Наконец-то мы свободны.

      Полностью залитое бордовой краской небо, пылающее солнце, выглядывающие из-за горизонта, стаи чёрных птиц, летящие в неизвестную даль. Наша, немного намокшая мелким дождем, крыша высокой многоэтажки, которую мы повседневно и охотно посещали и криво нацарапанная надпись с нашими инициалами, виднеющиеся на выцветшей входной двери. Всё в этом месте напоминает мне о тебе. О том как мы проводили здесь большую часть нашей жизни, наших скучных дней разбавляя их жалобами, сплетнями и нытьем. Редко бывало, что у нас болел живот от смеха. Но нас всё устраивало, так ведь?       У обоих была нелёгкая судьба, что нас и объединяло. Мы потеряли родителей в раннем возрасте, в школе мы оба были предметом издевок, хороших оценок никогда не было так же, как и друзей. Сколько мы уже ищем нормальную работу? Примерно с окончанием школы. Больше месяца, да что уж там, больше двух недель мы нигде не задерживались. У нас едва хватало денег на проживание. Порой даже приходилось марать душу в мелких кражах. Как только мы встречались, ты постоянно начинала проклинать своего отчима, а я всеми силами пытался тебя успокоить, сменить тему на более приятную и любыми способами отвлечь от этого старого пердуна. Ты меня также поддерживала в мои трудные времена. Обещала, что всегда будешь рядом, когда и я чуть ли не ревел из-за испытаний и трудностей, подсунутые мне проклятой судьбой. Но ты не сдержала свое обещание. У меня есть только ты. Единственная, ради которой я ждал наступления нового дня. Точнее, была. Теперь же… у меня больше никого нет. И нет того, ради которого я мог продолжать жить. Так я думал в первые дни.       Уже прошло два года со дня твоей… смерти. В первые дни, недели я не мог поверить в это. Я не мог есть, спать, не мог ничего сделать. Просто сидел на пыльном полу, погруженный в депрессию и беспрерывно перебирал в памяти все воспоминания о тебе, все моменты, проведённые рядом с тобой. Я всё время думал почему, зачем ты сделала это. Ведь каждый раз у тебя ничего не получалось. Мне казалось, ты поймешь, что тебе рано умирать, что сама смерть не готова тебя принять. Но видимо ей приглянулись все твои старания и всё-таки уделила тебе своё внимание. В этом есть и моя вина. Если бы я в тот день попытался бы остановить тебя, то может ты ещё была бы жива. Хоть я и понимал, что сказанные мною слова даже не залетают в твои уши, но я много раз ругал тебя за это. Если бы в тот вечер я в очередной раз наградил бы тебя моей лекцией о важности жизни, то может ты сейчас была бы рядом со мной.       Однажды в прекрасный, дождливый день я решил сходить на наше любимое место. Не знаю зачем, ведь я упорно пытался забыть тебя, но подавленность взяла надо мной верх. Однако, придя туда, я ни капли не пожалел. Я вновь увидел тебя. С привычным безразличным взглядом ты стояла напротив меня. Через пару метров от тебя я почувствовал твоё спокойствие, которого я никогда не видел в тебе. Твой усталый вид заставил меня кинуться к тебе в объятья. Ты была такой бледной, но это не оттолкнуло меня и я, подбежав к тебе, приготовился обнять твое хрупкое тело, так чтобы ты поняла как сильно я хотел тебя увидеть. Но ничего не произошло. Я просто проскочил мимо. А ты в тот момент просто стояла и нежно мне улыбалась. «Я же обещала, что буду всегда рядом» -, не думал, что ты всё-таки сдержишь свое обещание. С того дня у меня вновь была та, ради которой я спокойно жил. Пусть ты и покинула этот мир, но не покинула моё сердце… не покинула меня. Каждый раз, когда я прихожу на это, казалось бы, никому неизвестное место, вижу тебя. Ты сидишь на краю крыши и лениво покачиваешь своими босыми тонкими ножками. Спокойно дожидаешься меня. Я никому не рассказывал про тебя, подумают, что я сошел с ума. Но я то знаю, что это совершенно не так. Ты не плод моего воображения, а я не шизофреник. Ты всё та же беззащитная девушка, которую я знаю со средней школы. Ты все такой же непослушный нытик, прячущий свои шрамы на руках, хоть и понимаешь, что это уже не нужно делать. Ты все также любима мною. Когда я смотрю на тебя, я понимаю как тебе повезло. Ты больше не чувствуешь боль от своих порезов. Не чувствуешь этот вечный холод в загрязненном воздухе. Не видишь презренных взглядов от окружающих. Не слышишь за своей спиной осуждающий шепот прохожих. Не получаешь ссадин и ран от избиения своего отчима. Не грустишь и не плачешь из-за того, что тебе приходится терпеть это всё. Я правда, рад за тебя.       Как всегда я прихожу на наше любимое место и вижу как ты опять, с тоской в глазах, разглядываешь свои многолетние шрамы, а ведь говорила мне что забудешь про них и больше не будешь этого делать. Но каждый раз я вижу одну и ту же картину. Никогда не забуду, как с каждым годом твои руки, а порой и ноги, страдали все больше и больше, а я в ярости заклеивал твои порезы и преподавал лекции на тему «Как прекрасна жизнь», зная, что все мною сказанное — очевидная, наглая ложь. Мы оба это понимали.       Помню твой первый порез. Ты вовсе не хотела этого делать, и после очень долго жалела об этом. Не было бы его, сейчас бы мы спокойно сидели и обсуждали очередную проблему этого мира. Но как-то ты сорвалась. И после этого раза, ты снова, и снова, и снова беспощадно уродовала своё левое запястье, убеждала себя, что это работает как успокоительное. Подвергать свою жизнь смерти для тебя это было не больше, чем просто слова. Я всё ещё помню, как ты говорила: «Я была бы рада, если умру от своей руки». Сейчас вспоминаю насколько серьёзной ты тогда была, а я лишь усмехнулся и потрепал тебя по голове, думая, что ты шутишь. «Если я умру завтра, обещай мне не плакать», - после того как ты сказала это, ночью этого же дня звонила мне вся в слезах и просила встретиться. А при встрече я наблюдал всё новые и новые шрамы на запястье. Ты делала это так часто, но никогда не доводила дело до конца. Ты не раз прощалась со мной, но позже я вновь слышал твой дрожащий голос в трубке телефона. Судьба хочет что бы ты жила. Она прямыми намёками говорила, что до встречи со смертью тебе ещё далеко. Ты говорила, что понимаешь это. Так почему же тебя было не остановить? Почему ты уродовала и мучала себя? Что тебя заставляло это делать? Но однажды ты рассказывала мне, что творит с тобой отчим. Можно было догадаться, взглянув на твоё тело, но даже по гематомам и порезам нельзя было определить каким он был ублюдком. Он был тем ещё психопатом, по которому плачет психбольница. Он бил и швырял в тебя всё что попадёт под руку, бесконца тушил об тебя бычки сигарет, унижал тебя наедине и прилюдно, издевался как мог. Но самое омерзительное и ужасное это то, что он каждый вечер домогался до тебя. В тот момент меня посетил стыд, пронизывающий все мои клетки. Я так долго ругал тебя, не понимал как тебе всё это время было тяжко. И самое отвратительное, я даже не мог нормально поддержать тебя. В тот момент я увидел настоящую тебя, не скрывающую своих эмоций. Уткнувшись в растянутые рукава потрепанной временем толстовки ты безудержно ревела. Я не знал, что делать, не знал, что сказать. Я всего лишь присел рядом и крепко обнял тебя. Так крепко, чтобы ты поняла, как дорога мне. Ты была такой бессильной и беспомощной. Тогда я искренне понял, что тебя терзает и подталкивает покинуть этот мир. Хоть ты и говорила, что проведя лезвием по коже ты преодолевала огромные страдания, причиненные отчимом, говорила, что не хочешь умирать и вечерние звонки тому доказательство. Но в глубине твоей душе я знал, я чувствовал, как ты через силу врала мне. Столько пролитых слёз, столько потраченных нервов, столько причиненной боли. Я удивлялся как ты ещё не сошла с ума, не сбежала куда-нибудь подальше отсюда. Я много раз просил тебя сообщить в полицию или ещё куда-нибудь, но ты говорила, что не будешь этого делать. Отчим угрожал тебе, говорил, что его связи сделают твою жизнь ещё хуже. Но куда ещё хуже? Я обещал тебе, что, как только ты заявишь в полицию, мы сразу же убежим и никто никогда не найдёт нас. Пусть это и выглядит, как детское обещание, пусть у нас и не было средств на это, но я бы все отдал, чтобы ты больше не видела, не слышала и не вспоминали этого подонка. Но ты так боялась этого ублюдка, что и слова против него не могла сказать. Я понимал почему ты его боишься, но не понимал, почему ты терпишь столько страданий, унижений и издевательств.       Моя же жизнь была намного легче и проще, но иной раз и ко мне тоже приходили мысли о самоубийстве. Однако как только я брал лезвие и подносил к венам, в страхе сразу же отбрасывал его от себя подальше. К сожалению, я слишком труслив и всегда таким был. Я не готов причинить себе боль, да и тем более умереть от собственной руки. Наверное кто-то скажет, что я разумнее тебя, не так легкомыслен, готов побороться за свою жизнь. Но мне казалось, что в твоих глазах я полный ноль, и кажется до сих пор. Всегда возникал такой вопрос — почему и зачем ты со мной общаешься? Ах да, я и забыл, что у нас больше никого нет, что мы с тобой похожи. Различны лишь совершенными нами поступками.       Всё было прекрасно. Каждый день я приходил к тебе и мы как и раньше обсуждали всё подряд. Но однажды я где-то прочитал, что призраки остаются на земле в том случае, если человек не верит в свою смерть или у него при жизни осталось что-то не законченное, что не отпускает его в иной мир. Ты точно уже смирилась со своей смертью и частенько даже шутила по этому поводу. Мне стало интересно, почему твой призрак так привязан к этому месту. И я спросил об этом. Ты сказала, что у тебя и вправду есть незаконченное дело. Хочешь, что бы я был счастлив, полюбив живого человека. Ты была ещё той фантазёркой. Я упрямо говорил тебе, что это невозможно. Никогда не полюблю кого-то, кроме тебя. Я слишком сильно тебя люблю, слишком сильно привязан к тебе. Получается из-за меня ты застряла в этом гнусном мире. А ведь ты так хотела сбежать отсюда. Я с детства очень часто был причиной твоих проблем, и даже после твоей кончины я продолжаю быть ею. Прости меня. Ты хочешь, чтобы я был счастливым человеком. Но пока я живу этой никчемной жизнью, в этом поганом мире, я не стану таким.       И на следующий день я решил все вопросы, беспокоящие меня. Всегда хотел покончить с этим всем. Но мне мешало не только моя трусость, но и тот факт, что ты останешься одна. Сейчас же, думаю, последнее меня не остановит, а трусость можно и побороть. Если я буду рядом с любимым человеком — с тобой, то стану счастливым. Следовательно ты будешь свободна и мы сможем покинуть это место, этот мрачный город, этот отвратительный мир. «Что ты делаешь?», — твой нежный голос пронесся в моей голове, когда я поднимался на край крыши, вставая рядом с тобой. Я не стал тебе ничего отвечать. Просто потому, что мне было нечего сказать. Я знал, ты прекрасно понимала, что и зачем я хочу сделать. Ты просто хотела убедиться в своих догадках, правда? Мелкими шажками я приближался всё ближе к смерти, ближе к твоей свободе, к нашей свободе. Я ощутил твой обеспокоенный взгляд на моих дрожащих ногах. Впервые после твоей смерти я почувствовал твои холодные, маленькие ладошки, крепко обхватывающие меня за локоть. Весьма странно ведь моё сердце, вроде бы, пока ещё бьется. Вокруг глубокая тишина, слышны лишь мерзкие звуки транспортных средств где-то внизу. Ты молчишь, но старательно тянешь меня подальше от края. Но я не поддаюсь. Я всё уже решил. Так нам вдвоём будем лучше, поверь.       Не жалея свои прожитые двадцать четыре года, я делаю медленный большой шаг вперед. В этот момент, который, казалось, длился вечность, трусость мимолетно исчезла, глупая смерть стала не страшна мне. Перед глазами всё помутнело, а за спиной размыто послышался твой хриплый крик. Прошу не кричи, не плакай и, самое главное, не вини себя. Мы же всё равно окажемся вместе, ты это знаешь. И как хотели, далеко от здешних мразотных людей, от боли, причинившей ими. Мы больше не будем страдать. Наконец-то мы будем свободны.