***
Открыв глаза в ночной синеве своей квартиры, я уставился в потолок. Последние несколько недель больше похожи на какой-то абсурд, чем на мою жизнь. Не могу сказать, что моя жизнь была всегда слишком насыщенна событиями или знакомствами, да и настоящих друзей у меня особо нет. Что сказать? Такой вот я человек: ни семьи, ни настоящих друзей, никого. Но последние две недели это вообще какой-то кошмар. «Полоса невезения, не иначе» — я изо всех сил старался отгонять мысли и сделать хоть что-то, чтобы всё вернуть в свое русло. Просидев на холодном полу лифта несколько часов, я очень сильно заболел, в результате меня выгнали из бара, не заплатив мне ни копейки. Я устроился в другой бар, проработал неделю поваром, и меня снова выгнали, потому что вернулся их постоянный работник из очередного запоя. «Несправедливо!» — я злился. После я устроился в шиномонтаж менять колеса и чинить мотоциклы, когда я проработал там несколько дней, он разорился из-за огромных долгов нашего шефа, о судьбе которого мне до сих пор ничего не известно, да и не особо-то интересно, если признаться. Так я сменил еще несколько мест работы, из которых мне заплатили только на двух. Меня это безумно бесило. «Не понимаю!» — как будто везде, где я появлялся, я приносил одни лишь неудачи. Денег, которые мне присылали родители, в принципе хватало на скромную жизнь, но я хотел от них отказаться. Очень не хотелось больше зависеть от их денег. Но на этом мои неудачи не закончились. Через пару дней после моего первого увольнения сломался «Док», и денег, которые я получил за свою «однодневную» работу, едва хватило, чтобы его починить. Пришлось даже продать некоторые вещи. Кроме того, моя неадекватная сестра напивалась почти каждый день и звонила мне, но даже и это не самое плохое, что случилось со мной за это время. Самое ужасное, что меня начала мучить ужасная бессонница. Я спал в сутки не больше двух часов. Мог часами смотреть в потолок или вертеться в кровати, но так и не уснуть. Злость сменилась на апатию и вечную усталость. Мир потерял краски, время начало течь для меня иначе, словно замедлилось. Я не понимал, о чем так отчаянно кричит мне мой организм. Как будто меня посадили в клетку, из которой я могу только наблюдать за этим миром, но влиять на него не могу. Звенящая пустота вокруг меня, но не там. Там, за металлическими прутьями, время течет иначе, там суета, там все по-другому. Я вижу этот бурлящий, как горная река, мир, но абсолютно нет сил как-то влиться в него. Не могу просто шагнуть с обрыва и плюхнуться в воду, чтобы она меня засосала своим водоворотом событий. Все мое существование превратилось в вакуум, в котором у меня отобрали всё: цвета, запахи, вкус, время, оставив мне лишь пустоту. Плаваю в вязкой жиже и не понимаю, как из неё выбраться. Я закрылся своей клетке. «Ещё увидимся, Люк!» — закрыв глаза, я увидел солнечную, яркую улыбку девушки из лифта. Разряд тока ударил прямо в сердце, словно клетка Фарадея дала сбой. Это было единственное, что всплывало периодами в моей голове, забивая очередной гвоздь в мою грудную клетку, заставляя хвататься за грудь и корчится, жадно заглатывая воздух, словно выброшенная на берег рыба, сбивая простыню на кровати в нечто бесформенное и уродливое. Через какое-то время меня отпускает, и наступает долгожданный двухчасовой сон, вместе с надеждой увидеть тот самый утес и почувствовать себя чуточку лучше. Но утес я не вижу и лучше себя не чувствую. Тынь-дынь. «Нет» — выдернувший меня из сна звук телефона заставил меня жалостливо простонать. Пусть этот стон и был лишь в моей голове, его все равно никто не услышит в пустой квартире. Желания открывать глаза и смотреть, кто выдернул меня из сна, в который я только что погрузился впервые за 32 часа, не было абсолютно. Тынь-дынь. Тынь-дынь. Тынь-дынь. «Догадываюсь, кто это» — с трудом я перевернулся и, разлепив высохшие, словно Сахара, глаза, я взял телефон. «ПРИЕЗЖАЙ СЕЙЧАС!!!» «ЭТО СРОЧНО» «ЛЮК» «ЛЮК!!!!!!!» — Кто бы сомневался. — тяжело вздохнув, я сел на кровать, так и держа в руке телефон. Тынь-дынь. «СЕЙЧАС ВЫШЛЮ АДРЕС ПРИЕЗЖАЙ ПОЖАЛУЙСТА СКОРЕЕ» «Адрес? Это что-то новенькое» — я потер свои глаза, в которые словно насыпали песок, и начал натягивать джинсы. Через 5 минут я уже вышел из лифта на первом этаже. «Черт!» — сидя на вибрирурующем подо мной Доке, я выбросил недокуренную сигарету, застегнул шлем и, убрав подножку, с характерным рыком выехал на дорогу. Понятия не имею, зачем я вообще поехал тогда в моем-то состоянии в тот занюханный мотель за городом. Может быть, испугался? «Какой же ты трус, Люк!» - всегда им был. Испугался, что тебя не поймут, что не захотят слушать, что поверят ей, а не тебе, и поэтому каждый раз срывался по первому же сообщению. Бежал, словно цепной пёс по приказу хозяина, чтобы эта дура не осложнила тебе жизнь еще больше. Именно тот мотель и стал апогеем маразма и разочарования в моей жизни. Точка кипения была достигнута именно в том обшарпанном придорожном мотеле. Замок на дверной ручке отщелкнул, и дороги назад уже не было. — ТЫ ЧЕРТОВ УБЛЮДОК! КАК ВООБЩЕ ПОСМЕЛ ЯВИТЬСЯ СЮДА! — вижу «отца», от крика которого закладывает уши. Он стремительно приближается ко мне, пересекая маленькую комнату в одном скачке. Далее удар в челюсть. «Не понимаю» — удар сбивает меня с ног, и я сползаю по стене на пол, но боли не чувствую. Мысли бегают вокруг, но ухватиться за какую-то конкретную нет сил. Не понимаю, что происходит. Почему «отец» здесь? Почему он ударил? Почему меня тошнит от металлического привкуса? Почему? Осознание постепенно приходит, когда я вижу, как эта тварь выглядывает из-за спины «отца» и машет мне рукой, нет, не рукой, одними пальцами. Размазывает еще больше свой макияж по щекам и довольно улыбается. Как будто того концерта со слезами, который она явно устроила до моего появления, ей было недостаточно. «Какая же ты мразь!» — сплевываю кровь на пол, потому что тошнота подступает более отчетливо. То ли от того, что секунду назад пропустил удар в челюсть, то ли от общей усталости, то ли от того, что вижу её ублюдское, улыбающееся лицо. — МЫ ДАЛИ ТЕБЕ ВСЕ, ВЫРОДОК! — крик отца врезается в барабанную перепонку, и я перевожу взгляд на него. — КАК ТЫ ПОСМЕЛ ТРОНУТЬ МОЮ ДОЧЬ! — снова удар в челюсть. — ПАПА, НЕ НАДО! — слышу крик из-за его спины. — Я УБЬЮ ЭТОГО УБЛЮДКА! МАТЬ ШЛЮХА — СЫН НАСИЛЬНИК! — еще удар. Тошнота отступает, а кровь внутри начинает закипать, глядя на красную от злости рожу так называемого отца. Чувствую, как меня поднимают за ворот толстовки и впечатывают лопатками в стену, от чего дыхание сбивается, а на лице на секунду проступает гримаса. — КАК ВЫ МЕНЯ ВСЕ ЗАЕБАЛИ! — истошно ору, сверля яростным взглядом урода перед собой. «Противно от того, что мне приходится находиться рядом такими моральными уродами» — за спиной слышу топот. — Что здесь происходит?! — по коридору мчится администратор мотеля. Хватаю «отца» за его черный пиджак и, подтаскивая ближе к своему лицу, выталкивая каждое слово сквозь стиснутые зубы, говорю: — Дочь твоя шлюха! И тебе с этим жить! До сих пор не понимаю, откуда столько силы у меня тогда было, учитывая моё состояние, я должен был отключиться после первого пропущенного удара в челюсть. Но вопреки здравому смыслу и всем законам физики, я с силой швырнул его в середину комнаты. Этого мужика в два раза больше меня, с красной от злости рожей и недоумевающими глазами, который только что грозился меня убить. Выброс адреналина, не иначе. — Моральные уроды! — сплюнув к его ногам в очередной раз скопившуюся во рту кровь, я вышел из комнаты мотеля, толкнув при этом администратора. Не помню, как завел Дока, не помню, как выехал на трассу, ничего не помню, что было дальше. Я лишь помню тот ужасно вонючий мотель. То ли он казался таким вонючим из-за событий, которые произошли в нём, а может он и правда вонял до тошноты. Я все же думаю, что и то и другое. Док ревел, как яростный зверь, и рвал из-под себя, пытаясь унести меня подальше оттуда, а в мозг врезался тот самый ноябрь. «Люк, почему именно сейчас ты вспомнил об этом?» — я злился. Злился на неё, на судьбу, которая никак не могла успокоиться и постоянно подкидывала мне говна, злился на «отца», который ненавидел меня. и злился на себя. Я был зол на весь гребаный мир, который так упорно пытался затолкать меня в клетку, а ключ от неё закопать поглубже, где-нибудь на краю мира. «Я не понимаю, за что?» — на глазах проступили капельки слез, и впервые за месяц мои глаза были влажными, но от этого болеть они не перестали, как, впрочем, и моя челюсть, которая внезапно дала о себе знать. Я поморщился от боли и заметил на визоре шлема маленькие капельки. Начался дождь, и дорога заблестела. Управлять Доком стало тяжелее, он как будто не желал мне поддаваться, как неоседланный жеребец, пытался меня скинуть с себя. — Док, пожалуйста! — я простонал, умоляя его не предавать меня в такой момент, как вдруг вспышка яркого света резанула по глазам и рассеялась от капель на внешней стороне визора. Я дернулся, и Док подо мной завихлял. «Группировка!» — все, что возникло в моей голове. Чей-то низкий мужской голос скомандовал мне, и тело инстинктивно сжалось. Свет. Удар. Боль. В голове мутнеет, и я чувствую, как что-то теплое стекает по моему веку, впервые за долгое время окрашивая мой мир в алый цвет. Пытаюсь поднять руку, чтобы протереть глаза и осознать, что произошло. Не выходит. Гул в ушах. «Ещё увидимся, Люк!» — я отключаюсь.***
«Мне снился удивительный сон. Я стою на утесе, который, словно покрывалом бабушкиной постели, покрыт зеленой травой и цветами, дует приятный теплый ветерок, гладя по моим темным, как смола, волосам. В небе плывут редкие облака, белые перья. Солнечные лучи, еле касаясь моего лица, расползаются по всему организму своим согревающим теплом, и чудится, будто тот сам ангел, сменив свое оперение, решил протянуть мне свою мягкую, теплую руку, и я протягиваю свою к нему, в попытке ухватиться за неё. Шорох позади. Мгновение. Пытаюсь повернуться и… «Я жду, Люк. Люк. Люк, я жду!» «Error»***
— Тебя сегодня выписывают. — за моей спиной раздался довольно высокий голос. Я оторвался от своей сумки и увидел улыбающееся лицо тучной женщины небольшого роста, которая заботилась обо мне весь этот месяц, пока я валялся на больничной койке. — Угу — промычал я в ответ, пытаясь собрать свои вещи, которых, впрочем, было не так много. — Будь осторожнее. Не зря же мы тебя вытаскивали с того света! — она легонько похлопала меня по плечу. — Я постараюсь. — я улыбнулся ей в ответ, и медсестра, хлопнув ладонью в последний раз, вышла из палаты. Разобравшись с последними бумажками о выписке, я покинул двери больницы, где провел месяц своей жизни. В воздухе пахло предстоящим дождем. Глубоко вдохнув, я впервые в жизни почувствовал легкость. Не хотелось отпускать этот момент. Хотелось максимально его прочувствовать, отдаться ему полностью. Я задержал дыхание. За последний месяц меня дважды вытаскивали с того света в реанимации, доктора зализывали мои раны, сращивали переломы и боролись за мою жизнь. Совершенно незнакомые мне люди проявили интерес к моей жизни. Конечно, это их работа, но осознание, что кому-то, кто меня даже не знает, есть дело до моей никчемной жизни, которая вот-вот оборвется, вселяло в меня надежду на то, что все наладится. Все может наладиться. «Как легко!» — я выдохнул лишь тогда, когда мне на лицо упало несколько капель дождя. В голове тут же возникла картина мокрого асфальта и ослепивший меня тогда свет фар от встречной машины. «Нет!» — я мотнул головой в попытке избавиться от нахлынувших воспоминаний. Возвращаться в тот вечер мне совсем не хотелось. «Нет! Теперь все иначе!» — я закинул сумку с вещами себе на плечо и пошел ловить такси. За этот месяц меня никто не навещал, телефон разбился в аварии, а нового я не купил, поэтому звонков тоже не поступало, и все мое общение сводилось к докторам и медсестрам, которые заботились обо мне. Лишь иногда, я вспоминал тот мотель и дорогу, но тут же старался избавиться от этих болезненных воспоминаний как можно быстрее. Двери лифта открылись, и я увидел перед собой спину девушки, которая стояла возле двери склонив голову. «Сан!» — мои глаза округлились, а на лице появилась глупая улыбка. Я был невероятно рад увидеть Сан. Она была первая, кого я увидел в своей «новой жизни», не считая, конечно, работников больницы и таксиста, который меня привез. Я сделал шаг и только, когда двери лифта закрылись за моей спиной, а я оказался за её спиной, я ощутил, что что-то не так. — Уходи! — не поворачиваясь, крикнула Сан, и сжалась, как пружина. Я услышал, как она издала сдавленный звук, больше походивший на стон, и аккуратно положил ей руку на плечо. — Я не могу тебя сейчас видеть! — она снова закричала и, развернувшись, отмахнулась от меня рукой, в которой была сумка, попав при этом мне по лицу. «Она приняла меня за кого-то другого» — Сан медленно сползла по стене и начала плакать. Над бровью немного жгло, но это было терпимо. — Эй, все в порядке! Все хорошо! — бросив сумку на пол, я сел рядом и обнял её. «У каждого своя драма» Мы часто не знаем причин слез другого человека. Слезы — это результат пережитых эмоций. Чем больше пытаешься их сдержать, тем больше они скапливаются внутри и, когда плотину прорывает, а её обязательно прорывает, эта невероятная сила сметает все на своем пути. Мои слезы привели меня к больничной койке, потому что рядом со мной не было человека, которому было бы дело до моих слез, но мне не хочется, чтобы слезы Сан привели её к тому же. — Поплачь! У тебя видимо был слишком тяжелый день! — я начал успокаивающе поглаживать её по спине. «Не хочу оставлять её в таком состоянии одну» — я прижал её к груди, позволяя Сан выплеснуть на меня все эмоции, которые скопились в ней, и она начала рыдать ещё сильнее. Я прижал её, чтобы лучше впитать эмоции, позволил себе быть губкой для неё. — Ну почему? — захлебываясь в своих слезах, повторяла она, — Почему все должно быть так? — она попыталась схватить меня за рукав, но рука была слишком слаба и скользнула, упав мне на колени. — Я не знаю, я не знаю. — повторял я, а моя ладонь слегка похлопывала её по спине. Я действительно не знал, чем могу помочь ей, и от этого становилось не по себе. Мне хотелось хлопнуть в ладоши, чтобы ушли все печали, хотелось одним движением вернуть ей улыбку на лице, ту самую, которая не покидала меня все это время, но я не мог ничего, кроме как оставаться рядом и позволять ей плакать. «Люк, ты просто навозная муха!» — погано вновь осознавать, что не способен помочь другим. Моя попытка помочь Сан сводится к ничтожным похлопываниям по спине раздавленного под прессом человека. Через какое-то время она стала только немного подрагивать, лишь изредка глухо всхлипывая в моих объятиях. — Ты успокоилась немного? — Угу. — она пробормотала, утирая своими ладонями слезы. — Хочешь пойти домой? — я склонился, пытаясь заглянуть ей в глаза, чтобы проверить все ли в порядке, но они скрылись за руками, размазывающими слезы по щекам. — Нет. — покачала головой Сан. — Можешь побыть у меня, если хочешь. — я погладил девушку по голове. — Нет, спасибо. — она подняла свои заплаканные, блестящие глаза, и сердце пропустило удар. «Как котенок» — Тогда, куда ты сейчас хочешь пойти? — П-пока не знаю. — Сан попыталась встать на ноги, но они подкосились, и она ударилась локтем о свою дверь — Черт! — Смотри, куда ты пойдешь в таком состоянии? Ты даже встать не можешь. Иди сюда, я тебе помогу. — я помог ей подняться на ноги, а сам подумал о том, как в такой хрупкой с виду девушке сочетается столько всего разного и противоположного. — У тебя кровь! — она испуганно потянулась к моей щеке, на которой остался след от запечённой крови после пропущенного удара. — Это ерунда. - я отмахнулся - Ты идти можешь? — собрал её вещи и повел к двери своей квартиры. Закрыв дверь, я начал снимать свои кроссовки, но Сан качнулась и упала в мои объятия. «Красивая!» — меня бросило в холодный пот, щеки запылали, а внутри все сжалось. — Ты совсем ослабла. Тебе нужно принять душ и поесть. — я отпрянул от девушки, что сделать оказалось куда сложнее, чем я думал, и, придав ей устойчивое положение, зашел в комнату. «Люк, соберись!» — я мысленно ругнулся на себя. Спрятавшись за дверцей шкафа, я попытался успокоить свое разогнавшееся сердце и начал ковыряться в шкафу, в попытке найти что-то приемлемое, во что Сан смогла бы переодеться. Не найдя ничего подходящего, я схватил баскетбольные шорты и первую попавшуюся чистую футболку, полотенце и закрыл дверцу. — Извини, запасной одежды у меня нет. Но я могу дать тебе свою футболку и шорты. — Не волнуйся, это подойдет. Спасибо тебе. — она улыбнулась, что явно далось ей с трудом из-за только что выплаканных слез. — Ванная там. — я указал рукой. — Я пока схожу в магазин купить какой-нибудь еды. — Спасибо. Не стоит суетиться так сильно, лучше обработай свою рану. — О, это ерунда. - рана и правда была ерундовой. — Извини. — Говорю же, все в порядке. Прими душ, а потом поедим. — Я схватил свой кошелек и выскочил из квартиры, оставив Сан внутри. «Люк, что с тобой? Ведешь себя, как подросток, который в первый раз девушку видит!» До ближайшего круглосуточного магазина я бежал. Не хотелось надолго оставлять Сан одну. Однако не до конца восстановившаяся нога быстро дала о себе знать, и прыть пришлось убавить. На обратном пути я уже просто шел максимально быстрым шагом, на который был способен. Когда двери лифта снова открылись, я увидел фигуру высокого парня у двери Сан. «Точно, тот светловолосый!» — он непрерывно звонил в дверной звонок и стучал в дверь. — Сан, открой! Сан, давай поговорим! — но я прошел мимо и сделал вид, что меня это не касается. Хотя признаться честно, мне было очень любопытно, что такого он натворил, что заставил девушку плакать, а затем примчался к её двери. — Слушай, ты не видел свою соседку? — раздался голос из-за спины. — Нет. — коротко ответил я, и парень продолжил звонить. Я завернул за угол, подошел к двери своей квартиры и повернул ключ. «Видимо, Сан не хочет его видеть!» — я пытался оправдаться перед собой за то, что соврал ему, но на самом деле это именно я не хотел, чтобы она уходила. Не хотел, чтобы она снова плакала, чтобы испытывала боль. «Люк, когда ты успел стать таким?» — я задавался этим вопросом, потому что прошлый Люк отпустил бы её. Сказал бы, что она у него, и передал бы её в руки этого светловолосого парня, чтобы поскорее избавиться от чужих проблем. Вернувшись в квартиру, я услышал звук проигрывателя из комнаты и нашел Сан, мирно спящую сидя прямо на полу рядом с проигрывателем. — Набирайся сил. — сев на корточки, я убрал упавшую на лицо прядь волос, на нем отражалась полнейшая безмятежность. Её голова лежала на руке, а рука на маленькой табуретке, доставшейся мне сто лет назад от одного владельца детской игровой комнаты. Вот и она больше была похожа на ребенка, который долго играл, устал и уснул в самом неподходящем для этого месте. «Такая красивая» - я смотрел в её лицо и не мог оторвать глаз. Очнувшись через какое-то время, я решил перенести её на кровать и укрыть одеялом, пытаясь при этом не разбудить. Я развернулся и хотел уже пойти спать на кухонный диван, но почувствовал, как меня схватили за руку. — Не уходи. - внутри меня все сжало. Казалось, мои органы в одно мгновение схлопнулись, и внутри меня образовалась черная дыра, которая вот-вот засосет и меня, и Сан, и весь мир. — Не волнуйся, я посплю в другом месте. — я старался оставаться максимально хладнокровным, но дыхание перехватило, а грудную клетку сжало до такой степени, что на секунду мне показалось, что мне снова нужна реанимация. — Я нашла тебя. Я наконец нашла тебя. — пробормотала она. «Это сон?» — я с облегчением выдохнул и присел перед ней. На её глазах снова проступили слезы, и я погладил её по голове. — Не оставляй меня. — она сжала мою руку еще сильнее и вцепилась в неё ногтями. — Все хорошо, — я продолжал гладить Сан по голове до тех пор, пока сам не уснул сидя на полу перед кроватью.