***
Коннор впервые увидел отца, когда Ахиллес привёз его в Бостон. Там он увидел мужчину, который выглядел таким могущественным, каким его себе и представлял парень. После поездки он чувствовал себя немного странно, ему начали сниться сны об этом человеке, которые были поначалу абсолютно невинными, а потом через несколько недель он увидел первый эротический сон с ним. В ту ночь Коннор проснулся весь в холодном поту, смущённый и напуганный увиденным. Тогда он решил просто не думать об этом и постараться забыть в надежде, что на этом всё и закончится, но сны не прекратились, покуда Коннор не поддался своим фантазиям. Время, проведённое в тюрьме… лучше запомнилось ему. Коннор был в своей камере, когда Хики — или это был Ли? он точно не помнил — разговаривал с его отцом, который стоял всего в нескольких шагах. Индеец тогда быстро подавил чувство облегчения и ещё чего-то и сосредоточился на их беседе. Место встречи тамплиеров пустовало, когда Коннор пришёл туда в поисках Бенджамина Чёрча. Он был удивлён, когда отец прижал парня к полу, а свой скрытый клинок — к его горлу. Коннору снова пришлось обуздать чувства, чтобы сконцентрироваться на поставленной задаче. В тот день Хэйтем предложил ему перемирие, и они вместе отправились искать зацепки, которые могли указать им на местоположение Чёрча. Только когда они были на «Аквилле», Коннор наконец-то собрался с духом, чтобы сделать первый шаг. Хэйтем сидел в каюте индейца и что-то писал, когда парень сбил его со стула и повалил на пол. Их шляпы слетели и остались валяться где-то позади, а мужчина тут же начал бороться с сыном и потребовал от того объяснений, однако ассасин решил не отвечать на поставленный вопрос. Вместо этого он наклонился, чтобы поцеловать отца в губы, и Хэйтем сразу же замер под ним. Коннор быстро чмокнул мужчину и тут же отстранился, чтобы лучше видеть его реакцию. Чего он никак не ожидал, так это того, что грандмастер притянет его к себе, чтобы продлить поцелуй. Одними поцелуями они не ограничились, и Коннор не сомневался, что после его отца тоже снедали чувства стыда и сожаления. На следующее утро атмосфера на корабле была такой напряжённой, что даже матросы ощутили это, а сами Кенуэи избегали зрительного контакта и даже разговаривали друг с другом без издёвок. С тех самых пор, спустя долгое время после убийства Чёрча, Коннор стал ускользать из усадьбы глубокой ночью и не возвращался по нескольку дней, а то и недель подряд, заставляя тем самым волноваться не только Ахиллеса, но и других ассасинов. Он уверял их, что с ним всё в порядке и он просто ездит куда-то на миссии, и они понимали это главным образом потому, что Коннору теперь больше нечем было заняться, после того как он наконец-то убил Ли. На самом же деле Коннор отправлялся в долгие поездки в Нью-Йорк, чтобы навестить Хэйтема в его поместье. Чтобы прислуга ничего не заподозрила, парень всегда залезал в дом через окно в комнате отца, а когда он оказывался внутри, то у них было много времени, чтобы заняться всем, чем они желали. Коннор всегда приходил исключительно по ночам, потому что не мог позволить себе оторвать отца в разгар важной работы, да и сам Хэйтем вряд ли позволил бы ему такую роскошь. Как-то раз они едва не попались, потому что либо Хэйтем забыл запереть дверь на ключ, либо же потому, что Коннор в тот раз повёл себя достаточно безрассудно и уходил из дома через парадную, к которой примыкали комнаты прислуги. К счастью, их всё-таки не поймали.***
Коннор понимал, что им нужно остановиться; он прекрасно осознавал это, но не хотел, не тогда, когда он откровенно наслаждался их греховным единением с отцом. Парень повернулся лицом к Хэйтему и придвинулся поближе, чтобы прижаться к его тёплой груди. Ведомый инстинктами тамплиер сразу же обнял сына, который погружался в дрёму. — Долго же ты не мог уснуть, — сказал Хэйтем хриплым ото сна голосом, опаляя горячим дыханием ухо Коннора. — Если бы я только сразу знал, что тебя нужно всего лишь обнять для этого. Коннор ощутил, как уголки губ дёрнулись в намёке на улыбку. — Спокойной ночи, raké: ni*. — Спокойной ночи, Коннор.