приобнял Рода и тихо закрыл за собой дверь. - Было бы в чем разбираться, - пробормотал Давид, спешно собирая вещи и намереваясь как можно быстрее покинуть гримерку. - А ты считаешь, что все в порядке? Что все так, как и должно быть? - тихо и как-то обреченно спросил Матье. - Ты сам не хочешь ничего кроме, - Бан пожал плечами, застегивая сумку. - А чего хочешь ты? Скажи мне! Я не понимаю! Ты хочешь, чтобы я на глазах у всей труппы обнял тебя, поцеловал по-настоящему? Ты хочешь, чтобы все узнали, что мы с тобой спим? - Спали. - Хорошо, спали. Уверен? А ничего, что у тебя семья? Жена, Элиас и Саша! Тебе они не мешают? Или что у меня Камий и наконец-то начинает что-то налаживаться в жизни? Но тебе же плевать! Ты хочешь огласки! - Да не хочу я никакой огласки! Я просто хочу нормальных, адекватных человеческих отношений. Я, блять, романтик! Хочу кофе на рассвете, проснуться под одним одеялом, хочу, чтобы меня любили. Любили, Мэтт! Не использовали, оставляя засосы по всему телу, а именно любили. - Я люблю Камий, - жестко прервал его Матье. - А ты любишь свою жену. И не спорь, пожалуйста. Так должно быть, так правильно. - Да плевал я на твое правильно! - А я - нет. Если поступать иначе - к черту полетит репутация, карьера, новые отношения... Все говорят, что мы с Камий красивая пара. - Значит, я лишний? - Давид посмотрел почти спокойно, внешне смирившись с происходящим. Матье молча пожал плечами, не подтверждая, но и не опровергая слова Давида. - До завтра, - кивнул ему Бан. - Увидимся на репетиции. И, кстати, Камий встречается с Луи. Неужели ты думал, что я этого не знал? Вы с ней друзья, Мэтт, но если ты настаиваешь... Тихо стукнула, закрываясь, дверь гримерки. Матье судорожно вздохнул, расслабляясь и до боли зажмуривая глаза. Иллюзия дружбы на глазах рассыпалась в прах, открывая все то, что они оба знали, но о чем каждый из них предпочел бы забыть.